Добро пожаловать в Сасквоч-Плэйс

      Это все меняло. Даже если сама гибель Джуэл была трагической случайностью, непосредственно перед ней по отношению к девушке было совершено жуткое преступление. Вне всяких сомнений, посодействовавшее её смерти. Спасаясь от насильника — или нескольких — она побежала по лесу или вдоль реки в поисках помощи, и когда почти нашла её, упала с забора, чтобы оказаться загрызенной животными.       Если всё было именно так, а Кобб склонялся к тому, чтобы Уилки Седженэму верить, то и смерть Мёрдока — и бывшего шерифа — переставала казаться случайной и естественной, пусть никаких очевидных доказательств этого рядом с телом он сам не заметил. Допущение, что старину убили из-за поднятого Фергюсом дела тридцатипятилетней давности и проявленной Мёрдоком старательности в содействии федералу, тянуло за собой подозрение, что следили за каждым шагом Кобба не из праздного любопытства скучающих горожан. И над замерзшим ручником Тундры постарались именно человеческие руки, а не суровая погода. Слепая неприязнь из-за недовольства назначением на это дело переродилась в настороженность из-за потенциальной угрозы.       Открытым оставался ряд вопросов. Во-первых, кто убил Ричарда Уолша? Во-вторых, кто изнасиловал и обрек на страшную гибель или убил собственноручно Джуэл Лэнг? Были ли эти дела действительно связаны или Кобб напрасно повяз в болоте не касающегося его дерьма? Имела ли видеозапись, ради анализа которой он приехал в резервацию, какое-то отношение хотя бы к одной из смертей? Ни одного ответа не было, а раз так — то и внятных причин отклоняться от первоначально намеченного плана.       Потому, выслушав короткий инструктаж от Джо Седженэма и получив от него лыжные очки и шлем, Кобб спустился вслед за ним во двор. Туда из-за натужно заскрипевших на петлях ворот гаража, оказавшегося первым этажом дома, индеец выгнал два снегохода с одинаково потертой и местами растрескавшейся обивкой сидений. Псы крутились под ногами у Седженэма и насторожено обнюхивали Фергюса, наталкиваясь друг на друга и агрессивно огрызаясь.       Вопреки слабой надежде — а впрочем, одергивал себя Кобб, он сам не предпринял никаких действий — Шейла Фицпатрик в вылазке компанию ему не составила. Возможно, так было лучше — у него было время основательно поразмыслить над ведомым расследованием, у неё возможность спустить пар в общении с очевидно близкими ей людьми. По возвращению из лесу Фергюс рассчитывал не только на то, что Шейла дождется его и отвезет обратно в гостиницу, но и что оба они будут в лучшем расположении духа.       С непривычки Кобб ехал на снегоходе медленно, Джо Седженэм постоянно вырывался далеко вперед, затем оглядывался и притормаживал.       — У меня так топливо замерзнет, — сокрушался он. — Поднажмите.       Первым пунктом в их маршруте оказалась поляна сасквочей, снимок которой Фергюс уже видел в музее. На фотографии это место выглядело обычно — просто дюжина голых деревьев с лысыми кронами обломанных ветвей, контрастирующая с зеленеющей чащей на заднем фоне. В жизни это место оказывало значительное сюрреалистическое впечатление. При ближнем рассмотрении то, что деревья торчали корнями кверху, становилось совершенно очевидным. Стволы были выбеленными временем и ветрами, лишенными коры и каких-либо даже мельчайших ветвей, совершенно гладкими. Они выступали из снежного покрова будто кости доисторического гиганта и по цвету сливались с низко нависающими серыми тучами.       Фергюс проехал между ними, с интересом разглядывая. Деревья не формировали собой никакой очевидной фигуры — скорее хаотичное и неравномерное нагромождение. И что больше всего удивило Кобба — поскольку отменяло его скептические ожидания — на стволах не было видно никаких следов работы инструментов или механизированной техники. Внушительные по высоте и обхвату, а оттого тяжелые деревья не хранили на себе никаких следов рукотворности, будто и вправду оказались перевернуты вверх тормашками каким-то забавляющимся великаном.       Поляна навевала что-то неспокойное. Кобб оглянулся. Джо Седженэм остановился на краю опушки, привстал на своём снегоходе и, скрестив руки на груди, наблюдал за агентом. Само это место, казалось, наблюдало за ним. Будто проплешина в густой зеленой хвойной поросли поляна сасквочей ощущалась нездорово. Если что-то и могло поспособствовать вере в мистическое, то оно сосредотачивалось здесь.       Дальше Седженэм направил их к местам, где в 85-м местный охотник поймал на пленку снежного человека, и лес там оказался удивительно оцивилизованным на контрасте с глушью окружающей тайги. Для удобства туристов тут выстроились в ряд несколько крытых беседок, стояли надежно заколоченными два ларька, в сезон, похоже, торгующих сувенирами. А на одном из деревьев висела большая табличка с изображением кадра из сорокасекундного видео. Зимой место разительно отличалось от зеленой сочности записи, но пусть каменистой опушки и шагающего по ней сасквоча видно не было, геометрия деревьев совпадала с изображением. Шестьдесят из ста, что ролик был записан именно здесь.       — Кто автор этого видео? — указав рукой на табличку, обратился к гиду Фергюс. Седженэм передернул плечами и ответил коротко и приглушенно из-за плотной балаклавы на лице:       — Местный охотник.       — Его имя Вы знаете?       — Нет.       Кобб отвернулся. Имени ему не назвал и Перегрин Стэнли, что немало удивляло. Жемчужина экспозиции находилась в музее инкогнито. Слабо верилось в то, что на таком резонансном — и впоследствии очень денежном — материале создатель видео не попытался сделать себе имени.       Последней в экскурсии оказалась намертво застрявшая во льду реки Юкон ржавая баржа и наполовину разрушенное строение вроде большого пустого ангара на берегу рядом с ней. Дорога туда тянулась вдоль самого Юкона, огибающего город. То, где он лежал, затерявшись между гор и леса, обозначали только многочисленные тянущиеся ввысь столпы дыма из растопленных каминов. Этот отрезок дался Фергюсу особенно сложно. Прежде, чем отправиться, Джо Седженэм в очередной раз призвал его к большей скорости.       — Если так пойдет, то мы до темноты не управимся и на обратном пути пойдем пешком через город, волоча их за собой, — сказал он, прихлопнув по снегоходу.       Быстрая езда по — пусть незначительному, но всё же — склону берега была непростой, поднимала из-под лыж белую острую метель, ударяющую прямо в Фергюса и заслоняющую ему обзор. Рельеф, несмотря на видимую гладкость белого снега, оказался неровным, часто отдающимся болезненными толчками в копчик. Руки, намертво сжимающие руль, одеревенели от напряжения — в попытке не вылететь с сидения — и холода, ноги сводило судорогами. Ещё не доехав до погрузочной станции бывшей лесопилки, Кобб уже с горечью думал о дороге назад.       В очередной раз он удостоверился в том, что не был создан для экстрима, как бы парадоксально это ни выглядело при его профессии. И уж точно ни за что в здравом уме не приехал бы в Аляску на отдых. Замкнутость этого места, его дикость и отрешенность действовали на него будто узкий лифт на страдающего клаустрофобией. Ему здесь плохо дышалось, туго думалось и очень нездоровилось. Никакой мобильной связи, нет элементарной амбулатории с терапевтом, отрезанность от внешнего мира, близость дикой хищной природы и суровый климат — чтобы отправить сюда дочь на летние каникулы, родители Джуэл Лэнг должны были быть не в себе. Фергюс не пустил бы сюда сына, даже если бы Райан сам выразил такое желание.       А впрочем, сравнение 2017-го и 1982-го не было научно точным. Сейчас в пору мгновенной доступности любой информации и любых сервисов Сасквоч-Плэйс действительно казался сущим наказанием, застрявшим в темной параллельной вселенной, пропустившей важный виток технического развития. Три десятилетия назад здешние консервативные религиозные люди, напротив, могли быть тем глотком прежней стабильности и спокойствия, которых на материке — особенно в больших городах — не хватало. Аляска была надежным ограждением от хип-хопа, рэпа и рока, стремительно занимающих собой музыкальное и социальное пространство. Если бы в 82-м Кобб задался вопросом уберечь девочку-подростка от плохих парней в косухах и с банданами, подпевающих оглушительным барабанным ритмам на окраинах своих гетто, и их подружек в колготах в сеточку и обильно разрисованными лицами, то не был бы так категоричен насчет Сасквоч-Плэйс.       И потому гибель Джуэл Лэнг в таком контексте приобретала особую горечь.       Там, где её нашли, спустя тридцать пять лет всё выглядело совершенно иначе. На старых фото с места преступления был виден высокий погрузочный кран, стоящий на двух парах железнодорожных рельс; высокие загруженные спилом и бревнами платформы. Сейчас ничего из этого — и даже того злосчастного забора — не оказалось.       Как и в случае с Ричардом Уолшем — впрочем, весьма ожидаемо — время оказалось весьма неумолимым.       — Вы знаете территорию дальше, выше по течению? — спросил Фергюс, указывая в направлении, из которого предполагаемо прибежала, спасаясь, Джуэл.       — Да, — сухо ответил Джо Седженэм.       Поколебавшись — потолкавшись с собственным физическим дискомфортом и вопросом целесообразности — Кобб решил обследовать округу. Он не был уверен, что именно искал, — сарай, заброшенный дом лесника, медвежью берлогу на сам конец — но хотел отмотать всё на тридцать пять лет и несколько часов до смерти девочки Лэнг назад. А потому ещё два часа потратил на то, что объездил территорию вдоль берега и глубже в лес.       Когда они вернулись, издалека им навстречу выбежали с радостным лаем собаки, а из дому вышли Вайнона и Шейла. Последняя всё ещё выглядела хмуро, и Фергюс со скрипом был вынужден признать, что на этот раз, наверное, именно он был тому причиной. Простая услуга обернулась длительным ожиданием.       — Ох, ну наконец-то, — подтверждая догадку, выдохнула Фицпатрик, и, не дожидаясь, пока Кобб заедет во двор и остановится, пошла к своей машине. Джо Седженэм, соскочив со снегохода, поспешил за ней, но Шейла решительно захлопнула за собой дверцу, отрезая ему возможность с ней заговорить. Увидев это, Фергюс уже опасался садиться рядом с ней, — злее давешних сторожевых псов — а потому очень удивился, когда после нескольких минут молчания и выезда на шоссе она предложила:       — Если проголодались, приглашаю к себе на обед.