Добро пожаловать в Сасквоч-Плэйс

      Две первые версии состояла в том, что Блэйз Харрингтон был причастен к смерти Джуэл Лэнг. Либо он изнасиловал её, и его дядя, тогдашний шериф Морис Болл покрывал его — именно потому отказался включать в дело показания Уилки Седженэма. Либо он был тем парнем, к которому Джуэл Лэнг могла отправиться вечером 17 июля 1982-го года, но не насиловал её, а Морис Болл лишь перестраховался, чтобы не бросить на беспутного племянника тень подозрений. Но и в том и другом случае шериф жутко терзался.       Третья версия исключала Харрингтона из происходящего — но поднимала вопрос о том, почему он соврал о своей работе в полиции в 82-м — и концентрировалась на самом Морисе Болле как подозреваемом.       Ну и нельзя было исключать варианта того, что ничто из этих предположений не соответствовало действительности. Но поверх всего этого главным вопросом оставалась связь с Ричардом Уолшем. Кобб сверился с часами на телефоне и решил, что по возвращению в гостиницу ещё сможет позвонить Мэдлин Уолш и разузнать, не имел ли её муж каких-либо родственных связей с Лэнгами, чем черт не шутит.       Вот только в противовес предположению о том, что Уолш на старости лет узнал старую семейную тайну о неразрешенном горе, приехал разобраться и погиб от рук насильника Джуэл, стояла сделанная самим Ричардом Уолшем запись в списке регистрации охотников в резервате Юкон-Ривер-Кирк. С дня прибытия и до смерти он был первостепенно увлечен собственным хобби.       Каким бы чудовищным клубком не распутывались события тридцатипятилетней давности, не они были целью прибытия Кобба. И если всё же работать по совести, — и по уму — то дело Джуэл Лэнг для возобновления следствия по причине выявления новых обстоятельств нужно было передать местному департаменту. К Северной Каролине — и самому Фергюсу — это не имело никакого отношения.       Но сухие аргументы, отвлеченные от врожденного любопытства, банальной совести и уголовной ответственности за умалчивание обнаруженных доказательств совершенного преступления, слабо действовали на Кобба. И потому, на пути обратно в отель, за перекрестком Кредит-Юнион и Риверсайд-Драйв заметив в окнах кафе Орлы Харрингтон свет, он свернул к обочине и притормозил. Внутри к облегчению Фергюса не оказалось посетителей — только хозяйка. Она ходила между столами с охапкой сахарных пакетиков и стопкой салфеток в руке и расставляла те в подставки, выравнивая их посередине столов и придвигая стулья. Отчего помещение было наполнено неприятно царапающими ухо скрипами. Услышав, что открылась дверь, Орла обернулась и улыбнулась. В ответ Кобб тоже растянул губы — обветрившиеся за эти несколько дней до кровоточащих трещин и белесых лоскутков отмершей кожи, которые он задумчиво сгрызал и оттого образовывал ещё больше саднящих ран.       Он поздоровался и осведомился, не закрывается ли ещё заведение, на что миссис Харрингтон в похожей на её мужа многословной манере объяснила, что нет, поскольку у неё много дел — от уборки до сведения кассы — и добавила, что ничего не осталось, кроме тыквенного пирога.       — Не беспокойтесь, — поспешил ответить Кобб. — Я не голоден, заехал с Вами поговорить.       Орла проигнорировала это и всё же вынесла две порции рыжего густого пюре на тонкой пластине серого вязкого теста вместе с чайником и двумя чашками. Пригласив Фергюса сесть за «его» стол у окна, она устроилась напротив, облокотилась о край локтями и с готовностью кивнула.       — Так о чем Вы хотели поговорить?       — Собирался извиниться за то, что не смог принять приглашение к Вам с шерифом в гости, и поблагодарить, что в воскресенье передали мне обед — очень заботливо с Вашей стороны. Спасибо.       Она кокетливо захлопала ресницами и манерно отмахнулась ладонью.       Грубо людей Фергюс разделял на два типа: тех, кто обладали критическим мышлением и известной долей самокритичности, и тех, кого легко можно было подкупить самой банальной лестью. То, что Орла Харрингтон относилась к последним, было для него совершенно очевидно. А потому он решительно перешел в наступление.       — Ваш муж говорил мне, что Вы уже тридцать два года вместе. Поразительно!       — Ой да ну что Вы…       — Правда, это удивительно. Да ещё и всё это время в отличных отношениях. Я, например, женатым долго не продержался.       — Это всё как-то…       Визит к Дороти Болл послужил для Фергюса некоторым отрезвляющим, бодрящим шлепком. Старушка оказалась толковой — в разговоре с ней Кобб, приспанный нерасторопностью города и собственной болезнью, очнулся. Предыдущие несколько дней он грубо топтался, громыхая как неповоротливый слон, но теперь следовало собраться в кучу. Кроме того, ощущение того, что за ним следили не из любопытства, а трудности происходили не случайно, всё усиливалось, и в таких условиях требовалась особая осторожность в действиях и словах. Спрашивать о чем-то в лоб, тем самым так легкомысленно открывая карты, означало поставить на кон ход расследования.       Заглянув в поставленную перед ним чашку, — на ободке виднелся желтоватый след высохшей желтоватой капли — он тем же приторно-приветливым тоном спросил:       — В чем секрет-то?       — Брака?       — Да. Вы помните, как встретились с мужем впервые и поняли, что это он — единственная любовь?       Орла Харрингтон хлопнула в ладоши и засмеялась.       — Не было такого, — сквозь смех проговорила она, расшатываясь на стуле. — Мы знали друг друга с рождения — нас ведь тут очень мало. Никогда бы я не подумала, что выйду за Блэйза. Кроме того, маме моей он очень не по душе был.       Кобб уцепился за эту фразу. Именно ради этого — допуская, что сестра бывшего шерифа могла что-то напутать, нуждаясь во втором мнении — он и приехал, а потому удивленно вскинул брови:       — Правда? Она не хотела выдавать Вас за полицейского?       — Блэйз тогда ещё не служил, он перебивался подработками в порту в Анкоридже или выполнял тяжелую работу тут. Мы сблизились, когда он помогал с ремонтом в гостинице родителей. Каким же он был красивым, крепким…       — Гостиница? — оборвал Фергюс мечтательно-ностальгический прилив, затапливающий сознание Орлы. — Ваши родители имели гостиницу?       — Да, давно и долго. Ею теперь Шейла Фицпатрик заправляет. Но в 23-м её построил и открыл мой дед по маминой линии. Он был из тех, кто первым разбогател на…       С хлопком, заставившим Кобба резко выпрямиться на стуле и поморщиться, в его сознании замкнулся очередной за сегодня круг. Все здесь не просто знали всех — все были связаны со всеми.       — Долго Блэйз за Вами ухаживал перед свадьбой? — прерывая родовую историческую справку, спросил Фергюс, и Орла, смущаясь, покачала головой.       — Несколько месяцев. Я забеременела — и родителям пришлось выдать меня замуж.       Темнота сгущалась не только за окном, но и вокруг фигуры шерифа. Он не служил полицейским ни в 82-м, когда погибла Джуэл Лэнг, ни даже в 85-м, когда собрался жениться. А обзавестись семьей он решил, когда после прокатившейся по Штатам темной славы городка в Сасквоч-Плэйс потянулись первые туристы; и в жены выбрал ту, чьи родители заправляли — тогда, вполне возможно, единственным — отелем.       Это вовсе не являлось внятным мотивом для убийства, — ни Лэнг, ни уж тем более Ричарда Уолша — но усиливало в Коббе неприязнь к Блэйзу Харрингтону. Он был склонен врать. А так, мог врать и о далеком, и о недавнем прошлом. К нему стоило присмотреться. Потому, спешно прощаясь с Орлой и отказываясь от пирога, который она предложила собрать с собой, Фергюс решил, что все же наведается на завтрашние похороны Мёрдока.