cherry bomb

      Донхёк не смотрит.       Минхён сверлит его взглядом, проделывает огромные дыры, размером с лунный кратер, но Донхёк не смотрит в ответ. Прячется где-то в своих огромных толстовках, цепляется тонкими пальцами за локти Джено и не смотрит, ни разу. Минхён медленно закипает, день за днём становясь всё злее и отчаяннее. Хочется вскрыться кусками старого разбитого зеркала, ткнуть другу в морду кровящими запястьями, умолять спасти, зная, что достоин смерти и плевка в лицо.       Минхён вспоминает тёплые, почти горячие ладони на своей пояснице, поцелуи-укусы и обжигающее изнутри «люблю». Помнит чужие глаза, в которых угасает последний уголёк надежды, когда Минхён просит остановиться, когда через силу отрывает себя от тумбы, уходит прямо так, без футболки и в чужих отметинах.       Минхён кончиками пальцев гладит темно-синие цветы на груди и внизу живота и содрогается всем телом, вспоминая чужие губы где-то под сердцем. Блять, к чёрту. Хотя бы один взгляд, такой же, как раньше, иначе с ума сойдёт окончательно и точно убьётся. Он натягивает первое попавшееся худи и торопитсяторопитсяторопится, вперёд по коридору, а потом вниз по ступенькам, зная, что кроме как в своей комнате, Донхёку больше быть негде, но всё равно волнуется, что он опаздывает. Что он может опоздать.       Джено смотрит тяжёлым взглядом из под отросшей чёлки и борется с желанием выбить дух к чертям собачьим из парня напротив, что очень тихо прикрывает за собой дверь. Донхёк не оборачивается, только прикрывает крышку ноутбука и ничего не говорит. Минхён сверлит чужую макушку взглядом и скулит внутри себя, когда понимает, что на Донхёке надето.       - Нам надо поговорить, - как-то неловко выдыхает Минхён и нервно чешет затылок, когда Джено спрыгивает с письменного стола. Проходит мимо, выдыхает, очень близко к минхёновому уху абсолютно серьёзное:       - Я тебя убью, в случае чего, - и Минхён верит, кивает, закрывает за ним дверь, пытается не рассыпаться от ужаса.       Донхёк продолжает стоять спиной и напряжение между ними внезапно ощущается стократ сильнее, Минхёну дышать в разы сложнее, когда он в несколько шагов оказывается позади младшего и невесомо касается плеча. Донхёк выдыхает шумно, через нос, позволяет обнять за талию и прижаться к своей спине.       - Чего ты хочешь? - тихо спрашивает он, до побелевших костяшек сжимая подол минхёновой футболки.       - Тебя, - немедленно откликается Минхён, - Тебя рядом со мной. Навсегда. Несмотря ни на что. Что бы я не говорил, как бы я себя не вёл и чтобы я не делал, это - настоящее, - он обнимает Донхёка ещё крепче и ведёт носом по загривку.       - Потому что я без тебя просто не выживу. Совсем никак, Хёк. Либо ты и я - вместе, либо пошло оно всё к чёрту, мне кроме этого ничего не нужно больше, ты слышишь? - наклоняется к уху и выдыхает, почти на грани слышимости, - Кроме тебя никто не нужен.       Донхёк совсем неиллюзорно дрожит и громко всхлипывает, пряча лицо в ладонях. Он плачет так сильно, как никогда не плакал до этого - беззвучно, молча крича в подушку, до боли царапая руки. Он надрывается, задыхается и воет в голос, а Минхён не отпускает, шепчет что-то о вечности и целует шею, плечи, зарывается носом в волосы и не даёт совсем отстраниться. Донхёк хочет верить, что Минхён ему не даст упасть больше, что защитит от всех невзгод и неприятностей, стойко вынесет любые срывы и истерики.       Донхёк хочет в это верить, всем сердцем хочет. Но не может.