It's beginning to look a lot like Christmas

Воскресенье, 3 декабря — Итак, следующий пункт в списке, — говорит ему Эвен на следующий день, когда они сталкиваются на кухне, где Исак снова завтракает. — Воскресные рождественские свечи, глинтвейн, настоящая еда. Вторая версия рождественского плейлиста, на этот раз без песен о разбитых сердцах. Он говорит это, разбирая пакеты с продуктами, и Исак удивляется, как Эвен вообще может себе всё это позволить, а ещё он поражается, как взгляд Эвена на мир может оставаться таким позитивным несмотря ни на что. Спустя мгновение Эвен поворачивается к ним, широко улыбаясь, и Исак думает, как кто-то вообще может устоять перед ним. — Ты действительно не собираешься сдаваться, да? — спрашивает он. — Нет, — фыркнув, отвечает Эвен. — Действительно не собираюсь. * Прежде чем заняться приготовлением глинтвейна, Эвен напоминает Исаку о его обещании помочь, и они спускаются в подвал, где располагается прачечная. Разумеется, там и так всё достаточно понятно, но Исак всё равно показывает, как оплачивать стирку, а потом садится на один из стульев и наблюдает, как Эвен запихивает свои вещи в две стиральные машины. — Я узнал, что получу комнату только два дня назад, — объясняет он, и Исак лишь пожимает плечами, поэтому Эвен возвращается к своему занятию. — У тебя здорово получается делать всё это, — рассеянно продолжает он. — Сколько тебе лет? — Двадцать, — отвечает Исак. — То есть ты всегда занимался работой по дому или? — Нет, не совсем, — нехотя признаётся Исак, хотя было бы гораздо проще соврать и защититься от любых других вопросов, как он обычно и делает. — В общем, — продолжает он, и он никогда раньше добровольно не вдавался в подробности, — я съехал из дома, когда мне было шестнадцать. — Серьёзно? — Эвен определённо удивлён, а потом: — О, недостаток родительского… — Да, — прерывает его Исак. — Хм, — Эвен смотрит ему прямо в глаза. — Должно быть, было тяжело. — Ну, да, — признаёт Исак, пожимая плечами. — Ок, — выдыхая, говорит Эвен. — Намёк понят. Новая тема, — продолжает он, и Исак не может удержаться от того, чтобы не фыркнуть. — Так эээ… и как ты получил эту комнату? — Знаешь, нам необязательно болтать ни о чем, — замечает Исак, а потом удивлённо наблюдает, как Эвен возмущённо прижимает руку к груди, изображая обиду. — Я не болтаю ни о чем вообще-то, — восклицает он. — Мне правда интересно. — Ладно, ладно. Боже, — Исак закатыает глаза, а Эвен улыбается. — Я получил комнату после того, как познакомился с Эскилем в баре. — Тебе было шестнадцать? — спрашивает Эвен, чуть округлив глаза. — Ну да, — недоумённо подтверждает Исак, пока до него доходит. — Ой! Нет, нет, нет. Ты не так понял. Боже. Нет, он мне как брат, это было бы… — Он качает головой, стараясь вычеркнуть из изображения эту картинку, а Эвен смеётся. — Совершенно точно нет. — Ладно, — улыбается Эвен. — Фух. — Да, — соглашается Исак. — Нет, просто он помог мне протрезветь и предложил место переночевать, потому что я продолжал повторять, что не хочу идти домой. Это было… да. Много семейной драмы. — Ясно, — кивает Эвен. — Если я и узнал что-то сегодня, то это как заставить тебя замкнуться. — Заткнись, — отвечает Исак, но при этом улыбается. — Просто я не люблю говорить об этом. — Очевидно. — Заткнись. Они улыбаются друг другу. А потом, мгновение спустя, Эвен по собственной инициативе меняет тему, и Исак очень ему благодарен за это и за его деликатность. Поэтому, когда Эвен спрашивает, не хочет ли Исак помочь ему с глинтвейном, Исак невольно соглашается. * Днём Юнас возвращается от Эвы, а ближе к вечеру Эскиль приходит с работы. Вопреки заведённому порядку на этот раз они все оказываются на кухне за обеденным столом, и Эвен готовит для них утку и разливает глинтвейн. Когда Юнас отлучается в туалет, Эскиль поднимается со стула и находит в своих запасах бутылку вина, подходит к стоящему у плиты Эвену и опустошает свою находку в кастрюлю с горячим напитком, заговорщически подмигнув им всем. — Юнас у нас самый ответственный, так что… — объясняет он, когда Эвен вопросительно смотрит на него, и ответ Эскиля заставляет его смеяться. — А ты? — с улыбкой спрашивает Эвен. — Я — непререкаемый авторитет, этакий старший брат, который является гуру для всех остальных. — Ты сам себя им назначил, — вмешивается Исак. — Через пару лет, мальчик Исси, ты со мной согласишься. — Не называй меня так. — Подождите, — перебивает Эвен. — А кто тогда Исак? — Тот, кого этот гуру считает своим подопечным, — отвечает Исак, и Эвен улыбается. — Тот, за кого мы все убьём любого, — добавляет Эскиль. — Заткнись, — нахмурившись, восклицает Исак. — Да нет, я понимаю, — отвечает Эвен, и Исак сердито смотрит на него. Когда он переводит взгляд на Эскиля, тот подмигивает, и Исак закатывает глаза, не потому что он не понимает, какой подтекст существует в этих словах, а потому, что наоборот слишком хорошо понимает. Можно подумать… Можно подумать, он позволит себе броситься вниз с холма, настолько опасно ненадёжного, как этот. * Это большая редкость, чтобы они все собрались в гостиной в одно и то же время, но, видимо, в присутствии Эвена есть что-то, что заставляет их изменить своим привычкам в это воскресенье. Поэтому в этот вечер они все, закутанные в одеяла и немного нетрезвые после глинтвейна, располагаются на диванах. За окном уже давно стемнело. Единственными источниками света в комнате являются воскресная рождественская свеча, гирлянда, которую Эскиль повесил на их общий книжный шкаф, когда они въехали, и телевизор, который по общему запросу Юнаса и Эвена показывает им «Кошмар перед Рождеством». Теперь они пьют чай, и Исак чувствует такое непринуждённое удовлетворение, которого обычно трудно достичь, но если оно вдруг находит на тебя, то обычно по вечерам. Эвен с Юнасом тихо обсуждают фильм, сидя на одном из диванов, и эта беседа двух заучек такая скучная, что обычно Исак не упустил бы возможности поддразнить друга, но сегодня ему всё равно. Ему довольно приятно слышать их голоса, пока он расслабляется настолько, что практически засыпает. «Ну ладно», — думает он. «Исак — Рождество, 2-1». А после этого ничего. Когда он просыпается, то понимает, что по-прежнему лежит на диване, плотно закутавшись в своё одеяло, и что разбудил его Эскиль, поднявшийся с места рядом. — Ммм, — стонет Исак. — О, — тихо говорит Эскиль. — С добрым утром, соня. — Сколько времени? — Одиннадцать вечера. — О боже, — Исак моргает и трёт лицо рукой. В комнате остались только они вдвоём. Свечу на столе задули, но фитиль продолжает немного дымить. — Хорошо спал? — Хм. У меня ощущение, что я не понимаю, где я. Эскиль тихо фыркает. — Тебя проводить в твою комнату? — Нет, всё нормально, — зевая, вздыхает Исак. — Боже. — Он садится, натягивая одеяло на плечи, а Эскиль улыбается. — Ладно, надо идти, — Исак поднимается на ноги. — Всё нормально? — Тссс, — шепчет Исак, отчего улыбка Эскиля становится ещё шире. Когда он доходит до ванной, по-прежнему закутавшись в одеяло и пытаясь привыкнуть к свету, он находит там Эвена, который чистит зубы у открытой двери. — О, — говорит он и кивком приглашает Исака зайти. — Ты проснулся. — Исак кивает, снова зевая. — Хорошо поспал? — Угу, — отвечает Исак, стараясь стряхнуть с себя сон, и тянется за зубной щёткой. Когда он находит её, то присаживается на край ванны и начинает чистить зубы. — Я чувствую себя более уставшим, чем до этого. Эвен тихо фыркает. — Да, — подтверждает он, — так часто бывает. — Угу, — соглашается Исак. Они продолжают чистить зубы в комфортной тишине. Честно говоря, Исак не может дождаться, когда окажется в кровати и снова заснёт, и у него совсем не осталось сил на разговоры. Кажется, Эвен не возражает. Эвен сплёвывает пасту в раковину и полощет рот, а потом тянется к шкафчику и достаёт бутылочку с таблетками, которую Исак уже видел раньше, но не хотел спрашивать. Когда Эвен наливает воды в стакан и вынимает таблетку, Исак встаёт, чтобы прополоскать рот. Когда он заканчивает, Эвен тянется, чтобы вылить остатки воды из стакана. Исак привык находиться в ванной с другими людьми — совместное проживание с несколькими соседями способствует приобретению этого навыка — но он удивлён, как быстро они с Эвеном находят собственный ритм. — Я не знал, что ты принимаешь таблетки, — замечает Исак. — У меня биполярка, — отвечат Эвен, удивлённо глядя на него. — Нет, я знаю. Это было указано в твоём… резюме. Просто я не знал, что ты примаешь что-то от этого. — Ну, мне как бы приходится, — говорит Эвен, пожимая плечами. — Ты против? — Нет. По крайней мере не слишком. Это помогает мне оставаться в норме, и мне это нравится, ну, ты понимаешь… — Да, — улыбаясь, соглашается Исак. — Приятное чувство. — Угу, — кивает Эвен, а потом, словно вспомнив о чём-то продолжает: — Кстати. Когда ты уходишь завтра? — У меня первая пара в десять. Как и у Юнаса. — Вы ездите на трамвае? — Да. — Можно с вами? — Да, конечно, — кивает Исак. — Круто. Тогда увидимся завтра в… — 9-30, — говорит Исак. — В 9-30. Ладно. — Эвен убирает бутылочку с таблетками в шкаф. — Что ж, тогда доброй ночи. — Да, доброй. — Ладно, — Эвен уже стоит в дверях, а потом оборачивается и тепло ему улыбается. — Приятных снов, Исак. Он уходит прежде, чем Исак успевает что-то сказать, и он просто смотрит Эвену вслед. Когда он возвращается в свою комнату, Исак берёт рождественский календарь и, устроившись в кровати, обводит кончиком указательного пальца окошко, за которым спрятан кусочек третьего дня. Потом он открывает его и съедает шоколадку, несмотря на то что только что почистил зубы. Она уже не кажется такой невкусной.