*
Личный чат Эвен Бэк Насхайм скажи мне, ненавистник рождества, а подарки-то ты собираешься покупать? потому что я планирую сегодня пойти за ними и подумал, может, ты захочешь присоединиться? я могу тебя соблазнить какао и блинными булочками на рождественской ярмарке? Исак Вальтерсен согласен на соблазнение, но только если ты платишь Эвен Бэк Насхайм ты так щедр, когда принимаешь приглашения увидимся позже Исак Вальтерсен до встречи, рождественский мальчик*
Они проводят вместе весь вечер. Сначала Эвен встречает его в университете в три часа, когда у Исака заканчивается последняя лекция на сегодня. Снова идёт снег, и Эвен кажется более счастливым, вскидывая руки к небу, как делал это раньше, и с восторгом смотрит на снежинки. Исак тоже чувствует себя счастливым. — Знаешь, — говорит он, наклоняясь, чтобы набрать снега в руки и слепить снежок. — Тебе нужно бы узнать парочку вещей о том, чем может грозить твоя любимая погода. — Да? — хихикает Эвен и поднимает руки, чтобы закрыть лицо, когда Исак делает вид, что собирается бросить в него снежок. Но Исак этого не делает до тех пор, пока не заставляет Эвена поверить в бросок несколько раз, каждый раз вызывая у него новый приступ смеха. — Перестань! Когда снежок наконец отправляется в полёт, то попадает Эвену в плечо. — Фу! — восклицает он, но продолжает смеяться, и это самый приятный звук, и Исак соскучился по нему, и Исак… — Мне снег чуть за шиворот не попал. — Неправда, — отвечает Исак, но всё равно стряхивает остатки снега с пальто Эвена, пока тот быстро наклоняется, чтобы зачерпнуть немного в свои ладони. — Неженка! — Я неженка? — возмущается Эвен, обиженно прижимая руку к груди. — Ага. — Я неженка? — Конечно. Рука Эвена, полная снега, оказывается прижатой к лицу Исака. — Эй, перестань! — восклицает он, выплёвывая снег, попавший ему в рот, под аккомпанемент смеха Эвена. — Ты взбесился, что я почти попал тебе снегом за шиворот, а сам размазал его по моему лицу? Это жестоко! — У тебя такое лицо! — продолжает давиться смехом Эвен. — Да пошёл ты! — Прости, — хихикает Эвен. — Прости. — Он сжимает губы, стараясь сдержаться, но Исак по-прежнему видит искорки смеха у него в глазах. — Вот, дай я… У тебя ещё весь шарф в снегу. — Ну и кто в этом виноват? — наигранно возмущается Исак, но всё равно подставляет шею Эвену, чтобы тому было проще стряхнуть снег. Эвен приподнимает шарф и, сняв перчатки, избавляется от снега, который действительно попал Исаку за шиворот, а потом вытирает влажную ладонь о джинсы. — Всё? — Да, всё. — Ладно, — кивает Исак, отряхивая остатки снега с перчаток. — Боже, у меня теперь лицо замёрзло из-за этого. — Прости, — снова извиняется Эвен. — Угу, — ворчит Исак, глядя на него. — Теперь ты блин просто обязан купить мне что-нибудь горячее. Эвен смеётся. И, если честно, Исак готов на многое, лишь бы слышать этот звук, так что, возможно, получить охапку снега в лицо — небольшая цена. Снег продолжает падать, пока они покупают подарки. Декабрь уже в самом разгаре, поэтому рождественские огни и украшения встречаются на каждом шагу, заполняя улицы Осло, и ладно, Исак видит, почему Эвену это так нравится. В конце концов это действительно красиво. Немного напоминает настоящую зимнюю сказку, и когда Эвен с широкой улыбкой поворачивается к нему, и в его глазах отражается свет рождественских гирлянд, а на шарфе и волосах переливаются снежинки, Исак улыбается в ответ. Потому что Эвен тоже красивый. Ну и что, что Исак так думает? Это же правда. После того как они купили все подарки, Эвен, как и обещал, тащит его на ярмарку, и там, как опять-таки обещал, покупает блинные булочки и какао. Они едят за одним из высоких столиков, стоя очень близко друг к другу. — Знаешь, — говорит Эвен, — я раньше пёк такие с бабушкой каждое Рождество. — Серьёзно? — удивляется Исак. — Да, — кивает Эвен. — С самого детства. — Это мило, — говорит Исак и не может не представлять Эвена маленьким, не может не хотеть узнать каждую малюсенькую деталь его прошлого, которой тот готов поделиться, не может не хотеть узнать о нём больше, узнать о нём всё. — И не говори, — на лице Эвена нежность, словно он окунается в воспоминания, и Исак ошеломлён этим. Каким грустным Эвен был в последние несколько дней, какой тяжкий груз он несёт на своих плечах, как настойчиво он борется. Как мягко. Как сильно он заслуживает любви. Как мало в этом места для Исака и его страхов. Когда они уже практически доели, Эвен смотрит на него, на его губы и показывает на свои. — У тебя тут немного… — говорит он, а потом, немного наклонившись, тянется к Исаку. — Сахарная пудра, — объясняет Эвен и стирает её с его рта, а потом словно замирает, по-прежнему прикасаясь пальцем к его нижней губе. Когда Эвен смотрит Исаку в глаза, тот переводит взгляд на его губы. Сердце колотится у него в груди. Оба они улыбаются. — Спасибо, — хрипло говорит Исак, когда Эвен убирает руку и смотрит на столик перед ними, а Исак притворяется, будто вытирает остатки сладости с губ, чтобы иметь оправдание скрыть улыбку за своей ладонью. — Хм, — рассеянно произносит Эвен. Когда они стоят на остановке в ожидании трамвая, Исак вытаскивает руки из карманов и дует на них, при этом слегка подпрыгивая, чтобы согреться. Когда Эвен замечает это, он протягивает свои руки, словно в немом предложении, и, когда Исак кивает, сжимает его пальцы в своих ладонях, растирая их. Потом он наклоняет голову и дует на них, и Исак смотрит на свои пальцы, словно укутанные руками Эвена. Он просто смотрит. И боже, возможно, именно здесь и сейчас он отказывается сопротивляться дальше. Когда он был младше, он очень быстро сходился с людьми. Когда он был младше, он не пытался избегать чувств, бросался в них с головой. И лишь из-за того, что произошло с отцом, Исак перестал это делать, но сейчас… Он не знает, можно ли добровольно согласиться на то, чтобы влюбиться, но это тот выбор, который он собирается сделать. Возможно, было бы мудрее стараться и дальше этому противиться, потому что Эскиль прав, всё может закончиться ужасно, но Эвен — как зыбучий песок, Эвен такой прекрасный, когда смеётся, и Эвен заслуживает всей любви в мире, и Исаку нравится это чувство. Ему нравится. Поэтому какая разница, что может произойти? Какая разница, потому что если он что-то значит для Эвена, то он позволит себе заботиться о нём, и Эвен заставил его… Боже. Эвен заставил его захотеть чувствовать, чувствовать всё это, даже то, что немного ранит, потому что теперь он чувствует себя живым, и почему он не должен себе этого разрешить? Эвен заставил его захотеть попробовать, и да, конечно, он в ужасе, но, когда дело доходит до такого, в этом участвуют двое, он и Эвен, и Исак слишком сильно хочет заботиться о нём, чтобы страх перевесил всё остальное. Так что, возможно, именно здесь и сейчас он позволяет себе прыгнуть. Он в любом случае обманывал себя. Он обманывал себя, потому что Эвен — тот человек, в которого людям невозможно не влюбляться, и Исак… Исак уже в него влюблён.