*
Позже, когда Исак и Юнас уже встали, помылись и наступило время завтрака, к ним приходят парни. — Так что, — не выдерживает Магнус, когда они разваливаются на диванах в гостиной и готовы приступить к сражению в ФИФА. — Ис! Когда ты поделишься с нами деталями? — Что? — вздыхает Исак, сердито глядя на Юнаса. — Ты им рассказал? — Нет, — восклицает Юнас, вскидывая руки. — Я ничего не говорил. — Да ладно тебе, бро, — вмешивается Махди. — Ты ещё в субботу был таким несчастным, а сейчас того отчаяния и близко нет. Очевидно, что что-то происходит. — На самом деле он хочет сказать, — перебивает Магнус, — совершенно очевидно, что у кого-то снова наладилась сексуальная жизнь. Ну… Не совсем. — Ты должен перестать так много думать о моей сексуальной жизни, — сообщает ему Исак. — И начать переживать о своей собственной. — А потом, картинно закатывая глаза: — Ох, погоди… — Да, да, ха-ха-ха, — саркастично отмечает Магнус. — У Магнуса засуха в отношениях, продолжай шутить, это так оригинально. — Махди фыркает от смеха. — Я просто говорю, что Эвен творит с тобой чудеса. — Ладно, — соглашается Исак. — Ладно? — Ну… — Магнус и Махди вопросительно смотрят на него, подняв брови. — Ну, я думаю, что мы теперь встречаемся. — Ура, чувак! — восклицает Магнус, глядя на Исака, а потом оборачивается к Махди, — Ну, что я говорил? — Поздравляю, бро, — улыбается Махди, игнорируя Магнуса. Исак кивает в знак благодарности и не может сдержать смешок, когда мрачный Магнус шлёпает Махди по плечу. — Что? — спрашивает Махди у Магнуса, который смотрит на него так, словно тот безнадёжен, а потом снова переключает внимание на Исака. — Так значит всё получилось? — интересуется он, и уж к этому точно приложил руку Юнас. Но Исак особо не возражает. — Да, — отвечает он. — По ходу я был идиотом. — Что ж, меня это не удивляет. — Мм, ты такой смешной, заткнись, — огрызается Исак, и Махди с Юнасом давятся смехом. — В общем… Оказывается, я тоже ему нравлюсь, так что… — Так что немного секса никому ещё не вредило? — спрашивает Магнус. — На самом деле я говорю о глубоко эмоциональных отношениях, а не о сексе, так что спасибо, что как обычно это проигнорировал. — На здоровье. — Мм. Они улыбаются друг другу, и через мгновение Магнус тянется к нему и треплет по колену, сжимает на секунду, прежде чем убрать руку. Исак пихает его локтем в бок, но делает это осторожно. — Ладно, — изрекает Магнус, откидываясь назад и сцепляя руки. — Хватит о тебе. Я думаю найти себе новое хобби, чтобы пережить свой разрыв. Кто со мной? А то я теперь снова один в этом горе. Все остальные фыркают. — Я подумывал о плавании, — продолжает Магнус и поворачивается к Махди. — Ты можешь присоединиться, и мы найдём тебе какого-нибудь привлекательного пловца. Исак мне как-то говорил, что у них отличные тела. — Заткнись, — ворчит Исак, но при этом смеётся, как и все они. В углу комнаты переливается огнями ёлка, и если и есть что-то особенное в этом месяце, то именно это. Поэтому… — Но между прочим, — продолжает Исак, — идея-то неплохая. — Вау! — выдыхает Магнус. — Моя идея оказалась неплохой. На кого-то действительно начал действовать дух Рождества, да? И да. Он не ошибается.*
Личный чат Эвен Бэк Насхайм так что насчёт того, чтобы найти для меня место в расписании? ты сможешь завтра? Исак Вальтерсен для свидания? Эвен Бэк Насхайм да Исак Вальтерсен я попрошу секретаршу проверить Эвен Бэк Насхайм <3 я завтра снова работаю так что смогу после 18-30 Исак Вальтерсен я знаю я знаю твой график Эвен Бэк Насхайм о да ты знаешь придёшь за мной сегодня вечером? Исак Вальтерсен ты такой капризный Эвен Бэк Насхайм но ты придёшь? Исак Вальтерсен конечно Эвен Бэк Насхайм <3 я везунчик Исак Вальтерсен <3*
В этот вечер, чуть после шести, Исак приходит забрать Эвена из кофейни, как и обещал. Уже темно, как и всегда в это время, и ботинки Исака скрипят, когда он идёт по занесённым снегом улицам. Воздух морозный, холодно, как и всегда, но, когда он доходит до кофейни Эвена, оттуда веет теплом, а жёлтый квадрат света, выливающийся из окна на блестящий снег, призывно манит. Исак стучит в окно. Внутри Эвен поднимает стулья на столы, но, услышав стук, оборачивается и расплывается в широкой улыбке, увидев Исака. Он подходит к двери и, слегка наклонив голову вперёд, дует на стеклянную панель и рисует сердечко на запотевшем стекле. Исак изо всех сил старается не покраснеть, и, когда Эвен открывает для него дверь, притягивает его к себе и целует. — Привет, — выдыхает он. — Привет, — улыбается Эвен. — Ты холодный. — Так согрей меня. — Ммм, — мычит Эвен, наклоняясь, чтобы поцеловать Исака ещё раз. А потом ещё парочку раз. Исак прикладывает холодные ладони к его щекам и позволяет им согреть себя. — Ну как, у меня получается? — Да. — Отлично. Они целуются ещё раз, прежде чем выпустить друг друга из объятий, и Эвен показывает рукой на помещение. — В общем, — говорит он, — мне нужно подмести, и тогда мы можем идти. — Я отложил для тебя немного выпечки, которую мы не продали, если захочешь? — О, — улыбается Исак, когда Эвен передаёт ему небольшой бумажный пакет. — Спасибо! — Да не за что. Когда Эвен снова начинает подметать, Исак залезает на один из столов, на котором есть свободное от стульев место, и сидит на нём, скрестив ноги и поедая булочки, пока ждёт. — Мне кстати по-прежнему нравится твой наряд, — говорит он, намекая на зелёный передник, и снова смеётся, когда Эвен оборачивается и подмигивает ему. Проходит примерно десять минут, прежде чем Эвен закрывает магазин и они вместе уходят через заднюю дверь. После этого они направляются в магазин, покупают какао, что-то на ужин, шампунь, и хотя Исак шутил до этого, но теперь, когда передника уже нет, классическая рубашка, являющаяся частью униформы Эвена, делает его очень горячим. Пока они делают покупки, Эвен расстёгивает пальто, и Исак не может оторвать глаз от того, как крой рубашки подчёркивает его ключицы, делает Эвена более зрелым, видит, как аккуратно она заправлена в его брюки, и представляет, как вытаскивал бы её оттуда и расстёгивал на ней пуговицы. К моменту возвращения домой эти фантазии крутятся в голове Исака уже какое-то время. — Ну что, — говорит Эвен, когда они раскладывают купленные продукты на кухне, и Исак уже мысленно прикинул, где находятся их соседи, и пришёл к выводу, что дома только Юнас. — Какао? — Угу, — кивает Исак, но, когда Эвен подходит к шкафу с посудой, чтобы достать две чашки, он идёт за ним, кладёт руки на столешницу по обе стороны, словно окружая его. Когда Эвен оборачивается и находит себя в плену его рук, он улыбается. Исак проводит пальцем по вырезу его свитера, и тянется вперёд. Они целуются. А потом продолжают целоваться. Одной рукой Исак обнимает Эвена за шею, другая находит пристанище на его щеке, в то время как обе руки Эвена лежат на талии Исака, проскальзывают под его одежду, касаются обнажённой кожи, пальцы немного холодные, но такие нежные… И Исак вздыхает от переполняющих его чувств и притягивает Эвена ближе, вылизывая его рот, и обстановка медленно, но верно накаляется. — Как сильно? — спрашивает Эвен во время короткой паузы между поцелуями. — Что? — Как сильно ты хочешь какао? Ох. — Не настолько сильно, — широко улыбается Исак. И он уже тянет Эвена за собой, двигаясь спиной вперёд в направлении двери, руки по-прежнему обхватывают его челюсть, а губы не могут оторваться от чужого рта. — Хороший ответ, — хвалит его Эвен и прижимает Исака к стене в коридоре. Исак что-то мычит в ответ, тяжело дыша и притягивая Эвена ближе, а потом стонет, когда их языки снова находят друг друга. Исак отрывает руку от лица Эвена и стучит в дверь Юнаса. — Эй! — Да? — раздаётся голос с другой стороны двери. — Время стирки, — хрипло говорит он, потому что хоть он и болтает о сексе, будто это ничего не значит, он хочет уединения, чтобы они были только вдвоём. И если для этого нужно попросить Юнаса уйти, Исак попросит. Эвен отстраняется и прижимается улыбающимися губами к его щеке. — Что? — недоумённо спрашивает Юнас. — Нет. — А потом: — О! — Да. — Я понял. — Круто. Весь оставшийся путь до комнаты Исака они целуются, улыбаясь друг другу в губы. Эвен касается его талии и щеки, пальцы Исака находят дорогу обратно в его волосы, где они чувствуют себя, как дома. В конце концов они добираются до пункта назначения, и вот уже спина Эвена прижата к закрытой двери, а пальцы Исака перемещаются от его волос к воротнику рубашки. — Она тебе очень идёт, — говорит он, расстёгивая пуговицы одну за другой, вниз, вниз, вниз, пока они не заканчиваются. — Да? — Да. Эвен отталкивается от двери, чтобы помочь ему стянуть рубашку с плеч. Через секунду Исак бросает её на пол, а Эвен прижимает его к себе для очередного поцелуя. — Я надеялся, ты захочешь её снять, — выдыхает он в поцелуй, а Исак уже позволяет рукам путешествовать по его груди, на этот раз обнажённой. Позволяет им эти прикосновения, и ему так нравится, нравится быть с Эвеном, нравится находиться так близко, нравится быть в начале пути, который приведёт к чему-то, возможно, неловкому и неуклюжему, но тем не менее прекрасному. Он готов ко всему. — Что ж, — говорит он. — Всё так и случилось. Эвен продолжает целовать его, прикасается к пояснице под футболкой, а потом… — Музыку? — Угу. Они используют телефон Эвена, потому что он — тот человек, у которого наверняка припасён плейлист для подобного случая, и, пока Исак подключает его к колонке и включает первую песню, Эвен садится на кровать и ждёт. Эта пауза даёт им шанс посмотреть друг на друга, и Исак видит, как губы Эвена покраснели от поцелуев, как быстро поднимается и опадает его грудь, как он смотрит на него, словно не может дождаться, когда же они снова будут рядом. Поэтому он идёт навстречу. Когда Исак подходит ближе, Эвен берёт его за руку, тянет к себе и, наклонив голову, целует сначала ладонь, потом бугорок под большим пальцем, потом запястье, вверх по нежной коже до локтя, где он задерживается на мгновение. Потом он кладёт руку Исака себе на грудь, накрывая её ладонью. — Я немного нервничаю, — говорит Исак, потому что чувствует, что сердце Эвена тоже стучит быстрее обычного. — Это твой первый раз? — Нет. — Эвен по-прежнему держит его руку, и единственное, что может делать Исак, — водить кончиком указательного пальца по тому, до чего может дотянуться — его ключицам, каждый раз попадая в ямку между ними. Это заставляет его думать о других местах, где может оказаться его палец. Может быть, во рту Эвена, а может, в каких-то других, гораздо более интимных местах… — Но это мой первый раз с тобой. — Я знаю, — откликается Эвен, будто понимает, что это важно не из-за секса, а из-за него, и он чувствует движение пальца в ямке между ключицами — туда-сюда, туда-сюда. — Я тоже так чувствую. Прежде чем они приступают к дальнейшим действиям, Эвен обеими руками задирает футболку Исака, ровно настолько, чтобы оголить живот. И прижимается к нему открытым ртом, целует чуть ниже пупка, крепко держа ткань на уровне нижних рёбер. А Исак… Исак наклоняется, нависая над ним, и зарывается носом в волосы Эвена, и вдыхает его запах. Потом целует в голову. После этого они возвращаются к губам друг друга. Целуются и целуются, пока Исак укладывает Эвена на кровать и усаживается сверху. Они оба по-прежнему в джинсах, и Исак упирается рукой в стену, медленно двигаясь в такт играющей музыке, а Эвен запускает руки под его футболку и касается обнаженной груди, обнажённой спины, обнажённого тела, которое на самом деле ещё не обнажено. — Сними? — выдыхает Эвен, и Исаку нравится, как он выглядит, немного запыхавшийся и пьяный от желания, с блестящими голодными глазами, дыхание глубже и быстрее, чем обычно… Поэтому Исак садится на пятки и стаскивает футболку, стараясь устроить из этого небольшое шоу. Эвен тут же тянется к нему и целует в грудь, покрывая её лёгкими поцелуями, пока не дотрагивается до соска, и Исак со стоном откидывает голову и запутывается пальцами в его волосах, краем сознания понимая, что входная дверь хлопнула, оповещая об уходе Юнаса. — Мы одни, — говорит он, и Эвен, взлохмаченный Эвен с распухшими губами и порозовевшими щеками смотрит на него с улыбкой. — Может, тогда поможешь мне снять это? — спрашивает он, расстёгивая свои джинсы, и окей, Исак тоже чувствует себя немного пьяным от страсти. Он кивает. — Да, — хрипло говорит он и приступает к делу, отползая в изножье кровати, чтобы снять их с Эвена, и не может сдержать смех, потому что получается неуклюже, но в этом нет ничего страшного, потому что Эвен хихикает в ответ. И когда Исак снимает с него носки, сначала с одной ноги, потом с другой, Эвен, на котором из одежды остались лишь боксеры, чуть раздвигает бёдра, и Исак чувствует, что ему до боли хочется, чтобы к нему прикоснулись и самому касаться в ответ. Он устраивается между ног Эвена, там, где он освободил для него место, и скользит руками по коленям, по бёдрам, по тазовым косточкам, выше, выше, выше, к груди и наконец к лицу, где уже сияет улыбка. — Дразнишь меня, — шепчет Эвен, и Исак целует его, не заботясь о том, что выходит слишком горячо и мокро. — Твоя очередь? — Да. И да, теперь очередь Исака откинуться на спину, пока Эвен стягивает с него джинсы, сначала одну штанину, потом другую. А потом он прижимает ступню Исака к своей груди, наклоняется вперёд, тем самым заставляя его согнуть ногу в колене, и кончиками пальцев скользит по внутренней части бедра, целует его голень прямо над щиколоткой. — Ну и кто кого дразнит, — выдыхает Исак, и Эвен с улыбкой кивает. — Ага. Он снимает с Исака носки, сначала один, потом второй, как и Исак делал до этого, а потом покрывает медленными горячими поцелуями его голень и внутреннюю поверхность бедра, а потом… Ох, ёб твою мать, скользит по тазовой косточке к чувствительному местечку у пупка, так близко к тому, где Исак действительно хочет почувствовать его… Но Эвен двигается выше, останавливается на сосках ненадолго, лаская один губами, а второй — пальцами, а потом кончиком носа скользит по кадыку, по подбородку и наконец по лицу. — Ты так порозовел, — говорит он, водя пальцем по щекам Исака, достаточно сильно задевая кожу, и Исак задыхается. Кончики его пальцев едва касаются плеч Эвена, прикосновения лёгкие, словно пёрышко, а потом он скользит указательным пальцем по шее, по тому месту, где колотится пульс Эвена, туда-сюда, туда-сюда. — Если ты в ближайшее время не прикоснёшься ко мне, я умру, — заявляет он, и Эвен смеётся. А потом… — Ты знаешь, что отдаёшь всего себя, когда целуешься? — спрашивает он. А Исак… Вообще-то Исак знает. Раньше он так не делал, точнее не полностью, но сейчас… сейчас, сейчас, сейчас… не осталось никаких сдерживающих факторов, он не хочет ограничений, когда дело касается этого, их, всего, что он чувствует, всего, что они могли бы делать вместе. Он больше не хочет останавливать себя, хочет выставлять на всеобщее обозрение свою любовь, своё желание, хочет получить от этого максимум. Просто…. Просто он хочет, чтобы Эвен знал его, полностью узнал его, чтобы видел все части, которые Исак обнажил для него, чтобы прикоснулся к ним, если хочет. Просто он хочет, чтобы Эвен смотрел на него, потому что Исаку нравится то, каким его видит Эвен, потому что, когда Эвен смотрит на него, он видит человека, которым Исак хочет быть, потому что, когда Эвен смотрит на него, Исак чувствует, что он узнаваем. Чувствует, что его видят, чувствует, что Эвен понимает его, понимает его настолько, что готов тратить время на то, чтобы узнать Исака так, как тому всегда этого хотелось. Узнать его так, как этого все время хотелось Эвену — целиком и полностью. — Правда? — дразнит он, и Эвен улыбается. И Исак целует его, даря всего себя, обвивая его руками и ногами, и каждой частичкой его тела, что жаждет быть рядом, желая прикасаться, чувствовать. Его язык во рту Эвена, а ладони на его щеках, и Исак перекатывает его на спину, и теперь у него есть опора, чтобы двигаться над ним, в нём, кожа к коже, тело к телу, пусть на них ещё и осталась одежда, и они так и не сделали пока ничего серьезного. — Малыш, — шепчет Эвен, и Исак впервые за вечер издаёт по-настоящему нетерпеливый стон. — Малыш? — Да? Эвен целует его. Целует, и целует, и целует, а потом… — Это, — говорит он, и колебание в его голосе заставляет Исака потянуться и заправить прядь волос ему за ухо, погладить хрящик; их переплетённые ноги, прижавшиеся друг к другу тела не делают прикосновения некомфортными, потому что здесь, в этой кровати, разрешено всё. — Это важно для меня. Эвен смотрит на него, такой красивый, такой уязвимый, такой открытый — все его чувства тоже легко читаются, тоже выставлены напоказ. — Я просто… не знаю. Мне нужно, чтобы ты это знал. — Хорошо, — кивает Исак, и боже… Боже. — Для меня тоже. Для меня это тоже важно. «И ты важен», — думает он. «И ты, и ты, и ты, и ты». — И ты, — говорит Эвен, словно умеет читать его мысли. — И ты важен. — Эвен, — выдыхает Исак, шепчет в кожу на его виске, тесно обнимая его руками, и Эвен точно так же, обнимает в ответ, его ладони крепко прижаты в пояснице Исака, а сам он целует его в щёку, совсем рядом с уголком рта. — Эвен. — Исак, — откликается он. Они целуются всё время. Исак сидит у него на коленях, в его руках, и жаждет быть ещё ближе. Он целует щёки Эвена так же, как его губы, он целует его кожу так же, как его рот, жарко и влажно, пробуя его на вкус. Целует его челюсть, шею, ямку между ключицами, мочку уха, ямку за ним, три родинки на щеке, тяжело дыша, почти задыхаясь и произнося его имя. Произнося имя Эвена и все слова любви, произнося их до тех пор, пока губы обоих не опухают, их щёки не краснеют, а волосы окончательно не запутываются. — Вот так? — спрашивают они друг друга, используя кончики пальцев и губы, а потом исследуя этими пальцами эти губы, вот так, вот так, вот так, и они оба кивают. В какой-то момент Исак прокладывает очередную дорожку поцелуев от шеи Эвена к его губам, потом отстраняется немного, обхватывает его лицо ладонями, прижимается лбом ко лбу, кончиком носа трётся о его нос. А потом улыбается. Улыбается, пока оба не начинают смеяться. — Вот так? — спрашивает Эвен, касаясь смеющихся губ Исака, и он кивает. — Да, — шепчет он. — Вот так.*
Личный чат Юнас Ноа Васкес можно возвращаться? Исак Вальтерсен да Юнас Ноа Васкес и? Исак Вальтерсен всё хорошо