Смерть мелкого гаденыша

Как ни поразительно это звучит, но факт остается фактом: человека влечет к убийству, к уничтожению жизни, и это роднит его с хищниками. Сабин Бэринг-Гулд, «Книга оборотней»

ИЮЛЬ       В одной руке Проспер держал бутерброд, а другой деловито принялся перекладывать тетради на столе из одного угла в другой. Казалось, его ничего не беспокоило и не выбивало из колеи — ни трое связанных мертвяков за стеной, вонь от которых не сдерживала закрытая дверь, ни новый непрошенный напарник — однако его спокойная улыбка не наталкивала на мысль о… «странностях». Если, конечно, не считать таковой неискоренимый оптимизм. Или религиозную веру.       — Мы теперь, значит, будем работать вместе… Мне сказали, у тебя столько знаний, что пара-тройка недель наблюдений, и, пожалуй, мы так антивирус изобретем.       Хотелось бы надеяться, но это вряд ли возможно, подумал Юджин, однако вслух не произнес ни слова.       — Не знаю, на что рассчитывает сестра, вряд ли она так уж верит в возможность найти вакцину… — Проспер пытливо посмотрел на нового своего помощника. — Ты сам-то веришь?       Тот неопределенно повел плечами.       — Думаю, уже пришло время смириться, что как раньше уже не будет никогда. Я занимаюсь этими исследованиями больше потому, что хочу знать, что меня ждет. Знаешь, когда мы с… Тоффи были детьми, все было немного проще. Мы и так знали, что будет там, после. Ты понимаешь. За гранью.       — Полное прекращение физиологических процессов в клетках и тканях, разложение мозга и мозгового вещества?       — Ну, такая версия тоже, по крайней мере, отдает определенностью. — Проспер хмыкнул. — Я потерял веру позже, чем сестра. И иначе. Во что-то я верю до сих пор, и все же было больно, когда реальность сунула мне под нос неприличную фигуру — смотри-ка, то, что тебе вдалбливали с детства, просто чушь!       Он зашелестел страницами в поисках какой-то нужной ему записи, не нашел, захлопнул тетрадь и взял другую, принялся просматривать уже ее.       — Я ищу закономерности. Новые правила нового мира. Хочу прожить тут подольше и получше, а упокоиться без страха. Если меня укусят… хочу ждать конца спокойно. Хотя, вот знаешь, я столько раз был уже готов покинуть этот мир, но до сих пор, как видишь, небо копчу.       Проспер соорудил из тетрадей две аккуратные стопки, одну пододвинул ближе к собеседнику.       — Когда мы убиваем мертвяков, бывает, так в крови перемажемся, что и в рот затечет. Ну, не то что б много, так — губы оближешь случайно. Но после этого никто даже легкого озноба не почувствовал. Так есть, получается, какая-то критическая масса? Или дело именно в укусе до крови?       Из второй стопки, что была у самого его локтя, Проспер продолжал вынимать тетради и спешно пролистывать.       — И потом, смотри, достаточно даже несильного укуса — и привет! Ты обречен. Когда меня в детстве укусила собака, куда сильнее, чем мертвяк — одного из наших в мае, мне даже уколов не делали. — Проспер мрачно усмехнулся. — Впрочем, я не буду говорить, что рос в нормальной атмосфере. В общем, меня перебинтовали, меняли повязки — и все как-то само собой зажило. А тот парняга за сутки сгорел, я никогда такого не видел. Только что перед тобой был друг, и вот уже — труп-людоед.       Глаза Проспера посветлели — он явно нашел то, что искал. По крайней мере, он придавливал к столу пальцем тот самый блокнот, который был ему нужен.       — Вот, например, что есть у животных, чего нет у людей?       — Речь. Инстинкты.       — Скажи это моей сестре, она порой такая дикая, что кроме как инстинктами ее поведение объяснить невозможно.       Юджин хотел добавить, что вообще-то да, определение инстинкта довольно расплывчато, и на эту тему до сих пор ведутся споры… Но споткнулся на мысли о том, что теперь-то уже вряд ли кого-то кроме них, двоих в подвале, действительно волнуют подобные вопросы. Все остальные — выживают, не больше.       — Животные в нежить не обращаются, в отличие от людей. Но и сами мертвяки тоже все разные — никогда не замечал? — Проспер пролистнул несколько страниц. — В основном, тут записи делаю я, но изредка что-то добавляет и Тоффи. Больше никто. Да, впрочем, остальным и не особенно интересно, и некогда.       Потом, взяв у Главы другие тетради, Юджин видел записи еще третьим почерком, которые через какое-то время перестали появляться. Он решил не спрашивать, кто был тот человек. А что с ним стало, он и сам понимал.       — Некоторые неумершие немного умнее других. Конечно, им даже до волков, например, далеко, но кто-то из них словно помнит о чем-то из жизни. Какие-то навыки…       — Чтобы вычислить связь, непременно нужно знать, что из себя представлял человек до превращения.       — Именно. У нас тут, конечно, тоже люди умирали. Ну, всякое случалось. — Проспер вынул отдельную тетрадь и сунул в руки Юджину. — Жаль, электричества у нас тут нет, а то там, в доме, есть компьютер — но он так, лежит себе просто. Груда железа…       Юджин сделал себе мысленную заметку на будущее. А пока у него все равно не выдалось возможности покопаться в последнем подарке Big Blue, он вчитался в записи журнала наблюдений за июнь–июль.       — На вот, держи. Тут краткая выжимка всех исследований, что мы успели провести. Реакция на длительный голод, попытки накормить тем и другим, воду, огонь, все такое прочее.       Некоторые страницы не оторвались от пружины блокнота пока только чудом. Создавалось впечатление, что с записями работали — перечитывали, переписывали, может быть, даже заучивали. Тут и там на странице были едва различимые отпечатки испачканных в чернилах пальцев.       — Отчеты об экспериментах достоверны?       — Чистейшая правда от первого слова до последнего.       — То есть. — Юджин пробежал глазами строку еще несколько раз. — Кто-то вступил в половые отношения с зараженным организмом? С образцом? По-настоящему?       — Да. — Проспера, казалось, это вовсе не волновало. Наверное, это просто было давно, попробовал успокоить себя Юджин. Хотя ему самому о таком даже думать было мерзко и жутко — его собственные причуды бледнели в подобном сравнении.       — И что стало следствием? Начался процесс заражения, аналогичный тому, что случается после укуса?       — Не знаю, что с ним стало бы… Если бы он не убил себя.       Юджин озадаченно посмотрел на Проспера, и тот поднял взгляд от тетради.       — Ну, а ты, скажешь, не убил бы себя после такого? И вообще, он был сумасшедший. Никто в своем уме до такого бы не додумался, верно?       — Резонное замечание.       Проспер доел бутерброд, отряхнул руки и вытер их о штанины.       — А вот и план, какие нам следует провести опыты. К сожалению, ничего по-настоящему интересного, пока… Мало образцов. — На последнем слове он почти запнулся, словно у него было куда больше значений, чем просто «мертвяки для экспериментов».       На следующий же день Глава вернула кое-кому из группы Рика личные вещи.       В том числе — оружие.       Тоффи протянула Дэрилу нож, держа его лезвием к себе. И улыбаясь.       — Нужно обстругать древки для садового инструмента. — Она смотрела Дэрилу в глаза, а он опустил взгляд на нож. — Могу поручить эту работу только сильному мужчине. Ты же сильный мужчина?       Все, что она говорила, выходило у нее такой интонацией, словно имело двойной смысл.       Тоффи хотела бы похлопать Дэрила по плечу — ей нравилось касаться людей, ее беспокойные руки постоянно тискали кого-нибудь, кого угораздило оказаться рядом. Но на этот раз она не решилась дотронуться до незнакомца. Слишком уж недружелюбно он выглядел.       Можно было подумать, что на том их общение и закончится — надолго. Но Глава подошла к охотнику еще до заката солнца. Будто бы затем, чтобы посмотреть, как ему работается.       На самом деле — разумеется, нет.       — Послушай.       Дэрил поднял голову и посмотрел на Тоффи из-под кудлатой челки. Трудно было понять, что он чувствует к ней — приязнь или же нет. Ни лицо, ни взгляд его не переменились, остались такими же сосредоточенными, как и секунду назад, пока стрелок смотрел на свои руки, ритмично стругавшие древко.       — У меня тут корсеты завалялись. — Тоффи тряхнула охапкой тряпок, пристроенной на сгибе локтя. — Я подумала, что раз нас теперь вдвое больше, даже такая одежда пригодится. Ну, то есть, для девушек только.       Глава бросила корсеты на скамью рядом с Дэрилом, все, кроме одного, и последний приложила к своей груди.       — Не слишком практично, но сейчас, по жаре — вполне приемлемо. Только нужно выпороть спицы. Я отобрала те, в которых это действительно можно сделать.       Дэрил продолжал молчать. Но и взгляда не отвел.       Тоффи вздохнула, ладонью подвинула одежду в сторону и села рядом с охотником.       — Если я мешаю, так и скажи. У меня просто мысль такая промелькнула, что, может быть, как раз тебе пригодятся эти железки.       Дэрил так ничего и не сказал, но повернул голову вбок больше — чтобы смотреть Тоффи в лицо. Это ее смутило, она смяла край лежавшего у нее на коленях корсета и принялась нервно выуживать железную спицу.       — Я понимаю, почему ты мне не веришь. Вы много перенесли. Даже не могу представить, чего вы натерпелись от Губернатора. Когда я поняла, что пора делать ноги, он уже был будто не в себе. Не думаю, что со временем стало лучше. Скорее уж, наоборот. — Тоффи шмыгнула носом, но слезы сморгнула. Не хватало еще, чтобы Дэрил решил, что она пытается его разжалобить! — Послушай, мне кажется, я немножко знала одного парня… То есть, я не очень уверена, но, глядя на тебя…       Шероховатые чужие пальцы легли поверх ее, вынимая из захвата спицу.       — Если ты думала, что я смогу сделать из этого стрелу, то — не-а.       — Я в этом ничего не понимаю.       Тоффи смущенно хихикнула. По крайней мере, Дэрил с ней заговорил. Она не стала продолжать мысль, полагая, что им обоим будет лучше не знать: ему — что она собиралась произнести, то, что он подозревал, или нет. Ей — действительно ли тот «Дэрил» о котором как-то при ней обмолвился Мерл, и тот, чье теплое бедро в то мгновение касалось ее, одно и то же лицо.       — Это красивые вещи, и еще довольно ноские, хотя я их и сняла с манекенов. — Тоффи выудила из кармана бритвочку, развернула упаковку и принялась выпарывать другие спицы. Дэрил рядом все еще крутил в руках первую. — Мы в округе много что обчистили, и музей какой-то — в том числе. И кресло, что у меня в кабинете стоит, тоже оттуда. Подлинный что-то там, я в этом не разбираюсь — барокко, рококо, мне все едино. Как мы его везли — просто умора.       — Получается, ты уничтожаешь американское наследие?       — Ну да. Все равно оно больше ничего не стоит. Теперь это мы — американское наследие. Ты, я, «I Kissed a Girl» Кэти Перри и «Макдональдс».       Не то что б Дэрил ей как-то по-настоящему нравился — в том смысле, что Тоффи не теряла голову. И все равно, в ней вдруг проснулась какая-то странная привычка из прошлого, отжившая было свое… проснулась и заставила игриво взмахнуть кудрями: рука перебросила пышный хвост (о, не столько действительно пышный, сколько — пушащийся) с плеча на плечо годами отработанным движением. Тоффи поймала себя на этом и улыбнулась не игриво, как намеревалась, а грустно. Теперь в этих ужимках, пригодных только для знаков для соседей по барной стойке, не было нужды.       — Слушай… Ты скучаешь по фаст-фуду? Хотя бы изредка?       Дэрил неопределенно пожал плечами.       — Я иногда скучаю. Мне снится запах. Хотя мы тут не голодаем, очень даже сытно живем. Грех жаловаться. У нас даже молоко есть, хоть его и мало, хотя вот сыр, например, нам тут не сделать, наверное.       Он хороший человек, хотя и непутевый, подумала Тоффи. Если она угадала, и рядом с ней действительно брат Мерла, она могла представить еще лучше, что это за человек. Но хотела бы она, чтобы такой, как Дэрил, навсегда остался в общине? Она не могла ответить.       — Знаешь, что меня удручает больше всего? Отныне и навсегда — никакого мороженого. Даже если найти сахар и молоко, за неимением морозилки все это будет бесполезно.       — Ну… можно сделать его зимой.       — Кто захочет мороженого зимой?       — Думаю, если ты по-настоящему соскучишься по нему, ты будешь есть его даже в январе.       Тоффи засмеялась.       — Я думала, можно будет сделать что-то в подвале, но в итоге я только зря перевела продукты, добилась тонкой корки льда и схватила простуду на добрую неделю.       Она закончила с корсетом и в неловкости сложила руки на коленях. Бритва поблескивала на солнце.       — Тоффи… ответь, почему ты решила уехать из Вудбери? И когда это именно произошло?       Она едва не обрезалась — кулак невольно сжался, бритвочка чудом не вспорола кожу.       — Я обязательно расскажу. Но не сейчас. Могу только пообещать: я никогда, никогда не буду неоправданно жестока и никогда не причиню вред живым людям, кроме как ради самообороны.       Тоффи подхватила кипу одежды и спешно вернулась в дом. Сквозь открытую дверь Дэрил видел, что Глава еще несколько минут стояла у колонны в гостиной и… что? Размышляла? Пыталась отдышаться?