Смерть мелкого гаденыша

Господа судьи, вам наверняка известна пословица «Разбойника делает случай». Этим я не хочу сказать, что все люди — потенциальные преступники; я имею в виду, что, возможно, многие хороши лишь потому, что судьба не предоставляла им другого выбора. Быть может, на свете вообще мало людей, которые, столкнувшись с бедой, оказывают ей достойное сопротивление и выходят из нее не сломившись. Федерико Андахази, «Книга запретных наслаждений»

АВГУСТ       Когда Шона вернулась на полянку в недобровольной компании Уилбура, Тоффи стояла, глядя в обезображенное лицо Арти, думая: на его месте могла быть ты. Дело было даже не столько в том, что они сцепились, и он мог убить ее… Глава, не наклоняясь, сдвинула рубашку на шее трупа носком сапога. Кулон на тонкой цепочке блеснул на солнце.       — Вау, а я думала, Ариана потеряла его в пути до Вудбери.       Тоффи облизала губы с таким напряжением, точно хотела их прокусить. Ей стало бы легче, если б она что-нибудь могла кинуть или разбить. Пришлось довольствоваться единственным, что оказалось под рукой, точнее, ногой — трупом Арти. Тоффи пнула его от души.       Уилбур в метре от них дернулся так, словно это в его ребра пришелся удар. Он видел и Фитца с посиневшим лицом (по крайней мере, и с натянутыми снова штанами), видел, как у девицы перед ним окровавленные ключи еще качались на поясе, оставляя алые мазки на коже рядом с дергающейся от недавнего напряжения мышцей бедра. С другой стороны под лопатки ему упиралось дуло винтовки, а глаз стремительно заплывал после встречи с кулаком темнокожей воительницы. И надеяться на то, что эти амазонки захватили его в плен, стосковавшись по мужчинам, не приходилось.       — Живой и невредимый. По большей части. — Шона двинула винтовкой, подталкивая Уилбура к Тоффи, но тот, вместо того, чтобы сделать шаг, плюхнулся на колени. — Точно по твоему заказу, Глава, как будто я пытаюсь произвести впечатление.       Тоффи отвлеклась от созерцания трупов и подошла к Уилбуру и Шоне, рассматривая обоих, склоняя голову то к одному плечу, то к другому, присела на корточки прямо перед пленником, и все равно его лицо оказалось несколько выше, чем ее — Тоффи пришлось задирать голову.       Шона возвышалась над ними, готовая стрелять в любой момент… если возникнет нужда. Но она уже поняла: не стоит шуметь, чтобы не привлекать ни ходячих, ни других бандитов со знаком на лбу. Быть может, они ближе, чем хочется.       — Я смотрю, из вашего трио ты больше всех ценишь жизнь. Как насчет еще одной малодушной вещи ради спасения? Расскажи мне сказку, Уилбур, а я в ответ расскажу свою.       Шона не понимала, что происходит, и неосмотрительно опустила винтовку, полагая, что ситуация под контролем. Так и было, пока Уилбуру казалось, что он окружен. Тут же ему показалось, что появилась возможность сбежать, и он извернулся, как животное, прянул назад, сбивая Шону с ног — она чудом не выстрелила случайно, не целясь, только подняла винтовку над головой. Волк навалился на нее, дернул за ремень оружия, передумал его брать и снова вскочил — чтобы тотчас снова хлопнуться в пыль от подножки Тоффи. Она припечатала Уилбура к земле ударом ноги сверху, отчего спина пленника затрещала. Нет, позвоночник не сломан, с облегчением подумал Уилбур, чувствуя, что ничего не онемело, но тотчас понял, что не найдет, чему еще порадоваться еще долго. Тоффи практически оседлала его, прижав весом всего тела, коленями зафиксировав руки и взяв кудри в горсть, как гриву коня.       — Жалкое зрелище. «От меня не спрячешься, идет твоя мертвая девочка!»* — Тоффи приставила к шее Уилбура нож точно так же, как он еще недавно сделал с Шоной.       Та в свою очередь сейчас, потирая шишку на затылке и все еще лежа, наблюдала за сценой в паре шагов от себя.       Тоффи была близка к истине со своей догадкой, что у них с Шоной много общего в прошлом. Шона взрослела на ферме, так что с детства усвоила, что собака либо лает, либо кусает. Лающая в общине Тоффи нравилась Шоке куда больше, чем, как сейчас, почти рычащая.       — Ответы, Уилбур, мне нужны ответы.       Он закатил глаза: Тоффи так сильно вывернула его шею, потянув за волосы, что пленник и впрямь мог видеть ее лицо. В перевернутом виде.       — Кто вы. Сколько вас. Какого хуя делаете здесь, что это, блять, за охотничьи угодья. Каков ваш план.       Он переводил взгляд с одного ее глаза на другой, потому что не мог смотреть сразу в оба. Соображал. Конечно, можно было поиграть в молчанку, но выжить хотелось сильнее, чем сохранить достоинство.       — Мы называем себя Волками. Не я придумал, как по мне, вообще тупое название.       — Уилбур с трудом сглотнул. — Нас много, хер знает сколько. Не считал.       Он затих на секунду, и Тоффи встряхнула его голову, напоминая, что ждет ответов.       — Арти мутил с какой-то чиксой, потом проследил за ней, но мы все равно потерялись. Потом тут шастал какой-то хрен, я его не видел, он разговаривал с Фитцем. Может и с Арти тоже. — Уилбур попробовал снова сглотнуть, но горло пересохло, и он только без пользы задвигал кадыком в муке. — И мы просто хотели посмотреть, как вы близко и насколько тупые…       — Кто тут шастал, — прорычала Тоффи, наклоняясь к уху пленника. Ее не заботило, что щеки касаются его грязные патлы. — говори!       — Клянусь, я не видел его. Хер его знает, дамочка, честно!       Тоффи медленно отстранилась — не выпуская из одной руки кудрей Уилбура. Перевела взгляд на Шону и протянула ей нож.       — Он больше ничем не будет полезен. Хочешь убить его?       Шона к той минуте уже поднялась, отряхнулась и теперь просто наблюдала за тем, что творит Глава. В первое мгновение Шоне показалось, что Тоффи просто пугает пленника, чтобы выведать у него побольше информации, и только всмотревшись в ее лицо, Шона догадалась, что Глава не шутит. Уилбур изо всех сил дергался и извивался, но из такого положения не мог скинуть с себя Тоффи. Она держалась на его спине, как в седле коня, да не слишком норовистого, к тому же. На дыбы ему было не встать.       — Давай. Сделай это. — Тоффи смотрела на Шону без вызова, с одним недоумением, не понимая, отчего она медлит. И вдруг поняла. — А, так это будет твое первое убийство живого человека? Тебе везет. Это как получить внимательного любовника вместо ублюдка, который не дает тебе подышать и сосредоточиться, прежде, чем ты ляжешь в постель. Лучшее лишение невинности из всех возможных. Не торопись, прими решение, разогрейся…       Шона схватила нож — так быстро и отчаянно, что Тоффи не успела отдернуть руку. По сути, они обе сейчас держались за рукоять. И кровь из артерий на шее Волка залила кисти им обеим, хотя Шоне все же больше. Как только последний хрип патлатого смолк, и стало понятно, что все кончено, Шона отдернула руку и брезгливо вытерла ее о край футболки. По счастью, кровь не была заметна на черной ткани.       Тоффи воткнула нож в землю, обернулась, нашла глазами труп Фитца с ловилкой на шее. Почему Шона так среагировала на ее слова, Глава решила не расспрашивать.       — У нас где-то часа полтора-два. Сядь ему на ноги выше коленей и возьмись за древко. Как только очнется — спрыгивай, но не бросай сачок.       Тоффи медленно поднялась с трупа Уилбура, перевернула его на спину, и только тут поняла, что Шона не двигается с места. Только не плачь, взмолилась Глава, но Шона и не собиралась — а вот дрожь одолеть ей никак не удавалось.       — Ну что такое? Тебе нужны обнимашки?       Шона шарахнулась от такого предложения, точно Тоффи и на нее с ножом бросилась.       — Ты… ты… получила наслаждение, а? Когда убила их? Чудовище!       Тоффи нахмурилась. Покачала головой.       — Он был готов убить тебя. И убил бы, если б мы его не одолели. Не потому, что он пожалел нас. Или передумал. Только потому, что мы оказались сильнее, вот и всё.       Еще в детстве она смотрела на мертвых животных: без страха, без любопытства, но и без наслаждения. Привыкай, твердил ей внутренний голос, предчувствуя, что ей понадобится это. Она не испытывала удовольствия от убийств, практически никогда, даже если в этом было что-то личное, всегда относясь к таким поступкам как к работе, которая должна быть сделана.       Иногда она испытывала вину за то, кем является, иногда — удовольствие. От одной мысли, что она именно она. Вот какова досталась ей награда за невозможность сбежать в транс диссоциации во время болезненных моментов детства. В общем и целом, Тоффи считала, что ей несказанно повезло. Она бережно относилась к подаркам, которые получала — от людей ли, от судьбы ли. По большей части.       — Ты ведь не заботилась о том, что он может меня просто прирезать, а? Ты не знала, что он поднимет руки и побежит.       — А почему ты не спасла меня? — Ответила вопросом на вопрос Тоффи.       Шона запнулась. Потому что я не могла, хотела ответить она. Потому что у моей шеи был нож.       — Я могла рискнуть нами обеими и понадеяться, что мы обе выживем. А могла побежать и спастись, жертвуя тобой. Я не гребаная Зена из киношки, убить троих и раскидать троих щелчками пальцев — не одно и то же.       Шона смотрела на Главу округлившимися глазами, пока та не указала ей на труп Фитца. Очень выразительно: живо! Шона, перебарывая брезгливость, уселась бородатому Волку повыше коленей и взялась за древко «ловилки».       Конечно, у них был и третий путь, подсказал Тоффи внутренний голос. Тот, на который она снова оказалась неспособна.       Я должна была сказать: да, конечно, я провожу вас до нашей общины, и там мы договоримся. Не врать и действительно попробовать с ними договориться. Так сделала бы хорошая девочка. Которой мог бы гордиться ее папочка. Может быть, эта девочка была бы уже мертва пару часов назад. Если бы она вообще существовала — потому что Тоффи, хотя и начала «верно», с первой минуты знала, что у нее нет иного пути, кроме как убить их всех.       Тоффи смотрела на труп Арти с дырой на месте еще недавно пугающе молодого лица — такой большой, что челюсть почти оторвалась, и думала о том, что должна быть грань между необходимой жестокостью и недопустимой. Но она ее не знала.       — Ты что, даже не боишься?       Тоффи пожала плечами.       — Страх… Ты можешь отличить понятия «боюсь», «опасаюсь» и «не хочу»? Не то что бы я сильно боялась умереть. Но мне этого, конечно, не хочется, и довольно сильно.       Шона поймала себя на том, что у нее отвисает челюсть.       — Звучит дико круто. Все, наверное, хотят быть тобой, а?       Тоффи не сразу ответила, озадаченная. То, что кому другому польстило бы, ее ставило в тупик. Шона видела перемены в ней — руки больше не порхали, все движения стали холодны и экономны, даже взгляд наполнился тяжелой сосредоточенностью.       — Смотрела «Человека-паука»? С большой силой приходит большая ответственность.       — Глава сорвала с ближайшего куста горсть листиков и растерла по топику там, где на белой полосе ткани темнела кровь. — «Мы не особенные. Мы не иные. Мы не решаем, кому жить, а кому умирать»**. Мы просто пытаемся выживать. Подольше, получше. Да, потом придет кто-то сильнее и размажет нас. Я к этому готова, как японский воин. Не знаю, как остальная община. Но это не значит, что мы перед кем-то опустим голову или сдадимся. Мы будем бороться, пока останутся силы. Не важно, как.       Я не начинаю первой, подумала она, но эта порочная привычка отвечать насилием на насилие… И куда более ярким.       — Я могу защитить себя, многие другие — не могут, поэтому я делаю это для них. Я не смогу делать это вечно, я знаю, но всем хочется умереть немного позже.       Она медленно моргнула, словно секунда тьмы, которую ей подарили закрытые веки, действительно дала ей мгновение отдыха.       Что делает хороший лидер? Не делит людей на более полезных обществу и менее. Он не думает, кем рискнуть в сложной ситуации. А что делает эффективный лидер?       Можно ли остаться хорошей, если становишься эффективной? Какова цена чувства вины, бессонницы, флэшбэков, если это не влияет на то, как ты действуешь?       Тоффи встала за спиной Шоны и запустила руки ей в волосы, принялась перебирать пряди и вычесывать из них пальцами жухлые листья.       — Я не флиртую, расслабься, — сказала Глава, почувствовав, как напряглась ее напарница. — Просто не думаю, что в общине стоит кому-то сообщать, что у нас была стычка с какими-то ублюдками.       — Ты хочешь держать это в тайне?       — Я хочу подготовить почву. Обсудим это с Проспером, прикинем, насколько нам действительно стоит волноваться. Потому что сейчас мы инсценируем все так, что со стороны будет казаться, будто бедолаги просто не справились с ходячими. Или они повздорили, сунули дружка головой в петлю — и получили от него на орехи после смерти. Если эти Волки не уверены насчет того, есть ли рядом община, так пусть решат, что ее нет. Мы не возьмем с них и нитки. Опуская рассуждение, что брать-то особенно нечего…       Шона судорожно вздохнула.       — Я хочу быть частью этого.       Руки Тоффи замерли за затылке Шоны. Затем медленно исчезли с ее волос.       — Я хочу остаться в общине и выживать.       Тоффи не ответила, перешагнула через ноги трупа — оказалось, у нее в руках пистолет наизготовку. Она принялась обходить полянку по периметру, высматривая, нет ли гостей: живых либо мертвых.       — Нам сегодня повезло, ты не находишь? — Спросила она, проходя позади Шоны. — И очень сильно.