Смерть мелкого гаденыша

Allison: It's unavoidable, it just happens. Claire: What happens? Allison: When you grow up, your heart dies… Bender: Who cares. Allison: I care. * К/ф «Клуб «Завтрак»

      Сентябрь оказался милосерден: после первой недели, полной дождей и холода, он вернул тепло, столь сильное, что девушки снова принимались одеваться как Дейзи Дюк**, хотели они того или нет, а парни повязывали рубашки на пояс. На рубку дров отправлялись те, кто в чем-то провинился. Но в остальном, лишнему дню жары радовался каждый.       Тоффи стояла на стремянке, латая стену сарая. Последнее, что ей предстояло сделать, прежде чем она могла бы сказать: община к зиме готова. Конечно, оставались еще всходы овощей, но собирать плоды куда приятнее, чем прибивать доски. Хотя бы потому, что это намного больше воодушевляет.       Впрочем, Тоффи ни разу не попала по пальцу молотком, все гвозди вошли чисто, не погнувшись, и ее порадовало — за неимением лучшего — хотя бы это.       — Третий образец гниет.       Тоффи посмотрела с вышины стремянки на подошедшего к ней Юджина. Оба оставались собранными и сосредоточенными: что ж, после третьей недели даже в страсти бурной, как ураган, наступает тот период, когда кажется, что все действительно хорошо и будет хорошо еще долго. Некуда и незачем торопиться.       — Женщина?       Юджин кивнул. Сухой жаркий ветер слабо шевелил кончики его волос.       — Они все гниют, если уточнять, но именно третья — быстрее.       — Интересно. — Тоффи приняла к сведению информацию, и порадовалась, что хотя бы не должна сию же секунду бежать в лабораторию, бросив предыдущее дело. Милые маленькие радости в новом мире.       Она придирчиво посмотрела на дело рук своих, сощуря один глаз, затем кивнула, явно удовлетворенная, и начала спускаться со стремянки.       — Дело кончено, мне положена небольшая награда, — Тоффи заглянула за угол сарая, торопливо и не слишком, на самом деле, заботясь о том, могут ли их застать. — И я точно знаю, на что рассчитываю.       Она обвила шею Юджина руками, не выпуская из правой молотка, привычно привставая на цыпочки — но теперь Юджин сам склонялся к ней, каждый раз. Провел ладонями по лопаткам, осторожно тронул талию… Тоффи сняла левую руку с его шеи, отлепила его ладонь от своего пояса и переместила дальше и ниже, на задний карман шорт, тихо хихикнув в поцелуй. Та награда, которую она уже получала, стоила больше, чем какая-то стена сарая, но кто мешал взять аванс?       Они полностью растворились в поцелуе, ощущая и чувствуя только друг друга, так что когда сверху на них посыпалось необычайно много листьев, оба озадаченно отпрянули друг от друга и посмотрели наверх — над ними, разумеется, было только безоблачное голубое небо. Тара бросила на них еще одну порцию желтых листьев.       — В горе и в радости!       Тоффи стрельнула в ее сторону сердитыми глазами, и опять перевела моментально потеплевший взгляд на Юджина.       — И лучше больше в радости.       Она опять потянулась к нему — но руки не закинула за шею, а положила на плечи, снова притягивая его к себе, но уже не так властно и настойчиво, как минуту назад. Но он все равно повиновался.       Во время этого их поцелуя, ладонь Тоффи проскользила по шее Юджина, зарываясь в волосы. Как же они ей нравились! Мягкие и пушистые, как шерстка котенка. Он весь был для нее каким-то большим котиком — трогательным, очаровательным, созданным для того, чтобы его бесконечно нежили и чесали за ухом. Тоффи стянула резинку со своего хвоста и, пользуясь моментом, стянула ею волосы Юджина.       — А почему бы и нет? — ответила она на незаданный вопрос, легко читавшийся по его озадаченному лицу. Одна прядь зацепилась за ухо Юджина и не попала в хвостик, и в этом была некая особая трогательная прелесть. Тоффи со смешком уткнулась лбом Юджину куда-то под ключицы.       — По-моему, мы им и не нужны, и не мешаем, — усмехнулась Розита, тащившая корзину с листьями за спиной Тары. Это оттуда Чамблер достала две пригоршни — по крайней мере, желтых и хрустких, а не влажных и гадких листьев.       — И это явно не седьмой и не восьмой поцелуи. Что ж, а я говорила, что куш будет мой. Все десерты наших спорщиц теперь принадлежат мне! — Тара выставила руки горкой. — Я поняла еще в августе, потому что Юджин начал улыбаться. Ждала из чистого благородства.       Она толкнула подругу бедром, но Розита только покачала головой с недоверчивой улыбкой.       — Не понимаю, как ты так угадала? Пальцем же в небо ткнула.       — Да ладно. Мы все знали, что должно случиться именно это. Им было суждено сойтись. Злая ведьма запада и трусливый лев — прекрасная пара, не находите?       Тоффи испытала желание лягнуть Чамблер, но вместо этого потянула Юджина прочь, к лабиринту. Задержалась только на секунду: протянула молоток Таре со словами:       — Держи Оскар.       Чамблер схватила его — как обезъянка — почти против воли, исключительно по инерции. Розита рядом захохотала так, что ей пришлось поставить корзину на землю.       — Ты бы себя видела! Зрелище то еще. — Эспиноза запнулась, заметив, что Тара ее не слушает.       Чамблер смотрела вслед удаляющимся Юджину и Тоффи. Он действительно улыбался, глядя на нее, слушая, что она говорит, а она, в свою очередь, висла у него на руке, как школьница.       — Они счастливы. Кажется.       — Определенно.       Розита вздохнула и, ухватившись руками за свои хвостики, потянула, изнывая от неловкости, так ей хотелось спросить: а мы?       — Если я должна извиниться… — Розита надеялась, что выглядит пристыженной и ласковой, и в душе она действительно размягчалась от нежности, как желе на солнце, но привычная мимика сыграла с ней злую шутку. Пухлые губы, от которых Тара часто не могла оторвать взгляд, непроизвольно саркастично поджались, и девушки потеряли контакт. От Тары повеяло холодом, как будто действительно ощутимым в жаркий полдень.       — Забудь. Мы просто друг друга не поняли. Наш паззл не сошелся.       Розита подумала, что ей отчаянно хочется сказать что-нибудь вроде: ты меня убиваешь! Но язык не поворачивался. Она стояла, молчала и понимала, что выглядит равнодушной сукой, хотя внутри у нее все переворачивалось от мягких, смиренных слов Тары.       — Да, я тебя люблю. Что? Очень быстро, но так и раньше бывало, а сейчас все еще быстрее происходит, потому что день за два, как на войне. — Чамблер покачала головой, и кончики волос защекотали ей голые, пересеченные лямками «борцовки» плечи, так что захотелось поежиться. — Это не помешает тому, что мы дружим. Просто дружим.       — Так как это понимать? Ты будешь ждать, пока я не решу, что готова?       Тара сунула руки в карманы джинсов. Молоток она положила на одну из ступенек стремянки.       — Нет. Я люблю тебя, повторю еще раз. Почти с первого взгляда. Но я не буду ждать.       Розита вздохнула через зубы, как от боли. Если бы она могла сказать: ну и к черту, будем встречаться! Давай, сейчас! Но она не могла. Она оставалась любовницей Абрахама, и, видит Бог, она обожала его. Все еще.       Розита нашла в себе силы только потрепать Тару по обнаженному теплому плечу с самой дружеской и искренней улыбкой, которая удалась ее своевольным губам.       — Мы остаемся подругами, да. Ты и я.       Тем временем, Юджин и Тоффи петляли по лабиринту. Кусты, зажатые сеткой, уже пожелтели, но пока не растеряли всю листву, так что меж ними пока что даже самый внимательный любопытный глаз не рассмотрел бы и мыши.       — Я обещала тебе показать особенное место, помнишь? Не то, конечно, которое ты и так каждую ночь видел, а уголок, который мне всегда нравился в детстве. Я скрывала его ото всех. Хотела как-то показать Мерси, но ей оказалось неинтересно, и я больше не пыталась ни с кем о нем говорить.       Они шли, держась за руки, точно Гензель и Гретель на пути к пряничному домику. Точно так же, как в ту ночь, когда выбирались из лаборатории без света. Или шли за книгами. Или — в первый раз — в спальню.       — На самом деле, я думаю, все знали об этом уголке. Просто никто не воспринимал его так, как я. — Тоффи сжала руку Юджина. Они стояли перед стебельком начавшего увядать по осени цветка, как у надгробного камня. — Мне он нравился тем, что не похож на других. Нет иного такого места в общине, как это. Но если б цветы разрослись повсюду, они бы потеряли свою таинственность.       Тоффи прикусила губу, вспоминая, неумелый гербарий Матье. Да, сорванные цветы против живых, непрошенные против тех, которые находишь сама. Да, трудно было бы сделать иной выбор! Во всяком случае, ей или любой такой, как она.       Цветок, сказать по справедливости, даже едва распустившийся вряд ли был так уж красив: линялые голубые лепестки топорщились, мелкие и редкие, точно не уверенные, хотят ли они привлекать насекомых для опыления. И все же, распустившись меж обычной травы, робкий росток жизни казался роскошным подарком природы. Лицо Тоффи сияло, когда она смотрела на него. Даже в аду, даже ожесточась сердцем до смерти, ей порой хотелось спасти нечто прекрасное. Нечто единственное в своем роде.       — Я рада, что наврала про сожжение общины. Что мы и впрямь этого не сделали. Мне было бы жаль потерять это место. Хотя я его и ненавижу.       В глубине лабиринта не было ветра — ни жаркого, ни холодного, только тень высоких кустарников, запертых меж слоев сетки. Вся остальная община переменилась, но этот закуток оставался одинаковым дольше тридцати лет.       — Я так его ненавидела… А когда мы пришли… — Тоффи не нужно было уточнять, о ком она говорит. Слезы навернулись на глаза, но и отступили мгновенно, словно прибой. — Я могла уже только оказать ему последнюю милость. Я не знаю, поймёшь ли ты, что можно чувствовать в этот момент.       Она и впрямь не знала, как объяснить это раскаяние, сожаление, которые душили ее тогда. И просто показала запястье с татуировкой: папа***.       — В Вудбери сделала. — Она шмыгнула носом.       — «Может, дом и есть то место, где остаёшься непрощённым, место, с которым тебя навсегда связывает вина?»**** Я знаю, о чем говорю, — Юджин медленно кивнул. — Но конкретно эту фразу сказал не я, а…       — Грегори Магвайр, — Тоффи сама не поняла, почему вспыхнула. — Я в курсе.       Она побрела прочь, мгновенно забыв про цветок, и Юджин устремился за нею, даже не задавшись вопросом, куда они идут. Как оказалось — к беседке. Не той, где Тоффи читала книги, почти всегда надеясь на то, что ее найдут там, в еще одно особенное место, о котором знала она одна, да, может быть, еще брат. Впрочем, Проспер редко заходил в лабиринт. Крыши у этой беседки давно не было, только облупившийся голый остов, лучи растопыренных жестяных костей, покрытые краской лишь наполовину. Тоффи опустилась на скамью, похлопала по дереву цвета вареного мяса рядом с собой. Юджин сел так близко, что их плечи соприкоснулись. Звуки извне не долетали до этого уединенного угла, так что можно было воображать, что мир опустел — очистился от ходячих мертвецов и живых людей разом.       — Меня зачаровывает город. Цивилизация. Электричество. Наверное, это звучит глупо, потому что остальные ненавидят это все: высотки, стекло и металл. Все тянутся к природе, задыхаясь в миллионниках. Со мной все иначе. Мне нравится запах бензина. Шум и огни неспящего города. Суета дешевых закусочных…       — Тебе нравилась такая еда?       — Да, хотя я чаще ее готовила, чем ела. Что? Не смотри так, не думал же ты, что я вылезла из застрявшей в девятнадцатом веке общины и стала в вашем мире преуспевающей адвокатессой.       Тоффи посмотрела Юджину в лицо, думая о том, что ей чертовски повезло встретить его. Парень, который воплощал в себе ровно то, что она всегда хотела. Мир прогресса и рациональности, который умер, снова ввергнув маленькую Чарити Нидхем в обстановку ее детства — навечно, не предлагая выхода или спасения.       — Я знаю, как жить так — без электричества, без машин. Даже без книг. Умею. Но мне не слишком хочется. — Она поболтала ногами в воздухе, подвинувшись глубже на скамье.       — Я люблю книги, правда. До умопомрачения. Я бы не отдала жизнь за какую-нибудь конкретную, пожалуй, но книги… ох, это то соотношение прекрасного и полезного, какое стоит иметь всякой вещи.       Но Тоффи действительно не поставила бы на кон ничью жизнь ради одной книги. Она вспомнила, как ее выпороли за то, что она сунула «Ветер в ивах» Мерси себе под подушку, и усмехнулась. Какая мелочь… Сейчас это не имело бы значения.       — Мы напишем новые. — С уверенностью сказал Юджин.       Тоффи умиленно покачала головой, вдруг заметив, как ей непривычно без забранных резинкой волос. Но то, что Юджин не распустил хвост, было трогательным жестом с его стороны — и, тем более, ему это шло. Это его внимательное лицо с нахмуренными в сосредоточении бровями… Тоффи подумала, что сейчас договорит и обязательно снова его поцелует.       — Да, мы напишем. Когда разберемся со всем остальным. — Она вспомнила стихотворение Матье у нее на столе. — Мир изменился. Многое умирает. Что-то только засыпает. Но мы найдем путь.       Тоффи закрыла глаза, воображая, что все хорошо. Это было приятно. Представлять себе будущее, даже зная, что оно никогда не придет в том виде, какой ей бы понравился. Она открыла глаза, ожидая, что нечто мгновенно сдует с нее ощущение умиротворения, но ничего не произошло. Из кустов не высунулась гниющая харя ходячего. Не раздался вдалеке крик боли. Даже дождь не пошел.       — Юджин… — Тоффи назвала его не «сокровище», не «детка», и посмотрела глаза в глаза с волнением и уверенностью разом. — Я… я очень-очень с тобой счастлива.       Вместо ответа он пригнулся и поцеловал ее в губы. Еще две недели назад Тоффи бы и не подумала, что Юджин будет так проявлять чувства. Но они не боялись друг друга, больше не стеснялись и не сдерживались.       — Wait—here's an option that I like: Spend these thirty hours gettin' freakay! ***** — Тоффи отпихнула Юджина только затем, чтобы развернуться на скамейке и перекинуть ногу через его колени. — I need it hard, I'm a dead girl walkin'!       Она стянула футболку через голову, повесила ее на спинку скамьи, завела руки за спину, расстегивая лифчик. Просто поразительно, как за два года носки он, кружевной, не потерял пристойного вида — все еще мог выглядеть игриво и соблазнительно. Впрочем, под шортами на ней были трусы с эмблемой Чудо-женщины из Джей-Си-Пенни, что составляло не лучший ансамбль. Но, черт побери, кого перед сексом волнует, что надето на любимой женщине? Все равно она скоро снимет абсолютно все.       Тоффи, наконец, стянула свою резинку с волос Юджина и повесила ее на завиток кованой розы в орнаменте беседки, хватаясь за прут рядом, чтобы удержать равновесие. Старая краска под ее пальцами крошилась, осыпаясь на землю.       — Мне нравится смотреть, как ты улыбаешься. Принести конфетку? Или самой побыть твоей конфеткой? — Она взяла его руки, положила себе на грудь, прогибаясь в спине, чтобы касание вышло интересней для них обоих. — Ты должен был сказать «that works for me!»       Пальцы вминались в податливую мягкую плоть, но две твердые бусины сосков давили ему в ладони.       — Я не знаю этой песни.       Ну конечно! Но кого волнует перебрасывание цитатами, когда…       Тоффи отпрянула, настороженная, как гончая. Юджин тоже напрягся, одновременно с ней. Все возбуждение разом пропало, у обоих одномоментно.       — У меня слуховые галлюцинации или…       — Ш-ш. — Тоффи спустила ноги на землю. Какая досада, она оставила даже молоток далеко от тайной беседки. Обычно при Главе были пистолет и хотя бы один нож, но мирная жизнь ее разнежила сильнее, чем Тоффи сама опасалась. Действительно, ей не стоило влюбляться.       Далекий звук не становился ближе, и трудно было понять, что это в точности — что-то стучало, скрипело, и это вряд ли могла оказаться плохо закрепленная дверь, хлопающая на ветру.       Но это действительно оказалась дверь. Своего рода…