Смерть мелкого гаденыша

Как только начинаешь убивать людей, процесс продолжается без конца; первое убийство распространяет вокруг себя круги, словно брошенный в воду камень. Стивен Кинг, «Роза марена»

      Сквозь сон ей привиделось, что в комнату вошла Мерси. Этой ее до боли знакомой развинченной походкой, нетипичной для общинницы, как всегда, с разметанными по плечам черными волосами, такими тяжелыми, что они казались ламинированными, как у причудливой англичанки*, настолько гладкие и прямые. Тоффи ждала, что сестра скажет ей: просыпайся, соня! Или: какого черта ты спишь в комнате Главы? И тут Тоффи поняла, что Мерси мертва уже по крайней мере месяц. Сестра повернула к ней голову неестественным движением, демонстрируя белые выпученные глаза…       Тоффи схватила нож так поспешно, что ненароком взрезала подушку. На пол спланировали несколько белых перьев.       Она сидела в полутьме ночи, едва решившей уступить место рассвету, напряженно дрожащая, с ножом в руке. Одна. Никакой Мерси рядом, конечно, не было. Но и позади, там, где Тоффи уже привыкла ощущать тепло тела Юджина и слышать шелест его дыхания, лежал только свернутый холодный плед.       Тоффи положила нож на тумбочку, прислушиваясь. Нигде даже не скрипела половица… Да, все стало даже слишком тихо и спокойно. За последние неполные три месяца Тоффи успела привыкнуть, что тут и там кто-то переговаривается или негромко смеется, в конце концов, храпит, а теперь особняк точно накрыли ватным одеялом.       Сон ушел, и Тоффи прошлепала босыми ногами в ванную, чтобы сполоснуть лицо. Сколько оставалось часов до рассвета? Она нагнулась над раковиной, покрутила краны…       — Ох блин, — прошептала Тоффи так тихо, что не услышала себя. И без того мерзнущая в прохладе ванной комнаты, она заиндевела от страха.       Снова. Там же, где и в прошлый раз.       Тоффи выкрутила краны на максимум, чутко вслушиваясь. Ничего. Даже трубы не гудели.       Нет, она знала, что этот день однажды настанет, и наверняка в самый неудобный момент, ибо это неотъемлемое свойство всех неприятностей: приходить, когда ты хуже всего можешь с ними справиться… Но отсутствие воды общине сейчас было нужно меньше всего.       Ох, видит Бог, меньше всего!       — Что ж, неприятности — не спуск с горки, когда папочка спрашивает у тебя: «Готов?» и только потом отпускает руки.       — Признайся, ты видел это в фильме. Отец никогда не катал нас на горках.       — Твоя правда.       Тоффи постучала по огромному бурому чану. Раздался гулкий звук: воды в нем больше не осталось.       «Что под спортзалом? Котельная. Точно!»**       — Нужно быть очень аккуратными. Одно неверное движение — и всю общину разнесет к чертям, — пробормотала Тоффи, прикладывая руку к чану. Он должен был ее обжечь, если бы система водоснабжения осталась в порядке, но теперь металл был холоднее ее кожи на ощупь. Тоффи не помнила, чтобы спускалась сюда хоть однажды, даже в детстве. Брат, правда, был тут весной, когда они искали, не осталось ли в особняке недобитых ходячих.       Теперь Проспер ходил за сестрой, завинчивая краны на трубах, чтобы избежать катастрофы, как только они начнут экспериментировать с подачей воды.       — Мы можем проложить водопровод от реки.       — Это потребует серьезных затрат, — ответила Тоффи, понимая, что вовремя удержалась, чтобы не сказать «жертв». — По всем фронтам.       Проспер пожал плечами.       — Да, но мы справимся. Жаль, что Юджина уже рядом нет. Ох, прости, не прожигай меня взглядом.       Тоффи покачала головой, как бы говоря: дело прошлое. Она снова начала носить пистолет на бедре, ножи в рукавах, и, впервые с апреля, толстовку — пока, правда, только завязывая ее на поясе. Волосы она все так же забирала резинкой, делая уже не хвост, а пучок, чтобы пряди не лезли в глаза. Крови она больше не видела, боль не усиливалась — через сутки она превратилась в тупое, слабое, почти нежное нытье, как на исходе менструации, и только при неловком движении все так же привычно слабо кололо бок. Тоффи быстро перестала ее замечать. Матье выжил. Покашлял пару раз, но ничего похожего на лихорадку обращения с ним не случилось. Проспер предложил удвоить дозу на следующий раз, но сестра остановила его: нет, если повезет, это не ей, живой, придется спать с ним. Пусть лучше все произойдет наоборот. На следующий раз было решено увеличить дозу на десятую процента.       Но дата второго эксперимента была назначена на послезавтра, а пока Тоффи стояла, глядя, как Кори и Майло разбирают забор.       — У нас мало людей. Меньше, чем когда-либо здесь было, а дозор придется усилить. — Проспер покачал головой. — Чертова дыра.       — Кто-то один должен находиться здесь всегда. Вооруженный. — Отозвалась Тоффи. Руки она сложила под грудью, размышляя на все невеселые темы, что приходили ей на ум.       — Лучше оставить в дозоре двоих.       — Кого? Людей, которые не умеют спать?       Проспер нахмурился, глядя на сестру, и она прочла в его выражении лица упрек: могла вынудить хотя бы часть группы Рика задержаться! Она действительно могла, но поддалась чувствам, и не стала. Впрочем, чувства были явно не те: если б она следовала за своими желаниями, то вцепилась бы в Юджина обеими руками и не отпускала…       Тоффи прижала руку к горящему лбу.       — Кори, нельзя ли деликатнее? — Рявкнул Проспер. Что ж, все были на взводе, и не без причин. — Нам потом все придется восстанавливать, а материалов и так впритык.       Да, со стороны реки редко приходили ходячие, и тому имелось просто объяснение: в воде трупы распухали, кожа рвалась быстрее, так что даже вздумай парочка особенно упорных мертвяков посмотреть поближе, что там за селение вдали, до забора они кое-как тащились на пузе, как правило, потеряв по пути ноги. А обойти заграждение по периметру, двигаясь из леса, мертвым не приходило в голову — и не то что б кто-то от них такое ждал. По крайней мере, мы не в «28 дней спустя», мысленно порадовалась Тоффи, глядя, как расширяется лаз наружу. И все же, без охраны этой дыры им не обойтись. На всякое правило неизбежно найдется исключение, не считая закона подлости — тот работает, как часы. Значит, непременно стоило ждать атаки с этой стороны.       Кори и Проспер сложили возле лаза отодранные доски и листы жести, стараясь не сильно шуметь. Пока парни возились, Тоффи выглянула наружу: вдали блестела серебряная нитка реки, а до нее шел желтеющий луг, незаметно перетекающий в пляж с сероватым грязным песком. Летом вид мог показаться манящим, но сейчас, в разгар осени, он скорее удручал. Обычно на картинах и в романах смерть представляется прекрасной, и не важно, о человеке речь или о природе, но то, что видела Тоффи, не пробуждало никаких возвышенных чувств. Этим зрелищем не хотелось любоваться, ни восхищаясь патетической неизбежностью, ни невольно размышляя о вечном. Просто засыхающая трава, часть которой пожелтела от недостатка влаги еще летом, не изобиловавшим дождями, и грязный песок, в который намыло земли при приливе.       Тоффи начала спускаться к реке. Она шла прогулочным шагом, однако руку держала возле пистолета — на всякий случай. Хотя пространство вокруг было открытое, напади на нее человек, живой или мертвый, либо зверь, она успела бы заметить того издалека. Если, конечно, ее никто не поджидал с винтовкой. Тоффи усмехнулась, размышляя, насколько это вероятно… или иронично, и тут ее правая нога потеряла опору, проваливаясь в чавкающую грязь почти по колено.       Охнув, Тоффи успела кое-как развернуться, чтобы не шлепнуться на руку, ломая локоть, и приземлилась на плечо, тотчас рванув ногу на себя. Но как только та вышла из болотца грязи, в воздух взмыл фонтанчик ледяной воды.       — Блин!       По крайней мере, вода была холодной — но ее столько плеснуло на Тоффи, что она кожей прочувствовала каждую каплю. Даже лифчик вымок. Наверное, вода нагревается непосредственно в котельной, подумала Тоффи, не слишком, впрочем, уверенная в своих выводах. Впрочем, ей пока было достаточно, что она избежала риска обвариться. Правда, оставался риск простыть — что, учитывая ее состояние в целом, не слишком меняло итог, однако могло его значительно приблизить.       Она оставалась лежать, поджав ноги, и соображая, не повредила ли что-то слишком сильно. Ей ничего не угрожало, вода не ранила, хотя и морозила до костей, но если Тоффи что-то сломала, было бы глупо бежать — по крайней мере, пока она не видела, чтобы за нею гнались.       — Святый Боже, ты в порядке? — Проспер подскочил к ней, схватил за локоть.       — Да, погоди. — Тоффи подвигала ногой внутри сапога. От холода она ничего не чувствовала, поэтому нагнулась и пощупала рукой. Все движется. Вот и ладушки.       Брат помог ей подняться, и Тоффи сделала несколько шагов туда-сюда вдалеке от бьющего в воздух фонтанчика. Колено и щиколотка прекрасно гнулись, значит, ей грозили разве что пара синяков. Ерунда.       А вот то, что из земли в воздух вздымался гейзер, которому тут быть не полагалось, беспокоило обоих Нидхемов куда больше.       — Труба прорвана. Прогнила или что-то такое. — Тоффи поискала глазами по земле, но, конечно, на сухих участках все осталось покрыто травой, плотной, как ковер, а возле фонтана воды в грязи остались только их с братом отпечатки ног. — Или…       — Иди переоденься. — Проспер положил сестре руку на плечо. — Ты нужна нам здоровой.       — Да, разумеется, для более точных данных. — Съязвила Тоффи. — Не менее здоровой, чем я есть.       Но она послушалась. В конце концов, брат желал ей добра. Да, и такое время настало.       Кое-как обтершись мокрой тряпкой из дворовой бочки там, где на тело налипло слишком много грязи, Тоффи разделась и распахнула шкаф. От одного этого движения ее ударило памятью о прошлом, однако теперь у нее были силы отогнать любое непрошенное видение, сующееся в мозг. Забавно, что силу эту она черпала из осознания, что если ее конец близко, то мало что еще имеет значение.       — Блин! — Снова выругалась Тоффи, понимая, что из одежды у нее остались только летний полосатый топик с шортами и… чертово платье, перешитое Леонтиной. Не по погоде наряд, мягко говоря… Но и в мокром она ходить, действительно, не могла.       Что ж, настало время, когда Тоффи пришлось пожалеть, что она сожгла платье Арианы.       Она выбрала натянуть на себя все разом: и шорты, и топ, и сверху ненавистное платье, чтобы не замерзнуть на ветру исхода сентября. Будь тут Леонтина, я бы нашла, что дать ей перешить, с досадой подумала Тоффи… и в следующую же секунду вспомнила о выражении, что каждому следует опасаться своих желаний. То есть, их исполнения: потому как сбыться они могут таким образом, что ты трижды покаешься, что вовсе о подобном подумал.       В неплотно закрытое окно донеслись возбужденные голоса, скрип открываемых, а потом и закрываемых ворот, и Тоффи выглянула наружу, чтобы понять, что случилось. На мгновение ей показалось, что во дворе стоит Ариана. А потом она поняла, что нет. Это Леонтина.       И какой-то мужчина рядом с нею.       И никаких признаков Шоны поблизости.       Тоффи задержалась в спальне на секунду, чтобы понять: нет никакой разницы, идти во двор в мокрых сапогах или в сухих шлепанцах, она замерзнет в любом случае. Так что она просто выскочила вон, торопясь встретить Леонтину.       Потому что… Все было не так. Неправильно. Да, в общине многое поменялось, за последние два месяца позабылись некоторые строгие правила, но…       Вечно это но, не правда ли?       — Greetings and salutations! *** — Тоффи спустилась с крыльца и приблизилась к Леонтине. — Всегда рада новым лицам в нашем скромном уголке.       Мужчина… Высокий, растрепанный, с оттопыренной нижней губой и знаком W на лбу. Тоффи не пришлось копаться в памяти, чтобы сказать себе, где она уже видела такой же. На плечах у гостя мешком висела куртка цвета хаки, ноги утопали в сапогах не по размеру. Тоффи перевела взгляд на его спутницу. Через плечо Леонтины была переброшена винтовка. Мало того — незнакомая Тоффи. Такую она не видела на складе.       И тут мир мгновенно сузился до черного туннеля, в конце которого не свет, а цель.       Все произошло так быстро, что никто — и сама Тоффи в том числе — не успели как следует рассмотреть, что произошло.       В конце концов, она даже не перестала улыбаться.       Мужчина запустил руку за пазуху, и ладонь Тоффи нашла пистолет на бедре. Если незваный гость подумал о том же, она-то уж точно была быстрее: отточенным, как на тренировке, движением, вскинула оружие и выстрелила. Даже руку захотелось на долю секунды завести назад.       Пуля вошла ровно в букву W. Мужик рухнул, как подкошенный, и под головой его по плиткам дорожки начало расплываться темное пятно. Леонтина не могла кричать, шокированная, только тяжело дышала, глядя на забрызганную кровью футболку.       Тоффи подошла к трупу, продолжая держать его на мушке. Словно он еще мог встать и побороться с нею. Даже несмотря на то, что мир стал куда опаснее пару лет назад, после такой дыры в башке никто бы не поднялся, ни живым, ни мертвым, но резко возросшее напряжение и ощущение опасности как раз в последнее время закрепили некоторые странные привычки. Да, держать заведомо мертвых на мушке — тоже.       Тоффи ногой сдвинула край куртки вместе с рукой мужика. Нож. Хорошо отточенный, но все же нож. Она взглянула на Леонтину.       — Ты, как всегда, лажаешь с выбором привязанностей.       Та не могла ответить: только дышала, как будто у нее началась астма, и шарила по сторонам взглядом. Но никто не бежал к ним с Тоффи, хотя неподалеку было как минимум трое людей — Эдита на вышке, Кеннет у ворот и Бруно у грядки с помидорами. И никто не произносил ни слова.       Тоффи выразительно взглянула на Кеннета, намекая ему, что он сплоховал: должен был заставить гостей сдать оружие и забыл об этом.       Кеннет сглотнул, Тоффи видела, как его горло дернулось даже с того места, где стояла. Хотя, может, ей помогла ее дальнозоркость.       — Да ладно, народ, я не отправила его на исследования — ну не лапочка ли я сегодня? — Тоффи развернулась, направляясь назад в особняк, и услышала за спиной звук падающего тела. Наверняка то была Леонтина. — О Боже.       — Ты пристрелила человека.       — И не в первый раз!       Проспер и Тоффи стояли в лазарете в ожидании, когда же Леонтина придет в себя. Та же посапывала, разметав волосы по подушке. Обморок не перешел в сон, иначе она очнулась бы от воплей — Проспер с сестрой легких не жалели.       — Он потянулся за ножом!       — Ты не можешь поклясться! — Проспер дернулся, поразившись, как зло взглянула на него Тоффи. — В винтовке Тины не оказалось патронов. Они были безоружны.       — Но не беззащитны. Рискованно ждать, пока ситуация не станет вполне очевидной…       Леонтина дернулась на кушетке. Бледность ушла с ее лица, глаза дрогнули.       — Просыпайся, Белоснежка, Злая королева в нетерпении, — пробормотала Тоффи, складывая руки на груди.       Проспер осторожно опустился на край постели, потрепал Леонтину ниже когда-то раненого колена.       — Ты помнишь, что случилось?       Выдержав паузу в секунду, Тина печально кивнула и оставила голову опущенной, точно готовая разрыдаться.       Проспер перевел взгляд на сестру. Тоффи ответила непонимающим движением бровей, не распознав, на что был намек.       — Чего? Я пристрелила его, потому что он мог быть вооружен и опасен. И, блин, он был! Я не просто последовала за догадкой. Три сучонка с таким же знаком на лбах без причин напали на нас с Шоной на охоте, так что да, я предпочла стрелять, чем выяснять, не перевоспитала ли Тина его своей святостью.       — Стой, стой, на охоте? — Проспер нахмурился. — И когда ты собиралась мне об этом сказать? Какой охоте, той, после которой вы выглядели, как будто нашли самый большой откос в лесу и кубарем с него скатились?       — Да, я… я собиралась сказать лично тебе, когда рядом не будет свидетелей. Ну, знаешь, чтобы не волновать всю общину.       Проспер сложил руки на груди, хмуря уже не только лоб, но и скривив рот.       — Ладно! Я забыла. — Да, съехидничал внутренний голос, потому что трахалась по всем углам общины, вместо того, чтобы планировать ближайшее будущее. — Я тоже человек, в конце концов.       — О нет. — Проспер растерянно исследовал взглядом лицо сестры. — Скажи мне, что это какой-то план, что это твоя новая стратегия…       Тоффи покачала головой. Проспер начал подниматься, разъяренный, и она бросилась от него с такой напряженной прытью… Хотела, чтобы между ними, по крайней мере, оказалась кровать. Проспер отпрянул, отрезвленный. Не то что б сестра его именно боялась — но, определенно, опасалась. Боже правый, подумал он, она все еще уверена, что я могу ее убить!       — Я безответственная дура, кто мне только доверил пост Главы, ага. Согласна. Можем мы проскочить ту стадию, где ты на меня орешь и начнем с разрабатывания конструктивного плана?       Проспер секунду не мог ответить, думая, чего стоит прощение сестры, если она все еще думает, что он способен…       — Или хотя бы отложим это на потом? Обещаю выделить четыре часа на это и слушать внимательно.       — Да. — Он поборол желание потереть глаза. — Давай подумаем.       Тоффи медленно обогнула кровать, становясь снова рядом с братом. Почти — позаботилась, чтобы он мог коснуться ее только пальцами, но не сжатым кулаком.       — Где ты встретила группу мудака, которого притащила с собой?       — Чего? — Леонтина боязливо сморщилась.       — Где встретилась с этими Волками?       — Я… м-м… Ну, просто, в лесу. — Тина схватила край одеяла и принялась его мять в руках. — Ходила туда-сюда.       — Шона была с тобой?       — Что? Шона?       Тоффи сделала шаг к кровати, стиснув зубы. Проспер едва успел удержать ее, уверенный, что сестра примется трясти Леонтину, если вообще не шлепнет по щеке.       — Не замечала у тебя привычки переспрашивать. Где Шона?       Проспер повторил тот же вопрос — голосом куда более мягким:       — Тина, где Шона сейчас?       — Она… она… — Леонтина запнулась, перевела дыхание, точно пыталась проглотить невкусное лекарство. — Они убили ее.       — Слава Иисусу, я не грохнула невиновного, — всплеснула руками Тоффи. — Новый грех в моем списке — не добавлен.       Проспер обернулся к сестре, снова выставляя руку, точно хотел не подпустить девушек друг к другу.       — Ты не помогаешь.       Леонтина слабо кивнула.       — Я не могу рассказывать при ней. Я волнуюсь.       — Ладно, так даже лучше, — Тоффи подняла руки с открытыми ладонями, но голос ее сочился едкой иронией. — Пойду в лабораторию, сделаю всякое необходимое дерьмо и заодно пошлю кого-нибудь снова заколотить дыру в заборе. Просто на всякий случай.       Выходя, она шарнула дверью с такой силой, что, судя по звуку, на пол посыпалась штукатурка. Странно, что люстра не вывалилась из потолка, саркастично подумал Проспер.       — Ладно, милая, — он снова похлопал Тину пониже колена. — Большой страшный старший брат выгнал злую ведьму, так что ты можешь довериться…       — Я думала, ты младше ее. — Озадаченно улыбнулась Леонтина.       Проспер не ответил, однако невольно скривил губы. Он действительно не знал, старше он или младше Чарити на самом деле. Он рос, считая девочек Нидхем своими сестрами. Которые из них самих действительно приходились родственницами друг другу? Мамаша Нидхем и бабуля, пожалуй, и впрямь являлись матерью и дочерью: в них сквозила то ли испанская, то ли итальянская кровь, плохо разбавленная и неукротимая. Чарити и Мерси, хоть и разделенные несколькими годами, выглядели едва ли не близняшками, обе черноволосые и смуглокожие, тогда как Проспер, с искрящимися порой золотинками каштановыми волосами, на их фоне смотрелся бледным. Возможно, он пошел в отца — сейчас, после стольких лет, уже и не узнать. Проспер смирился с тем, что никто не ответит ему на этот вопрос уже никогда. Только иногда спотыкался о мысль, что будь он действительно чужаком, кукушонком из чужой семьи, папаша Нидхем непременно сказал бы ему правду, натравливая на сестру — чтобы рука Проспера не дрогнула.       Что ж, в его интересах было хотя бы соврать — потому что когда действительно пришло время выбирать сторону, Проспер, не колеблясь, встал рядом с сестрой, хоть уже тогда задумывался, насколько они в действительном смысле родственники друг другу.       — Ладно, это не важно. Тебе лучше? — Проспер дождался кивка. — Так что с Шоной? Мы думали, что это скорее она вернется.       — Шона погибла.       — Как?       — Ее убили.       Проспер облизал губы. Он не хотел давить на Леонтину, но она явно не намеревалась выдавать информацию и ему.       — То, что сказала Тоффи — правда?       Тина промолчала. Она опустила голову так низко, что подбородок коснулся ключицы. Проспер терпеливо вздохнул. Он готов был ждать, пока собеседница придет в себя, при том, что слова сестры не внушали оптимизма.       — Послушай. Я не хочу доставлять тебе неудобства, но… — Проспер поперхнулся, почувствовав, что рука Леонтины легла ему на колено. И не на сгиб, куда выше. Сам он отдернул свою ладонь с такой стремительностью, точно нога Тины горела под одеялом.       — Что ты делаешь?..       Проспер изумленно двинул коленом, но Леонтина держала его крепко, как коршун.       — Мне просто нужно немного тепла…       Он хотел сказать, что его, кажется, неправильно поняли, но…       Но тут Тина прянула и вцепилась в молнию на брюках Проспера так, словно хотела ее вырвать. Приятно это не было — Проспер охнул от боли и страха непонимания. В диком новом мире никогда не угадаешь, что в точности свидетельствует о заражении. Леонтина выглядела так, что трудно было сразу понять, хочет она изнасиловать Проспера или сожрать.       Он решил не проверять и стряхнул ее руки. Не сразу — Тина царапалась и цеплялась ногтями, точно могла утянуть Проспера к себе в кровать силой. Или точно он мог бы вдруг решить, что такое рвение очаровательно и воспылать к Леонтине любовью.       Она действовала с таким напором, какого от Тины никто, должно быть, не ожидал.       И таким отчаянием, точно от этого зависела ее жизнь.