Слишком высокая цена

Майкрофт листал газету. На первых полосах утренней прессы были заголовки типа «Шерлок Холмс — детектив или защитник преступников?». Шерлок обезумел. Он вмиг заложил бомбу у основания своей блестящей карьеры, на весь мир заявив, что у Дэнни Чела появилось железное алиби. Мир не поверил, но суд снял обвинения с преступника. Майкрофт вздохнул, отложил газету и закрылся руками. Когда Шерлок вчера приехал к нему, он был на взводе и не в себе. Он нервно расхаживал по кабинету, не в силах составить связное предложение. Майкрофту даже пришлось заставить младшего выпить немного виски. Когда Шерлок успокоился, он сел в кресло, и, дрожа, неестественно высоким голосом рассказал старшему брату о сложившейся ситуации. Что ни говори, но даже для Британского Правительства, которое уже невозможно ничем удивить, новость о похищении его племянницы стала шоком. Ирэн в больнице с легким сотрясением и шоком. Шерлок сейчас дома, но кто знает, куда он может сорваться и убежать через минуту. Холмс-старший вдруг осознал то, что ему никогда не понять родительских инстинктов. Становиться отцом он точно не собирался. Поэтому Майкрофт и близко не мог понять, что чувствует Шерлок. Шесть лет назад, в тот самый день, когда Ирэн узнала, что беременна, а Шерлок решил сохранить ребенка, Майкрофт не сказал ничего. Это их жизни. Их выбор. Но знакомство с племянницей все-таки произвело на Майкрофта впечатление. Первую встречу с ней Майкрофт запомнил на всю жизнь. Взглянув на нее, он увидел… Шерлока. Да-да, она была точь-в-точь как Шерлок, которого Майкрофт помнил с пеленок. Эти глаза, эти губы, эти черты лица… Майкрофт даже решился подержать ее на руках, хотя никогда раньше до этого детей не держал. И это было так… странно-приятно, ощущать у себя на руках маленькое тельце, живого человека, весом чуть более трех килограммов, что так похоже на его брата… Девочка, укутанная в белый пушистый плед, в нелепой розовой шапочке, спала, подняв правую ручку. Ребенок может уснуть в любой позе, и это Майкрофта не удивляло. Больше удивляла маленькая розовая ладошка, такая крохотная… Поразительно, но когда-то он и сам был таким! И Ирэн, и Шерлок, и вообще каждый из нас… А касательно Шерлока, то он был так… счастлив? Его глаза светились, когда он смотрел на нее. И когда держал на руках, то не сводил с нее глаз. Холмс-старший вдруг понял, что Шерлок хотел и ждал этого. Он хотел ребенка, своего ребенка, хотел стать отцом. Пусть не обычным среднестатистическим, таким, что будет делать выговоры за выходки, нет, даже наоборот, поощрять их, но все же папой. Майкрофт даже в тот момент на миг сам захотел стать отцом. Но так же быстро это рвение у него пропало. Хотя, что скрывать, следующую неделю он то и делал, что беспрестанно думал о маленькой племяннице и о Шерлоке. Время от времени и Майкрофт навещал Викторию. Он приезжал в Хай-Уиком к своей единственной племяннице. Его тянуло к ней какой-то невидимой силой той же мощи, что тянет к земле все предметы. Почему? Он и сам не знал. Думал, потому, что когда-то его так тянуло к маленькому Шерлоку. Он был чудным ребенком. Майкрофту даже иногда хотелось вернуться в беззаботное детство. Только это рвение уменьшалось прямо пропорционально их возрасту. Но, несмотря ни на что, Майкрофт пообещал себе всегда защищать Викторию. Ведь если с ней что-то случится… Шерлок этого не переживет. А если Шерлок что-то сделает с собой — это будет слишком для Майкрофта. И сейчас, у всегда непоколебимого Майкрофта Холмса, душа была не на месте. *** Детектив сидел в своем кресле и уже минуту ждал звонка. Он сделал все, что нужно! Он вздрогнул, когда телефон завибрировал на подлокотнике кресла. — Слушаю. — Я просто поражен, мистер Холмс. Вы готовы разрушить свою карьеру ради дочери? — Готов. — Не переживайте, мистер Холмс, следующее задание не будет вынуждать вас рушить свою карьеру. Это так… Просто головоломка. Даже поисковая работа. — Слушаю. — Позавчера молодого мужчину нашли мертвым в гостинице в Глазго. Полиция уже закрыла дело, установив причину смерти — анафилактический шок. Изучив его медицинскую карту, мы можем там найти ведомости о том, что у него была сильнейшая аллергия на арахис. — Но? — Мало кто знал о диагнозе, который ему поставили в одной из клиник в Австрии, когда он путешествовал там и у него случился сильный приступ, чем-то напоминающий эпилепсию. И… — И на самом деле он умер от этой болезни, а не от анафилактического шока. — И да, и нет. То есть… В общем, у вас есть двадцать четыре часа, чтобы раскрыть, от чего же на самом деле умер этот мужчина. И еще вам нужно будет сказать, что же такого странного спрашивал этот мужчина, заселяясь в любую гостиницу и чего никогда не было и быть не могло в его доме. — Может, хотя бы соизволишь мне сказать, как его звали? — Шерлок сам не заметил, как перешел на «ты». — Не-а. В этом-то и есть весь кайф расследований, не так ли? Шерлок вздохнул. Он подавил сильнейшее желание сказать этому горе-шантажисту все, что он о нем думает, и более-менее спокойно изрек: — Я хочу увериться, что с моей дочерью все хорошо. — С ней все хорошо. — Я сказал — увериться! — Мистер Холмс, не испытывайте мое терпение. — Как тебя зовут? — Пусть пока что это останется для вас загадкой. Трубку повесили. Шерлок еще несколько минут слепо смотрел в стену, а затем набрал номер Лестрейда: — Мне нужны данные обо всех гостиницах Глазго. В одной из них позавчера умер мужчина. Мне нужно знать о нем все. Едва Шерлок повесил трубку, как телефон, оставленный похитителем, завибрировал. — Слушаю. — Обращаетесь в полицию? Ай-яй-яй. Мистер Холмс, это ваша загадка. Вы сами должны найти к ней ответ. Хотя… На первый раз прощается. Но за милость с моей стороны полагается штраф. У вас осталось двенадцать часов. Тик-так. Едва Шерлок услышал гудки в трубке, он вскочил на ноги и выбежал на улицу, начал ловить такси, одной рукой попутно набирая номер Лестрейда, а другой натягивая пальто: — ЖИВО! *** Светловолосый мужчина сперва был зол на своего босса за оставленное задание. Потом злость переросла в недоумение. Сейчас он снова был на него зол. Это же не задания, это семечки для Шерлока Холмса! Но, если судить с позиции здравого ума, эти задания испытывали Холмса на прочность. Эмоциональную прочность. Его единственную дочь похитили, любой был бы на взводе, если бы не получил нервный срыв на фоне шока и истерики в первый же день. А так… Ему нужно еще и расследовать это. Мориарти знал о том, что у Шерлока есть дочь. Об этом он сообщил за день до своей смерти. Как он это узнал — Себастьяна не касалось, его больше заботили инструкции, оставленные боссом. Джеймс назначил дату, когда человеческому началу Шерлока Холмса нанести финальный удар. Себастьян с нетерпением ждал этого дня. Он едва не зачеркивал дни в календаре, хотя ждать пришлось долгих шесть лет. И вот он, тот самый день настал. Себастьян, по привычке, почистил свою винтовку, сложил ее и дал команду своим верным людям: — Начинаем. Через два часа девочка была у него в руках. Признаться, Виктория обладает нечеловеческой силой притягивать к себе других. Она довольно умна для своего возраста, и удивительно красива. Шерлок Холмс, по мнению Себастьяна, обладает слегка отпугивающей внешностью. Но его дочь. Она невероятная. Возможно, благодаря матери. Хотя Себастьян и Ирэн не назвал бы красивой. У него были другие предпочтения… в людях. Но, признаться, смесь Шерлока Холмса и Ирэн Адлер была потрясающей. И не только внешне. И самый последний пункт, что был в инструкциях: «по истечении времени или в случае неудачи Холмса, убей ее» серийному убийце не приносил никаких затруднений. Сейчас мысль о том, что, возможно, ему придется убить Викторию, бросала его в дрожь. *** Я сижу и листаю какую-то книжку. Я умею читать, но не хочу. Мама говорит, что с моим умом в школе мне придется легко. Интересно, как там, в школе? Я соскучилась по маме. И по папе. Я всегда была с мамой, каждый день. Папа же приезжал не так часто, как хотелось (а мне хочется, чтобы он жил с нами), и я всегда с нетерпением жду его приезда. Папа говорит, что у меня феноменальная память. Что это значит, я еще не понимаю, но горжусь этим. Здесь со мной хорошо обращаются, и этот Себастьян, если бы не был злым, мог бы быть моим другом. Он… забавный и веселый, интересный. Но у него взгляд грустный. Иногда у мамы был такой взгляд, когда с папой было что-то не так. Видимо, когда у него были трудности. Или когда она скучала по папе. Я говорила ему на ухо, чтобы он остался, но папа с такой же грустью во взгляде отвечал, что не может, пусть даже и хочет. И это заставляло грустить меня. И когда мама сказала, что мы едем в Лондон, я обрадовалась. Мы едем к папе. Наконец-то я могла увидеть, где он живет! Я столько раз представляла себе его дом, но каждый раз он был другим. Мне понравилось у папы. Особенно желтый смайлик на стене. И очень удобные кресла. Кажется, я понимаю, почему папа так любит свой дом — ведь он уютный. Правда, на кухне были интересные какие-то баночки, трубочки, которые мама мне запретила трогать, а потом и папа, который не хотел их убирать. Я не буду к ним прикасаться, но было интересно наблюдать, как папа что-то с ними творил, а потом, бросив несколько баночек в мойку, ушел и уселся в кресло. Он был расстроен. Я пришла к нему, села ему на колени и обняла. У папы улучшилось настроение, и он даже разрешил мне перелить разноцветные жидкости в одну баночку и наблюдать за тем, как эти жидкости начинают "дымить". Правда, об этом не должна знать мама. По телефону папа сказал, что это игра. Я не боюсь, но я хочу к нему и к маме. Мне это надоело. Но, думаю, все серьезнее, чем мне кажется. Иначе мои родители нашли бы меня еще вчера, или, по крайней мере, сегодня утром. Уже вечер, почти семь часов. Я еще не совсем точно понимаю по часам, только приблизительно. Мама всегда говорит, что я чудо, а не ребенок и что я «вылитый Шерлок». Не знаю, хорошо ли это или плохо, что она имеет в виду, но мне становится весело от таких слов. Я знаю, что внешне похожа на папу, так что, наверное, я такая же вредная, как и он. Папа же наоборот, говорит что у меня «характер мамы». Мне кажется, они не могут разобраться, чей у меня характер. И только Майкрофт говорит маме и папе, что я «похлеще вас обоих». Также недавно я познакомилась с Рози. Она такая маленькая и интересная. А еще плачет громко. Мама говорит, что я тоже была такой же маленькой. Говорила, что я плакала так же громко и, бывало, по пять-шесть раз за ночь, и маме, иногда папе приходилось вставать и убаюкивать меня. Я не давала им спать. Лишь когда я подросла, то перестала плакать ночью. Но я не могу поверить. Я не помню. Так как я могла быть такой, раз себя не помню? Как бы там ни было, мне не страшно, мне скучно. Мне это уже надоело. Я хочу к маме и папе. Я хочу домой.

***

Шерлок отчаянно пытался найти нужную строку среди тысяч таких же. Глаза немилосердно жгло, давала о себе знать ночь без сна. На душе скребли кошки, почти каждая мысль была переполнена дочерью. Он знал, что стоило бы навестить Ирэн, видимо ее дела плохи, но на это у него совершенно не было времени, поэтому он попросил Джона съездить к ней. Нагло заняв кабинет и ноутбук Лестрейда, Шерлок рылся в архивах МИ-6, но не мог найти там ничего дельного. У него оставалось чуть больше восьми часов, и не оставалось ничего, кроме как взломать базы всех австрийских клиник и найти там записи о Роберте Джансе — мужчине, что умер в гостинице, в Глазго. Вдруг в кабинет вошла Салли. Она поставила перед Шерлоком дымящийся стаканчик кофе. Он даже не успел удивиться — во-первых, он не просил об этом, во-вторых, у него с Донован были… непростые отношения, базировавшиеся на взаимной ненависти. — Спасибо, — ответил Шерлок, удивленный этим поступком. — Не за что. Это из кофейни рядом, не то пойло из автомата внизу. — Угу, — буркнул Шерлок, не отрываясь от монитора. Он это уже понял. — А ты не такой фрик, каким кажешься. Детектив поднял на нее глаза: — Что, прости? — Я сперва не поверила, когда узнала, что у тебя есть дочь. Потом задавалась вопросом, какой ты отец вообще. Но сейчас понимаю, что ты — наилучший отец для своей дочери. Не каждый готов на то, что ты так легко отдал. Шерлок ухмыльнулся: — Станешь мамой — и не на такое будешь готова ради своего ребенка, Салли. Повисло минутное молчание, которое нарушила Донован: — Как Ирэн? — поинтересовалась Донован. — В больнице. — Пусть выздоравливает. — Я передам ей. — Я знаю, тебе тяжело, но ты это… Не переживай. Все будет хорошо. Я уверена. Шерлок поднял глаза на Донован. Он хотел было ответить ей колкостью, но слова не слетели с его уст, а взамен он сказал со всей присущей ему искренностью: — Спасибо. Я знаю. Салли улыбнулась и хотела было выйти, как остановилась в дверном проеме: — Если что-то будет нужно — обращайся. — Непременно. Донован минутку поколебалась и ушла. Едва Шерлок сконцентрировался на компьютерной работе, как в кабинет вошел Джон. — Ирэн уже лучше. По крайней мере, ей перестали капать успокоительные. — Хорошо. — Ты как? — спросил Джон, сев напротив. Шерлок поднял на друга взгляд, полный разочарования и усталости: — Ты еще спрашиваешь, как я?! — Это… Это вежливость, Шерлок. — Да, Джон, я знаю, — Шерлок рассеянно опустил глаза. — Прости. Я… я сейчас совсем не в норме. Джон прекрасно понимал. — Может, тебе чем-то помочь? — Нет. — А если подумать? — Я скажу, если помощь потребуется, — дико сверкнул глазами детектив. — Уже четыре раза я это говорил тебе лично! — Просто мало ли… Стесняешься, может быть… Шерлок метал взглядом молнии. — Все, понял, молчу, — Джон решил, что помолчать — лучший вариант. Но хватило его ненадолго. — Шерлок, ты спал? — Нет. — Ел что-нибудь? — Нет. — Тебе нужно… — Я САМ ЗНАЮ, ЧТО МНЕ НУЖНО, ДЖОН! — рявкнул детектив. Джон понял, что пора бы действительно заткнуться. Но и винить Шерлока за грубость он не имеет права. Если бы такое случилось с ним… Джон просто не знал бы, что делать, куда бежать и как держать себя в руках. Точно. Нужно позвонить к Рози. Джон достал из кармана телефон и двинулся к выходу, как его остановил голос Шерлока: — Я как на иголках, Джон. Я просто не могу нормально функционировать, зная, что моя дочь… сейчас не в безопасном месте. Джон посмотрел на друга. Уставший, расстроенный, даже, в некоторой мере, беззащитный Шерлок. Такого детектива Джон видел впервые. — Я не сержусь. Я все понимаю, Шерлок. — Вежливость — это, конечно, хорошо, но я тебя огорчу — ничего ты не понимаешь, Джон. — Я все еще могу тебе врезать. — Пожалуйста, — Холмс откинулся на спинку кресла и раскинул руки, словно приглашая. Джон взглянул на детектива. Что бы он ни говорил, какие бы острые слова ни срывались с его уст, глаза его выдавали. Глаза Шерлока были словно окном в его душу — ранимую и травмированную. Ту, которую он боялся показать окружающим, считая, что его сочтут слабым. А сейчас Шерлок утратил самоконтроль. Стены, защищающие его от этого мира, рухнули, выставляя напоказ душу детектива. И, видимо, сам Шерлок этого не понимал. — Шерлок, ты должен успокоиться. Постоянные переживания ни к чему хорошему не приведут, по крайней мере тебя. Где тот Шерлок, которого я знаю?! Где холодный социопат, ну, где он?! Ты расклеился. Тебе нельзя этого делать. Не твое. Джон злостно хлопнул дверью. Шерлок пристыженно потупил взор. Джон прав. Нельзя. НО КАК?!