Непростая жизнь I: Дрожащий цветок

      Прикосновения влажных тел друг к другу. Мерзкий звук шлепков. Ощущение колючек на животе самца. Следы его зубов на плече, руках и бёдрах. Обжигающее дыхание и стоны. Всё то, что она так ненавидела. Хотелось оказаться где-то далеко от этого прогнившего места, вдохнуть свежего воздуха и нырнуть глубоко под воду, где бы её никто не достал.       Настал момент пика, и самец излился на самку, окатив семенем её ягодицы и спину. Зашипел на неё от недовольства и грубо развернул к себе лицом.       — Ты меня поцарапала, тварь! — последовала жёсткая пощёчина. Самка свернулась в клубок, закрыв руками голову и тихо завыв. Яут поднялся на ноги, захватив бутылку с алкоголем. Шатаясь, он заливал в себя остатки, немного промахнувшись и облив себя. От злости он кинул бутылку в сторону, отчего та отскочила и укатилась к ногам самки.       — К ноге! Живо! — рычал яут. Самка нехотя поднялась и ползком добралась до своего хозяина. Тот схватил её за дреды и откинул от себя, а затем навис грозной тенью.       — Трахалась с кем-то да?! — Руки самца сжимались на её шее. От недостатка воздуха самка не могла долго выдавить из себя какой-то неясный звук. — Кто-нибудь ещё приходил к тебе?!       — Н… н… — Самка слабо повертела головой и попыталась ослабить хватку самца. Он вот-вот её задушит. В глазах уже мутнело, слух заглушали звуки шума крови, приливающей к голове. Внутри лёгких словно бы начался пожар. Ещё чуть-чуть и её страдания просто закончатся и… быть может, она вновь увидит свою родню. И они останутся вместе, подальше от жестокой жизни.       Резкий гудок заставил Кададжи прерваться. Кто-то вызывал его поговорить. Он зашипел, отпустив самку. Та громко втянула в себя воздух и одновременно с этим начала плакать. Страх накрыл её с головой и ей трудно было сдержаться. Трясла руками, хватала ртом воздух, побольше вбирая в себя, и выдыхала с воем. Яут приказал ей заткнуться и, усевшись на трон, включил связь.       Голограмма из множества маленьких красных частичек собралась в миниатюрный бюст яута. А именно Харакха. Кададжи тяжело дышал и немного успокаивался после приступа ярости.       — Брат, — заговорил Харакх. — Я должен сообщить тебе, что планы несколько поменялись.       — Что Наадир придумал на этот раз? — иронично прострекотал Кададжи. В ответ послышались недовольные пощёлкивания.       — Король сообщил, что добытый тобой материал нужен уже очень скоро и он не собирается ждать конца срока. То, что твой клан уже успел добыть, заберёт клан «Чёрной руки». Йанкзар почему-то решил лично вызваться. Ты ведёшь с ним переговоры?       — Да. Если смогу с ним подружиться, то клан поднимет свой статус. Может, и молодняк начнёт идти, и не придётся использовать рабов, которые дохнут один за другим, — объяснил Кададжи, ковыряя когтем панель на троне.       — В любом случае добычу отдашь ему. Срок прежний, остаток добытого после отвезёшь в город, — прорычал Харакх, немного наклонившись вперёд. — Кстати, Наадир интересуется, не хочешь ли отдать девчонку обратно?       — С чего это?! — со смешком рявкнул Кададжи. — Она теперь моя, а он пусть довольствуется своими милфами*!       — И всё-таки… Кададжи, как она? — несколько тихо, будто скрывая своё беспокойство, спросил Харакх.       Наяка глянул на самку, которая приползла обратно к шкурам и легла на бок, спиной к яуту. Дрожала и тёрла некоторые места, чтобы согреться.       — Ну-у… в порядке, — буркнул Кададжи.       — Брат, я знаю, когда ты начинаешь врать, — сухо ответил Харакх. Голограмма недовольно скрестила руки на груди.       — А я знаю, что ты бы не стал ей интересоваться из-за Наадира. Признайся, ему на неё плевать. Зато тебе… — подловил брата Кададжи, хихикнув. Яут закатил глаза.       — Мне важно знать, что ты не пытаешься её убить.       — Свяжись ты позже… возможно, так бы и случилось, — Кададжи неожиданно понизил голос и осунулся. Варали, услышав это, повернулась к нему. Яут будто бы сейчас испытывал стыд. Он прижал жвала плотно ко рту и, сгорбившись, потёр пальцами надбровную дугу. Послышался вздох от голограммы. Харакх посоветовал Кададжи избавляться от пристрастия к алкоголю, после чего оборвал связь. Яут что-то пробурчал себе под жвала напоследок.       Варали молчала. Прошло несколько оборотов с тех пор, как Кададжи расправился с насильниками, но сам же стал их заменой. Всё это время её никто не кормил и от голода сводило желудок. Но попросить самка очень боялась, ибо могла навлечь снова гнев Кададжи.       Немного посидев в тишине, яут поднялся и встал около трона.       — Варали, — позвал он спокойно самку. Та обернулась. — Подойди.       Ей так не хотелось этого делать. Просто уснуть и забыться. Завернуться в шкуру как в кокон. Отгородиться от всего. Но если долго не подчиняться, то это по новой раздражит яута.       Она делала всё довольно медленно, но, к счастью, Кададжи терпел и не ругал её. А когда она оказалась в полметре от него, он подошёл и… мягко провёл по её скуле внешней стороной пальца, а затем завёл руку назад и погладил затылок. Эти прикосновения показались Варали… весьма приятными.       — Сильно испугалась? — невзначай спросил яут. Самка удивилась такому беспокойству и кивнула. — Ладно…       Он отошёл на своё прежнее место.       — Научу тебя новой команде. Она очень проста. Когда я спрашиваю: «Кто твой хозяин?», ты подходишь ко мне, встаёшь на колени и прижимаешься мордочкой к паху. Понятно?       Самка закивала, опустив глаза. Самец немного помедлил, но затем кивнул и направился в комнату за троном. Самка покорно ждала. Он вернулся скоро с уже известным для неё маленьким пузырьком со снотворным.       — Выпей и спи, — буркнул он и сразу же ушёл в комнату обратно.       Варали вздохнула и, как только Кададжи скрылся, выпила пузырёк и направилась к шкурам. Голод сверлил её желудок, но приходилось терпеть. Пока снотворное не начало действовать, Варали задумалась. С каждым оборотом Кададжи становился всё более… непонятным. Его резкие перемены в настроении и неясные отношения к самой самке. Алкоголь делал его жестоким, но трезвый или почти трезвый он совсем другой. Будто иная личность или две личности в одном теле: жестокий Кададжи и заботливый, рассудительный Кададжи. Жестокий убил её родню, заставил страдать и голодать. А второй Кададжи словно бы пытается как-то сгладить последствия действий жестокого. Или всё это просто какая-то больная фантазия самки и её хозяин не определился, как ему поступить с ней…       Мысли прервались, ибо разум Варали погрузился в забытье, где она не видела снов. Лишь тьма и неясный шум вокруг…       Последние пару оборотов выдались слишком жёсткими. Старший медик посчитал правильным оказывать какую-то помощь рабам, чтобы они не умерли. Дант посоветовал, пока рабы находились на планете, вычистить весь их зал и продезинфицировать. Естественно, это поручили именно ему. После ещё одной бури, другие рабы получили слабые ожоги. Требовалось накладывать и менять охлаждающие повязки. И в перерывах между этим Данта натаскивали поднимать добытые куски камня с рудой. Это изматывало его.       Дант просто мечтал об отдыхе. Вместо него приходилось вечно помогать старшему медику то с какими-то препаратами, то с некими анализами. И на сон оставалось совсем немного. И теперь, когда набрали четверть необходимой руды, всем выдали много времени на самих себя. И Дант очень хотел потратить это время именно на сон. Но прежде чем отдохнуть, он настроил коммуникатор, дабы связаться с Лус-митом. Они давно не общались, и Дант’еру хотелось узнать, как обстоят дела.       — Меня до сих пор бесит твой поступок, Дант’ер, — рычал Лус-мит по связи, когда яут рассказал о том, что у него тут творится. — Ты должен быть здесь с нами, а не где-то за пару тысяч световых лет ради какой-то девки!       — Успокойся, Лус. Я надеюсь, моё отсутствие не затруднило вам жизнь? — яут говорил очень уставшим голосом. Язык немного заплетался и щелчки получались с какой-то задержкой.       — Как ни странно, у нас всё отлично. Не знаю, как ты смог, но Граш теперь помогает нам, — ответил Лус-мит. — У тебя всё так плохо?       — К цели двигаюсь очень медленно. В последнее время приходится делать слишком много дел, и сейчас я чертовски устал, — промямлил яут, потирая глаз. Лус-мит что-то хмыкнул, но затем как будто бы прислушался к чему-то.       — Слушай, Граш ждёт на третьем ярусе. Он говорил, что скоро в город могут нагрянуть одиночки, чтобы продать своё добро. Мы хотим проверить обстановку, может, кто уже прибыл. Постарайся не попадать в неприятности. — После этих слов Лус отключился, и Дант плюхнулся на шкуры, закрыв глаза.       Но только он закрыл глаза и уже постепенно погружался в царство снов, как внезапно кто-то его резко вздёрнул и поставил на ноги. Ещё в полудрёме, Дант видел, как его тащат куда-то по коридорам. Некий гул становился громче с каждым шагом, и яут понял, что его ведут в тренировочный зал.       Просторная, но не столь огромная арена с парой трибун, где уже собралась половина клана. Они чего-то ждали. И когда двери распахнулись, а Данта поставили в самый центр арены, присутствующие радостно зарычали. Продрав глаза и подскочив, насколько позволяла усталость, Дант оглянулся. Он не понимал, что происходит и какого к’жита его привели сюда.       Показался один из старших, отвечающий за общий порядок в клане. Он объявил всем, что Данта уличили в подкормке рабов без позволения и он должен ответить за свои действия. Но так как он юн и совсем недавно в клане, а всем хочется ещё и красочности, было решено устроить небольшой поединок. А точнее Джехдин — рукопашный бой, в котором падение означает проигрыш. Уставший, Дант не представлял, как будет сражаться.       Его противником выступил равный ему по весу. Дант выставил кулаки и, толкнувшись вперёд, намеревался нанести прямой удар в морду, но его действия оказались либо предсказуемыми, либо слишком замедленными. В любом случае удар противника частично его оглушил, но всё ещё не свалил на пол. Далее враг полез наносить удары в живот, в грудь, в морду… И даже когда Данту удалось увернуться, ноги его подвели, и он опустился на колени. На этом бой ещё не закончился. Данта снова поставили на ноги, и появился новый противник. Уже больше по весу. Его удары оказались гораздо сильнее, но медленнее. Дант’ер взял себя в руки и несколько раз отразил атаки и сам смог выбить оппоненту зуб. Но в какой-то момент не уследил за одним движением, пока защищался от второго. Кулак прилетел прямо в морду, и тело яута плюхнулось на землю как бревно. Нокаут.       Дант’ера вновь схватили и утащили прочь из зала. Его тело скинули в зал рабов, где ему требовалось пробыть определённое время. А что с ним могут сделать рабы не столь известно.       Когда двери в зал закрылись, настала тишина. Рабы смотрели на бесчувственного яута и ждали, переглядываясь между собой. Во главе с крупным берсом, несколько рабов напряжённо поглядывали на самых ближних к яуту. Внезапно несколько рабов вскочили с мест и стали тянуть яута на себя. Другие схватили их и оттащили от него, рыча.       — Взгляните на себя! — говорил берс на диалекте. — Неужели вы опуститесь до такого?       — Это всяко лучше, чем не есть вообще! — огрызались рабы.       — Вы забыли, что он помог нам? Зачем вы сдали его гнилым? Он бы смог ещё не раз помочь, а теперь мы лишились этой возможности!       Берс вздохнул и, дотянувшись до яута, вместе с другим уложил его к стене за своими спинами.       — Мы поступили глупо… — признали рабы. — Прости нас, Вимокану*.       Огромный берс зарычал.       — Не передо мной извиняться вам надо, а перед этим юнцом. Когда он придёт в себя…       Рабы в стыде опустили голову, да и сам Вимокану тоже. А Дант’ер так и лежал без чувств.       Спустя несколько оборотов на орбите планеты показался корабль «Чёрной руки», в два раза больше, чем у «Кровавого бура». Передача добычи осуществлялась на планете под присмотром Кададжи, поэтому Варали очень долгое время находилась одна в его покоях, но привязанная цепью к стене. После того, как хозяин чуть не убил её, он не имел желания её трогать, но не отпускал и тем более не кормил. Разве что иногда по её просьбе давал воды.       Из-за голода она выглядела бледной, а за всё время от начала заключения она сильно похудела. Единственные мысли, которые крутились у неё в голове, это о том, чтобы попытаться догадаться, где находится еда, либо начать есть что-то несъедобное, например, собственные когти. А иногда подумывала о том, чтобы просто умереть. Возможно, сделать так, чтобы Кададжи сам закончил то, что не позволил сделать его брат. Такая смерть хотя бы не столь мучительна и продолжительна, чем смерть от голода.       Вдруг двери в покои открылись. Зашёл Кададжи, а следом за ним последовал яут крупнее телосложением. На его тёмной коричневой коже виднелись множественные шрамы, как старые, так и совсем недавние. А правую руку полностью заменял механический протез, который совмещал в себе трёхпальцевый манипулятор и двойные лезвия. Его глаза напоминали тлеющие угольки. Почти никаких украшений на нём не присутствовало, только броня с открытым животом и больше ничего. Лишь чуть позднее Варали увидела, что одна из нижних жвал не настоящая и тоже своего рода протез.       — Так это твоя нора, Наяка? — с усмешкой в голосе спросил неизвестный. Кададжи завёл руки за спину и повторил усмешку.       — Каков корабль, таковы и покои. Но меня в целом устраивает, — ответил Кададжи и провёл яута к Варали. Та поджала ноги и смотрела на подошедших исподлобья. — Вот, о ком я тебе говорил, Йанкзар.       Яут быстро осмотрел самку и повернул голову набок в интересе.       — Болезненная она у тебя, — сказал он, отвернувшись. — Как будто не ест которую неделю.       Йанкзар деловито уселся на трон Кададжи. Варали заметила, как он напрягся, но сделал вид, что совершенно не против. И пока яут занимал удобную позу, Кададжи освободил Варали и отошёл к трону.       — Варали, — обратился Наяка. — Кто твой хозяин?       Самка поднялась и встала на колени прямо перед Кададжи, уперевшись мордочкой ему в пах. Йанкзар рассмеялся и насмешливо похлопал в ладоши.       ­— Браво. Натаскал девку. Может, покажешь, что умеет эта крошка?       — Конечно, Йанкзар. — Кададжи кивнул яуту, а после, погладив скулу самки, приказал ей доставить тому удовольствие. Сначала Варали не двинулась с места, потираясь о пах Кададжи. Пусть он делает с ней, что хочет, но подходить к другому ей не хотелось. Не потому, что она являлась его собственностью, а из-за того, что действия Кададжи она уже могла знать. А Йанкзар в этом случае непредсказуем.       То, что самка осталась на своём месте, одновременно и радовало Кададжи, и злило его, ибо сейчас не тот момент, когда нужно показывать верность. Видя его недовольство, Варали подошла к Йанкзару и опустилась перед ним. Его яркие огненные глаза на фоне тёмной кожи выглядели пугающе, тем более когда в них читалось желание получить удовольствие крайне жестоким способом. От этого самка вздрогнула и опустила взгляд.       Руки потянулись вперёд и первым делом самка стала поглаживать ноги и живот самца, дабы немного подогреть его интерес. Затем она сняла нижние доспехи, которые оказались довольно массивными, и открыла паховую область. Кададжи наблюдал за этим, слегка отойдя в сторону и заливая в себя алкоголь из очередной бутылки. Варали это несколько стесняло, но в то же время то, что хозяин рядом и может в любой момент это остановить, если что-то пойдёт не так, её радовало. Наяке оставалось только сдерживать себя от желания оттолкнуть Йанкзара и вновь забрать самку себе.       Ласки самки заставили самца заурчать. Мешочек между ног сжался и после того, как самка облизала его, попутно поглаживая, открылся. Её язык заполз внутрь и от этого яут зарычал, одновременно урча. Он запрокинул голову и, резко схватив Варали за голову, прижал к своему паху. Член увеличивался, и Варали приходилось проталкивать его в себя. А затем, когда яут несколько ослабил хватку, наслаждаясь, она стала совершать поступательные движения.       — К’жит , как же приятно эта сучка работает языком, — выдал Йанкзар. Кададжи усмехнулся. Самка обхватывала языком член, сжимала его, раздвоенным кончиком дотрагивалась до уздечки, что вызывало бурный выброс вязкой жидкости. И сама самка не могла удержаться, вспоминая, как Кададжи после минета всегда ласкал её до возбуждения. И призрачное ощущение его пальцев просто заставили течь снова. Запах подхватили оба самца и они заурчали.       Неожиданно Йанкзар вновь ухватился за голову самки и увеличил напор, чтобы Варали чуть ли не задыхалась, заглатывая столь большие габариты. Она застонала, вцепившись в его бёдра. Яут порыкивал и урчал всё громче. Но столь же резко он отпустил самку, отчего та, вырвавшись, плюхнулась на пятую точку и стала испуганно озираться. Йанкзар оставался возбуждённым, подержи он в своих лапах самку подольше и быстро бы излился. Сжав кулаки, он с слегка сгорбился. Кададжи подошёл к нему и предложил выпить. Яут забрал бутылку, после чего поднялся и утащил за дреды Варали к шкурам.       — Держишься? — с усмешкой спросил Кададжи.       — Кое-как, — ответил Йанкзар, тяжело дыша. Самка не понимала, о чём они, но это не так сильно беспокоило, как то, что ожидало её дальше.       Яут прижал её грудью к стенке, сдавливая своим телом сзади. Его язык ползал как червяк по её плечу и шее. Самка задрожала. Холодный протез больно сжимал её руки и бок. Слегка постанывая, самка учащённо задышала. А после почувствовала, как вторая рука Йанкзара опускается вниз.       Варали вскрикнула, когда один его палец проник внутрь. Сдержанно рыча, он вцепился в её плечо острыми зубами, глубоко проникая и вызывая кровотечение. Затем вместо одного пальца оказались два, растягивая податливое лоно. На мгновение яут вытащил и облизал их.       — Вкусная. Сладкая, — шипел Йанкзар. — Так бы и порвал тебя в клочья…       Самка задышала ещё быстрее в приступе паники. Яут завёл третий палец, затем четвёртый, сильнее растягивая. Пятый, к счастью, не последовал. Варали тихо молила прекратить, но яут просто не обращал на это внимание. Скорее мольбы заводили его ещё больше.       В какой-то момент Йанкзар развернул самку к себе и, удерживая её рот, залил весь оставшийся алкоголь из бутылки. Жгучая смесь обжигала её горло. Столь неприятное ощущение и запах забродившего сока Наксы, будто бы смешанный с чьей-то мочой. С трудом такое проглотив, она закрыла лицо руками, сжалась и заплакала.       Помимо боли от столь сильного укуса в плечо, в её голову прилетел оглушающий удар. Вместе с алкоголем и оглушением самка превратилась в податливую, беззащитную и смиренную игрушку, чего яут и добивался. Всё так же прижав самку к стене грудью, он грубо вошёл во всю длину, что отдалось дикой болью. Она закричала.       Железная рука держала Варали за шею, а когти второй проникали под кожу на боку. Самец отбивал жёсткий ритм, и самке казалось, что ей внутрь засунули раскалённый металл, ибо ничего кроме боли она не ощущала. Это было просто невыносимо и ей оставалось лишь кричать и плакать. Тем более что Кададжи смотрел на это, пьяно улыбаясь и надрачивая самому себе.       В какой-то момент Йанкзар остановился, но не выходил из самки. Он оттащил её от стены, больно сжимая ягодицы. Кададжи молча уселся на то место, тем самым предоставив Варали возможность и ему доставить удовольствие. Яут слегка погладил шею и притянул к своему паху. Варали пришлось обхватить его член языком и вылизывать. Йанкзар продолжил нагло долбиться в самку, что даже помогало ей в том, чтобы ублажить Кададжи. В итоге она оказалась, так сказать, между молотом и наковальней. Оба самца порыкивали от удовольствия и издавали урчание, всё больше увеличивая темп своих движений.       Всё это продолжалось недолго. Первым сдался Кададжи, излившись самке в глотку. После этого Йанкзар резко вышел из неё, развернул к себе лицом, притянул ещё ближе и грубо засунул свой агрегат ей в пасть, больно оттянув нижние жвалки. Он излился в неё с громким рыком и обхватил руками голову, больно сжимая. Но Кададжи вовремя оттолкнул самца от неё, зарычав.       — Моя самка, — прошипел он.       — Да-а, — протянул Йанкзар, вставая на ноги. — Будь она моей, я бы уже свернул ей шею и изнасиловал по второму разу.       — Слишком расточительно, — буркнул Наяка, после чего оба самца оделись и оставили самку в покое. Йанкзар снова уселся на трон. — Так мы договоримся?       — Да, Наяка, — с одышкой ответил яут. — За такой «горячий» приём я готов обговорить положение твоего клана.       — Прекрасно, — довольно шикнул Кададжи, после этого поднял самку на ноги и приказал ей покинуть его покои.       Еле передвигая ногами, она доползла до своей каморки и расплакалась. Голодная, грязная, раненая и измождённая. Её жизнь просто превратилась в ад, и пока что самый хороший выход — это умереть. Но ничего не оказалось под рукой, чтобы это совершить, да и не хватало духу.       Игнорируя болезненные позывы желудка, между ног и в плече, она попыталась уснуть. Ей снились непонятные сны, давящие на разум. Звуки внутри сна ускорялись, любые движения чего-то абстрактного и неразличимого мучили её.       И они тут же прервались, ибо Варали услышала тяжёлые шаги. Некто схватил её и грубо вздёрнул. Это был кто-то из клана, кого она раньше не видела.       — Вставай, шлюха! Отсоси мне как следует! — рычал он, расплёскиваясь слюной.       Варали осмотрела насильника. При нём не было никакой брони, только набедренная повязка и поножи. Сорвав с себя всё, он принялся тыкать в пах мордочкой самки, пока та послушно не стала облизывать его.       Думая о том, остались ли в ней хоть пара капель желания свободы и способности бороться, она вспомнила, как оказалась перед лицом опасности. Схватка со зверем, который запросто её бы убил, будь она слабой. Но Варали противостояла чудовищу и убила его, взяла себя в руки и словно отдалась некой силе, наполняющей её в такие моменты. Сила ярости.       Перед глазами возник образ отца, его недовольный вид и то, как он покачивает головой. Не такого бы он ожидал от своей дочери. Она не то чтобы не достойна быть его дочерью. Она не достойна называться берсом, быть частью народа, отличающегося свирепостью и стремлению к свободе с самого начала их существования. Варали теперь просто никто.       Челюсти сжались, прокусывая плотную кожу. Яут-насильник взревел от боли и грубо откинул самку от себя. Собрав оставшиеся силы, она поднялась на ноги и, пользуясь замешательством врага, забралась на его спину. Быстро сорвав воротник, Варали с рыком впилась зубами в шею яута, сразу прокусив артерию. Как бы яут не старался её снести с себя, всё оказалось тщетно. Ведь самка очень крепко прицепилась, как хищная рыба к крупной добыче. И чем больше жертва сопротивлялась, тем сильнее она сжимала челюсти.       Яут бился об стену, крутился и просто кричал, пока самка жадно высасывала из него всю проступающую кровь. И в итоге яут, не справившись с болью и обильным кровотечением, быстро упал замертво.       Самка отцепилась от него, вытирая с мордочки остатки крови. Яут больше не шевелился и источал меньше тепла, чем ранее. Поняв, что он умер, самка облегчённо вздохнула. И несмотря на выпитую кровь, организму было мало.       И тогда у неё возникла мысль. Отец рассказывал, что поедать плоть себе подобного в десятки раз лучше, чем есть кого попало. Так самка бы лучше перенесла все раны и, вполне возможно, восстановилась бы быстрее обычного.       Но Варали ещё ни разу не вкушала плоти сородича. Она взяла мёртвого за руку и вонзила зубы в плоть, отрывая небольшой кусок. Ощущение мягкого кроваво мяса вызвало рвоту. Самка выплюнула кусок и отошла от тела.       Желудок не унимался. Никакой еды в области видения. Только это большое и никому ненужное тело яута.       Глубоко вздохнув, она отгрызла ещё кусок и, сопротивляясь рвотным позывам, проглотила его. А затем ещё один, и ещё. После самка словно бы потеряла рассудок окончательно и, озверев, начала поедать кусок за куском, обгладывая кости и срывая невкусную кожу. Ядовитые глаза наполнились животным блеском. Между чавканьем и мычанием, она бесконечно повторяла:       — Еда… еда! Еда…       Теперь у неё есть еда на первое время. И когда она закончится, всегда найдётся кто-то, кого она так же убьёт и разберёт на части, приговаривая, как же ей ненавистны яуты и всё, что с ними связано…       Пусть смерть идёт к к’житу!