Непростая жизнь I: Дрожащий цветок

      — Стой!       Дант’ер вздрогнул от слишком громкого вскрика старшего медика. И в ту же секунду почувствовал резкую боль. Автоматическая игла, которая позволяла накладывать более аккуратные и почти что невидимые швы, проткнула плоть яута. Она вошла практически на всю длину, а это около трёх сантиметров. Он издал глухой рык и немного сжался. Рука слабо затряслась.       Старший нажал на устройство, и игла спокойно скрылась. Осталась еле видная дырочка, из которой даже не пошла кровь.       — Ну что затрясся? Это тебе не копьё. — Ухмыльнулся Негганд. — Сказал же, к’жит, следи за иглой, не нужно включать её на полную мощность.       — Я следил… — процедил сквозь зубы Дант и больше ничего сказать не смог. Старший отвесил ему лёгкий подзатыльник.       — А если бы ты кого оперировал в этот момент? Серьёзная работа, скажем, с лёгкими? И тут БАХ! Взрыв, Арбитры, погоня, может, целый клан «Воинов Чести» за нами?! Дёрнешься и, считай, пациента нет!       — При такой ситуации… я не думаю, что повторю эту ошибку, — держась за руку, вякнул Дант и снова получил от старшего подзатыльник.       — Повторишь-повторишь. А теперь заткнись. — Негганд забрал устройство у Данта и сам принялся накладывать швы. Пока он и другие старшие находились на планете, на Дант’ере лежала ответственность за здоровье остальных. Случилась большая драка, в которую случайно попал и он сам. Пара громил пытались друг друга зарезать и задели наручами нескольких, кто стоял ближе всех. Яут старался разъединить их вместе с несколькими другими. Один буйный замахнулся и срезал часть кожи с руки Данта. Не столь страшная рана, заодно появилась хорошая возможность попрактиковаться.       Когда с раной было покончено, медик заставил пострадавшего проверить, не стащил ли кто какой-нибудь препарат. И пока каждый занимался своим делом, в медотсек зашёл Крод’ха. Как всегда выглядел грозным и хладнокровным перед своими подчинёнными. Завидев его, оба яута подскочили и поклонились.       — Мне нужно проверить это. — Он показал небольшую колбочку с непонятной стружкой. Негганд осмотрел содержимое и затем перевёл взгляд снова на Крод’ху с немым вопросом. — Возможно, это высохшая кровь.       — Что-то произошло? — спросил медик.       — За последние двадцать оборотов пропало шестеро соклановцев. Бесследно. Я нашёл эту засохшую кровь там, где её быть не должно. Хочу убедиться, не принадлежит ли она одному из пропавших, — объяснил правая рука Вожака.       — Дант’ер, займись этим. У меня ещё остались пострадавшие после драки в другом медотсеке, — скомандовал Негганд и, поклонившись, вышел. Дант сглотнул и приступил к изучению образца, стараясь не выдать своего напряжения.       Всё время Крод’ха терпеливо ждал и не сводил с яута глаз. Это нервировало. Нависшая тишина давила, и яут не мог нормально сосредоточиться.       ­— А… я могу поинтересоваться, где была найдена кровь? — аккуратно спросил он у старшего.       — В каморке самки Вожака, — коротко ответил тот. Дант снова сглотнул. Как же хорошо, что он вовремя избавился от последнего трупа. Вот только не смог убраться тщательнее, и теперь Варали может оказаться под угрозой. Тест выдаст и его, и её. Тем не менее, противиться приказу — всё равно, что сдать себя самостоятельно.       Вернув крови частично жидкое состояние, яут приступил к анализу. В какой-то момент Крод’ха отвлёкся, так как кто-то из старших сообщал важную информацию. Дант’ер воспользовался моментом и вручную выбрал результаты, которые хранились в компьютере. После чего подозвал старшего осмотреть их.       — Это кровь самки? — удивлённо спросил Крод’ха. Он явно не ожидал такого. — Но как это возможно?       — Она получала кровоточащие раны после, кхм, развлечений Кададжи. Вполне возможно, что остались следы.       — Я не об этом. У берсов жёлтая кровь. А это… явно не её.       Дант перебирал варианты в голове, чтобы как-то оспорить этот аргумент. Идиот… забыл такую элементарщину.       — Но… их кровь… она, эм… она просто потемнела, как только высохла. Да… — промямлил он.       Крод’ха недовольно взглянул на яута, затем со вздохом выпрямился и, коротко проворчав согласие, покинул медотсек.       Дант’ер вздохнул с облегчением и потёр лоб, думая, что делать дальше. Внезапно у него возникла интересная мысль. Руки потянулись к одному из ящиков, где хранились шприцы с трубками для переливания и полупрозрачные пакеты для крови. Потупив минуту, он схватил инструмент, соединил с пакетом. Затем отложил пока в сторонку, вытащил жгут и завязал на своей руке. Он чётко видел свои слегка набухшие вены и потому попал иглой с первого раза. Пакет сразу стал наполняться…       Прошло не столь много времени, после того как Кададжи впервые завладел самкой. Но из-за того, что это происходило постоянно, соитие из потребности переросло в… желание. Необходимость испытать прилив наслаждения, забыть все невзгоды. Секс стал своего рода наркотиком. Это сравнимо с зависимостью от адреналина.       Поэтому самка последнее время сама тянулась к хозяину, чтобы получить от процесса наслаждение. Все эти ласки, влажные прикосновения языка, повышение температуры и учащённое дыхание — лишь малая, но необходимая часть.       Соединившись в глубоком длительном поцелуе после короткого минета, Кададжи схватился за ягодицы Варали и усадил на свой рабочий стол. В порыве страсти самка сама раздвинула ножки в стороны, как бы приглашая хозяина. И он вошёл незамедлительно. Варали пришлось откинуться немного назад и упереться руками в стол. Он трясся.       — Развратная, — урчал Кададжи, оторвавшись от поцелуя и вылизывая мордочку самки. Всё это время Варали держала глаза закрытыми. Каждый половой акт она не смотрела ни на что, лишь изредка глядела, как бы не упасть. Самец не обращал на это внимание. — Ты же не хочешь, чтобы я останавливался?       — Нет… не останавливайся, — с одышкой отвечала самка. Стоны срывались с языка. — Ещё…       — Как тебе такое, сладкая? — хихикнул самец, усилив напор. Из уст Варали вырвался громкий стон.       — Да! Да… да… — Она запрокинула голову и выгнула спину. Самец залился довольным смехом и обслюнявил грудь своей наложнице. Задевал более чувствительные места, что заставляло самку дрожать и покрываться капельками слизи. Кададжи чувствовал, как стенки влагалища сжимают его член. Это придавало остроты. Движения ускорялись всё больше.       Самка перешла на крик, обхватив руками шею Кададжи и прижавшись к нему. Он и сам был не прочь громко порычать от удовольствия. Бедный стол мог даже сломаться.       Оба находились на грани. Кададжи долбился в самку как бешеный, вдыхая её феромоны. Не хватало дыхания. Мощные толчки не давали ей набрать воздуха.       Наконец самец сдался, резко излившись внутрь и зарычав что есть мочи. Стены вокруг слегка завибрировали. Варали задёргалась в приступе оргазма, почувствовав внутри себя прилив обжигающего семени. Кададжи, тяжело дыша, утащил самку со стола на шкуры. Она извивалась в его крепких объятьях, упираясь мордочкой ему в грудь.       — Если б мог… трахался бы с тобой бесконечно, — урчал Кададжи. — Как насчёт того, чтобы повторить через пару часов, а, детка?       — Так… скоро… проткнёшь меня… насквозь.       Кададжи рассмеялся.       — Наглеешь, сладкая. Но мне это нравится. — Самец слабо укусил Варали в плечо и оскалился.       Самка уснула почти сразу. Но её мучил странный сон, подобных которому она никогда прежде не видела. Множество разных картин, как просто замысловатые яркие узоры, быстро сменяли друг друга, искажались и превращались в калейдоскоп мозаики.       Варали казалось, что она мчится сквозь все эти странные картины с неимоверной скоростью и не по своей воле. И столь же неожиданно движение прекратилось, а картины исчезли. Берса упала на невидимый пол в кромешной темноте. Единственное, что выделялось среди тьмы — чьи-то глаза. Они переливались от алого до ядовито-зелёного. Остальных частей тела просто не было.       «Разве это правильно?..»       Варали слышала свой голос. Но несколько искажённый, будто прошлись стеклом по металлу.       «Такого ли ждала от тебя твоя родня?..»       После короткого молчания глаза исчезли и Варали оказалась там, где всё и началось. Снова на планете, где днём всё выглядело тусклым, мёртвым. А ночью — оживало, переливаясь красками.       Она снова прячется за стволом дерева, глядя на то, как на земле лежит её искалеченная мать. Та будто видит её, тянет руку. Смотрит в глаза дочери, прося о помощи. Но она не двигается.       «За это ли она умерла?..»       Сейчас самка заметила, что вместо яутов стояли некие искажённые тени, вызывающие страх и ненависть одновременно. Одна тень подошла к матери и грубо вздёрнула, заставив выпрямиться. Тень менялась, приобретая знакомые черты. Кададжи. Его глаза почему-то пылали ярким алым пламенем, а улыбка искажалась в безумном оскале. Когти на одной руке удлинились, сверкая на свету, будто лезвия ножа.       «Такого ли хотела она?..»       Кададжи впился когтями в шею матери и медленно повёл вдоль. Мерзкие звуки разрывающейся плоти, хлюпанье крови, вырывающейся из порванной артерии… Варали беззвучно кричала, напрягая каждую мышцу и стараясь прорваться к матери вперёд. Но что-то ей не давало к ней приблизиться. Место, где она и Кададжи стояли, удалялось всё больше и больше. В конце концов всё вокруг накрыли орды чёрных насекомых, намеревающихся закусать самку до смерти. И среди них выделялись глаза Наяки, полные ненависти, подлости, мерзости и безнаказанности.       «Ты отвратительна…»       Варали подскочила с места, судорожно отряхиваясь от насекомых из сна. Ещё не открыв глаза, она видела их и в страхе тихо пищала. Когда сон отступил, её затрясло. Она обхватила себя руками и заплакала, согнувшись чуть ли не пополам.       — Мама… мамочка… — шептала она себе под жвалки. — Я… я…       За её спиной пошевелился спящий Наяка. Рука, которой он приобнял самку, пока они спали, сползла к её бедру. Лицо самки исказилось в отвращении, и она отбросила руку в сторону, а затем отползла подальше.       Таких снов ещё не было никогда. Смена картинок сопровождалась болью в голове, словно мозг испытывал сильное напряжение, обрабатывая такое. Образ глаз в темноте оставил в памяти большой след, особенно после заключительных слов.       Варали заплакала ещё больше, осознавая, что сказанное — сущая правда. И если это было её подсознание, то значит, самка зашла слишком далеко. Вновь и вновь ей приходится вспоминать, кто убил её мать и лишил всей родни. Тот, что прямо сейчас лежал рядом с ней. А его запах на её коже, не говоря уже о кое-чём другом внутри неё… Самку затошнило от мысли, что всё время по собственной воле она позволяла этому уроду наслаждаться её телом.       Желая поскорее спрятаться, она накинула на себя тряпки и выбежала в коридор. Но сразу же с кем-то столкнулась. Из-за слёз она не видела, с кем именно. Яут придержал её руками и немного отошёл назад.       — Вара? — Голос Дант’ера казался неким лучом солнца среди затянутого тучами неба. Ей хотелось к нему прижаться, поплакаться в жилетку, так сказать. Рассказать о своём сне и поругать саму себя за глупость.       — Дант, — всхлипнула та и уже было поддалась вперёд, но тот вновь её придержал. Он неровно задышал, сгорбился и начал периодически мотать головой. — Что с тобой?       — Запах, — выдавил он из себя через силу, резко отойдя в сторону и делая глубокий вдох. — Иди в каморку. Быстро. Я пойду… следом.       Самке нечего было ответить, она просто сделала то, что он просил. Побежала к себе и, пока Дант старался прийти в себя, постаралась с себя всё смыть. Позже она увидела, что яут прибыл с небольшим металлическим рюкзаком на спине. Он обеспокоенно подошёл ближе, и самка снова залилась слезами, напрыгнув на него.       Она рассказала всё и корила себя за ошибки. Дант просто слушал и, дабы её успокоить, поглаживал дреды и спину.       — Моя мама… она… как я могла допустить такое, Кетану… — стонала самка.       — Ты не виновата в её смерти. Не нужно себя винить, слышишь? — спокойно шептал самец.       — А потом я… позволила ему…       — Тш-ш. Просто успокойся. — Дант’ер прижал самку крепче к себе и, закрыв глаза, издавал успокаивающее шипение и немного урчал. Та опустилась чуть ниже, чтобы слушать его сердце. Оно билось быстрее обычного, и виной тому её запах. Тем не менее это подействовало. В объятьях яута ей было намного спокойнее, словно она провалилась во что-то мягкое и одновременно с этим находилась под стальным щитом. Он излучал тепло не столько телом, сколько душой, что многие тревоги смывало, будто бы волной.       В какой-то момент Дант выпустил самку из объятий и заглянул в ещё влажные глаза. Зрачки у обоих расширились, но у самца они немного подрагивали в стороны.       После он дёрнул головой, опустив глаза, и потянулся за рюкзаком.       — Вара, я… пришёл сказать, что у нас появились проблемы.       Самка вопросительно заморгала.       — Крод’ха ищет тех яутов, что ты убила. Ты у него в подозреваемых. Не знаю, что будет, но лучше не высовываться и не делать глупостей.       — Но я могу проголода… — Возмущение Варали самец прервал, показав ей три пакета с кровью.       — Две мои, одна припасена для экстренного переливания. Надеюсь, что тебе будет этого хватать хотя бы на время. Пей её, ладно?       Самка взяла пакеты в руки и с сомнением пожала плечами. Яут показал, как из них правильно пить, и ушёл, дабы его не поймали. Самка расстроено опустила голову и медленно посасывала кровь самца из первого пакета. Вкусная… ещё тёплая…       Некоторое время спустя самка вышла из каморки. Кровь не помогала насытиться, но это не выглядело столь большой проблемой, по сравнению с необходимостью снова почувствовать тепло самца. Она заглянула в медотсек, но там Дант’ера не оказалось. А где его отсек, она не знала. Вновь расстроившись, Вара повернула назад. Но услышала, как некто рыкнул за спиной: «Эй!». Самка испуганно развернулась и прижалась к двери медотсека. Над ней навис Крод’ха. Его маска сейчас покоилась на поясе.       — И чего ты тут делаешь, чертовка? — зарычал яут. — Ищешь что-то? Или кого-то?       Варали промолчала и вжала голову в плечи. Возникла весьма странная мысль — использовать свою уловку на нём. Ведь… так она может убить сразу двух зайцев. Избавиться от голода и от того, кто может раскрыть её тайну. Дант’ер предупреждал об опасности. Но она убила уже шестерых яутов, по силе равных Крод’хе. Значит, и с ним она справится.       Когда самец схватил её за руку и зарычал, требуя ответа, самка сказала:       — Я искала… тебя.       Она подошла ближе к самцу, прижавшись грудью и погладив его подбородок. Крод’ха немного удивился такому раскладу вещей и прежде чем решил открыть пасть, Варали развернулась к нему спиной и потёрлась, мурлыкая сильнее.       — Мне так одиноко… — проурчала Варали. — Так холодно в каморке.       Самец издал тяжёлый вздох, ибо учуял феромоны самки. Она ухмыльнулась и упорхала к себе, зная, что самец пойдёт за ней. Жаль, что не осталось самодельного оружия из костей, поэтому стоило полагаться только на ловкость и остроту зубов и когтей.       Когда самец вошёл в каморку, Варали подкралась сзади и набросилась на яута. Но ещё в полёте она увидела, как тот резко развернулся. Самец схватил её, перебросил через себя, и она упала спиной на пол. Самку оглушил столь неожиданный удар, потому Крод’хе не составило никакого труда скрепить её ноги и руки металлическими обручами.       Правая рука Вожака и ему подобные не просто так добиваются своего титула. Они сильнее, проворнее, а главное — умнее любого в клане после Вожака. Обычные яуты резко поддавались влечению и ничего не подозревали, а Крод’ха соблюдал осторожность и, возможно, предполагал, что самка так может поступить. И теперь — она поймана по собственной неосторожности.       — Так, так, та-ак, — со смешком произнёс яут, рассматривая сверху-вниз самку, что пыталась выбраться из оков. — Кому-то придётся объясниться.       Самка зашипела от негодования, предупреждая самца не подходить к ней. Тот присел рядом.       — Не трогай меня, — рычала она.       — Ох, так мы теперь по-другому заладили? Кто-то ещё минуту назад жаловался, как же ему одиноко сидеть в каморке, — издевался Крод’ха. — Простая до неприличия замануха для стандартного молодняка со спермотоксикозом, вроде тех, что ты убила.       — Ты же не расскажешь ему, правда? — странно, что Варали вообще задала подобный вопрос, но, несмотря на всё, ожидала момента для особого предложения.       — С чего вдруг я не должен этого делать? — хитро сощурив глаза и наклонившись сильнее к самке, спросил Крод’ха.       — Давай… договоримся. Твоё молчание в обмен на то, что ты хочешь. — Самка выгнула спину и немного раздвинула ноги, так как была не в состоянии подняться, чтобы как-то заинтересовать самца. Тот склонил голову набок.       — И что, тебе известно, чего я хочу?       — Меня! Кададжи не любит делиться. А я… могу… оказать услугу. Ты не говоришь ему… получаешь меня. Всё честно. — В ответ самка услышала издевательский смех. Крод’ха навис над ней, опустившись достаточно близко и прожигая взглядом своих хитрых глаз.       — Честно я не играю, — заговорщицкий зашипел он. — Мне ничего не стоит получить твоё тело, а потом выдать тебя Кададжи со всеми потрохами. Но какими бы ни были желания, их выполнение не соответствует всем рискам, детка. Так что отсоси… ментально.       — Я скажу ему, что ты изнасиловал меня! — зарычала громко самка, поддавшись вперёд. — Он разорвёт тебя надвое, а затем Я обглодаю твои гнилые кости!       — Как страшно, — саркастично пробурчал Крод’ха, поднявшись на ноги. Его взгляд притянуло что-то тёплое, накрытое шкурой. — Хм… пакеты с кровью? Интересно, где ты их достала.       — Украла! — выдала Варали как можно быстрее. Нельзя, чтобы Дант’ер попался из-за этого. — У тебя ещё есть шанс. Я в обмен на молчание. Иначе Он и мокрого места от тебя не оставит!       — О-о, думаю, ты не в том положении, чтобы мне угрожать, красавица. Достаточно дать ему это. — Крод’ха похлопал свою маску, что висела на поясе. — Все твои слова, твои действия — всё здесь, хе-хе.       Варали побледнела. Зрачки глаз будто бы сузились до маленькой точки от страха. Снова совершила глупость… снова. Предложения, угрозы, её флирт в конце-концов. Кададжи точно не будет всему этому рад.       Понимая, что больше ничего не сможет сделать, она опустила голову и издала протяжный вой, как бы показывая своё недовольство от поражения. Крод’ха ухмыльнулся.       — В нашей жизни любой неправильный шаг равен смерти. Твой папаша тоже сделал шаг не в ту сторону, ха-ха! — Яут мерзко засмеялся, вызывая у Варали приступ ярости.       — Когда-нибудь… выдерну твоё сердце и обмажусь твоей кровью… мразь…       Уже игнорируя угрозы со стороны самки, Крод’ха схватил её за скованные руки и потащил прямо в покои Вожака. Варали брыкалась и от бессилия слабо плакала. В какой-то момент её браслет запищал. Кададжи уже хотел её увидеть, над чем Крод’ха посмеялся, мол, Вожака будет ждать большой сюрприз.       Взгляд Наяки на происходящее был недоумевающим. Он встал с трона, минуту не двигаясь, чтобы всё осознать.       — Убийца найден, — коротко отчитался Крод’ха, выкинув самку вперёд себя за дреды. Варали сразу же попыталась подняться и, слезливыми глазами глядя на Кададжи, жалобно завыла:       — Он врёт! Он хотел… меня… — Варали думала, что сказать будет проще простого, но эти глаза… Язык костенел, и не хватало сил солгать. — Он…       Кададжи ещё одну минуту просто молчал, медленно подходя к подчинённому, но не сводил с самки глаз.       — Почему она здесь… в таком виде? — тихо прорычал он Крод’хе. Яут спокойно протянул Вожаку маску, без слов предлагая взглянуть. Неуверенно взяв её, Наяка снова посмотрел на девочку. Затем на маску, потом вновь на неё. Вара умоляла не смотреть, что, наверное, ещё больше вызывало подозрений у хозяина.       Тот всё же надел маску и какое-то время смотрел все записи. Ближе к концу его дыхание участилось, а руки до хруста сжали края маски. В гневе яут отбросил её от себя и вот-вот был готов разорвать абсолютно всех на части. Но смог себя сдержать.       — Где трупы? — тихо спросил он, смотря куда-то в сторону, но явно обращаясь к самке. Та не ответила. Тогда самец уже повысил голос, переведя взгляд на неё. — ГДЕ ТРУПЫ, Я СПРАШИВАЮ?!       — Я не знаю! — вскрикнула самка с испугом. — Правда, не знаю!       — Эта шлюха врёт! — зашипел Крод’ха, но не успел он ещё что-то сказать, как ему от Кададжи прилетел кулак, отчего тот опустился на одно колено и закрыл рукой морду. Разъярённый Наяка зарычал:       — Никто на этом корабле, даже ты, не смеет называть её так! Ты понял меня?! — Яут закивал Вожаку в ответ.       В раздумьях Кададжи внезапно осенило. Он связался с Неггандом, старшим медиком, и решил выяснить, сколько неких «растворителей» у него есть. Послышался ответ, что около двух из четырёх. Значит, другими двумя кто-то воспользовался. А если доступ к ним есть только у медиков, то, кроме Негганда, их мог взять его ученик. Варали затаила дыхание.       По приказу Крод’хи пара громил привела Дант’ера за шкирку. Увидев скованную самку, тот сразу понял — дело плохо.       — Крыса, — обратился к нему Кададжи. — Ты использовал растворители, чтобы избавиться от трупов в отсеке самки? Отвечай!       Дант помедлил, собираясь с мыслями. Варали умоляла мысленно его соврать, попытаться придумать хоть что-нибудь, чтобы отвести от себя подозрение.       — Да… — выдал он. Самка раздражённо выдохнула. — Я убрал трупы.       — Почему ты не сообщил мне о них?! — злобно прошипел Кададжи, подойдя к яуту ближе.       — Я думал, что… — Дант запнулся, не придумал оправдания. — Что это не обязательно.       — НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО?! — зарычал Кададжи так, что всё вокруг завибрировало. Успокоив себя, он пришёл к иной мысли. — А какого рьйета ты вообще делал в отсеке моей самки, а?       Ну всё, подумала Варали, её выход, или яуту конец.       ­— Это я! — крикнула она. Все трое яутов посмотрели на неё. — Я попросила его убрать их! Он не причём…       Никто из самцов не сказал ни слова, они лишь переглянулись между собой. Хотя и так ясно — виноватыми окажутся оба: и самка, и самец. Вожак назначил тридцать ударов кнутом, что для яута может оказаться при некоторых обстоятельствах смертельным*. Данта увели в тренировочный зал, где и будет совершенно наказание на глазах у всего клана.       — С тобой, Крод’ха, я побеседую отдельно. А сейчас вали отсюда! — прорычал Наяка. Крод’ха опустил голову в поклоне и ушёл, оставив самку с Вожаком одних.       Оковы с самки снялись. Кададжи медленно бродил из стороны в сторону. Было видно, что он метался от одной точки зрения к другой. В каком-то смысле он и Варали смогли немного сблизиться, а ему лично удалось как-то пересмотреть свои взгляды на жизнь. С другой стороны, внутри бурлила вся та мерзкая желчь, которую он выливал на неё раз за разом: насилие, избиение, оскорбления, надругательство… удушение.       — Я ведь всё тебе давал, — прорычал он, стоя к самке спиной. Затем медленно развернулся, не услышав ответа. — Как зверьку. Вода, туалет, тепло, гигиена, мягкая подстилка! ВСЁ! Что мешало попросить еды, когда это было необходимо?!       Варали опустила голову в стыде.       — Смотри мне в глаза и отвечай! — Кададжи зарычал громче.       — Боялась… — промямлила самка, не решаясь смотреть на хозяина. Но дабы его не злить, начала ползти к нему. Тот грубо пнул её в бок.       — Я кто, по-твоему, тот, кто будет морить голодом почём зря?!       — Но… х…       — Я должен помнить о твоих потребностях, хочешь мне сказать? — Кададжи приближался к Варали, а она отползала в страхе.       — Нет… пожалуйста… — Она вытянула вперёд руку. — Пожалуйста…       — Должен думать, поспала ли ты, пожрала, посрала ли?! Тебе никто не отрезал язык, поэтому ты имела возможность сказать мне прямо: «Кададжи, я хочу жрать!» — Наяка схватил её за руку и дёрнул на себя, чтобы она поднялась на ноги. — И вместо этого ты решила заняться каннибализмом!       От мощной пощёчины самка завалилась снова на пол и заплакала.       — Мне даже плевать, что ты убивала этих идиотов. Но каким способом заманивала! — сжав кулаки, яут взревел от ярости. — Кто твой хозяин, скажи мне?!       — Ты… только ты… — стонала самка.       — Так какого рйета ты позволяла им прикасаться к тебе?!       — Нет… всё было не так…       Кададжи уже не слушал. Он схватил самку и, справившись с сопротивлением, приковал её к столбу, выдвинувшемуся из-под пола, спиной к нему. Варали молила его не бить её, не причинять боль. Обещала, что не повторит своих ошибок, будет верна. Яут лишь ещё больше бесился.       «Ты отвратительна…»       Её собственный голос из сна, её подсознание говорило — прекрати молить. Обещания — не те вещи, которыми можно разбрасываться. Кто он для неё? Любовник, хозяин, тот, с кем она хочет остаться? Нет!       Всего лишь жалкая мразь, убившая её мать. Насильник, превративший её в рабыню для своих мерзких утех. Тот, кто держит её на цепи, словно зверя, без свободы.       Скрипя зубами, она заставила себя замолкнуть. Что делал Кададжи за её спиной — не важно. Она выдержит всё, что бы то ни было. Она докажет хотя бы самой себе, что не отвратительна.       Раздался громкий хлопок и Варали вскрикнула. Половину спины начало жечь, будто к ней приложили раскалённый камень. Кровь стекала по бёдрам и ногам. Рассечённая плоть горела.       Последовал второй удар, после настало небольшое затишье. Самка тряслась от боли и выла. Всё больше крови скапливалось под ногами.       Жжение усилилось от прикосновений яута к ранами. Варали закричала.       — Двух ударов хватит… Я не хочу тебя калечить до полусмерти, — зашипел Кададжи слева от самки. Он снял оковы и взял её на руки. — Но не думай, что это всё.       Варали спрятала мордочку от его взора и продолжала трястись. Раздражённо вздохнув, самец повёл её в медотсек.       По всему коридору от тренировочного зала до самого медотсека тянулся кровавый след. Искалеченный множеством ударов, что рассекли плоть до самых костей, еле перебирая ногами, Дант шёл вперёд. Его держал Негганд, повторяя раз за разом:       — Держись. Не теряй сознание.       Яут и прежде получал подобные удары, но не так много и не столь жёстко. Рука Крод’хи оказалась тяжела. Даже трудно представить, каковы удары самого Наадира. Возможно, провинившиеся умирали после первых пяти ударов с содранным мясом на спине. Благо, его вряд ли ждёт такой исход.       Прямо около двери яут почти сдался. Он потерял столько крови, что мог просто умереть. Старший медик силой затащил его внутрь и уложил на койку спиной вверх. Вколов лошадиную дозу обезболивающего и не дожидаясь его действия, так как время поджимало, принялся зашивать раны.       До этого Дант лишь громко дышал, но теперь любое прикосновение вызывало боль. Как только он почувствовал прикосновение иглы, зарычал что есть силы.       — Да рот закрой, хренов идиот! — рычал ещё более громко Негганд. — Полез же, куда не надо. Теперь терпи.       Шла кропотливая работа. Соединение сосудов, их перекрытие, зашивание внутренних тканей, поотом внешних, обработка, дезинфекция. Спасло от гибели только мастерство Негганда работать быстро.       После всех хирургических вмешательств ему пришлось поделиться собственной кровью и долить ещё универсальной из запасов. Дант не имел сил сказать «спасибо».       — Ничего, будешь мне должен, сопляк, — бурчал Негганд. — А теперь, чтобы зенки я твои открытыми не видел.       С этими словами он легонько хлопнул яута по плечу и отошёл. Обезболивающее уже действовало, потому Дант ничего не чувствовал. Это помогло уснуть.       Он оказался на каком-то небольшом корабле посреди космоса, за панелью управления. Координаты не было видно, ничего не нажималось, была только возможность лететь всё быстрее и быстрее вперёд. Дант пытался кого-то позвать, может быть, Варали с ним. Но в ответ услышал лишь голос своего друга — Лус-мита:       «Ты всё сделал правильно», — говорил голос. Сначала яут подумал, что идёт речь об успешном побеге вместе с самкой. Но всё было хуже. Он её оставил. Там, с Кададжи. Потому что так проще, быстрее… Яут этому не верил. Схватился за руль, чтобы развернуться, но ничего его не слушалось. Тогда он попытался встать. Ничего. От злости ударил по панели, сломав её. И вдруг чья-то рука дотронулась до него.       Открыв глаза, он встретился взглядом с Варали. Она облегчённо вздохнула.       — Ты проснулся… слава Кетану. — Сквозь гримасу боли она старалась показать улыбку. Дант устало моргнул.       — Как ты? — слабым голосом спросил он.       — По сравнению с тобой, сущий пустяк. — Самка мельком показала швы на спине. — Старший сказал, что ты мог погибнуть.       — Не-е. Это он так, преувеличил. Мне надо всего пару оборотов и… — Чуть-чуть пошевелившись, Дант зашипел от чувства боли. — Я приду в норму…       Варали опустила глаза, снова наполняющиеся слезами.       — Я… я виновата. Если бы я не решила…       — Нет. Нет-нет, ты не виновата. — Яут завертел головой и шёпотом успокаивал самку. — Крод’ха бы всё равно догадался. Здесь виноват я. Должен был лучше замести следы.       — В таком случае… виноваты мы оба, да? — Самец закивал. Варали шумно втянула в себя воздух. — Ладно. Пусть так…       Они долго молчали, не зная, что друг у друга спросить. Варали не трогала Дант’ера, потому что понимала — он не в том состоянии, чтобы просто так беседовать. Да и общаться стало ещё опаснее. К счастью, Негганд сейчас отсутствовал.       Дабы избавиться от давящей тишины, яут осторожно спросил:       — Какого это быть… с матерью?       Самка удивлённо подняла глаза.       — То есть?       — Я просто… хотел узнать, что ты чувствовала рядом со своей роднёй. Как это… жить рядом с теми, кому ты не безразлична? — Самец пожалел, что спросил об этом, чувствуя сильное смущение. И посчитал нужным пояснить. — Просто… у меня никогда не было матери…       — Почему? — Варали присела, глядя на Данта снизу вверх и руками упираясь в койку.       — Мой… наш отец… Он суров. Его самка, если хотела детей, должна была получить от него разрешение. Ведь это отнимет время, силы, ресурсы. А нужен ему отпрыск или нет, тоже важно. И… он не дал моей матери разрешения. Но… она так хотела ребёнка… что… обманом смогла добиться зачатия. Отец узнал об этом. И, когда я родился, он убил её, не дав даже подержать меня. — Яут прикрыл глаза и прижал жвала к морде.       — Это ужасно, Дант’ер, — только и могла сказать Вара.       — Да… своего сына он тоже хотел убить. Но за меня заступилась другая самка. Она обязалась вырастить меня. Хотя никогда не считалась мне матерью. И зная твою историю, я… понимаю и одновременно не понимаю, какого тебе. И мне тошно, потому что я не знаю, что ты можешь чувствовать. А я… я бы хотел знать.       Самка заморгала. Она не знала, как объяснить чувства, которые испытывала к матери и всей остальной родне. Это казалось чем-то естественным. Стоять рядом с незнающим действительно тяжело и ещё тяжелее не дать ему то, что он просит.       — Ну… я не могу сказать точно, — с силой выдавила из себя Варали. Дант’ер понимающе вздохнул.       — Ладно. Наверное, не важно…       — Нет, подожди! — Вара сжала мордочку. — Может, я знаю.       Самец заинтересованно моргнул.       — Безопасность. Вот, что я чувствовала рядом с ними… Казалось, что никогда и ничего не сможет произойти страшного, пока они здесь, со мной.       Дант приподнял верхние жвала в улыбке.       — Что ж… да. Такого я точно никогда не чувствовал.       — Зато… я чувствую это рядом с тобой, — потемнев от смущения, ответила Вара. Самец усмехнулся и закрыл глаза. Буквально на пару секунд самка прижалась к его лбу, а после наконец-то оставила в покое. Дант’ер мог снова поспать. Но теперь никакие ужасные сны его не тревожили.