***
После завтрака Габриэль с виноватой улыбкой отлучился: необходимо было уладить ещё один момент в обеспечении безопасности Анны. Габриэль с удовольствием бы посадил пока не убийц жены, но следствие сумело докопаться только до имени информатора, а он пока ничего не совершил. А давать сообщнику убийц шанс совершить хоть что-то Габриэль не собирался. Поэтому он привычно холодно позвал начальника охраны к себе в кабинет, предварительно взяв из сейфа жены столь знакомую брошь. Не надел: пришлось бы объясняться с Нууру, а Габриэль — при благоприятном исходе — собирался незаметно вернуть Камень Чудес на место, и свидетель, пусть и в лице квами, Агресту был без надобности. — Месье Агрест, какие будут указания? — месье Брюаль — высокий тёмноволосый мужчина средних лет с невыразительными бледно-голубыми глазами — заученно встал перед столом. Габриэль смерил его взглядом и, осторожно подбирая слова, начал: — С сегодняшнего дня ты уволен. Брюаль уставился на своего работодателя, уронив челюсть: — Простите? Агрест встал, не отрывая взгляда от своего собеседника, и коснулся поверхности стола кончиками пальцев. Снова мысленно напомнил себе, что шкатулка с брошью у него в кармане, надеть её — дело нескольких секунд, и если что-то пойдёт не так — Бражник справится с этим… подобием человека, которое ради денег даст убить. В будущем, которое не случится. Не в этот раз. — Я знаю, что ты сливаешь информацию о моей жене своим… подельникам. Я не собираюсь держать около себя предателей, — в голосе Габриэля сквозило напускное спокойствие. Он молча наблюдал, как Брюаль закрыл рот, сглотнул, явно обдумывая дальнейшие действия. — Так отчего же не обратитесь в полицию? — Брюаль настороженно сощурился, но Габриэль, явно вопреки его ожиданиям, не стушевался, а почти хищно усмехнулся краем губ: — Потому что следующее, что я тебе скажу, прозвучит как угроза, — Габриэль знал, что брошь всё ещё в шкатулке, что на нём нет маски, но ощущал себя Бражником как никогда прежде. И, судя по вздрогнувшему Брюалю — эти гнев и холодная решимость были заметны. — Если с головы моей жены упадёт хоть волос, если ты… или твои друзья попробуют навредить ей, я не в полицию побегу за помощью. Брюаль вскинул брови, насмешливо бросив: — Убьёшь нас, что ли? Габриэль смерил его взглядом: после трёхлетнего опыта Бражника он видел многие эмоции и мотивы так же ясно, как если бы они были написаны у собеседников на лбу, и это очень помогало в работе. И не только в работе. Брюаль чувствовал угрозу, исходящую от Агреста, пусть и пытался делать вид, что ничего не происходит. И Габриэль собирался этим воспользоваться: — Я бы с превеликим удовольствием, — ухмылка стала чуть шире, а взгляд ещё холоднее, — но, боюсь, для вас этого будет недостаточно. И у меня есть пара идей поинтереснее. — Например? — с ноткой неверия уточнил Брюаль, сделав шаг назад. — Ты слышал о Паон? — почти мирно спросил Габриэль. Почти. Брюаль моргнул, сбитый с толку, и почесал переносицу: — Городской миф? Которая якобы борется со злом? — он поморщился, соображая. — Она же всё равно сдаёт всех в полицию, так зачем увеличивать цепочку в вашей типа угрозе, месье Агрест? — А кто сказал, что в случае чего вашими страданиями займётся Паон? — Габриэль вопросительно приподнял бровь. — У неё есть куда менее человеколюбивый коллега, скажем так, и мне посчастливилось с ним познакомиться. Я пока не знаю, на что конкретно он способен, но… знаю, что он не против продемонстрировать это на вас: на тебе и твоих сообщниках. Габриэль засунул руку в карман брюк, нащупывая шкатулку с Камнем Чудес: соблазн нацепить брошь и наслать не совсем акуму всё нарастал, но мужчина держался. Не время. Не стоит раскрывать все карты без крайней необходимости. Брюаль закусил губу, раздумывая. Хмуро глянул на Агреста и уточнил: — Если мадам Агрест будет цела и невредима, а я — уволен, мы разойдёмся без последствий? — он дождался кивка Агреста и запихнул руки в карманы, чуть ссутулившись. — Идёт. Я согласен. Габриэль хищно улыбнулся, всё ещё чувствуя, что Бражник — это неотъемлемая его часть. — Вот и чудесно. Брюаль напоследок смерил уже бывшего работодателя чуть презрительным взглядом слишком светлых, неприятно водянистых глаз, и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Габриэль подождал несколько мгновений, а затем достал из кармана шкатулку и сжал её в кулаке. Пора её вернуть, пока Анна не заметила пропажу. Но… может, будет лучше, если брошь побудет у него некоторое время?.. На всякий случай.***
Анна не переставая заглядывалась на подозрительно счастливых Габриэля и Адриана: в течение всей неожиданной поездки за город — точно такой, как когда Адриан был лет на десять младше, — оба её любимых мужчины выглядели так, словно всё это было тайком спланировано, и если бы не заехавшая буквально на пять минут перед их отъездом загруженная Натали, Анна бы решила, что этот воскресный отдых действительно был подготовлен заранее. Но нет, Натали была совершенно искренна в своём недовольстве, и Анна не смогла сдержать слегка укоризненного взгляда в сторону Габриэля. И всё же, несмотря на совершенно невероятный день на природе с Адрианом и почти непривычно расслабленным Габриэлем, Анну мучила неразгаданная загадка: что же творилось с её мужчинами? Почему Габриэль смотрел на неё (нельзя сказать, что она была против, это ей даже льстило!) так же, как в день знакомства? Почему Адриан, с детства боровшийся за свою самостоятельность и «взрослость», повадился то и дело обнимать её с отчаянием ребёнка, который очень долго не видел мать? И нет, оба были исключительно искренни с Анной, интуиция никогда не подводила её, когда дело касалось чужих чувств и эмоций, но… Было что-то, о чём Габриэль и Адриан упорно молчали. Кажется, они не обсуждали это что-то даже друг с другом, только обменивались многозначительными взглядами и, судя по всему, посвящать её, Анну, в эту тайну не собирались. Но как бы Анну это ни раздражало, она не торопилась выводить своих мужчин на чистую воду: в конце концов, у неё самой был секрет, в который был посвящен только Габриэль. Анна решила подождать и наслаждаться чудесным вечером. Вечером, который они снова провели вместе: сначала поужинали, затем — что действительно неожиданно! — посмотрели кино. Под конец Габриэль, которого с утра ждала куча дел, с явным сожалением покинул их, чтобы подготовиться ко сну, и Анна осталась одна с сыном. Некоторое время помявшись, Адриан утянул её к роялю — и Анна только удивлённо распахнула глаза: и когда только сын успел выучить что-то новое тайком от неё? — Серьёзно? — Анна присела на краешек банкетки, с улыбкой глядя, как пальцы сына порхают над клавишами. — «Knocking on heavens’ door»? Когда успел выучить? Адриан едва заметно покраснел, замявшись, и охотно подвинулся, когда Анна осторожно подключилась к игре, взяв на себя основную мелодию, в то время как Адриан, смущённо улыбнувшись, продолжил играть аккомпанемент: — Ну… Была пара свободных вечеров, и… захотелось чего-то помимо классики. Анна легко пожала плечами: — Это тоже своего рода классика. — Тоже верно, — Адриан кивнул, и они продолжили играть молча. Мелодия стихла, но ни Адриан, ни сама Анна не торопились убирать пальцы с клавиш. Заметив, что сын закусил губу, о чём-то задумавшись, она с любопытством ждала, чуть склонив голову, отчего её светлые локоны соскользнули с плеч. — Мам, слушай, я тут подумал, — Адриан почесал затылок, не решаясь поднять взгляд, — может, в следующем году мне стоит пойти, эм, в коллеж? Не то чтобы мне не нравилось учиться дома, просто… я хотел бы немного больше общаться со сверстниками, — подросток наконец посмотрел на Анну. Анна, не удержавшись, ободряюще сжала плечо сына: — Если очень хочешь, то можно не ждать следующего года, я думаю, можно что-нибудь придумать! — Нет-нет, мам, не стоит, я… э-э-э… ещё раз всё обдумаю, да и не хотелось бы выделяться среди остальных тем, что вот так пришёл посреди учебного года! — затараторил Адриан, взволнованно замахав руками. Анна только заинтриговано приподняла брови: за этой просьбой сына крылось что-то ещё. Вот только по лицу Адриана она прекрасно видела, что рассказывать он ей это что-то не собирается. По крайней мере — сейчас. Поэтому Анна ласково потрепала Адриана по голове, разлохматив золотистые пряди, — сын, к её удивлению, не увернулся — и поднялась. Зевнула в кулак и улыбнулась: — Отличный выходной, ничего не скажешь. Ну что, пора спать? Не выдержав, Адриан зевнул следом, и Анна хихикнула. Сын покосился на неё чуть укоризненно, чем-то напомнив гордого котёнка, но тут же смягчился и кивнул: — Ага, пожалуй… Анна, не удержавшись, обняла поднявшегося на ноги сына: — Спокойной ночи, дорогой. — И тебе, мам, — взволнованно прошептал Адриан, и ответил на объятия. Но Анна заметила, что объятия Адриана были в этот раз чуть крепче и отчаяннее, чем обычно.***
Резко выдохнув, Анна открыла глаза и подскочила в кровати, откидывая одеяло. Сердце бешено колотилось, словно собиралось выскочить из груди и сбежать от липкого, казавшегося реальным кошмара, и женщина провела дрожащей рукой по лбу, стирая капельки пота. Ещё пара вздохов — и она, немного успокоившись, огляделась, соображая: было позднее утро, солнце упрямо прорывалось сквозь плотные льняные шторы. Вторая половина кровати была пуста: Габриэль уже ушёл. Анна вздохнула, уткнувшись в ладони. Кошмар никак не желал оставлять её, то и дело воскресая, как только она закрывала глаза. Кажется, даже спина болела именно в том месте, куда выстрелил один из напавших на неё во сне людей. Мотнув головой, Анна встала и решительно направилась в душ, в надежде, что вода смоет дурной сон и липкое ощущение реальности всего, что произошло во сне.***
Полотенце упало к её ногам, когда она заметила, что отражается в зеркале. На спине — под правой лопаткой — темнел шрам. Куда более заметный, чем остальные, которые украшали тело Паон и которые так ненавидел Габриэль, шрам выглядел словно чёрная клякса на чуть тронутой загаром коже. Шрам был точно на месте её раны, полученной во сне. Во сне ли? Анна, торопливо подняла полотенце, обернула его вокруг себя и приколола лежавшую у зеркала брошь прямо на полотенце. — Дуусу? — шёпотом позвала квами и подставила ладошку, позволяя крошечному фиолетовому существу присесть. — Кошмары ведь не могут быть такими… реальными? Квами обеспокоенно опустил лапки, а затем, распушив хвост, воспарил и облетел вокруг своей подопечной. Зависнув у нового шрама, Дуусу некоторое время молчал, а потом осторожно сказал: — Этот шрам выглядит… неправильным. — Только этого не хватало. Думаешь, это проблема с Камнем Чудес? — Анна обеспокоенно обернулась, готовая выпытать у своего квами все ответы, но Дуусу, отличавшийся молчаливостью и рассудительностью, не торопился реагировать на вопрос. Он снова осмотрел свою подопечную, подлетел к броши, осторожно коснулся зелёных камней лапкой и наконец покачал головой: — Нет. С брошью всё в порядке. Шрам связан с чем-то другим, — квами нахмурился. — Хорошо, что ты ещё не передала книгу Мастеру, предлагаю поискать ответы там. Анна поджала губы, фыркнув: — Я всё равно не смогу прочитать, что там написано, — женщина с тоской подумала, что скорейшего визита к Мастеру не избежать, когда Дуусу неожиданно огорошил: — Я умею. — Ты же говорил, что этот язык понимает только Хранитель! — как ни старалась Анна, вместо раздражения в голосе прорезалось любопытство: она, конечно, знала, что её квами — тот ещё скрытный паршивец, которому нравилось её раззадоривать, но такого не ожидала. Сразу после того, как она наконец смогла отыскать книгу, упомянуть то, что он, Дуусу, понимает этот язык, конечно, слишком просто. Как же, Анна уже расслабилась и подзабыла, как ей, ещё будучи подростком, приходилось вытягивать из квами информацию буквально по крупицам! — Я сказал, что этот язык среди людей понимает только Хранитель, — Дуусу пожал плечами, мол, сама виновата, что слушаешь вполуха, и нечего на него так смотреть. Анна же бросила ещё один испепеляющий взгляд в сторону квами и мстительно сняла брошь. Впрочем, прежде чем исчезнуть, Дуусу успел фыркнуть в ответ.***
Брошь Анна снимала ежедневно, и вины Дуусу в этом, в общем-то, не было. Одной из причин была невозможность носить брошь постоянно: всё-таки, это не кольцо, не серьги и не браслет. Второй — тот небольшой факт, что Дуусу хоть и был существом формально бесполым, в разговоре использовал мужской род и воспринимался Анной соответственно. И ни в шестнадцать, ни сейчас она не могла нормально переодеваться в присутствии напарника и друга условно мужского пола. Как только Анна застегнула молнию короткого белого платья, она тут же приколола брошь на внутреннюю сторону белого же кардигана, который надела следом. Дуусу, тут же воспаривший рядом, послушно спрятался в полах кардигана. Нацепив лодочки, Анна торопливым шагом пошла к своему тайнику, где совсем недавно спрятала свои находки, которые она уже вторую неделю не могла занести Мастеру Фу. Оказавшись в малой гостиной, которую Анна оформляла сама, женщина осторожно сдвинула картину, написанную несколько лет назад мужем, и осторожно надавила на стену. Раздался тихий щелчок — и открылась совсем небольшая потайная дверца, скрывавшая сейф. Ещё несколько секунд, и под одобрительный писк электроники открылась и дверца сейфа. Анна ахнула. Неверяще провела пальцами по книге, одиноко лежащей в сейфе. — Дуусу… Камень Чудес Мотылька пропал.***
Адриан вприпрыжку вбежал домой, чувствуя себя непривычно разбитым после фехтования. То, каким слабым и невыносливым было его тело в четырнадцать лет, оказалось для Агреста-младшего неприятной неожиданностью. Мышцы горели всего лишь от простой тренировки, и Адриан недоумевал, как он вообще был в состоянии бежать на патруль после тренировки, когда ему было — или будет? — восемнадцать? Впрочем, сил бежать домой у него было не занимать: ради того, чтобы видеть маму живой, он согласился бы и намотать пару кругов вокруг земного шара, не то что десяток ступенек. И всё это ради того, чтобы с разбегу впечататься в застывшую на полпути Анну. — Адриан? — она удивлённо моргнула и тут же улыбнулась: тепло, но всё же тревожно. — Ты уже освободился? Как тренировка? — Фух, привет! — Адриан выдохнул и запустил пятерню в чёлку. — Всё отлично, мам, я даже почти не устал! — он уставился на мать и заметил небольшую морщинку на переносице. Беспокойство не покидало её, несмотря на доброжелательную улыбку, и тут же заразило самого Адриана: — Что-то произошло? Анна мотнула головой, но всё же ответила: — Да… потеряла кое-что, не бери в голову, — она заблокировала экран телефона, который сжимала в руке, и убрала его в карман кардигана, но Адриан не собирался сдаваться: — Может, я могу помочь? Можем вместе поискать? Он видел, как Анна задумчиво прикусила губу, взвешивая за и против, и терпеливо ждал ответа. Анна сцепила пальцы под подбородком и, отведя взгляд, наконец спросила: — Ты не видел брошку в виде бабочки? С фиолетовым камнем и сиреневыми крылышками из ткани? Скорее всего, в шкатулке, чёрной такой, гранёной… — Анна показала руками примерные габариты коробочки, но Адриан уже не прислушивался. Адриан, широко распахнув глаза, уставился на мать, пытаясь избавиться от назойливой мысли, что таких совпадений не бывает. И что его отец, вероятно, не случайно стал обладателем Камня Чудес. Ладони парня вспотели от резкого осознания. Анне пришлось легонько тряхнуть сына за плечо, чтобы вывести из ступора полным искренней тревоги вопросом: — Адриан, что случилось? Что с то… Адриан моргнул и заглянул в такие знакомые зелёные глаза, пытаясь найти в них ответ, но во взгляде матери была только тревога за него. Он уже хотел сделать вид, что просто задумался и устал после тренировки, но… вопрос боязливым шёпотом вырвался, кажется, сам собой: — Значит, Камнем Чудес Мотылька раньше владела ты? Анна потрясённо уставилась на сына, открыв рот, и на её лице поочерёдно сменялись эмоции: оторопь, непонимание, удивление, осознание… и снова непонимание. Она резко вдохнула, прижав пальцы к вискам, словно пыталась поймать какую-то ускользающую мысль. — Что значит «раньше»? И… — она замотала головой в неверии, — откуда ты знаешь о Камнях Чудес? Адриан потупился. Он уже успел сообразить, как сглупил, задав вопрос напрямую. Чёрт, неужели его мама — самый светлый человек, которого он знал, — была Бражником до его же отца? Адриан побледнел. А если это так, то… она ведь не злодейка, нет? Ведь Париж прежде не беспокоили акумы? — Адриан, я задала вопрос, — неожиданно строго напомнила Анна, заставив сына вздрогнуть. Он поднял на неё полный сомнений взгляд, сглотнул — и решил: будь что будет. — Я Кот Нуар. Был им, если точнее, — натолкнувшись на шокированный взгляд Анны, Адриан снова запустил пятерню в волосы, ещё раз потупился, вздохнул и, решительно заглянув матери в глаза, уточнил: — В другой временной линии, если быть совсем точным. Повисло молчание. Адриан отчётливо слышал, как его собственный пульс набатом оглушал его, ударяя по вискам и будто бы замедляя время. Он услышал, как мать медленно и глубоко вдохнула, очевидно пытаясь уложить новую информацию у себя в голове; она столь знакомо запустила пальцы в волосы, отбрасывая пряди назад. Снова вздохнула. И Адриан решился повторить свой вопрос: — Так значит, сначала Бражником была ты, мам? Она медленно покачала головой. Прикусила костяшку указательного пальца, а потом резко отняла руки от лица, резко скрестив их на груди и строго посмотрела на Адриана. — Нет, я не… Бражник, — она вскинула брови, заметив, как расслабился Адриан, наконец услышав ответ. — Я Паон, и мне кажется, Кот Нуар из другой временной линии задолжал мне объяснение. — Оу, — только и смог выдавить Адриан. Конечно, он слышал о Паон. О Паон слышал весь Париж, пусть и на уровне городской легенды: о благородной и бескорыстной незнакомке, помогающей полиции с задержанием преступников слышали многие. Достаточно человек Паон даже видели, однако никто толком не мог ни описать своего спасителя, ни заснять: Паон исчезала из виду, едва завидев камеры, прятала лицо не только за маской, но и за веером, и никогда не шла на контакт. Только оставляла коротенькие записки для полиции, перевязывая их изумрудными лентами, которыми связывала пойманных преступников на манер подарков. — Оу? — переспросила Анна, сощурившись. Адриан неожиданно радостно улыбнулся — и сжал в объятиях мать, с облегчением прошептав: — Мам, ты лучшая!***
Вздрогнув, Анна осторожно обняла сына, пытаясь выдавить такую же радостную улыбку, но её взгляд выдавал беспокойство, которое не давало расслабиться. Она осторожно взлохматила чёлку Адриана, мысленно примеряя на сына — боже, совсем ещё мальчишку! — маску Кота Нуара, изображение которой видела прежде только в книге. Одно успокаивало: восторженная реакция Адриана на её маленькое хобби позволяла предположить, что в той другой временной линии он использовал свой Камень Чудес во благо. Вот только беспокойство за сына — совсем домашнего мальчика — перекрывало всё: что, чёрт возьми, творилось в той временной линии, и какой безумец посмел затеять игры с временем?! Анна отчаянно прижала сына к груди на мгновение, а затем положила ладони ему на плечи и серьёзно заглянула в зелёные — как две капли воды похожие на её собственные — глаза: — Адриан, расскажи мне, что произошло. Тот колебался всего мгновение — а затем кивнул.