Сладкое море

Утром, когда солнце встало и жара усилилась, Арн совсем выдохся. Он сел на каменной насыпи, взял флягу, в которой почти ничего не осталось, и долго еще сидел, держа воду во рту, остужая язык и зубы. Все было очень плохо. К другим горным племенам идти было нельзя. Грех его был гадкий, он опозорил себя навсегда, и везде ждала его мучительная смерть. Будь у него какой-нибудь иной грех, любой — убийство, насилие — его бы приняли в другом племени, но из-за того, что он целовался с другом, сидя у костра, такое простить ему не могли никто и нигде. Шаю было жалко. А вот Калеб уже отмучился. Арн спрятал флягу и с тоской посмотрел на белую каменистую пустыню — это все еще предстояло пройти. Нужно дойти до ближайшего города и вступить в какой-нибудь отряд, благо все воюют со всеми, и армий развелось бесконечное количество. Поклониться какому-нибудь местному князьку-полевому командиру, потому что работать он, конечно, не стал бы. Вкалывать и рвать спину с утра до ночи — это не для гордых горцев. А вот повоевать можно! Благо с винтовкой он знаком с детства. Арн встал, и тут же из-за бугра выехало два белых пикапа с бойцами в кузове. Арн замер, машины тоже встали. Из кабины вышел молодой парень и выстрелил поверх головы Арна. — Сюда иди! — крикнул Амар властно и махнул рукой. Арн сглотнул и кинулся назад, в расселину. — За ним! За ним! Поймайте мне этого шакала! — закричал Амар. — Это плохое место, командир, — сказал молодой парень с курчавой бородой. — Тут шурканов полно, как бы нас самих не поймали! Амар вскипел моментально и, страшно вращая глазами, свалил парня из кузова на землю: — Что?! Хлеб мой едите, а приказов моих не слушаете?! Вперед, я сказал! И ты тоже давай за ним! — махнул он здоровому косматому мужику с бычьей шеей.

***

Арн бежал в каменном коридоре, настолько узком, что раз за разом шоркал плечами о каменные стены. Деваться было некуда, только бежать вперед, и его бы уже давно пристрелили, если бы не частые крутые повороты. — Стой! Остановись! Не бойся! Не буду убивать! Стой по-хорошему! Не зли меня, а то точно убью! — кричали вслед, но Арн несся, не оглядываясь. Вскоре горы расступились немного, и он побежал по высохшему руслу реки. Споткнулся о проклятый куст зеленых колючек. Вильнул в сторону от короткой очереди и, перемахнув через небольшой завал, вдруг оказался на свободе. Крутая стена красноватых гор стояла сразу позади, а впереди были только белая каменистая пустыня и голубое небо. Тут уже бежать было некуда, он хватился за нож и увидел черную дыру в скале. Залетев внутрь, он оказался в странной сдвоенной пещере, состоящей из двух маленьких залов, почти комнат. Пещерка была сквозная, он видел свет в дальнем зале, и ощутимо тянуло сквозняком. Арн увидел парней на улице и вжался во тьму. Сердце стучало страшно, но тут из темноты выплыла длинная тощая синюшная рука со страшными темными когтями и легла ему на грудь. Даже сейчас, сквозь горячую одежду, он чувствовал, что она леденее льда. Лапа затянула его в тень в тот момент, когда в пещеру вошли двое преследователей. Надеяться было не на что — через пару минут их глаза привыкнут к темноте, и они заметят Арна, но парни вдруг покорно встали, опустив головы. Автоматы выпали из их рук, и из-за спины Арна бесшумно вышло длинное, очень худое существо с руками до колен. Длинноволосое, мертвенно-серого цвета, существо подошло к застывшим парням и спокойно уложило их на пол. Арн хотел рвануть на свободу, но понял, что у него нет никаких сил. Он словно бы забыл, как переставлять ноги, как делать вдох, запамятовал, как это вообще — бежать. «Это морок шуркана! Это его пещера! Мы все в его власти!» — изнывая от ужаса, подумал Арн. Чудовище бесшумно подошло к нему и стало обнюхивать. И только сейчас он уловил, что вся пещера наполнена мерзким сладковатым запахом мертвой плоти. Запах был не сильный, но переносить его было тяжко. «Я со Всевышним и Всевышний со мной! — подвывая от ужаса, истерично думал Арн, когда людоед стал укладывать его на пол у стены. — Всевышний обещал нам, и завет Его крепок! Вера моя сильна, и зло да не одолеет меня! — мелко и прерывисто дыша, Арн дикими глазами глядел перед собой, послушно опускаясь на прохладный песок. — И зло да не одолеет меня! Да не одолеет меня и да не коснется меня! Зло… Повелитель Неба! Это же надо было так вляпаться!» Еще раз хорошенько обнюхав Арна, чудовище подползло к лохматому парню с бычьей шеей. И без того страшное тощее, синюшное лицо шуркана вдруг вытянулось, бездонная кроваво-черная пасть открылась, и тварь откусила сразу половину человеческой головы. «Спаси меня, Боже! Спаси меня! Избавь меня от зла! Владыка, повелитель света! Отгони от меня тьму смерти! Защити меня от поганой нечисти! Создатель! Владыка! » Арн все бы отдал, чтобы отвернуться и не смотреть, но морок чудовища сковал его напрочь. У него не было даже сил отвести глаз. Он не собрал бы в себе энергии, чтобы моргнуть, не то чтобы отвернуться. Оба парня лежали абсолютно тихо. Упырь жрал беззвучно и быстро. Голова и шея. Впился в ключицу. Хрустнуло плечо. Из легких вышел воздух… Он не брезговал ничем — ни одеждой, ни кишками. Когда остались только ноги, Пожиратель отлип от трупа и прислонился к стене. Арн видел, как человечья кровь впитывается вся без остатка в его мертвую кожу. И вдруг в пещеру вбежала песчаная лисичка. Худенькая и юркая, с золотистой шерсткой, белой грудкой, темными лапками и черной кисточкой на хвосте. Лиса, быстрая как ящерица, обнюхала Арна, упыря и остатки трупа. Всю пещеру обожгла ослепительная горячая вспышка. Арн испугался, ему показалось, что глаза его потрескались от жары и начали кровоточить, но это были просто слезы. Когда он проморгался, лисички уже не было, а на ее месте, у останков, сидел еще один упырь. Он внимательно посмотрел на первого — и Арн был готов поклясться, что они так неслышно общаются — а потом принялся доедать ноги. Быстро покончив с остатками трупа, тощий урод стал стремительно меняться и принял человеческий облик. Это случилось так легко, просто и стремительно, словно страшный синюшный грим смыли водой, и Арн увидел высокого парня, стройного блондина с густыми прямыми волосами и темными бровями. Упырь-хозяин пещеры тоже преобразился — это оказалась девушка, длинноволосая блондинка, с бледным скуластым лицом и большими ярко-красными губами. Губы эти, безусловно прекрасные, восхитили бы Арна, если бы он не видел, как она только что пожирала этими губами человечину. И тут Арн почувствовал, что задыхается. Пещера вмиг наполнилась смрадом. В этой ужасной вони тонули все мерзости, которые только могли быть на земле, и Арн побелел, и слезы полились из глаз. Но страшнее всего было то, что вонь эта необъяснимым образом существовала сразу в двух мирах — духовном и физическом. Арн бы не мог этого объяснить, но эти миазмы проникали сразу и в душу, и в тело. Тяжкая болезнь и тяжелый запах старческого тела, вонь гноящейся раны и безысходность трагедии, когда ты понимаешь, что уже не встанешь больше, не выздоровеешь и умрешь непременно, муки тяжелой многолетней боли и желтоватые кости, перемешанные с сырой землей… Блондин лег на блондинку, и она обхватила его ногами. Оставшийся выживший парень лежал так же молча и неподвижно, как Арн. Движения упырей были жадные и быстрые, и вскоре они оба затихли, и блондин слез с блондинки, а та продолжала лежать на спине. И тут же зловоние исчезло. Это случилось так быстро, словно мерзкий чан накрыли крышкой. Арн вздохнул, и слезы стали высыхать на щеках. Упыри были вместе около суток и совокуплялись каждые час-полтора. Смрад появлялся неожиданно и так же неожиданно исчезал. Арну потребовалось время, но он все-таки осознал, что вонь эту испускала упыриха перед каждым новым актом, тем самым соблазняя упыря. Так прошли день и ночь, и еще день. Ночью шурканы сожрали второго молодого парня. Арн лежал все так же, на спине, все в той же позе — руки по швам. Морок отнимал у него все силы. Он видел, как спят упыри. Видел тени луны в пещере. Видел маленьких черных скорпионов, бегающих по полу пещеры. «Он выскребал ее когтями, — думал Арн, когда упыри спали, разглядывая стены и потолок пещеры. — Может быть, целое столетие выгрызал… А потом тысячу лет таскал сюда человечину. И вот сейчас у них брачный период… А может быть, просто они, как и люди, занимаются сексом ради удовольствия? Господи, ты только выведи меня от сюда! Умоляю! Прошу!» В какой-то момент Арн понял, что смрад больше не появляется. Тогда же блондин вспыхнул жгучей вспышкой, обращаясь в животное, и знакомая лисичка выбежала вон из пещеры и больше не вернулась. Упыриха тоже вскоре ушла, и Арн остался один. У него не было сил даже на страх, и он просто парализованным взглядом глядел на купол пещеры. Он уснул, в первый раз за двое суток, а проснулся от такого сердечного стука, что подскочил и, выпрыгнув из пещеры, без оглядки бросился бежать прочь. Руки и ноги работали, морок спал, Всевышний вывел, и Арн несся вперед счастливый, как в детстве! Солнце! Песок! Небо! Жизнь! Краски, запахи и воздух! Как же это все было невыносимо прекрасно! С каждой секундой он все удалялся от проклятого склепа, и счастье росло и ширилось в груди. Он так был счастлив, что его не напугал даже предупредительный выстрел. — Люди! — радостно прошептал он и пошел вперед, навстречу к ЛЮДЯМ! Живым людям! И люди и вправду были живые. Бородачи в халатах и с автоматами сидели в кузове старого пикапа. Один из них пошел навстречу к Арну и одним ударом сшиб его на землю. Потом пластиковым хомутом стянул запястья за спиной и затащил в машину. К работорговцем они приехали уже вечером, и Арна обменяли на автомат, ведро патронов и мешок муки.