«Наша жизнь — поцелуй да в омут»

Что может быть умилительнее, чем Чон Чонгук, изображающий коалу верхом на Пак Чимине? Правильно, ничего. И младший, не взирая на все «я убью тебя идиот, ты же тяжёлый», улыбается во все свои 32 и продолжает пакостить. Засранец. Ещё какой. Но Чимин любит его именно таким. Тяжеленным перекаченным засранцем, который слишком часто распускает руки в общественных местах. И улыбается ехидно, мол, «хён, я случайно». И оба прекрасно понимают, что, едва переступив порог квартиры, они отправятся в кровать. Потому что в здоровом теле здоровый дух возбуждаемости, а от прикосновений Чона Паку сносило крышу. И тот это прекрасно знал и не менее прекрасно использовал. — Да ты слезешь с меня сегодня, а?! — Чимин начинал злиться, несмотря на то, что все его силы уходили на попытки выжить. — Не-а, — Чонгук ухмыльнулся и только крепче прижался к Паку. — Чудовище! — А ты моя красавица. — Плохой пикап, Чон Чонгук, очень плохой. И если бы Чимин мог закатить глаза сильнее, то обязательно бы это сделал. Иногда он, конечно, сомневался, что младший — правильный выбор опции в разделе «спутник жизни», но сердцу не прикажешь ровно настолько, насколько этого идиота нельзя остановить от дурацких выходок. Но, не смотря ни на что, Паку с ним было счастливо. С ним он научился делиться. Быть лучше не только ради себя или мифической цели, а ради вполне себе живого существа рядом. Они делили своё тепло и радость на двоих, и, пожалуй, это было самое прекрасное из того, что случалось с Чимином. Делиться. Быть опорой. Вдохновением. Так восхитительно и правильно. Хотя быть опорой в буквальном смысле этого слова было тяжело. Очень. — Знаешь, дорогой, тебе, наверное, пора на диету, — пропыхтел Чимин, уже практически стоя на коленях. — А тебе в спортзал, — Чонгук наклонился к уху Пака, — теряешь форму. — В моих жизненных планах не значился пункт «таскай накаченного кролика» по парку! — Я сейчас не об этом. Чимин точно знал, что на лице мелкого уже появилась ехидная ухмылка, поэтому не удержался и двинул его локтем в живот. Чтоб неповадно было. А то совсем распоясался. Спустя ещё сотню метров верхом на Паке Чонгук всё же сжалился и слез c него. — Ну спасибо! — Чимин остановился, чтобы перевести дыхание. — Я-то думал, что мы так до дома дойдём. — Ты настолько меня не любишь, что не хочешь покатать? — Чонгук состроил обиженную мину. — Я настолько тебя люблю, что хочу оставить себя в живых. Чтоб тебе скучно не было. — Какой у меня заботливый оппа! — Чонгук лучезарно улыбнулся и обнял Чимина. — Как ты меня сейчас назвал? — пробурчал куда-то в безразмерные объятия Пак. — Оппа~, — Чонгук хихикнул. — Ты же знаешь, что если я тебя убью, то меня не посадят? — Оппа~, твой мальчик хочет домой смотреть кино, — Чонгуку очевидно нравилось раздражать Чимина. — Нет, мой мальчик хочет в гроб и на кладбище. Можно даже без кино. — Оппа~, твой мальчик может на тебя обидеться за такое, — голос Чонгука вернулся в нормальное состояние. — Мой мальчик размером похож на маленький шкаф. Это я тут обижаться должен, мне для него гроб будет сложно подобрать. Чонгук отстранился и, нахмурившись, взглянул на Чимина. И тот сразу же почувствовал себя виноватым. Как ни крути, но Чон был ещё (не)много ребёнком. Слишком часто путал шутки и правду. А учитывая способность Пака функционировать 24/7 с лицом агрессивно настроенной сучки, Чонгук действительно не всегда мог понять, как вести себя с хёном. Сейчас был именно тот случай. — Да шучу я, мелкий, шучу. В гроб вместе ложиться будем, не переживай. — Я тебя тоже люблю. Чонгук наклонился и нежно поцеловал Чимина. И плевать, что общественное место. Что люди кругом ходят, спешат по своим делам. У задорной коалы и заботливого оппы была любовь. А всё остальное было не так уж и важно.