Беспризорница

— В прошлый раз ты совершила ошибку, — констатировал Рен, и Рей облокотилась на стену, готовясь выслушивать. — В прошлый раз ты позволила ярости выплеснуться в вульгарной драке. Не ты владела тёмными эмоциями, а они — тобой. Рей поскребла нижнюю губу и потянула полупрозрачную, едва народившуюся кожицу, оголяя красную воспалённую блямбу. — Ты могла бы собрать удар такой силы, чтобы убить. Только таким и должен быть удар Тьмы. — Я не хотела тебя убивать, — Рей взглянула исподлобья, водя языком по ранке. — Заблуждение, — отрезал Рен. — Гнев охватил тебя. Гнев содержит в себе убийство, поэтому на светлой стороне он недопустим. Любая страсть содержит в себе убийство. — Ты разозлил меня, — Рей упрямо мотнула головой, — но я не хотела тебя убивать. Я лучше знаю, как называется то, чего я хочу. — Жалкие отговорки человека, который не готов идти до конца, — прохладным тоном определил Рен. — А ты, — Рей сощурилась, — всегда идёшь до конца? — Я всегда иду до конца, — припечатал Рен. — А кто решает, каким будет конец и когда он наступит? Тень сомнения легла на черты Рена, но лишь на секунду, затем по его лицу разлилось одобрение: своеволие — качество тёмной стороны, её детская болезнь. — Есть законы, которые ты можешь отрицать, конечно, сдуру, но ты не можешь их переделать, — возразил он. — Есть функция — и есть её экстремум. — Кстре... — чё там? Не отвечай, — Рей натянула ворот водолазки на нос и медленно задрала голову, позволяя ткани сползти на место. — Не отвечай, я врубилась. Есть гора — и есть её вершина. Это надо обдумать. Он не мешал ей обдумывать, щипать губы, ерошить стриженные волосы, мучить водолазку. Передышка была нужна ему не меньше. Хотя до сих пор он нигде не запнулся, но тревожное чувство, будто разговор балансирует на грани, нарастало с каждой фразой. — И всё-таки я не хотела тебя убивать, — выдала она наконец. Рен снял с пояса световой клинок и активировал лезвие. Рей инстинктивно вскинула руки, посылая волну Силы, чтобы отгородиться от удара. Красная молния рассекла воздух, казалось, загудевший в том месте, где лезвие вспороло силовой щит. Кайло Рен надвинулся с мечом наперевес. В красных отблесках губы Рей выглядели ещё больнее, как перезрелые, подгнившие вишни. Она больше не делала попыток защититься, просто смотрела, в её глазах плескался страх, ещё бы, даже блоха стремится избежать смерти, но в то же время там в глубине было насмешливое упрямство и ещё что-то, чему он не знал названия. Она резко зажмурилась, но не отклонилась, когда клинок проплавил стену в сантиметре от её шеи. — Ты всегда идёшь до конца, верно? — она не открывала глаз, но знала, что сейчас он отключает оружие и вешает его обратно на пояс. — Это не конец, Рей, — ответил он с тяжёлой интонацией. — Здесь я решаю, когда придёт конец и каким он будет. Здесь я решаю, чего ты хочешь. В этом смысл ученичества. В этом главное условие. Ей было, что на это сказать, конечно, было. Сумасшедшая туча вопросов зароилась, вспугнутая его словами. Обессиливающе много. — Приказывай, — сказала Рей. И Кайло почувствовал себя в ловушке. - - - Рей смотрела на гусеницу, а гусеница не смотрела на Рей. Гусеница грызла изрядно привявшие листки и не знала про то, что Рей переживает, где взять ещё. Гусеница не была беспризорной, брошенной гусеницей, но она не знала об этом. Она прибыла на Старкиллер в посылке матери Хакса, её готовились выкинуть в мусоропровод, но, так и быть, со смехом вручили Рей. — Это тёмная сторона в вас заговорила? — осведомился генерал Хакс. Кроме генерала никто не осмелился бы шутить над этим. Кроме генерала, все предпочитали делать вид, что Рей — подобрыш, всеобщий питомец. Им нравилось о ком-то заботиться. Гусеница поселилась в комнате Рей в прозрачной банке из-под компота с некоторым количеством виноградных листьев. Рей сбрызгивала их водой каждый вечер и каждое утро, потому что твёрдо знала: вода — это жизнь. И всё-таки листья неумолимо съёживались, становясь непригодными для еды. Рей смотрела на гусеницу долго-долго, и в какой-то момент перестала видеть пупырчатое тельце, лапки-присоски, неутомимые челюсти. Теперь она видела огонёк, пульсирующую искорку. Сердце Рей затрепетало, когда она потянулась к искорке, чтобы приласкать её, приблизить к себе, узнать. Искорка сжалась, и Рей отпрянула в испуге, что наделала непоправимое. Гусеница свернулась калачиком на дне банки — неужели такая хрупкая? "Не бойся", — Рей выровняла дыхание и снова потянулась к средоточию жизни. Вдох, выдох. Не бойся, возьми. У меня нет больше листьев, но есть ровное сияющее пламя, которым я могу поделиться. Возьми. Рей смотрела на гусеницу, и гусеница однозначно смотрела на Рей. - - - Учитель Сноук напомнил, что спешка ведёт к ошибкам, а ошибки, если их не распознать вовремя, ведут к новым ошибкам. Но самая страшная ошибка — сокрытие от себя самого своих истинных целей. — Я хочу, чтобы её сила служила тёмной стороне, — гордо заявил Рен. На что Сноук саркастически усмехнулся. — С её способностями мы станем ещё сильнее. Сноук сделал знак рукой, давая понять, что аудиенция окончена. Было ли ошибкой угрожать девчонке мечом? Или ошибкой было вызывать её гнев на себя? В конце концов, сам он поднял руку на учителя даже не в первый год. Определённо, нужно было найти для неё другую мишень... Ответ пришёл внезапно, как пузырь воздуха, поднявшийся на поверхность: он не хотел для неё другой мишени. Её ярость, её жажду, всю мощную стихию её силы он хотел замкнуть на себя. Это было неправильно. Это было неодолимо. - - - — Человек — самое полноценное существо во вселенной. Рен начал издалека, совсем с другого конца, чтобы не повторить вчерашней ошибки. — В человеке Сила обретает своё совершенное воплощение, соединяющее свойства других форм жизни, но не ограниченное ими. Рей согласно кивнула: она пережила это, когда смотрела в Силе на гусеницу. — Поэтому человек вправе распоряжаться чужой жизнью, вправе отнять её, если посчитает нужным. — Но человек не может дать жизнь, — заметила Рей. — Кто её даёт? — Сила даёт жизнь, — ответил Кайло, несколько сбитый с толку вопросом, ответ на который знает каждый ребёнок в Галактике. — Я не понимаю, — призналась Рей. — Чего ты не понимаешь? — с досадой переспросил Кайло. Он прекрасно выстроил аргументацию и рассчитывал на блиц-криг, однако же теперь увязал в болоте её невежества. Рей замялась, уловив его настроение. Он подавил растущее раздражение, напоминая себе, что она — наивная, необразованная девочка со свалки. — Ну... — Рей прикусила и без того измочаленную губу. — Например, как узнать, что, отнимая вот эту жизнь, ты не испортишь всё? — А как узнать, что не отнимая вот эту жизнь ты не испортишь? — он развёл руками. — Давай, ответь. — Если какой-то жизни суждено прерваться, — предположила Рей, — Сила сама покинет оболочку. — Или сделает тебя своим орудием, — добавил Рен. — В свою очередь ты можешь сделать своим орудием Силу. Это право человека, право одарённого. Беседа уверенно двигалась к тупику. Он не представлял сейчас, как вырулить на принципы тёмной стороны. Но Рен не собирался сдаваться. — В человеке ничто не случайно, — медленно произнёс он. — Учение джедаев требует отказа от части себя. Злость, желание, честолюбие, месть, даже зависть — всё это ресурсы, которые следует использовать для постижения Силы. И для реализации своего господства. — А как же милосердие, нежность, самопожертвование? Это тоже человек, и это тоже... — Самопожертвование! — презрительно оборвал её Рен. — И много тебе нажертвовали? Трусость, зависимость, лицемерие. Изворотливые выдумки, чтобы тянуть ресурсы из тех, кому больше дано! Тот, кто сильнее, должен остаться, слабейший — умирает, таковы пути Силы! Он проиграл в тот момент, когда сорвался на крик. В тот момент, когда стал говорить о себе, а не о принципах существования вселенной. — Я... я не знаю, — пролепетала Рей сдавленно. — Не кричи на меня, пожалуйста. — Нет никакого самопожертвования, — с нажимом произнёс он, стремясь отпечатать эти слова у неё внутри. — Есть только победа. С победой мои оковы рвутся. Сила освободит меня. - - - Гусеница вела себя странно, как будто её сводило медленной судорогой. Рей погрузилась в Силу и нащупала огонёк, который горел теперь словно из-под спуда, как тягучая лава в недрах земли. Последняя дрожь прошла по вытянутому в струнку тельцу. Последняя трещина в породе захлопнулась, скрывая живой огонь. Рей вернулась в реальность, тяжело дыша и ощущая, что все мышцы окаменели. Так выглядит смерть? В смерть не верилось. Проще всего было постучаться к учителю и спросить, если бы любой вопрос не выводил его из себя. Сегодня он рубанул мечом по панели управления учебными голограммами, и Рей не хотелось, чтобы та же участь постигла банку с гусеницей. Как можно тише Рей миновала дверь в его комнату и направилась, ускоряя шаг, в библиотеку. — Грета, мне нужно знать всё о гусеницах. О гусеницах в библиотеке Старкиллера нашлось не так уж много, но и одного ролика из голоэнциклопедии хватило, чтобы понять: то была не смерть, а трансформация. И ещё: в этом состоянии Рей ничем не могла ей помочь. — Выживает менее тридцати процентов куколок этого вида, а около двадцати процентов выживших ломают крылья в процессе рождения, — сообщила Грета. Оставалось ждать чуда.