Гордость и предубеждение Двугорского уезда

Остаток вечера прошел довольно мирно и вполне приятно. Лиза еще не раз танцевала с князем Михаилом и, как предсказывала Анна, тот пригласил ее и на котильон, и на кадриль, и на мазурку, лично проводил к столу и вообще всячески развлекал. Хотя и не преминул наговорить комплиментов Анне, после того, как девушка исполнила два новых романса. Все остались в полном восторге, даже Ольга удивленно приподняла красивые брови, услышав звонкий, как колокольчик, голос второй княжны Долгорукой. А если бы Анна не смотрела все время в сторону отца, для которого, по правде сказать, и пела, то заметила бы, как на лице барона Владимира Корфа пронесся целый вихрь чувств. Спасло его то, что он не сидел, а стоял поодаль, у окна музыкальной комнаты, и темно-красная портьера скрыла блеск в серых глазах и неведомо отчего сбившееся дыхание. Впрочем, барон тут же взял себя в руки; в конце концов, приятным пением его удивить было сложно, в Петербурге, в Императорском театре, он слышал голоса и получше. О чем и заявил Мише, когда тот подошел к другу, расхваливая талант княжны. К несчастью, резкое замечание барона достигло ушей сидевшей поблизости княгини Долгорукой, которая мысленно занесла Корфа в список своих личных врагов. Мария Алексеевна продолжала негодовать до самого приезда домой, и, разумеется, рассказала обо всем мужу и дочерям, когда семейство расположилось в гостиной за поздней чашкой чая. Князь был искренне удивлен, что кому-то могло не придтись по душе пение его любимицы, а вот Анну, казалось, пренебрежение барона нисколько не задело. Тем временем Мария Алексеевна принялась восторгаться князем Репниным и его младшей сестрой, и Анна с улыбкой взглянула на старшую сестру. Куда только девался весь ее боевой дух, стоило маменьке произнести имя Михаила Александровича, как Лиза буквально таяла и становилась еще краше. Перед сном Анна зашла в комнату к Лизе, пожелать спокойной ночи. Та сидела перед зеркалом, расчесывая длинные волосы. Вид у нее был отрешенный и мечтательный, но увидев сестру, девушка оживилась. — Послушай, Аня, я хотела спросить… Ты ведь не расстроилась, что князь оказывал мне столько внимания? — Нисколько! — воскликнула Анна. — Лиза, милая, поверь, я искренне за тебя рада. Князь Михаил, конечно, красавец и очень приятен в общении, но я сразу же поняла, что тебя в его глазах мне не затмить. Последнее, чего бы мне хотелось, так это расстроить ваши отношения. — Когда он на прощание поцеловал мне руку, то даже сквозь перчатку я ощутила тепло его губ, — прошептала Лиза, откинувшись на спинку стула и закрывая глаза. Анна подошла сзади и обняла сестру за плечи. — Ах, скорее бы увидеть его снова! Ты знаешь, он решил пока пожить в доме нашего предводителя дворянства. Кирилл Матвеевич сам предложил. — Весьма любезно с его стороны, — заметила Анна. — А то вдруг ему захочется заехать к отцу, чтобы поблагодарить его за помощь еще раз, — добавила она, улыбаясь. Лиза тихо рассмеялась и добавила: — Между прочим, его сестры и друг тоже остались. — Боже, не говори мне про этого страшного барона Корфа, — Анна дернула плечиками. — Как вспомню его взгляд… Зимой в метель и то теплее! — И потом, как он отозвался о твоем пении, это просто некрасиво, — согласилась Лиза. — Но знаешь, Натали, сестра Михаила Александровича, сказала, что у ее брата в Петербурге есть немало друзей, которые почли бы за честь познакомиться с обладательницей такого прелестного голоса. — Не думала, что в образование столичных барышень входит наука сводничества, — фыркнула Анна. — А Натали вообще удивительная девушка, — сказала Лиза. — Как и ее брат, — добавила Анна. Старшая сестра снова мечтательно вздохнула и закрыла глаза. Спустя несколько дней в Михайловское приехала открытая коляска, в которой сидели Наталья Александровна и Ольга. Они решили навестить барышень Долгоруких и пригласили Анну и Лизу на чай, при этом Натали с улыбкой заметила, что ее брат и его друг с удовольствием послушают дивное пение Анны Петровны еще раз. Мария Алексеевна была весьма рада этому приглашению, как и Лиза; однако Анна собиралась неохотно, и предпочла бы остаться дома, но не решилась бросить сестру. Впрочем, когда девушки прибыли в дом Кирилла Матвеевича, барон, едва поздоровавшись, отговорился делами и ушел к себе, оставив Михаила Александровича в полное распоряжение дам. Они чудесно провели время: Натали пересказывала столичные анекдоты, Михаил поведал пару историй о службе при дворе, а потом все слушали пение Анны. После чего Кирилл Матвеевич, не желая ударить в грязь лицом (а также в попытке перещеголять графа Гессен) объявил, что намерен устроить званый ужин с танцами, потому что как раз приобрел в свой ансамбль очень талантливого крепостного-скрипача. Сия новость была принята с радостью, и Анна с Лизой увезли домой приглашение для всей семьи. Собираясь на ужин, Анна беспокоилась только об одном: как бы не столкнуться опять с бароном Корфом. Тогда, в гостях у предводителя дворянства, он не появлялся в гостиной до самого конца вечера, но когда девушки прощались с Кириллом Матвеевичем, князем и его сестрами, Владимир Иванович вдруг спустился из верхних комнат и застыл у лестницы, как статуя, сверля холодной сталью серых глаз княжну Анну. Не вымолвив ни слова, склонил голову в поклоне, и девушке почему-то показалось, что на этот раз у него получилось куда более вежливо и не так надменно. Однако это не избавило ее от неприятного ощущения на душе. Князь настоял, чтобы барышни отправились домой в его карете, и по дороге у Анны было достаточно времени, чтобы поразмыслить над своими чувствами. Лиза, видя задумчивость сестры, не стала ее отвлекать; к тому же ее саму занимали приятные мечтания о Репнине. Казалось бы, зачем обращать столько внимания на того, кому до тебя нет дела? А Анна не сомневалась, что Корфу глубоко безразличны уездные барышни, да и все их общество в целом. Она уже знала, что, несмотря на обширные владения под Петербургом, барон предпочитал жить в своем столичном доме. Он состоял в царской армии, воевал на Кавказе, где был серьезно ранен, а по возвращении подал в отставку, так как, к сожалению, его отец умер, и кому-то следовало заниматься поместьем. Быть может, это одиночество сделало его таким замкнутым? Натали как-то упомянула, что в Петербурге барон пользовался большим почетом у женщин, но ни одной, даже самой образованной, красивой и богатой не удалось пленить его. Анне казалось, что этот человек словно бы возвел стену вокруг своей личности, чтобы никто посторонний не заглянул внутрь. Но ведь, судя по всему, у него было немало друзей среди столичной молодежи. Как они мирились с его холодностью? Или так он вел себя только в ее присутствии? Девушка помотала головой, чтобы освободиться от ненужных мыслей. Барон ей не интересуется, и его надменное, отстраненное поведение — явное тому доказательство. Однако как ни старалась княжна избежать встречи с Владимиром Ивановичем, судьба в лице Кирилла Матвеевича подставила ей знатную подножку. Когда начались танцы и Михаил Александрович увел Лизу, предводитель дворянства, заметив, что Анна и Корф находятся совсем близко друг от друга и не торопятся находить себе пару, решил поиграть в купидона. Он подошел к княжне и спросил: — Почему вы не танцуете, Анна Петровна? Быть может, вам нужна помощь в поиске идеального кавалера? — Спасибо, Кирилл Матвеевич, — Анна вежливо склонила голову. — Но пока что у меня как-то нет настроения. — О, бросьте, дорогая! Я уверен, что оно появится, стоит лишь начать… Ну, вот, смотрите, рядом с вами такой прекрасный молодой человек, — Кирилл Матвеевич повернулся в сторону Корфа, у которого, очевидно, был дьявольский слух, потому что он тут же подошел поближе. Анна отступила, словно боялась, что ее в очередной раз обдаст холодом, или глаза барона проделают в ней дыру. Уходить он не собирался, тем более что предводитель дворянства обратился непосредственно к нему: — Владимир Иванович, вы ведь не позволите этой прелестной барышне скучать в одиночестве? Анна Петровна утверждает, что у нее нет настроения танцевать, однако я склонен с ней не согласиться. Пригласите ее, нельзя допустить, чтобы наш вечер лишился такой пары! — С удовольствием, — был неожиданный ответ. Серые глаза устремились на Анну и, поклонившись, барон сказал: — Для меня будет честью, если княжна согласится отдать этот танец мне. — Простите великодушно, Кирилл Матвеевич, и вы, Владимир Иванович, — Анна отступила еще на пару шажков, потому что Корф буквально возвышался над ней, давя своим присутствием, — но я действительно не собираюсь танцевать сегодня. — Сделав вежливый реверанс, девушка поспешила уйти подальше. В спину ей смотрел мрачный барон. Спрятавшуюся в угол княжну нашла Мария Гессен. — Я видела, как барон приглашал тебя, почему ты отказалась? — спросила она подругу. — Мари, неужели ты думаешь, что я стала бы танцевать с человеком, который мне неприятен? — ответила Анна. — Я ему неинтересна. Ты знаешь, на вашем приеме, когда я пела, он заявил князю Репнину, что в столичном театре есть голоса куда лучше моего. Я не стану с этим спорить, мои занятия носили характер простого домашнего развлечения. Но согласись, говорить так в присутствии посторонних не очень вежливо. Из чего можно с легкостью заключить, что барон не снизойдет до простой уездной барышни, пусть и из благородной семьи. Для чего же мне тогда принимать его приглашение? Мне сделали одолжение, подумать только! — Анна окончательно рассердилась и стала обмахиваться веером. Мария покачала головой: — Дорогая, первое впечатление часто обманчиво. Вы с Владимиром практически не знакомы, почему же ты так уверена, что своим приглашением он сделал тебе одолжение? — У него имеется дама, куда более подходящая по характеру, — Анна дернула головой куда-то в сторону. Мари повернулась, и увидела, что Корф, как и на первом вечере, стоит у колонны с Ольгой Калиновской. Она протянула ему руку, он коснулся ее губами, и вот они уже легко скользят по залу в танце. Анна пожала плечами, расправила невидимую складку на юбке и отправилась к матери, которая сидела в обществе уездных дам. Княжна не любила сплетни и досужие домыслы, которыми развлекались в их кругу, но наблюдать за Корфом и его партнершей нравилось ей еще меньше. Она сидела в кресле, пытаясь понять, почему ее так раздражает совершенно чужой человек, когда рядом раздался голос Натальи Репниной: — Я смотрю, вам нравится прятаться, Аннет. Княжна подняла голову: Натали улыбалась, помахивая роскошным веером из белых перьев. — Да, я сегодня не в настроении для танцев, а меня то и дело норовили пригласить, — призналась Анна. — О, да, даже Вольдемар не устоял, — усмехнулась красавица. — Но вы ему отказали, и я догадываюсь, почему. — Неужели? — нахмурилась Анна. Натали же ничуть не смутилась: — Вам кажется, что он надменен и холоден, не так ли? Возможно. Я сама не питаю к Вольдемару теплых чувств. Как только Ольга ухитрилась найти с ним общий язык… Он и Мишель дружат еще со времен кадетского, и мой брат утверждает, что Владимир умеет веселиться. Знаете, у каждого из нас ведь есть обратная сторона. Двойственность натуры свойственна человеку. — Вы так считаете? — Анна недоверчиво посмотрела на Наталью, которая с задумчивым видом выводила пальчиком какие-то узоры на поверхности перьев в веере. — Мне кажется, что это плохое качество, которое в самый неподходящий момент может сыграть со своим обладателем злую шутку. Что же касается Владимира Ивановича, то пока что я не заметила в нем ничего, что выдавало бы, как вы выразились, обратную сторону. По-моему, у него она одна, и его все устраивает. Наталья Александровна ничего на это не ответила, скрыв улыбку за ворохом перьев. На самом-то деле, она многое бы могла рассказать о бароне, но решила не вмешиваться. В конце концов, упрямец Вольдемар непременно получит урок от этой прелестной и не по годам умной барышни, и у нее будет прекрасный повод посмеяться над человеком, который с серьезным видом доказывал, что любви с первого взгляда не существует…