Гордость и предубеждение Двугорского уезда

На следующий день после ужина у предводителя дворянства Петр Михайлович получил письмо, которое заставило его прервать завтрак и, без каких-либо объяснений, закрыться в библиотеке. Однако он довольно скоро вернулся, правда, вид у князя был мрачный. Пока Мария Алексеевна обменивалась с дочерьми недоуменными взглядами, Петр Михайлович раскурил трубку, сделал пару глубоких затяжек и, обдав комнату дымом, наконец, промолвил: — У нас будут гости. — Что же это за гости, из-за которых у тебя вид, как на похоронах, Петя? — удивилась его жена. Князь помахал письмом: — Этих гостей я не видел ни разу в жизни. И предпочел, чтобы так оно и оставалось. Но увы, мое мнение данного господина не сильно волнует. — Да кто же это, папà? — не выдержала Лиза. — Андрей Петрович Щербатый,* — с неуместной торжественностью объявил Петр Михайлович. — Бог мой! — воскликнула Мария Алексеевна. — Уж не тот ли Андрей Петрович Щербатый, твой троюродный брат, про которого Михаил Петрович говорил, что он более достоин фамилии Долгоруких, чем ты? — Он самый, Машенька, — князь, казалось, помрачнел еще больше, и теперь походил на грозовую тучу. — Андрей Петрович вдруг вспомнил, что у него в Двугорском есть родственники. И решил нас навестить. Поживет тут пару неделек, осмотрится… — Пару неделек? Это ты так решил, Петя? — ужаснулась Мария Алексеевна. — Нет, это он так написал, — пожал плечами князь. — На вашем месте, дорогая, я бы привечал Андрея Петровича всеми возможными способами, ведь он довольно богат, и в числе прочих сведений в письме своем указал, что пока еще не связал свою судьбу с той единственной, что сделает его счастливейшим человеком на этой земле. Дословные его выражения, между прочим. — Что же, мне теперь ковры расстилать перед каждым вашим родственником, князь? — сердито спросила княгиня. — Разумеется, я приму его, как гостеприимная хозяйка, не хватало еще, чтобы он потом наговорил невесть чего в Петербурге! Но не думайте, что мои заботы распространятся дальше. Ни в коем случае! — Что ж, тогда вам лучше отдать распоряжение Татьяне подготовить комнату, потому как наш гость должен прибыть сегодня ближе к вечеру, — объявил Петр Михайлович. Случилось так, что именно Марии Алексеевне пришлось встречать Андрея Петровича. Произошло это потому, что к девочкам приехала Анастасия Гессен, заявив, что они непременно должны отправиться с ней, чтобы полюбоваться новыми журналами мод, которые пришли из Петербурга вместе с образцами тканей и кружев — к Рождеству девушки Гессен в качестве подарка собирались заказать себе по новому наряду. Барышни Долгорукие, конечно, не могли отказаться от такой заманчивой просьбы. А сам князь вместе с управляющим уехал в деревеньку, примыкающую к поместью. В результате Андрей Петрович предстал перед княгиней, которая в одиночестве сидела с вышиванием в гостиной. Неожиданно нагрянувший родственник оказался молодым человеком лет двадцати пяти, довольно складным, в круглых очках на близоруких глазах, вид имел чрезвычайно серьезный и торжественный, а манеры — несколько чопорные и, как показалось княгине Долгорукой, даже немножко стариковские. Церемонно поклонившись Марии Алексеевне, он аккуратно опустился на диван и, подождав пока княгиня отдаст распоряжение горничной принести чаю, произнес негромким вкрадчивым голосом: — Мне очень, очень приятно познакомиться с семьей своего уважаемого родственника. Правда, я огорчен, что не могу представиться всем сразу. От столичных своих друзей я слышал, что у Петра Михайловича четыре прелестных дочери. — Да, мои девочки — несомненные красавицы, — согласилась Мария Алексеевна. — Это всему Двугорскому уезду известно. Лестно слышать, что даже в Петербурге о них знают. — Я не сомневаюсь, что они все будут удачно выданы замуж при их внешности, — заметил Андрей Петрович. — Ни дня не проходит, чтобы я об этом не молилась, Андрей Петрович, — сказала княгиня. — Это бы весьма поправило их положение. Да и наше тоже. — Именно к этому вопросу я и веду, однако, право, боюсь показаться излишне поспешным… — замялся родственник. — Со мной можете ничего не опасаться, — подбодрила его Мария Алексеевна, которая, будучи женщиной совсем не глупой, начала уже догадываться, к чему клонил Андрей Петрович. — Прошу прощения, что приходится говорить об этом с вами, но… я слышал, что дела Петра Михайловича не очень… хороши. И потому решил предложить свою посильную помощь… Не сочтите за дерзость, Мария Алексеевна, но я бы хотел взять в жены одну из ваших дочерей. Тогда у меня появится возможность, так сказать… способствовать тому, чтобы Михайловское еще долго радовало своих обитателей. Княгиня Долгорукая перекрестилась про себя, благодаря Господа за таких щедрых родственников. Она тут же заверила Андрея Петровича, что его намерение в высшей степени благородно, и что она со своей стороны сделает все, чтобы ее прекрасные барышни не разочаровали потенциального жениха. Девушек представили гостю вечером перед ужином, сразу после которого тот, сославшись на утомление дорогой, отправился спать, оставив семейство перемывать ему косточки. — Боже, маменька, я никогда в жизни не видела более скучного человека! — воскликнула Полина, развалившись на диване, всем своим видом показывая усталость от общения с Андреем Петровичем. — Как можно не знать о последних победах наших военных! Не читать Пушкина! И жить… в Москве! — последнее она произнесла с особым презрением. — Отсутствие общих с тобой интересов, Полина, еще не значит, что Андрей Петрович — скучный, — резонно заметил Петр Михайлович. — Да, Москва — не Петербург, но и там жизнь не стоит на месте. У нашего гостя видная позиция в министерстве финансов, он много работает на благо империи. Сомневаюсь, что чтение стихов способствует службе. — Да, Андрей Петрович кажется очень благоразумным и надежным молодым человеком, — согласилась Мария Алексеевна. Князь обратил на нее удивленный взор: — Что я слышу, дорогая? Вы сменили гнев на милость? Мой родственник уже не расстраивает вас своим присутствием? — Пожалуй, — уклончиво ответила княгиня и вернулась к вышиванию, явно не имея желания развивать данный разговор. Тогда Петр Михайлович повернулся к Лизе и Анне: — А как вам, мои милые, Андрей Петрович? — Я соглашусь с вами, папà, — сказала Лиза. — Андрей Петрович — достойный представитель своего рода. Его занятия делают ему честь. — Ну, Лизонька, ему все равно далеко до князя Михаила, — улыбнулся отец. Лиза тут же залилась румянцем. Князь выжидающе взглянул на вторую дочь. — Знаете, папà, мне давеча Натали говорила про двойственность человеческой натуры, — неожиданно начала Анна. — Что у каждого есть обратная сторона. Я бы предпочла не высказывать поспешных соображений, что будет, если мы ошиблись? — Твоя прозорливость делает тебе честь, моя девочка, — усмехнулся князь. — Но не стоит в каждом искать только недостатки. Ежели замечать только их, недолго и вправду ошибиться и пропустить нечто важное. В конце концов, Долгорукие сошлись на том, что их родственник еще слишком мало им известен, но кажется приличным; после чего все отправились спать. На следующее утро после завтрака Андрей Петрович вызвался сопровождать Марию Алексеевну и барышень на прогулке в саду. Девушки ушли вперед, и у чиновника министерства финансов появилась возможность вернуться ко вчерашнему разговору. Тем более что сама княгиня поинтересовалась, какое впечатление произвели на гостя ее дочери. Андрей Петрович честно признался, что красота Лизаветы Петровны оставила в его душе неизгладимый след, но Мария Алексеевна сообщила, что у нее уже имеется весьма видный и состоятельный поклонник. Тогда молодому человеку в круглых очках ничего не оставалось, как перевести свое внимание со старшей сестры на среднюю, Анну. Догнав барышень, которые собирались разместиться в беседке у пруда, Андрей Петрович попросил княжну показать ему цветник, несмотря на то, что сейчас в нем вовсе не было цветов; свою просьбу он объяснил давним интересом к ботанике, что заставило Полину и Соню захихикать в кулачок. Анне ничего не оставалось, как взять Андрея Петровича под локоть и продолжить прогулку. Стоя среди голых кустов, он засыпал девушку какими-то латинскими терминами и данными о том, сколько розовых саженцев было закуплено для императорского дворца. Анна слушала в пол-уха, начиная осознавать, что этот молодой господин раздражает ее ничуть не меньше, чем заносчивый барон Корф. Но тот хотя бы был красив, а Андрей Петрович таковым похвастаться едва ли мог. Его манера общения была, судя по всему, результатом воспитания престарелым гувернером и московскими родственниками. От волнения он то и дело снимал очки, протирал стекла платком, который вытаскивал из-за манжеты, и водружал на место. Княжна изо всех сил старалась быть вежливой, но ее терпение довольно быстро иссякло, и она прямо попросила Андрея Петровича вернуться к матери и сестрам. Остаток дня Анна провела в своей комнате, с книгой, потому как это было единственным местом, где она могла спрятаться от назойливого внимания гостя. Ближе к вечеру к ней заглянула Лиза и спросила, не желает ли сестра присоединиться к их компании в гостиной, так как Андрей Петрович собирался позабавить семейство историями из своей московской жизни. — Спасибо, Лиза, но мне сегодня уже достаточно забав, — поморщилась Анна. — Скажи маменьке, что у меня от прогулки разболелась голова, и я собираюсь пораньше лечь спать. — Ухаживания Андрея Петровича тебе не по сердцу? — рассмеялась Лиза. — Они по сердцу нашей маменьке, — ответила Анна. — Полно, Аня, она все равно не принудит тебя к браку против воли, отец ей не позволит, — заверила сестру Лизавета. — Ты так думаешь? — в голосе Анны прозвучало сомнение. — Мне отчего-то кажется, что если уж нашей матери что-то пришло на ум, она добьется своего. Ее решительность отчасти досталась и нам, однако я нахожусь не в том положении, чтобы с ней спорить. Господи, ну за что мне все это! — вдруг вскричала она, бросаясь на постель. — Почему барышням нашего круга непременно нужно разыгрывать театральное представление, чтобы выйти замуж? — Не сердись, Анюта, — Лиза присела рядом, погладив сестру по плечу. — Андрей Петрович, может, вовсе не так плох… — Дело не в этом, Лиза, — перебила ее сестра, — а в том, что я никогда не полюблю его. Мы так далеки друг от друга, что нет никакого смысла пытаться преодолеть это расстояние. — Я понимаю… Говорить с мужем о ботанике не так приятно, как о Пушкине, — улыбнулась Лиза. Анна только вздохнула. В этот момент ей казалось, что судьба поступает очень несправедливо, наградив ее таким воздыхателем. А потом в памяти вдруг всплыли серые глаза барона Владимира Корфа и его низкий баритон, приглашавший княжну на танец. Неожиданно девушка пожалела, что отказалась, потому как теперь воспоминания о нем были бы куда приятней. *Род Щербатых действительно существовал в XIX веке и был родственной ветвью дома Долгоруких.