Глава 11. О легкомыслии
5 января 2018 г. в 16:57
Анна перечитала письмо три раза. В душе царила полная сумятица, противоречивые мысли теснились в голове. Девушка в очередной раз поняла, что своим поведением Корф поставил ее в тупик. Он попытался оправдаться за то, что вмешался в судьбу Лизы, и это у него не особо получилось, так как приведенные мотивы лишь еще раз убедили Анну в его высокомерии. Она никак не могла взять в толк, почему из-за прошлых грехов родителей должны страдать дети. Тем более что поведение Лизы всегда было достойным, как и у любой другой благородной барышни. Если она и проявила сдержанность по отношению к князю Михаилу, то лишь потому, что не была уверена, нужна ли ему невеста без приданого. Но судя по тому, как они общались на балу в Рощино, Репнин был вполне доволен такой перспективой. Почему же, почему он так легко отступился?..
Однако то, что произошло между ним и Писаревым… Это же ужас! Барон подверг себя огромной опасности, вызвав поручика на дуэль, пусть даже только для того, чтобы напугать. Дуэли запрещены законом, об этом могли узнать, и тогда… Анна заметалась по комнате; мысль, что красавец барон рисковал попасть за решетку за свой поступок, была ей невыносима. Почему? Она не знала. Как не знала и того, почему, в итоге, Владимир Иванович не остался с той барышней, которую так рьяно защищал. Неужели охладел? Или нашел ее ветреной и непостоянной, раз она позволила увлечь себя… Забавно, но княжна Долгорукая не думала, что инициатором расставания могла выступить сама девица. Анна припомнила детали своих бесед с Писаревым, как он прикрывался уважением к памяти покойного барона Корфа, не желая разоблачать сына, и ей стало стыдно за обвинения, брошенные с таким гневом в лицо Владимира Ивановича. Анна решила, что на утро непременно повидается с бароном и извинится, ведь на сей раз он это честно заслужил.
Но, к сожалению, на следующий день к ним зашел попрощаться только князь Муранов, который сказал, что Корф уехал ни свет ни заря, отговорившись какими-то делами в поместье, а он, Муранов, возвращается в Петербург, но надеется, что им еще доведется встретиться. Анна тоже решила, что ей пора домой; Александра Филипповна, услышав об этом, была огорчена, так как желала, чтобы княжна погостила у родственников подольше. Она даже попыталась уговорить Анну задержаться, однако княжна Долгорукая вежливо, но настойчиво убедила княгиню Потоцкую в необходимости своего скорого отъезда.
Накануне к ней зашел Андрей Петрович. Он поблагодарил ее за визит, сказав, что тем самым она доставила им с супругой немало радости, и, к тому же, ей несказанно повезло познакомиться с княгиней Потоцкой и побывать в самом прекрасном имении в этом уезде. Анна поспешила заверить родственника, что ей очень понравилось поместье, да и в целом путешествие оставило в ее душе исключительно приятные впечатления. Про себя же девушка отметила, что Андрей Петрович не преминул лишний раз намекнуть ей, чего она лишилась, отказавшись выходить за него замуж. У Анны сжалось сердце, когда она подумала, что Мари опять останется в одиночестве. Да, она живет не так уж далеко от родителей и сестры, но вряд ли ее супруг будет рад постоянным поездкам жены в Двугорский уезд. Пока Андрей Петрович в весьма возвышенных выражениях описывал прелести семейного счастья, Анна рассеянно обводила глазами комнату, в которой недавно разыгралась бурная сцена признания между ней и бароном Корфом. Перед ней вдруг вновь возникло его мрачное, но такое красивое лицо, и низкий голос произнес в самое ухо: «Я люблю вас!». Девушка вздрогнула, очнувшись от противоречивых воспоминаний, но, к счастью, Андрей Петрович не заметил ее блуждающего взгляда, в очередной раз пылко заявив о своих нежных чувствах к супруге. Анне ничего не оставалось, как вежливо пожелать родственнику всего самого наилучшего в его семейной жизни.
На следующее утро карета, любезно предоставленная Щербатым, увозила княжну Долгорукую в родное Михайловское. По дороге Анна вновь перечитала письмо и пожалела, что не спросила у князя Муранова адрес барона в Петербурге: ей все так же хотелось извиниться перед Владимиром Ивановичем, а передавать что-то на словах через князя было бы неуместно.
Отец, мать и сестры были бесконечно рады возвращению Анны. Правда, Мария Алексеевна, услышав рассказ дочери о том, как замечательно устроился их родственник и о его соседстве с такой сиятельной семьей, как Потоцкие, нахмурилась и заявила, что он, несомненно, поступил так, чтобы уязвить Долгоруких. За ужином Полина без умолку рассказывала о своей очередной подруге — жене полковника Сбруева, арендовавшего с недавних пор в Двугорском большой дом, в котором квартировало также и несколько офицеров. Одним из них, к неудовольствию Анны, оказался Сергей Писарев. Супруга полковника пригласила барышень Долгоруких на чай, к ним присоединились и офицеры. Писарев тут же завладел вниманием Анны; узнав, что она побывала в имении Потоцких, принялся с интересом расспрашивать о ее впечатлениях. Княжне не особо хотелось беседовать с ним, но она подробно описала свой визит, а потом как бы невзначай упомянула, что познакомилась с князем Александром Мурановым и повидалась с бароном Корфом. Писарев заметно смутился, но все же спросил, как Анна находит князя Муранова.
— О, он прекрасный собеседник! — искренне похвалила князя Анна. — Князь много путешествует, и рассказывал мне совершенно невероятные вещи о странах, где побывал, о людях и их нравах. Очень интересно. Кроме того, он весьма благородный человек.
— Да, князь Муранов выгодно отличается от своего кузена, барона Корфа.
— Во многом, да, — согласилась Анна. — Но мне довелось поближе пообщаться с Владимиром Ивановичем, и мое мнение о нем изменилось в лучшую сторону.
— Ах, вот как! — поручик, казалось, смутился еще больше, но продолжал расспросы: — Вы нашли, что он изменил свое надменное отношение к людям? Или стал более мягким? Не думаю, что он смог исправить свою сущность настолько, что его теперь не узнать.
— О, нет, по существу он остался прежним, — сказала Анна, едва заметно улыбнувшись в чашку с чаем, чтобы этого не заметил поручик, который явно не мог пока понять ее игру. — Просто у меня была возможность обменяться с ним не парой фраз, а вести довольно длинные беседы, в ходе которых его характер стал мне куда более понятен.
На лице Писарева проступили красные пятна, свидетельствовавшие о том, что молодой человек был явно встревожен. Анна поняла, что добилась своей цели: больше поручика она не заботила и надеялась, что так оно впредь и будет. До конца вечера он вел себя вполне беззаботно, но к княжне не подходил. Девушка же обратила свое внимание на супругу полковника Сбруева и Полину, которые, судя по всему, были буквально не разлей вода. Жена полковника была намного его младше, а нрав ее оказался таким же беспечным, как и у ее младшей сестры, так что неудивительно, что они так быстро подружились. Окруженные офицерами и другими молоденькими барышнями, Полина и госпожа Сбруева постоянно смеялись, повизгивали и увлеченно поглощали пирожные. Анна покачала головой: ей практически никогда не нравились знакомые Полины, а супруге полковника, несмотря на возраст, следовало бы вести себя более сдержанно и подавать пример младшим девушкам.
Но еще более встревожилась княжна, когда как-то после завтрака Полина влетела в гостиную с письмом в руках, в котором госпожа Сбруева предлагала девушке отправиться с ней на несколько недель в Петербург. Младшей княжне Долгорукой, разумеется, невероятно льстило такое внимание со стороны старшей подруги, Мария Алексеевна тоже обрадовалась возможности свозить дочь в столицу не за свой счет. Недовольны были Соня, которая считала, что с таким же успехом госпожа Сбруева могла бы позвать и ее, и Анна, которой с самого начала было видно, что эта дружба Полине не принесет ничего хорошего. Она надеялась, что отец не позволит младшей дочери уехать, но Петр Михайлович вполне добродушно дал свое согласие. Дождавшись, пока князь уединится в библиотеке, Анна решила поговорить с ним, дабы заставить изменить это решение.
— Подумайте, папà, чем может обернуться такая поездка! — уговаривала она отца. — Полина — глупая, ветреная девица, вы сами прекрасно это знаете. А госпожа Сбруева, даром, что замужем, ничуть не лучше. Петербург — огромный город, полный таких соблазнов, что там легко потерять голову. Кроме того, ее поведение оставляет желать лучшего. Представьте, в каком невыгодном свете она может выставить всю нашу семью! Если вы не возьмете на себя труд обуздать ее несдержанность, Полина окончательно превратится в кокетку самого низкого пошиба. При этом будучи представительницей знатного княжеского рода!
— Мне понятно твое беспокойство, Аннушка, — ответил князь. — Но посмотри, ведь Полина едет не одна, полковник Сбруев тоже отправляется в Петербург, а он-то как раз человек весьма рассудительный и разумный. Он не допустит, чтобы Полина попала в какие-либо неприятности. Она сможет кокетничать сколько душе угодно, но ведь всем известно, что у нее ни гроша за душой, а значит охотникам за приданым Полина не интересна. Кроме того, представь, как она будет изводить нас всех тут, в Михайловском, если я не разрешу ей ехать. Так что не волнуйся, Аня, все будет хорошо.
Анна покинула библиотеку огорченной и по-прежнему встревоженной. С самой Полиной разговаривать было совершенно бесполезно, потому как оставшееся до отъезда время она без умолку трещала о предстоящем путешествии, которое казалось ей вершиной земного рая. Масла в огонь подливала Мария Алексеевна, вновь погрузившаяся в воспоминания молодости и представляя, как Полина перезнакомится с половиной всех кавалеров Петербурга, посетит самые модные салоны, театры, и как будет кружиться в вальсе на столичных балах. Что бы сказала сестра, знай, что Анна хотела отговорить отца отправлять ее в Петербург? Наверняка бы язвительно заметила, что она просто завидует, ведь пригласили ее, Полину, а не Анну. До замечаний старших ей не было никакого дела.
Прощание с родными вышло скорее шумным, чем трогательным: Мария Алексеевна все время обнималась с Полиной, а Соня, надувшись, даже отказалась выйти провожать сестру. Перед самым отъездом Анна предприняла еще одну попытку поговорить с отцом, и была неприятно удивлена и расстроена его непрозорливостью в отношении Полины. Теперь девушка стояла у входа в дом, глядя, как слуга ставит сзади кареты большой сундук и обвязывает его веревками. Полина щебетала с матерью; на них со снисходительными улыбками глядели полковник и его жена. И когда карета, провожаемая громкими голосами, наконец, тронулась в путь, Анна так и не смогла избавиться от тревожного предчувствия, что ничего хорошего из этой поездки не получится.