Рождественский "подарок"

— Думаю, эту гирлянду стоит повесить вон туда, — призадумавшись, выдала Реджина, указывая ладошкой на стену над полкой, куда Эмма успела поставить её рисунок. — Да. Именно так! — Девочка хлопнула в ладоши от радости, когда Генри укрепил вещь на место. — А это украшение в виде Санты будет отлично смотреться на входной двери в гостиную, — предложила Миллс и кивнула, когда сын начал отрезать скотч. — Нет, Генри, не так! — нахмурилась малышка, направляя ладошки в сторону Санты, и магией устанавливая его на стену. — Тут так много всего! Неужели, когда я была взрослой, не любила Рождество, и у меня даже не было своих собственных украшений? Эмма отрицательно покачала головой, подходя к расстроенной девочке ближе. — Это неважно, Джина. Наверное, ты просто не очень этим интересовалась. Скажи, что ты вообще помнишь из взрослой жизни? Наверное, давно надо было прекратить ходить вокруг да около, и спросить, наконец, у самой малышки: может, что и узнает? Реджина презрительно покосилась на Генри, о чём-то раздумывая. — Это не детских ушей разговоры! — важно заметила она, под тихий хохот сына и Эммы. — К тому же, я даже не завтракала. Так что пока мы с мисс Свон будем разговаривать, у тебя есть время развесить все эти гирлянды, — раздала указания Миллс, и, схватив шерифа за руку, уверенно направилась на кухню. Это «мисс Свон» приятно резануло слух. Напомнило о взрослой мадам мэр. Неприступной, холодной и расчётливой. Не подпускающей ни на шаг. Что, если им с мисс Миллс выпал шанс начать отношения сначала? Стоит им пользоваться. — Так что, Джина? — Эмма уселась напротив ребёнка, протягивая девочке оставшиеся с вечера блины с мёдом. — Что же… Если ты спрашиваешь о том, помню ли я то, как именно стала маленькой, то нет. Лишь обрывки воспоминаний. Вечер в кафе. Мой кабинет. Фотография, но я не помню, что было изображено на ней, — стала перечислять малышка, будто перед ней и впрямь мелькали образы минувших событий, но очень расплывчатые, неясные. — Вот эта фотография? — Эмма торопливо достала бумажку, показывая малышке. — Да, точно! — улыбнулась Реджина. — Не помню, как она у меня оказалась, но она произвела сильное впечатление. Хорошо. Это уже что-то. Эмма, кажется, поняла, о каком вечере говорила Джина. О семейном, вместе с Прекрасными, самой Свон, Генри и Реджиной. Они довольно-таки неплохо общались в тот день, но потом произошло что-то, о чём Эмма не знала, потому что Реджина встала с кресла, надела пальто, и, гордо вскинув подбородок, удалилась. — А что насчёт самой взрослой жизни? Тебе она нравилась? Эмма чувствовала себя так, будто собиралась получить секретную информацию, распаковать запрещённый конверт. Узнавать такое у ребёнка было неправильно и немного несправедливо. Но ведь это могло ей помочь, так? Разобраться в своих чувствах и Реджины. — Не то, чтобы не нравилась, но и увлекательной явно не была. Наверное, я большая любила только Генри. И тебя. — Что? — Эмма поражённо уставилась на малышку, которая хлопала глазками. Ей не послышалось? — Что? — невинно переспросила Реджина. — Меня? — более раздражённо ответила Свон, но тут же взяла себя в руки. Миллс же ребёнок, в конце концов! И рассказывает о себе в роли мадам мэр. Так почему бы ей не заткнуться и не послушать? — Думаю, любила — это слишком. Но испытывала определённый интерес, это да. С самого твоего приезда. Это напряжённость, азарт игры всегда мне нравился. А позже, когда ты спасла Генри в шахтах и меня саму в мэрии. Я начала смотреть на тебя с другой стороны. Не так, как на врага. К тому же, ты, — Реджина скривилась, всё-таки продолжая, — поцеловала меня в тот день, после возвращения из Зачарованного Леса. И хоть я сказала, что мне не понравилось, это не так. Наверное, я боялась быть отвергнутой, поэтому так часто избегала тебя. А теперь. — Миллс уверена отправила в рот последний блинчик, допивая кофе. — Пожалуйста, ради всего святого, не заставляй меня больше вспоминать такое. Ты и вправду очень хорошая, но, если ты хочешь вернуть взрослую Реджину, тебе надо постараться. Я и Генри готовы помочь. Реджина умчалась к сыну, а Эмма осталась на кухне, поражённо смотря прямо перед собой. Она была виновата в том, что Реджина теперь маленькая девочка.