Magnificent gem of our souls

Морозный воздух обдал меня волной пробирающего до костей холода. Несмотря на то, что поверх простой одежды на мне теперь была теплая овчинная шуба и шапка с меховой оторочкой, украшенные завитками из позолоты, от ледяного воздуха они почти не отгораживали. Зимы на Руси никогда не отличались благосклонностью. Отчасти, даже то, что день выдался необъяснимо ясным и солнечным, не было поводом для радости, ведь мороз вступал в полную силу как раз в это время. Он нещадно орудовал повсюду, словно разгневанный воевода, решивший преподнести запоминающийся урок своим ратникам. Снаружи, не затихающий ни на секунду гул собравшейся толпы, становился в несколько раз громче и неприятней. Люди кричали наперебой, требуя открыть массивные главные ворота, чтобы быстрее уйти из города. Но, крепко-накрепко пойманный в когти ужаса народ, не понимал, что даже небольшая группа ордынских воинов, на которую может не посчастливиться наткнуться во время «бегства», лишит жизни всех, без исключения. Стоя на крыльце перед обширным бревенчатым дворцом, я видела размах внезапного бунта. Как оказалось, даже маленьких детей, еще не способных рассуждать о проблеме, печальное событие не обошло стороной. Сколько же невинных погибнет, если хан вдруг решит напасть? Скольких городов не станет после прохода такого масштабного войска? Останется ли хоть что-нибудь от раздробленной, и без того уставшей от постоянных распрей за деление территорий Руси? Нет. Если не остановить монголов сейчас, от всего, что я любила уцелеет лишь горстка пепла. Все эти мысли распаляли мое нутро, вселяя злобу и гнев на треклятых ордынцев. Глубоко вздохнув — отчего в воздухе образовался призрачный пар — я отправилась к дому Евпатия. Часть главной площади была заполнена рязанским народом, по центру, на невысоком каменном пьедестале располагался увесистый колокол. Использовали его в те дни, когда проводились народные собрания, по праздникам или для важных объявлений. Немного поодаль стояла величественная каменная церковь, двери ее были закрыты. Казалось, немудрено подумать о том, что и священнослужители поддались всеобщей волне тревоги, либо закрывшись в здании, либо отправившись к единственному выходу из Рязани. Небольшой дом Коловрата, изрядно припорошенный снегом, практически ни чем не отличался от остальных. С десятником у нас сложились дружеские отношения, довольно часто мы пересекались во дворце, ведь Федор и Евпатий любили обсудить военное положение, новые техники боя и все в этом духе. У него была жена — Настя и двое хорошеньких детей, походивших на воина, как внешне, так и внутренне. Порядок в доме поддерживала служанка — Лада, приятная, хоть и немного застенчивая девушка. Но, был в их практически идеальной семье и изъян, как говорится:«Ложка дегтя в бочке меда», заключался он в самом Коловрате. В то время, пока на Руси проходили нашествия под предводительством хана Чингиза, после битвы на реке Калке, когда посланные им войска разгромили русичей, еще совсем юный Евпатий рвался в дружину к отцу Насти — бывалому воину Ратмиру, но на их отряд напали монголы. Многих подчиненных дружинника убили, самого его оглушили. Мальчишка остался один, а стараясь отбиться от врагов, получил ранение, позже, каждое утро предстающее зловещим напоминанием о том дне. Ведь с пробуждением, десятник забывал все подчистую, воображая, что сцены тринадцатилетней давности произошли несколько мгновений назад. Знали об этом немногие — только его семья, один из дружинников — Каркун и мы с братом. Отцу не рассказали из-за опасений, что такое известие может запросто прекратить всю военную деятельность Коловрата. Да и проблем это особых не доставляло, лишь то, что жене каждое утро приходилось успокаивать суженого, при этом помогая вспомнить, кто он на самом деле. Войдя в дом, я огляделась: в печи весело потрескивал огонь, на деревянном столе, покрытом белоснежной скатертью с красной вышивкой, дымился только что приготовленный суп — это говорило о том, что кто-то дома все же есть. Ну, а гробовая тишина, в свою очередь, настаивала на обратном. Я приняла решение удостовериться в том или ином исходе и, стянув с себя уже бесполезную верхнюю одежду, прошла вглубь избы. Вскоре стало совершенно точно понятно, что Евпатий уже вернулся с утренней тренировки, ведь его приглушенный голос доносился из их с Настей комнаты. С облегчением на лице, я тихо, но отчетливо постучала по деревянной двери. На мгновение, голоса затихли, но уже через несколько секунд передо мной стоял русский воин, в полном боевом облачении. Во взгляде голубых глаз читалась твердая решимость, короткие светлые волосы выглядели немного растрепанно, как и борода, а бледные губы были плотно сжаты. Увидев меня, десятник слегка опешил. -Влада? -Да, хотела с тобой поговорить, — немного неуверенно начала я. Из-за его спины показалась молодая жена. Ее всегда светлое лицо, сейчас выглядело печальным и отчаянным. На щеках застыли прозрачные капли слез, а сама кожа раскраснелась. Лишь кивнув в знак приветствия, Настя поспешила скрыться в соседней комнате. -Вижу, известие ты уже получил… -Ты была там? — выдержав короткую паузу поинтересовался собеседник. -Ну, можно выразиться и так, — уклончиво подтвердила я, не желая рассказывать о своей маленькой «вылазке», — Скажу прямо — отец и брат будут против этой затеи, поэтому я и пришла к тебе. Просто, не могу сидеть, сложа руки, ждать, пока ордынцы явятся сюда и всех нас убьют. Возьмите меня с собой. -Ты же знаешь, я, как и князь с Федором, не хочу подвергать тебя и без того огромной опасности. Хоть мы и отправимся туда с дарами — каждый рискует погибнуть. Поверь, монголы не так просты, как ты думаешь, особенно, если с ними хан. Многие обученные воины не могут противостоять этим басурманам, что и говорить о хрупкой девушке. -Но я не приношу здесь никакой пользы. Народ не послушает, в такой-то суматохе...и просто жить, когда под нашими стенами расположись те, кто очень-очень давно ведет войны с народом Руси — не получится. Неужели, я обязана просто смотреть, пока в городе царит хаос? Я не прошу ничего большего, чем просто возможность поехать с тобой и твоими десятниками, могу сидеть тихо, меня и не заметят. -Даже если я соглашусь, то как ты думаешь обхитрить всех остальных? Федор отправится с нами, а вместе с ним — почти все, кто с тобой знаком. Молодой княжне будет очень сложно спрятаться от собственного брата, как думаешь? -За это ты можешь не беспокоиться, — сказала я, загадочно улыбнувшись. В голове уже назрела идея, хоть и рискованная, — Просто позволь мне сопровождать вашу делегацию. Через пару мучительно долгих секунд, я все-таки получила то, за чем пришла — долгожданное согласие на поездку. Еще некоторое время Коловрат объяснял, что следует делать, а чего нет, но я слушала лишь вполуха, раздумывая над тем, как осуществить свою очередную задумку. Только собеседник закончил выражать свои наставления, я поспешила во дворец. Кроме царских и боярских покоев, на нижнем этаже здания располагались и комнаты для прислуги. Это были маленькие помещения, как правило, сразу для двоих человек, с жесткими деревянными кроватями и простыми сундуками для одежды. Подгадав момент, когда в коридоре никого не будет, я прошла к одной из таких комнат. Благодаря удаче — там никого не оказалось, а мне не пришлось попусту оправдываться. Прикусив губу от легкого волнения, я принялась рыться в деревянном сундуке. Слугам всегда выдавалось по два комплекта одежды, чтобы если один запачкается, можно было быстро поменять его на точно такой же. И этот раз не являлся исключением - внутри, аккуратно сложеные, лежали вещи для горничных. С победной улыбкой, довольная, что удалось найти как раз то, что и требовалось, я принялась натягивать на себя непривычный наряд. Конечно, белое платье с широким рукавом, обшитое желтыми нитями и перехваченное фартуком, не шло в сравнение с моими обычными одежками, но, чтобы скрыть свою личность, я была готова надеть почти все, что угодно. Кроме того, в довольно вместительном сундуке нашлась пара простых, но теплых валенок и надежный тулуп. Волосы я заплела в тугую косу, перевязав на конце лентой. Лицо и «золотую» шевелюру удалось спрятать с помощью темного и жесткого платка. Закончив «преображение», я сложила свою собственную одежду в дальний угол ящика. Оставалось только надеяться, что никто не догадается заглянуть в сундук до отъезда делегации. -Ну, с Богом, — решительно сказала я сама себе, выходя из комнатки. Оказалось, что за всеми своими перебежками, я и не заметила, как минуло больше половины дня. Солнце уже готовилось скрыться за горизонтом. «Часа через три покажутся первые звезды, если они хотят успеть добраться к лагерю ордынцев до наступления ночи, то все приготовления должны скоро завершаться.» — подумала я, прибавив шагу. На пути мне встретились одни из приближенных князя, мужчины взволнованно перешептывались, не обратив на меня никакого внимания. Про себя я возликовала, ведь трюк с временной сменой ролей удался. Оставалась самая главная часть — не попасться брату. К моменту моего появления на площади, простой люд немного успокоился. Лица крестьян говорили сами за себя — слепая надежда граничила с готовностью убежать. По центру образовавшегося «живого» круга, располагались сани, заставленные сундуками всевозможных размеров. Запряженные кони, время от времени стряхивали с длинных темных грив хлопья вновь начавшего идти снега. Ценную поклажу со всех сторон обступили десятники Коловрата, у каждого из них также имелся свой скакун. Сам воин сердечно обнимал Настю, обещая, что вернется живым. Я дождалась окончания беседы двух влюбленных, а как только Евпатий повернулся, чтобы отдать приказ к отходу, встала прямо перед ним. Несколько мгновений тот непонятливо осматривал меня, будто вспоминая, где видел. Я же осторожно, так, чтобы никто больше не заметил, приподняла край платка, почти полностью скрывавший лицо. В глазах десятника возникло сначала удивление, но оно быстро сменилось чем-то, что я могла бы охарактеризовать, как одобрение. -Ну как? Сильно заметно? — от греха подальше спросила я. -Право сказать — сначала и не узнал тебя, — тень улыбки скользнула по лицу собеседника, — Можешь присесть на сани. Только помни все, что я тебе говорил. Самое главное, не раскрывай себя. Если свои узнают — еще полбеды, но не смей открываться перед монголами, даже глаза не показывай. -Хорошо, — кивнула я, следуя за Коловратом. Он что-то полушепотом сказал Каркуну — мужчине с темно-русыми волосами, собранными сзади в высокий хвост и карими глазами. Тот смерил меня взглядом, а потом, медленно отошел от саней. Рассматривая лишь вытоптанный снег, я устроилась на большом сундуке. И вот, настал тот момент, когда меня могли распознать — Федор, одетый в яркую красно-оранжевую накидку, обшитую мехом и застегнутую на золотую пряжку, вышел из толпы, тут же приблизившись к Евпатию. Я до боли стиснула кулаки, молясь, чтобы все прошло удачно. -А кто это? — он указал на меня подбородком. Сердце пропустило удар — ну все, сейчас меня узнают, а потом мне серьезно достанется не только от брата, но и от отца. -Это…да вот, служанка Каркуна, — метнув на друга молниеносный взгляд сказал десятник. -Как зовут эту девушку? И почему она едет с нами? -Да-да, дорогой княжич, это моя бедная служанка — Святослава, — помощь явилась неожиданно, — Недавно умерла ее мать, оставив девчушку сироткой, вот я и подумал, не бросать же ее в четырех стенах — сама от горя помрет. Вон, как замкнулась, ни слова с того дня не говорит…ах, а раньше пела чудесно, матушка нарадоваться не могла… -Хорошо, — немного обождав сказал Федор, — Не говори так громко, заплачет еще. -Покорнейше благодарю, княжич. Еще один короткий взгляд, направленный на меня, и опасность миновала! Брат, вместе с Коловратом отправился в начало строя. Из груди вырвался вздох облегчения, я наконец-то позволила себе расслабиться, понимая, что теперь все должно состояться. -Ну что, Влада, ума не приложу, что ты хочешь увидеть там, но надеюсь, я не зря выдумал для твоего брата сказку, — седлая своего коня проговорил Каркун. -Спасибо тебе, — улыбнулась я, — Поверь, как вернемся, я велю выделить награду за помощь. -Как бы не пришлось тебе выделять эту самую награду моей семье…на похороны. Спереди послышался неприятный и резкий скрип дерева о снег — главные ворота медленно разъезжались перед нами, подгоняемые сильными воинами. Я в последний раз окинула взглядом пространство: родной город, народ, колокол, церковь и свой дом. Затем, полозья саней неспешно двинулись с места, открывая путь в мир за стенами Рязани.