I'm caught

      — Я не могу…не могу снова туда пойти, понимаешь? — Глеб опустошает бутылку мартини и грустно смотрит на Панка, сидящего напротив него, — не могу видеть чёртову пустоту в её глазах, это слишком… Слишком тяжело для меня, чёрт возьми.       — Ты любишь её? — Данил подходит к другу и забирает полупустую бутылку из его рук, — Глеб, ты любишь её? — брюнет повторяет свой вопрос, смотря на светловолосого.       — Конечно я её, блять, люблю! Ты даже себе не представляешь, как я её люблю… — тяжело вздыхает, встав с высокого барного стула и усаживаясь на диван, — но я так чертовски устал… Я так устал, дружище, — язык парня заплетается, алкоголь делает своё дело, заставляя глаза Голубина слипаться.       — Тогда просто будь с ней рядом. Только ты можешь вытащить её из этого дерьма, — произносит Данил, перед тем, как блондина охватывает глубокий сон.

***

      Она сидит на кровати, обхватив колени руками и прожигая безжизненным взглядом стену напротив себя. Скучает ли она по Глебу? Чувствует ли себя виноватой? Хочет ли вернуть время, когда у них всё было более, чем хорошо? Несомненно. Её мир всё ещё крутится вокруг него, хоть она и заперла все свои эмоции на сто замков, хоть и построила вокруг себя неприступную стену, огородилась от мира. От мира, где есть он. Ведь так гораздо легче, не так ли? Она больше не показывает свою боль и страх, не показывает любви. Ведь так никто не сможет её ранить. Так просто намного легче.       Но проблема в том, что она не может заставить себя не чувствовать, не ощущать боли, что ломает её изнутри, когда она видит его зелёные глаза, слышит его хриплый, до боли родной ей голос, чувствует его крыше сносный запах, но не может кинуться в его объятия, не может сказать, что ей нужна серьёзная помощь, не может прокричать, как сильно она его любит и хочет быть рядом с ним всегда. Она не может, потому что не хочет причинять ему боль в сотый раз. Ей просто стыдно смотреть в его глубокие изумрудные глаза, переполненные любовью к ней, но ещё и болью, причиной которой является она…       Он долго стоит в коридоре рядом с её палатой, долго не решается войти, слишком долго прокручивает в голове слова, которые скажет ей, но всё же заходит. Сжимает в руке её любимые красные розы, забывая, что они с шипами, делает ещё несколько шагов и садится на своё привычное место напротив её кровати.       Её сердце готово выпрыгнуть, а ладони начинают потеть, когда она видит его, но девушка быстро переводит взгляд на стену, в которой, кажется, скоро останется дырка от её пристального взгляда, старательно избегая его глаза.       — Ты помнишь, как мы познакомились? — шёпот слетает с его пухлых губ, заставляя её дрожать, — ровно два года назад, таким же снежным, холодным днём, — его голос дрожит, а по её щеке скатывается одинокая слеза, — ты долго не соглашалась сесть ко мне в машину, когда я предложил подвезти тебя, — на лице парня появляется улыбка, он кусает губы, опуская взгляд в пол. Внутри неё разливается непонятное тепло, а разбитое, кровоточащее сердце начинает заживать.       — Я был удивлён, потому что ты даже не знала, кто я, — Глеб вновь улыбается кладя цветы на кровать и нежно касаясь её холодной руки, заставляя посмотреть ему в глаза, — в ту ночь я не мог заснуть. Я искал тебя повсюду, я следил за тобой и в том клубе мы встретились не случайно. Я вёл себя как чёртов влюблённый подросток, ты была первой девушкой, которая повлияла на меня так, — он выдыхает, опаляя её своим горячим дыханием и всё ещё не прерывая их зрительный контакт. И она шлёт всё к чёрту, позволив чувствам взять вверх и утонуть в его глазах. Не отрывает от него свои серые глаза, слушая каждое его слова, и несильно сжимает его руку.       — И тогда я понял, что не хочу кого-то другого. Понял, что хочу лишь тебя. Я пойман, помнишь? — проводит рукой по её лицу, отчего она закрывает глаза, — просто позволь мне любить тебя, малышка. По его телу словно проходит ток, когда он чувствует её губы на своих, её тепло и видит прежнюю нежность в её серых глазах.       — До Луны и обратно?       — От Луны и до бесконечности, детка.