Глава 3. Грязная игра
6 января 2018 г. в 21:35
Что такое трансфигурация? Ответ до боли очевиден — это изменение сущности предмета: формы и содержания.
Роковой день наконец настал. Эрхард быстро завершил всю утреннюю рутину, не обратив внимания на очередной странный сон, и спешно покинул Дырявый Котел. До ЖАБА оставалось каких-то полчаса. Благо несмотря на неудобство магические способы перемещения были крайне эффективными. Одна горсть пороха и, вот, Эрхард уже в атриуме Министерства Магии.
Здесь ничего не изменилось, кроме статуи в самом центре. Грозный обелиск мощи в руках волшебников, давящий бессильных магглов, был заменён обычным фонтаном. Да, символикой новое правительство не увлекалось. Оно, пожалуй, и к лучшему. Фадж слишком много думал о золоте, у Волдеморта на уме были одни магглы — теперь, глядишь, и о волшебниках кто-нибудь задумается. С другой стороны, судя по разным новым штрафам, думать снова будут только о деньгах... Вот и сражайся теперь за смену скульптур в фойе.
Лифт, набитый работниками Министерства, выплюнул Эрхарда на нужном этаже. На маленькой площадке красовалась гордая надпись: «Департамент образования». Экзамены для волшебников, получивших образование вне Хогвартса, принимали в комнате 7198.
Комната 7198 была просторной, однако в данный момент это было сложно разглядеть за небольшой армией одноместных парт. Эрхард без труда нашёл отведённую ему парту — на ней было его имя — и сел за неё. До начала письменной части оставались жалкие пять минут, пролетевшие, словно ветер в холмах.
Сдача ЖАБА для студентов Хогвартса и тех, кто там никогда не учился, проходила по-разному. Ученики Хогвартса сдавали по одному предмету в день: сначала теорию, затем практику. И так, пока студент не сдаст все выбранные им предметы. В Министерстве не было времени для столь долгих проверок, поэтому первые два дня все желающие сдавали все выбранные ими теоретические экзамены, а следующие два дня все практические. Это было совсем не честно, ужасно несправедливо, но что поделать. Впрочем, после предательств друзей и тех, кого он считал семьей, Эрхарда вообще сложно было удивить какой-либо подлостью.
Три первых дня пролетели быстрее, чем Эрхард успел заметить. Вот, на четвёртый день он уже был в кабинете, где будут проверять его практические навыки в трансфигурации. Он спокойно сидел за единственным в маленькой комнате столом, когда внутрь вошёл мужчина лет тридцати.
Широкие плечи говорили о физической силе, а уверенная поступь о хороших навыках. Мужчина сел наконец напротив Эрхарда и взял в руки папку со всеми данными юноши.
Дамблдор позаботился обо всех формальностях, так что Эрхард Шварц не появился из ниоткуда. У него были результаты СОВ и данные о домашнем обучении.
С самого первого взгляда на папку мужчина нахмурился. В конце концов он положил документы на стол и посмотрел на Эрхарда.
— Значит, Шварц, — сказал экзаменатор, словно от самого имени ему было горько. — Ну и чего ты ждёшь? — резко спросил он.
Эрхард был озадачен. Что он мог такого сделать этому человеку? Он его вообще впервые видел. И главное, чего он хотел от Эрхарда?
— Или слуг темных лордов ничему не учат? — презрительно усмехнулся мужчина, скрестив руки на груди.
Вот оно что.
— Что мне нужно продемонстрировать, сэр? — спокойно спросил Эрхард. Он победил Волдеморта (кто бы что ни говорил), так что эти насмешки и упреки, высокомерное и презрительное отношение — все это было настолько мелким и привычными, что даже не вызывало эмоций у юноши. Только легкое недоумение и некоторое сострадание. Некоторые могли нести чушь, даже не осознавая, что делали. Впрочем, сражаться с этим поведением Эрхард был не намерен, да и зачем? Это только спровоцирует ещё больше агрессии.
— Пойти в Азкабан и прописаться там, — угрюмо ответил экзаменатор. По установившейся тишине и безразличному лицу Эрхарда мужчина должно быть понял, что его комментарии бесполезны и недовольно цокнул. — Хорошо, давай наколдуй мне платяной шкаф.
— Создать или трансфигурировать, сэр?
— Создать, — уголок губ экзаменатора поднялся вверх. Создать что-то из воздуха было сложнее, чем просто сменить форму уже существующего предмета. Эрхард кивнул и взмахнул палочкой.
Медленно, но верно воздух стал плотнее и обзавёлся окрасом и текстурой. Через минуту в комнате стоял высокий платяной шкаф с изящными бронзовыми ручками и искусной резьбой.
— Долго, — недовольно сказал экзаменатор. — Ещё на что-то хватит сил или уже сдох?
— Хватит, сэр, — невозмутимо ответил Эрхард. Он не был Дамблдором или Волдемортом, но и до сквиба ему было очень далеко. Мужчина лишь презрительно хмыкнул и пометил что-то на экзаменационном бланке.
Это все его дохлая и разложившаяся удача. Вот обязательно Эрхарду должен был попасться эквивалент Снейпа на самом важном для него экзамене.
— Сделай из этого убогого шкафа что-нибудь живое, — пренебрежительно сказал экзаменатор, не отрывая взгляда от стопки с документами.
Эрхард направил палочку на шкаф. Задача была с подвохом. Трансфигурировать сотворенные магией предметы было сложнее, чем обычные, из-за остаточной магии. Эрхард, однако, владел таким навыком и был вполне уверен в своём успехе. Он глянул на шкаф. Из такой громадины могло получиться либо что-то большое, либо стая каких-нибудь мелких тварей. Значительных размеров животное было сделать проще, поэтому юноша и решил превратить шкаф в льва.
Взмах волшебной палочки и произнесенное вслух заклинание, и вместо громоздкого предмета мебели в комнате стоял лев, смотревший чёрными немигающими глазами на мужчину, который лишь недовольно скривил лицо.
— И это все? — спросил экзаменатор. — Даже не стая? Так и знал, что все рассказы о «мастерстве» вашей семейки были лишь сказками, — он что-то записал на экзаменационном бланке.
— Продемонстрировать ещё что-нибудь, сэр? — спокойно спросил Эрхард. Сейчас лучше было не взрываться по поводу нечестной оценки его способностей. Не каждый выпускник Хогвартса мог освоить трансфигурацию сотворённого магией объекта.
— Избавься от этого льва и сделай мне стаю колибри, — потребовал экзаменатор. Что ж, задания становились сложнее с каждым разом.
Взмахом палочки юноша заставил льва раствориться в воздухе. Ещё один взмах призвал пять маленьких пестрых колибри, что закружились вокруг комнаты, наполнив ее своим радостным чириканьем.
— Всего пять? — усмехнулся экзаменатор. — Позор. Что ты вообще здесь делаешь? Ладно, последний шанс, — ехидно улыбнулся он, — сделай из этих птичек смесь льва и змеи.
Эрхард не сдержался и открыл рот от удивления. Создать химеру? Да ещё и из ненастоящих животных?! Такому мог научить только мастер-химеролог. Как Эрхард вообще должен был знать об этом?
— Я не могу, сэр, — ответил Эрхард после недолгих размышлений. Экзаменатор выглядел крайне довольным, как кошка, нашедшая годовой запас молока, рыбы и бренди.
— Боюсь, — начал он снисходительно, — это не может претендовать на что-то выше «удовлетворительно».
Мужчина поставил свою подпись на экзаменационном листе и взмахом палочки сделал копию бланка, которую отдал пораженному таким результатом Эрхарду.
— Чего вы ждёте, мистер Шварц? — почти по дружески спросил экзаменатор. — Вы задерживаете других.
В этот момент мужчина сильно напоминал Эрхарду Амбридж. Он понимал, что сражаться было абсолютно бесполезно. Можно было сколько угодно доказывать, что все заклинания, успешно продемонстрированные Эрхардом, заслуживали «П», вот только толку от этого будет, как от спора с Амбридж, то есть меньше, чем от пробивания головой стены. Эрхард молчаливо взял предложенный ему лист и вышел из комнаты, благодаря Мерлина, что трансфигурация была последним экзаменом.
Уже в комнате Эрхард позволил себе в гневе ударить стену кулаком. Он подпрыгнул от взорвавшейся во всей руке боли. Он спешно глянул на ладонь. Слава Мерлину, кости были в порядке. Лечение в Мунго было юноше совсем не по карману. Ему явно надо бы придумать какой-то более безопасный способ избавляться от гнева и злости.
И что теперь делать? Кто возьмёт его в ученики с такими оценками? Министерство не предусматривало даже возможность пересдачи ЖАБА, а Бауэнблатт должен прийти на следующий день. Эрхард со злости кинул первую попавшуюся под руку книгу в сторону стены. Глухой звук удара немного помог. А почему бы и нет? Эрхард потянулся за ещё одной книгой, но стоило пальцам коснуться старого кожаного переплёта, как волна энергии прошла через все его тело. Юноша резко оглянулся и узнал спасённый из руин родового поместья том. Конечно же родовые книги будут защищены от такого варварского обращения. Эрхард недовольно покосился на изношенный переплёт, но вернул книгу на место.
На улице уже смеркалось, и юноша решил лечь спать пораньше. Он был на удивление не голоден, да и пепельный вкус во рту не располагал к трапезам . А все этот... Эрхард глянул на экзаменационный бланк. Альбер Боннарье. Чертов француз...
И какой же ограниченный невежда сказал, что трансфигурировать свет невозможно?! Если свет — частица, то поддаётся магии так же, как и всё остальное!
Эрхард неожиданно проснулся и резко сел. От столь внезапных движений в голову ударило кратковременное чувство лёгкости. В комнате было все ещё темно, хотя горизонт медленно разгорался грязно-желтым.
Перед глазами возникла вспышка белого; Эрхард зашипел от резкой головной боли и закрыл глаза. Белый свет от этого не исчез. Боль в голове нарастала. Казалось, кто-то пытается вскрыть его череп и посмотреть, что там внутри. Такого мерзкого чувства Эрхард не испытывал со времён занятия окклюменцией со Снейпом.
Агония оборвалась так же внезапно, как началась, оставив за собой полное недоумение. Эрхард открыл глаза и огляделся. Родовой том издавал тот самый тусклый белый свет. Юноша встал и взял книгу в руки. Свечение окончательно затухло.
И что это было? Эрхард был уверен, что причиной всего произошедшего была эта книга. Юноша устало потёр глаза. Ещё слишком рано для всего этого... Как бы то ни было, сердце отбивало чечетку, а кровь бегала по артериям бешеным галопом, так что о сне можно было забыть. Тихим вздохом признав безвыходность ситуации, юноша медленно открыл переплёт. Затем первую страницу, все так же пустую, а затем вторую и начал читать.
Лишь полчаса и десять страниц спустя Эрхард с удивлением обнаружил, что текст стал более понятным. Все ещё оставались детали, не имеющие никакого смысла, но логика автора была ясна, пусть формулы и напоминали отдаленный гром ранней весной. Юноша был уверен, что его занятия трансфигурацией и теорией трансфигурации не касались приведённых в книге концепций.
Вот во что он опять вляпался?