Разбитое Зеркало

      Рон в очередной раз посмотрел на Гермиону и тяжело вздохнул. Перед ним стояла ссутулившаяся женщина с растрёпанными волосами и синяками под столь усталыми глазами. Пять лет они искали мистера и миссис Грейнджер в Австралии, но бюрократия, лазейки в законах магии и банальное невезение обрывали все ниточки и втаптывали в грязь все догадки.       В такие моменты Рон готов был крушить бетон и выбивать стекла, останавливало лишь понимание, что Гермионе от этого лучше не станет. На протяжении пяти лет он уже не раз услышал историю о том как, когда и почему Гермиона стёрла память своим родителям. Да тут и рассуждать было совсем не нужно — Волдеморт, война...       — Я ведь хотела попросить у них благословения, — сказала Гермиона, глядя сквозь сияющие небоскрёбы ночного Мельбурна, — на нашу свадьбу, — тихо закончила она. Ее плечи дернулись. Ещё раз. Рон встал и обнял Гермиону, она лишь уткнулась ему в плечо мокрой щекой.       Рон хотел сказать Гермионе, что она не виновата, но ведь они оба прекрасно знали, что это было бы ложью... И все же видеть ее такой разбитой было тяжело, просто немыслимо. На душе становилось еще хуже от осознания, что он ничего не может сделать: не может помочь, не может отменить эту несправедливость. Гермиона всегда хотела лишь помогать другим. Почему она должна страдать? Почему этот со всех сторон предатель Драко Малфой сейчас живет с обоими живыми и здоровыми родителями, в то время как Гермиона плачет?! Какое право имеют на счастье все, кто пять лет назад поддерживал и молча терпел Волдеморта, пока Гермиона страдает?!       Тонкая мягкая рука ритмично гладила его спину. Неожиданное тепло вырвало его из бури обвинений.       — Ты опять злишься, — прошептала Гермиона.       — Не на тебя, — ответил Рон. Гермиона лишь улыбнулась в ответ. Эта улыбка была картоном, который теперь прочно засел на лице его подруги.       — Опять злишься вместо меня? — спросила она.       Ответить Рон так и не успел: белая сова влетела в номер и, приземлившись на стол, протянула паре лапу с привязанным к ней письмом.       — Николас, — Гермиона подошла к птице и взяла письмо. Рон в это время приготовил блюдце с едой и миску с водой.       — Что пишет Гарри? — спросил он.       — Как обычно, — вздохнула Гермиона и передала ему пергамент. Рон взял письмо и прошёлся по нему взглядом.       Забавно, как война и особенно победа могут изменить людей. Даже внешне. Гарри был одним из ярчайших примеров этого явления. Его стрижка, одежда, манеры и даже отношение к жизни изменились буквально за ночь. Рон с Гермионой поняли это не сразу, ведь они всего через пару дней после Битвы за Хогвартс уехали в Австралию, но постепенно сквозь письма они оба видели в Гарри все меньше от того мальчишки, с котором когда-то бегали по Запретному лесу, коридору на третьем этаже, подземельям под Хорварстом и ещё Мерлин знает где.       Аврор Поттер был публичной личностью. Он был обязан присутствовать на многих балах, официальных ужинах, обедах и завтраках. Его речь изменилась, даже почерк изменился. Гарри и Джинни разошлись, и теперь их друг наслаждался холостяцкой жизнью. Рон был удивлён, он до сих пор пребывал в легком удивлении, но пять лет— срок долгий. Очередное письмо от Гарри описывало очередной званый ужин, на сей раз у какого-то неизвестного Рону чистокровного семейства.       — Он изменился, — ответила Гермиона, вернувшаяся к созерцанию ночного города. — Гарри раньше не любил публику — и славу... Он ее терпеть не мог.       — Пять лет прошло... — протянул Рон.       — Мы ведь оставили его одного после его побега из Хогвартса, даже не стали искать его, — Гермиона перевела взгляд на пол.       — Перестань, — сказал Рон. — Ты сама помнишь, как тогда все было, — он положил письмо на стол и подошёл к девушке, — Гарри нужно было время и пространство, нам нужно было время и пространство — всем нужно было время скорбеть тогда. Профессор Дамблдор ведь написал нам потом, что нашёл Гарри через пару дней в Годриковой впадине.       — Я так хочу забыть о войне, — Гермиона прервала его. — Я так устала разбираться с ее последствиями. Я больше не могу здесь находиться, — прошептала она. Ее коричневые глаза посмотрели прямо на него, а изящные пальцы пеленой скользнули по его руке. — Прошу, давай завтра вернёмся в Англию. Я больше не хочу скитаться по отелям...       — Конечно, — Рон обнял ее. — Все будут так рады.

***

      В Англии было раннее утро, запах росы и свежей травы стоял в прохладном воздухе. Тихий ветер игрался в волосах. Посреди зелёных полей, вдали от неподвижных деревьев, стояла новая Хижина. Все такая же странная и неправильная, какой Рон ее помнил. Из открытого окна пахло жареным мясом и тушеными грибами, а тишина полей нарушалась случайным криком или грохотом особенно тяжелой посуды. Улыбка сама оказалась на его лице: он наконец-то вернулся домой.       Гермиону, казалось, знакомая местность тоже приободрила. Впереди их ждала Молли Уизли с ее теплыми объятиями и щедрыми порциями вкуснейшей еды и мистер Уизли с его неугасающим энтузиазмом. После стольких отелей, мотелей и гостиниц с их фабричной мебелью и едой из микроволновки впереди был дом.       — Что там за шум снаружи? — послышался голос миссис Уизли. Она, должно быть, услышала хлопок трансгрессирования. — Артур, иди посмотри, я занята.       — Сейчас, дорогая, — ответил мистер Уизли.       — Это мы, мам, пап, — ответил им Рон. — Рон и Гермиона!       — О боже! — воскликнула миссис Уизли. — Заходите же, что вы стоите за дверью?!       Рон широко улыбнулся. Одного взгляда на Гермиону было достаточно, чтобы увидеть, насколько лучше ей стало. Рон открыл дверь, пропуская Гермиону вперёд, а затем зашёл и сам. В прихожей уже стоял его отец. Несмотря на заметную седину в волосах и морщины он все ещё буквально излучал энергию.       — Рон! Гермиона! Как Я рад вас видеть! — воскликнул мистер Уизли, обняв обоих. — Проходите, Молли как раз готовит завтрак.       Разумеется, заверения, что они прекрасно поужинали в Австралии, не сработали, и Молли Уизли все равно усадила пару за стол, отрезав все пути к отступлению.       — Как ваше путешествие? — спросил Артур, разрезая свой бекон.       Рон и Гермиона оба замерли и переглянулись.       — Что-то не так? — спросила миссис Уизли, волнение сделало морщины на ее похудевшем лице ещё более заметными.       — Мы не смогли найти родителей Гермионы, — после неловкой паузы ответил Рон.       — Дорогая моя, — миссис Уизли встала и подошла к Гермионе. Девушка, забыв про еду, обняла ее.       — Почему? — спросил удивленный мистер Уизли. — Они ведь магглы...       — Они уехали далеко от побережья, — ответил Рон. Пусть его мама все ещё успокаивала Гермиону, он чувствовал на себе ее взгляд. — Австралийская пустыня как-то мешает работе поисковых заклинаний. Они в ней бесполезны.       — Но ведь магглы всегда содержат архивы, справки, — возразил мистер Уизли.       — Мы не можем к ним обратиться, — Рон покачал головой. — Стирание памяти — преступление в Австралии. Слишком велик риск.       Мистер Уизли тяжело вздохнул.       — Вы продолжите поиски или... — спросила миссис Уизли.       — Нет, — ответила Гермиона. — Я больше не могу, — сказала она, выпустив миссис Уизли из своих объятий. Его подруга положила руки на стол и перевела взгляд на все ещё полную тарелку.       — Дорогая моя, никто тебя не винит, — миссис Уизли положила руку на плечо Гермионы. Она посмотрела на Рона с поднятой бровью. Большего и не требовалось, он взял руку своей невесты и крепко сжал ее. — Тем более, что вы теперь здесь надолго я могу наконец-то накормить вас! После всех этих ваших трактиров... — пробормотала она, возвращаясь на место.       — Да, у нас теперь много свободного места, — согласился мистер Уизли. — Все разъехались, живут отдельно, так что любая комната ваша.       Рон увидел улыбку на лице Гермионы. Улыбка была небольшой, робкой, но настоящей.       — Спасибо, мам, пап, — ответил он.