Неточка

До тринадцати лет я жила в Саппоро вместе с родителями и младшей сестрой. Все было хорошо – родители работали в офисе одной небольшой компании, что занималась торговлей, а я и Мэкуру – моя младшая сестра, которой на тот момент было девять, учились в школе. Все, как в обычной семье. Единственное, что я считала довольно необычным в своей жизни – это то, что те люди, которые каким-либо образом вредили мне, начинали испытывать сильную боль. Беспричинную, невыносимую и очень странную, как рассказал однажды мой друг, который невольно испытал это на себе. Никто, кроме него и меня не знал об этом. *** Я немногое помню о том, что произошло за те тринадцать лет. Есть лишь одно, четко отпечатавшиеся в моем сознании и до сих пор тревожащее в самых ужасных ночных кошмарах, событие запомнилось мне до мельчайших деталей. Событие, из-за которого вся моя жизнь скатилась до того, что происходит со мной сейчас. Когда все пошло под откос. После этого "события" меня долго отправляли из одного приюта в другой, так как по неведомым причинам именно я стала тем, кто мог бы сократить расходы дет.дома, покинув его. Впоследствии я и вовсе оказалась на улице, уйдя оттуда и потерявшись. Тогда я встретила мужчину, который предложил мне жить у него. Было глупо надеяться на то, что он и вправду поможет мне, но тогда я вряд ли понимала, что делаю. Слишком прекрасным казался мне тогда подобный исход событий – мужчина, с виду казавшийся тем, кому можно довериться; возможность наконец снова обрести семью... Спустя несколько недель пребывания в его доме он рассказал мне, что знает причину того, что происходило со мной. — Такие люди, как ты и я, обладающие особыми способностями, называются эсперами, — одним дождливым вечером сказал он, — и ты не должна рассказывать об этом никому. Сразу после этого началось самое ужасное, что когда-либо происходило со мной. Доброта и гостеприимность Достоевского пропала, будто ее и не было. Он перевез меня в другое место, в котором я нахожусь по сей день. Началось то, что – по его мнению готовило меня к моей следующей "миссии" – тренировки, которые всегда перерастали в кровавое побоище. С четырнадцати лет я оставалась в этом месте. Он редко бывал здесь, но в тех случаях его прибывания в заброшенном доме я хотела лишь одного – поскорее умереть от какого-нибудь удара и больше не испытывать этого. Ужасная боль, причиняемая им, дополнялась страхом и ожиданием – ожиданием и страхом, когда он снова придет сюда. *** "Убивать." То, как он считал, могло стать моей лучшей работой. Он говорил, что моя способность способна только убивать, и без нее я бесполезна. Ради этого он избивал меня, призывая ответить ударом на удар, а после пропадал на несколько дней. Еды, что он приносил мне, было очень мало, из-за чего я часто голодала. Раны не успевали затянуться, когда на их месте появлялись новые. Не было ни одного дня, когда я бы не чувствовала боли. Уже скоро я поняла, что он живет в другом месте, а здесь просто держит меня, как в тюрьме. Не сомневаюсь, что он жил в каком-нибудь роскошном трехэтажном доме, пока я сидела в этих трущобах, разговаривая с самой собой. Единственным спасением было старое пианино, стоящее на втором этаже. Когда ужасная боль пропадала, я могла подняться наверх и сыграть то, чему меня учила моя мать. *** Так прошло три года. За эти годы он решил, что семнадцать лет для первого убийства – самый подходящий возраст. Он заявил, что хочет взять меня с собой и позволить испытать мою способность на ком-нибудь. Я отказывалась, клялась в том, что скорее убью его, чем сделаю это, но он лишь отвечал, что однажды я сама захочу убивать, и тогда он напомнит мне об моих словах. Даже в том случае, если я соглашусь на его условия он собирается издеваться надо мной? На следующий день я пыталась сбежать отсюда, но все было не так просто, как казалось бы на первый взгляд. Вообще любая моя попытка сбежать заканчивалась тем, что Федор каким-то образом ловил меня меньше чем через пятнадцать минут. Каким-то образом понимал, что я вышла из дома, а после ловил меня и приводил назад, устраивая внеплановую тренировку, после котором было невозможно даже на ноги подняться. О чем я вообще думала, когда пошла вслед за ним, автоматически прокладывая дорогу к разрушенной жизни, проведенной в темном подвале, где единственным собеседником являешься ты сам? От одной мысли о том, что я сделала, становится тошно. Всякий раз рыдания комом застревают в горле, не давая вздохнуть, когда я вспоминаю о том, что именно я виновата в том, что сейчас нахожусь здесь. *** Меня зовут Харука Маэда. До тринадцати лет я жила в Саппоро вместе с родителями и младшей сестрой. Но все изменилось, когда мою семью убили, а я попала к Федору Достоевскому.