"... всю жизнь промаешься"

Я до сих пор не могу понять, что произошло, потому что все было слишком быстро и неожиданно. Какой-то ненормальный парень только что чуть не угодил под колеса моей машины. Хорошо, что я затормозил вовремя. Он, конечно, немного отлетел в сторону, но никаких серьезных повреждений быть не должно. Но ведь сегодня не мой день. Моих дней, кажется, не бывает вообще! И дернуло же меня поехать по тротуару. Хотел быстрее и вот что получилось. Ага, быстрее, как же. Этот дикий валяется на мокрой дороге, даже не предпринимая попыток встать. Черт. Со всей силы ударяю ладонью по рулю. Приходится вылезать из теплого салона. Парня походу нехило срубило, вот только непонятно от чего. Может, он накаченный был. Ну да, район не радует своим видом, тут еще и не такое встретишь. Осторожно трогаю парня носком ботинка. Не шевелится. При более детальном осмотре оказалось, что алкоголем от него не пахнет, пахнет только каким-то одеколоном, причем довольно приятным, надо признать. Внешних повреждений тоже не наблюдалось. Тогда что за нахрен вообще происходит? Я думал недолго — пока не кончилась сигарета. Оставлять его здесь мне совсем не на руку, брать с собой, в общем-то, тоже. Мне бы себе помочь сначала, но если я оставлю его здесь, с ним может что-нибудь случиться. Ну не везти же его в больницу, уж очень это рискованно. К утру я буду уже достаточно далеко отсюда, значит, вернуть быстро его не получится, придется ему возвращаться самому. Господи, почему столько придурковатых на свете? Вещей у мальца не было, по крайней мере поблизости я их точно не заметил. Поэтому, подумав еще немного, я решил все-таки взять его с собой. Я же новая Мать Тереза, мать ее. Уложив тело своего нового спутника на заднее сидение, я еще раз пожалел о том, что решил взять его с собой — теперь сидение было нещадно заляпано грязью. Конечно это было не самое худшее, ведь машину скоро нужно будет поменять. Самое худшее уже ждало меня впереди, но я как всегда не подозревал об этом. В целях безопасности я аккуратно связал ему руки. Думаю, он все-таки ударился головой немного, иначе уже давно очухался бы. Ну даже если и ударился, то ничего теперь не сделаешь. Еще раз окинув взглядом парня, я вздохнул, сел за руль надавил на газ. Нужно было уезжать как можно быстрее. Я здесь уже два дня, что не очень выгодно в моем положении. В моем положении вообще ничего не выгодно. У меня почему-то постоянно все наперекосяк, не к месту. Вот и сейчас я начал вспоминать своб жизнь, с того момента, когда я "осчастливил" этот мир и своих родителей появлением на этот грешный свет: с самого рождения моя жизнь не предвещала ничего хорошего. В первый день своего рождения я потерял все. Дом, семью, счастливая жизнь тоже помахала мне ручкой. От меня отказались, всего лишь написав заявление. Какая-то бумажка просто разрушила все. Жизнь никогда не казалась мне сладкой, но я не особо грустил по этому поводу. Когда мне исполнилось 16, я понял, что не хочу больше так жить. И я сбежал из приюта. До сих пор помню тот страх, который испытывал, когда "обчищал" кабинет директора. Это была моя первая кража, но, увы, далеко не последняя. Так, оказавшись на улице и поняв, что я совершенно ничего не умею, ничего не могу и мне, опять же, совершенно некуда идти, я в полной мере ощутил свою никчемность. Но я не привык сдаваться, это не в моих правилах. Поэтому еще год я был обычным карманником. "Ловкость рук и никакого мошенничества" – вот что было моим девизом. Но невозможно было оставаться незамеченным. Везде есть люди, которые обладают слишком большой властью, и которым мешают такие, как я, если они, конечно, не в одной с ними команде. Мне просто предложили выбор, не было никаких угроз. Либо я был с ними, либо против них. Что бы сделал кто-нибудь другой на моем месте, я не знаю. Я знаю, что сделал я. Я был с ними. Моя работа заключалась в том, чтобы доставать людям то, о чем они мечтают, чего хотят, жаждут, но не могут получить. Я работал с ярыми коллекционерами, которые были готовы на все, лишь бы заполучить желанную вещицу. В моем деле я был одним из лучших. Мало кто делал это так же быстро и тихо. Деньги, которые я получал за работу, были огромными, но я точно знал, что это должно было закончиться когда-нибудь. Вот только те люди этого не знали, и вряд ли вообще хотели знать. Я был частью системы, огромной системы, частью дохода. И я слишком много знал. Тогда я впервые был против них. Но и не за себя. Так что сейчас мне приходилось убегать, я долго это планировал, долго решался. Только сейчас ничего это не помогало — они знали каждый мой шаг, каждое действие, и только иногда я скрывался от них, но не надолго. Они словно играли со мной, не желая терять, но в то же время ясно давая понять — один неверный шаг, и я труп. Как бы я ни хотел избавиться от прошлого, я не мог этого сделать. Я был против них – а это главное. Внезапно мои совсем не жизнерадостные размышления прервал звук, доносившийся с заднего сиденья. Я обернулся — похоже, паренек начал приходить в себя. Остановившись на обочине мокрой от недавнего дождя дороге, я кинул взгляд на часы — с того момента, как я подобрал мальца прошло часа полтора. Быстро он, однако, очухался. Я молча наблюдал за ним. Сначала он, кажется, вообще не понял, что происходит, но вскоре его взгляд стал более осмысленным. Я еще долго смотрел на него, думая о том, как лучше начать разговор, поэтому в салоне машины стояла оглушительная тишина. Парень смотрел на меня своими огромными янтарными глазами, а я думал, что влип. Крупно влип.