Вернуться, чтобы услышать

Ренджи проснулся от наглого луча солнца, неизвестно как пробравшегося сквозь тёмные шторы и замершего прямо на его веках. Лейтенант нехотя открыл глаза, жмурясь от надоедливого побудчика. Подняв голову с локтя, он первым делом взглянул на всё такого же неподвижного капитана, лежащего прямо перед ним. Нет. Не такого же. Что-то не так. Что-то изменилось. Что же? Сонливость с Абараи как рукой сняло, он внимательнее всмотрелся в тонкие черты бледного лица, но ничего не заметил. Показалось? Или просто захотелось, чтобы показалось? Ренджи вздохнул и начал подниматься, вытягивая свою руку из-под теплой ладони капитана. Спина тут же отозвалась тупой болью – спать сидя и согнувшись не очень-то удо… Стоп! Ладонь Бьякуи была сверху на его?! И она теплая?! Абараи схватил руку капитана и чуть не вскрикнул – она была тёплая. Не такая, как тогда, когда Бьякуя согревал его, но всё же гораздо теплее, чем вчера вечером. И она лежала сверху на его руке?.. Лейтенант точно помнил, что засыпал он вчера не так. Вернувшись от Кайена, он тихо проскользнул к своему стулу у кровати и, усевшись, аккуратно положил голову на подушку рядом с капитаном. Он долго водил кончиками пальцев по черным шелковым волосам и замершему лицу, усердно вспоминая каждый взгляд, который дарили ему эти невероятные серые глаза и которых он уже так давно не видел, каждое прикосновение, которых было не много, но все они были безумно ему дороги. Вспоминал этот холодный, чуть грубоватый голос, который каждый раз заставлял легкий холодок пробегаться по спине лейтенанта и тут же бросал его в жар. Как же он хотел ощутить и увидеть всё это снова. Но сейчас Ренджи ощущал только невероятную злость и ненависть, которые он испытывал к самому себе – это только его вина! Только он виноват в том, что его капитан, Бьякуя, сейчас в таком состоянии и ни он, ни кто-либо другой не может ничего сделать. Абараи почувствовал, как на подушку капнула его слеза, а за ней ещё одна и еще… - Бьякуя… Я так тебя люблю… Пожалуйста, вернись… Ты мне очень нужен! – пальцы лейтенанта судорожно сжимали плечи капитана, притягивая его ближе. Он едва коснулся губами виска Бьякуи, нежно провел ладонью по его щеке и снова уложил Кучики на подушку. Спустившись чуть ниже, Ренджи положил одну руку себе под голову, а второй накрыл холодную ладонь Кучики и через несколько минут уснул. Да, рука капитана вчера была холодной и он явно держал её в своей, а не наоборот! У Бьякуи тоже поднимается температура, как у Кайена? Это тоже значит, что он скоро очнется? Ренджи был счастлив, взволнован, напуган и расстроен одновременно. То, что его капитан может скоро очнуться – это просто отличная новость! Но, вдруг, это значит что-то другое? Например, что ему стало хуже? А если он очнется, когда никого не будет рядом? Абараи очень хотел быть здесь в этот момент. Лейтенант взглянул на зашторенные окна – на улице уже совсем рассвело и ему давно было пора – сегодня важный день. Ренджи с неохотой выпустил руку капитана и, тихо попросив его дождаться, вышел из палаты. По пути из здания больницы, лейтенант заглянул к дежурному и попросил передать Унохане-тайчо, чтобы она зашла в палату к капитану. Немного успокоившись, Абараи направился в тюрьму – сегодня сложный день. Сейчас ему нельзя думать о капитане, о его состоянии и своей вине – иначе он может всё испортить. В ту самую ночь Кайен не убил своего противника, а только сильно ранил и тот потерял сознание. Ранение было очень серьезным, и четвертый отряд кружился над этим ублюдком не меньше, чем над Кучики-старшим и младшим. Это бесило и злило, но иначе было нельзя – допросить этого человека было необходимо. И вот вчера врачи сообщили, что он пришёл в себя и с ним можно поговорить. Но именно поговорить – никаких допросов, так как состояние арестанта очень шаткое, и он в любой момент может умереть, унеся с собой всю необходимую информацию. Готею нужно было знать, кто эти шинигами, зачем они похищали людей, сколько их ещё и что это за странное кидо, которое так тщательно скрывало всю рейацу и вообще всё внутри своего купола так, что даже подойдя к нему вплотную ничего не возможно было ни увидеть, ни почувствовать, ни услышать. Разговор должен был проходить в спокойной обстановке, хотя у всех и каждого в Сейретее чесались руки разбить этому подонку рожу в кровь. Но вместо нормального допроса лейтенанта сейчас ждала светская беседа, даже половину из которой он и не рассчитывал просидеть спокойно. * * * Тишина. Такая абсолютная, что я её чувствую. Ни единого звука. Открываю глаза и ничего не вижу – вокруг такая же абсолютная тьма. Где я? Что произошло? Поднимаюсь на ноги и делаю осторожный шаг вперед, за ним ещё один. Какой в этом смысл? Вокруг везде тьма, мне некуда идти. И незачем. У меня ничего нет и никогда не было. Я один в этом мире, в этой тьме. Опускаюсь на колени и замираю – жду. Чего? Не знаю, но что-то же должно произойти. А если нет, значит, просто буду сидеть, мне некуда идти. Смотрю на свои руки, они почему-то в крови. Чья она? Моя? Но я не чувствую боли. Я вообще ничего не чувствую. У меня ничего нет. Даже чувств. Вижу на боку большую рваную рану. Откуда она? Меня убили? Кажется, да. Тогда что это за место и что я здесь делаю? «Бьякуя». Кто это? Чей это голос? Смотрю по сторонам, но вокруг по-прежнему ничего. «Бьякуя…прости меня…» Простить? За что? И... кого? Этот голос. Он кажется мне знакомым. Кажется, что я слышал его тысячи раз и кажется, что я хочу услышать его снова. Но вокруг тишина. Я долго сижу неподвижно, вслушиваясь в эту давящую тишину, стараясь уловить хоть один звук. Потом вновь приходит понимание, что я один. Что у меня ничего нет. Теперь даже жизни. Смотрю на свои ладони. Они почему-то бледнеют и постепенно становятся прозрачными. Я покидаю это место? Всё равно. Меня больше нет. «Бьякуя… Очнись, прошу тебя!» Снова этот голос. Я уже забыл какой он притягательный. Так и хочется встать и последовать за ним куда угодно. Вот только куда? Здесь ничего нет. Я здесь один. Нет, меня тоже нет. «Бьякуя… Если бы ты знал, как дорог мне…» Дорог? Что это значит? Я же один. Один? Чувствую тепло на своей руке и она снова обретает цвет. Что это? Я чувствую? А как же боль? Почему нет её? Только тепло. «Прости меня». Ощущение тепла появляется на щеке. Тяну к ней руку и осторожно касаюсь. Это странно. Меня же нет. Нет? Снова тишина. Теперь я знаю, что могу чувствовать. Я уверен, что это всё тот голос. И теперь я жду его сильнее. «Как ты?» Теперь хорошо, я ждал тебя. Когда я слышу тебя, я снова могу чувствовать. Мне становится тепло. «Ичиго сказал, что Кайен скоро поправится». Ичиго? Ичиго. Сильный, преданный, честный, достойный. Я благодарен ему. Кайен? Благородный, верный, смелый, близкий. Мой племянник. Племянник… Рукия? Храбрая, добрая, хрупкая, дорогая. Моя сестра. «…Мне так тебя не хватает…Прошу, возвращайся, я тебя очень жду». Ты. Шумный, веселый, упрямый, нежный, вспыльчивый, заботливый, нужный, желанный. Любимый. Я не один. Поднимаюсь на ноги и уверенно иду вперед. Через секунды перехожу на бег и несусь вперед изо всех сил. Спотыкаюсь, падаю, встаю и снова бегу. Я не один. У меня есть ты. «Бьякуя… Я так тебя люблю… Пожалуйста, вернись… Ты мне очень нужен!» Тепло снова окутывает меня. Внезапно чувствую что-то очень нежное на своем виске. Замираю на секунду, касаясь его пальцами. Это ты, я знаю. Теперь тепло переполняет меня, хочу коснуться тебя в ответ. Снова бегу. Кажется, я на верном пути. Еще немного. Я устал. Это хорошо – значит, что я снова чувствую. Боль в боку резко пронзает всё мое тело. Я вскрикиваю, но уже не слышу свой голос, погружаясь в полную темноту, где даже не вижу себя. Только чувствую эту раздирающую боль… И твою тёплую ладонь на щеке. - Пожалуйста, дождись меня. Я скоро вернусь.