Оборвыши

[Описание: АУ с веселой долей бессмертных вершителей. Как обычно, Джуффин/Макс]

***

Макс упрямо тянет улыбку. Руки, похожи на сломанные ветки, тянутся к их общему солнцу с льдом вместо глаз и сердца, проводят по лицу самыми кончиками, боясь обжечься об свои ожидания, но в итоге цепляются слишком сильно -- непростительно быстро -- ощущая жар, ослепляясь. И он -- такой несуразно и невовремя выдуманный -- падает вслед за испугавшейся тенью, прикрывая ее ослепительно-белый свет собой, словно сможет не дать ей и себе исчезнуть прямо сейчас. Джуффин не хмурится, когда пилотская шапка остается в руке Макса, он садится на темные доски рядом, все еще ничего не говоря. Тишина звенит и закручивается, места в ней становится катастрофически мало и Макс подвигается ближе, смотрит прямо в тот бушующий спектор эмоций напротив, смотрит, как лед трескается, как губы кровоточат от осколков-зубов. Запретить себе. Они не должны. Но делают это. У него на губах привкус кардамона. Он дышит им. Его губы мягкие. Легкие рвутся, и он истерично выдыхает, дергая его за ворот на себя. Его запах опьяняет. Он дышит им, и он задыхается. Они дышат друг другом и захлебываются. Тишина истерично вопит звуком сирен, шелестом белокрылой смерти от ордена Семелистника. Некогда прекрасные ангелы с голубыми лентами оставляют белые полосы, разрезая небо острыми крыльями самолетов. Он дергает его в последний раз и отрывается. Проводит пальцами по губам. По гладким скулам. По волосам, зарывается — в едва-едва отросшие. Отстраняется. Тишина рассеивается еще тихим шелестом над ними. Дальше. Он не отпускает. Перехватывает за запястье. Сжимает. Он молчит. Он не сказал ни слова. Тишина вокруг них звенит вибрирующим стеклом. Макс смотрит на него почти жалобно. На радужках написаны страницы — хочу остаться, остаться с тобой, здесь, там, повсюду — неважно! — остаться, далеко, не там, здесь, хотя бы сейчас, пожалуйста, мы не должны, но пожалуйста, это все перечеркнет, но пожалуйста, это же потянет за собой такие чудовищные последствия, но пожалуйста пожалуйста прошу тебя — и он понимает, что безмолвно кричит об этом, надрываясь. Он закрывает глаза. Понимает, что эхо его оглушительных мыслей все еще раздаётся между ними. Воздухом. Шелестом приближающейся смерти у них над головой. Невысказанным, но уже названным своими именами. Он — да. А он? Он отвечает. Не словами. Его губы накрывают его собственные. Он слышит в этом ответ. Да. Он — больше не свободен. Они пойманы. Мысли исчезают. Тишина вокруг них звенит шелестом стальных крыльев. Они оба тянутся руками друг к другу, вокруг них дрожит воздух, на его ресницах дрожит влага, а в его вибрирующем горле рождается тёплое дыхание. Он дышит на него озоном, целует колючий подбородок и вытирает слёзы. Он слышит в этом больше, чем ответ. Они выходят, медленно, но уверенно. Джуффин идет вперед, все еще не сказав ничего, что могло бы объяснить почему они рвутся под те самые последние бомбы, которые синеглазый лис создавал для Нуфлина. Становится невыносимо жарко и ослепительно светло. С громким свистом, словно напевая надпись на боку, совсем рядом, почти на них, летит то самое спасение. Макс сильнее сжимает руку, цепляется пальцами за расходящееся под ними мясо. Медленно и вместе с тем непозволительно быстро. Умереть, чтобы вернуться не страшно. И Макс ловит последнее послание, написанное все тем же ветвистым почерком, выжигая в свое тени заново найденного и в очередной раз потерянного Джуффина.