***
Он шел по мрачным коридорам Стены, то и дело зевая. Его слишком клонило в сон. Веки словно налились свинцом и то и дело закрывались, а мышцы от них не отставали. Но уснуть прямо на ходу не давал Кортес. Мангуст шипел на мальчишку, аки вавилонская кобра, и наглейшим образом тягал того за ухо за каждое неверное движение. Вот уж действительно ирония. Вроде мангуст, а ведет себя как заправская змея… Эта шутка едва не стоила синему головы. Как оказалось, этому нахальному аристократу было противен не столько факт смены напарника, сколько то, что ёж вообще дышит с ним одним воздухом. За первый час обхода первого этажа стены, Соник успел узнать столько новых вариантов оскорблений, что в пору было писать роман на их основе в четырех томах. А Кортес продолжал высказывать своё «фи» на счет победы ёжика в состязании. О его наглости, беспрецедентной и отвратительной. О неуважении к стоящим выше него по рангу мобианцев, к традициям. И ещё много-много чего… Эта атмосфера постоянного психологического давления со стороны аристократа заставляла Соника думать о том, что простое увеличение нагрузки на тренировке — был бы не таким уж и плохим исходом, каким его представил Бэн. Подумаешь. Заработать какое-нибудь физическое истощение через пару дней ночного патрулирования и тренировок — это точно лучше чем пробыть в компании герцога Кортеза Де`кто-то там ещё хотя бы несколько минут. Соник даже не смог запомнить его полного имени, такое оно было длинное, и поэтому называл просто Кортес. На что тот злился только больше, пуще прежнего заливая мальчишку своим ядом. А впереди была ещё целая ночь этих бесконечных блужданий и желчных речей Кортеса. В мрачных коридорах и днем было не слишком светло, а ночью так и вовсе ничего не видно. Хоть глаз выколи! Лунный свет едва проникал сквозь редкие окна, а лампа не сильно спасала ситуацию. И Соник тут был совсем один. Кортес решил разделиться на входе в длинный коридор жилой галереи, чтобы быстрее осмотреть всё (читай, мангуст просто решил избавить себя от ужасной компании «грязного крестьянина»). Он не дал даже хоть как-то возразить себе, просто отправился в сторону северной башни, оставив Соника на пути к Восточной. Юный гвардеец зло сплюнул на и без того сильно грязный пол и направился в сторону указанной жуткой башни. Что ему делать и без того совершенно не хотелось. Так будто этого мало! Ёжик прекрасно помнил о внезапных появлениях Николь, а воспоминания об утреннем разговоре с ней все ещё были свежи. Было жутко думать о том, как она внезапно вылетит из стены или вновь появится за спиной. Её обычные разговоры были будто бы ни о чем, и всегда заканчивались какими-то сильно размытыми полунамеками на… непонятно что. Но этим утром что-то было не так. Ёжик много раз пытался разгадать, в чем заключается смысл ее рассказов. Почти с самого своего переезда сюда. И единственное, в чем теперь был уверен, так это в том, что что-то случилось. Что-то ужасное и жуткое. О чем шепталась прислуга и о чем точно могли слышать знатные особы. А призраки по какой-то причине обо все молчат, если их попытаться спросить. Быть может, всё дело в их природе? Призраки не вмешиваются в дела живых, и хранят от них важные тайны. Они редко рассказывают о том, что видят и объясняют, что произошло в прошлом прямо и без утайки. Рассказать о себе? Пожалуйста, им не жалко, только не затрагивайте тему смерти. Поведать о других? Точно нет. Будь они более снисходительны к живым, как минимум различные преступления стало раскрывать проще, и как следствие, стало бы меньше этих самых призраков. Призраки убитых оказываются привязаны к миру живых и остаются на земле, пока их обидчиков не накажут. Однако, увы, детективам и сыщикам приходилось довольствоваться лишь прозрачными намеками, мало помогающими и только больше запутывающими. Особенно ежу не давала покоя фраза «Койот прятал пропажу, за что заплатил большую цену, а ты смотрел на его подсказки сквозь пальцы». Судя по выражению ее лица, это была не просто фраза в пустоту. Николь ждала на нее ответ. Но только он все никак не мог прийти в беспокойную игольчатую голову. Он потратил уже много времени на то, чтобы докопаться до ответа, что звучал бы наиболее убедительно. Призраки всегда говорили такими загадками, невозможно было понять, что именно имела в виду рысь. А может, стоило посмотреть на вопрос не под углом, а прямо? Во время прошлых разговоров Николь выглядела куда менее сосредоточенной, отвечала увертливо и с каким-то елеем в голосе. Сейчас же она была тверда, а ее взгляд прожигал насквозь как взор самой смерти. Тут было несколько вариантов. Первое: Антуана обманули на рынке, и том письме он пытался взять у Соника в долг, а он этого даже не понял? Нет, ему незачем даже приходить туда. Второе: он купил какое-то хранилище с драгоценностями, а Соник опять же этого не понял? Так же мимо. Никто в здравом уме не стал бы делиться чем-то подобным. И третий, самый очевидный, но совершенно ужасный, ответ ежик пытался от себя отогнать. Он продолжал тешить себя надеждой на лучшее, но та улетучивалась, лишь только юный гвардеец вспоминал все странности, что заметил вокруг койота за последнее время. Хотя даже случайно оброненная фраза Кортеза сама по себе просто кричала, что с койотом сучилась беда: «Не пойму, с чего это вдруг мисье Д`Коллет так озаботился твоей персоной. Был даже готов умереть! Что ж, пропажа только подтверждает его невероятную тупоголовость…» — сказал Кортес, расплываясь в мерзкой ухмылочке. Мангуст сказал это, когда Соник упомянул, что Антуан простил его. Обычная защита своей чести перед старшим товарищем. — «Антуан же не мог просто взять и пропасть, верно?» — размышлял Соник, остановившись у окна, — «Об этом бы сразу все в замке узнали, да ещё и газеты подхватили! Майти подтвердил даже. Может быть, тут речь вообще не об Антуане, а о какой-то важной вещи? Но причем тут тогда я?» Соник остановился у окна и присел напротив него прямо на пол, облокотившись спиной о стену, и посмотрел на улицу. Сквозь рваные облака, плывущие по черной синеве, то и дело проглядывала луна и звезды, дразнясь. Истина, подобно небесным светилам, то выглядывала, то вновь скрывалась за сизыми облаками загадок. Мысль блуждала, но схватить её никак не удавалось. Стресс от пережитого днем и неприятного разговора с новым напарником никак не хотел сходить на нет, а голова раскалывалась, словно её сжимали раскаленным добела стальным обручем. Мысли под конец дня сбились в кучу. Его бросало от одной мысли к другой, не желая как-то выстраиваться логически. Внезапное столкновение с Николь ещё кое-как юный гвардеец пережил. Но вот внезапная встреча с лордом Роботником, уже вечером, его подкосила окончательно. Нельзя сказать, что человек говорил как-то без присущего своей персоне официоза с обилием различных терминов. Но факт того, что он глумился над мальчишкой, был бы ясен даже глухому. Это читалось в его злорадной ухмылке и сверкающем злобой довольном взгляде. Соник был только рад тому, что слова «Эггмана» не отложились у него в голове. Иначе головная боль точно была сильнее. Ёжик вновь попытался собраться, начиная с самого начала. Что вообще было заложено в этой, определенно важной, фразе призрака? Складывалось чувство, словно сказанное было вырвано из контекста. Не хватало конкретики, деталей. Без них это ничего не сходилось и не имело смысла. О каких подсказках речь, и почему он о них не знает? Возможно, для полноты картины недоставало какой-то детали. Николь точно неспроста сильно удивилась, когда ёжик резко прервал ее и, по факту, оскорбил Софи. Ту самую таинственную девушку, которую не видел никто. И которая точно была Николь чем-то важна. Что интересно и странно одновременно. Что их могло связывать? Но даже если упустить эту деталь, суть в том, что Соник никогда не видел её лица, даже общаясь буквально за одним столом. Эта странная таинственность только добавляла персоне Софи подозрительности. Кто же будет прятаться от своего собеседника за стопками книг? Кто решит, что будет хорошей идеей поскорее скрыться в коридоре после столкновения, учитывая, что столкнулась она со знакомым? Она что-то скрывала и, учитывая уже упомянутую связь с Николь, могла что-то знать об… Антуане. — «Так стоп!» — ёжик похлопал себя по лицу, отгоняя сонливость и останавливая поток мыслей, — «Антуан каким-то образом связан с Николь. А Николь, в свою очередь, связана с Софи…» Могильный холод заставил Соника затаить дыхание и замереть, напрочь забывая обо всех своих предыдущих мыслях и жгучей головной боли. Только посмотрев по сторонам, ёжик понял, что находился совсем близко к той самой Восточной башне. Она была известным пристанищем для местной дюжины призраков, так что появление одного из них должно было произойти рано или поздно. Гвардеец медленно повернул голову влево, чувствуя, как волны холода исходят от серебряной тени. Вытянутая высокая фигура оказалась призраком молодого человека в красном костюме, на вид лет 25. Он просто висел в воздухе, приковав свой взгляд к синему ежу. А последний взглотнул и быстро встал на ноги. Чего от него вновь хотели призраки? — Не ищи… ничего! — прошелестел призрак едва слышно, — Не ищи! — Эм… А что я должен был искать? — Тревожить сон нельзя, — призрак наклонил голову вбок, почти положив её на плечо, — А проснешься — умрешь! Соник отходил назад. То, что говорил призрак, настораживало и сильно пугало. А его ледяная аура только усиливала этот эффект. Остекленевший взгляд фигуры не вызывал ничего, кроме неподдельного ужаса. Происходящее походило на какой-то ужасный кошмар. И он еще боялся Николь? Ее пугалки были детским лепетом, в сравнении с этим мастером ужасов, продолжающий свой странный монолог: — Ночь, не позволит проснуться. Боль — лишь последствие… Его больше тут нет, и он не ответит на вопросы. Не ищи..! — Э-эй! Не смей приближаться! — испуганно воскликнул Соник. Он отходил назад, почти не смотря за дорогой. Его взгляд продолжал следить за действиями призрака, что, скорее всего, уже был даже не им, а полтергейстом. Когда Соник читал старый бестиарий и слышал рассказы об этой нечисти, он даже и представить боялся, что столкнется с ее представителем в таком месте, как Замок Акорн. Это были коварные злые духи, что рождались из ненависти призраков к живым. Она накапливалась в них, извращая то, что когда-то было личностью. Безумие сопровождало их в виде холода смерти. Сильный магический фон помогал им стопорить жертву на месте и перемещать предметы. Однако избавиться от них без помощи экзорцистов было возможно. И ёжик всё старался вспомнить как. Что говорили делать при встрече с полтергейстом в таком случае? Дух продолжал говорить, казалось, несвязный бред, надвигаясь обжигающе морозной волной на гвардейца, не давая тому сосредоточиться и вспомнить. Фразы эхом звенели в ушах, повторяясь и повторяясь, словно какая-то мантра. Отпечатываясь и намертво цепляясь за ослабевшее сознание. В ушах начинало оглушительно звенеть. Голова опять разболелась. Чувствовался стойкий запах затхлости и гнили, что кружил голову только сильнее. Перед глазами начало плыть и темнеть. Видно было только белое лицо призрака, что оказалось к нему почти вплотную. Ледяной голос вторил о чем-то, но понять становилось невозможно. Окружающие звуки и голоса стали все больше походить на эхо, становясь все менее разборчивыми. Последнее, что он услышал — это чье-то имя. Оно показалось Сонику чем-то знакомым, но он не мог вспомнить ничего конкретного с ним связанного. Только смутные образы. Мысли от него ускользали, думать становилось почти физически больно. В какой-то момент из-под Соника ушел старый потертый ковер, поднявшись на дыбы. Ёжик рухнул на пол, и лампа полетела в сторону и со звоном разбилась, потухая, чтобы вновь подняться в воздух вместе с осколками. Полтергейст навис над своей жертвой, разинув рот в немом крике так широко, что в него без проблем могла поместиться крупная голова мобианца. Соник закатил глаза, падая во тьму. Все вокруг исчезло. Ни бледного прерывающегося лунного света с улицы. Ни ледяной тени мертвеца. Призрак, хрипящий до этого момента свои угрозы о смерти, замолк. Лишь в дальнем конце коридора слышались чьи-то приближающиеся шаги и знакомый голос… Очнулся Соник, когда на язык попала какая-то горькая жидкость. В начале ничего не было, кроме свиста в ушах и ужасной слабости в теле, но снадобье вскоре убрало все недомогания. Ледяной холод в последний раз сковал его и растворился в тепле. Ёжик моргнул и закашлялся. Он все так же был в том коридоре, где остановился передохнуть прямо перед внезапной встречей с призраком. Рядом стояла его лампа, вновь зажженная. А перед глазами мелькал силуэт, выглядящий сильно обеспокоено. Взгляд постепенно прояснялся, давая более четкое представление о том, кто сейчас перед ним был. И Соник был определенно рад его видеть. Библиотекарь Мор, взъерошенный и бледный, ощупывал руку ежа на наличие пульса, и прекратил это делать только после того как убедился что давление в норме. За неделю посещения библиотеки, мистер Ёж и мистер Мор наладили друг с другом общение. Правда, все это общение состояло только из нескольких фраз, которыми эти двое обменивались во время прихода ёжика за знаниями и его уходом обратно в казарму. Фелиду было просто интересно послушать, что же там творится у мобианца на тренировках, если тот вечно приходит с новыми и новыми ссадинами на руках. А Сонику было интересно узнать какой-нибудь новый интересный факт от невероятно начитанного кота. Все же тот побывал во множестве стран, много чего видел и читал, прежде чем осесть в Акорне. Что интересно, инициатором каждого маленького рассказа от кота, был он же сам. Мор все рассказывал без какой-то утайки и напряжения, явно стараясь подружиться с Соником. А вот ёжик, в свою очередь старался не сильно много ему рассказывать о, так сказать, «внутренней кухне» Королевской Гвардии. И это было не только из-за запрета раскрывать свои маршруты кому бы то ни было, даже внутри стен замка. Просто не хотелось рассказывать, что ему приходится не сладко в среде выходцев из высшего общества. А Мор всегда делался мрачным всякий раз, когда, невероятным образом, узнавал, что с этим дела у мальчишки были не очень. Некоторое время они просто сидели в тишине. Пока эту самую тишину первым не прервал Мор: — Как Вы себя чувствуете? Соник ничего не ответил, стараясь собрать свои мысли в кучу, чтобы понять, как он себя чувствует. Ёжик смотрел в пространство, мимо Мора, а после вдруг вздрогнул. Его словно бы щелкнули по носу, но сделал это точно не собеседник. Взгляд после этого «щелчка» стал осмысленнее, и ёжик ответил на вопрос, заданный еще раза два перед этим: — Получше, спасибо. Но от воды сейчас я бы не отказался! Соник кое-как, не без помощи библиотекаря, поднялся на ноги и осторожно осмотрелся, на сей раз в поисках полтергейста. Но от того не осталось и следа. Разве что легкая прохлада, что быстро сошла на нет через пару минут. С ее уходом Соник испытал невероятное облегчение. — Кто это был? — Не уверен. Слышал только краем уха, что в Восточной башне обитает не 12, а 13 призраков. — ответил библиотекарь, поднимая и отдавая в руки ежа его разбитую лампу. — Полтергейст… Об этом стоит немедленно доложить, иначе жди беды. Это сейчас у Вас был амулет, а в следующий раз он может и не сработать. Соник кивнул, припоминая теперь один из способов избежать смерти от этого злого духа. Аариссов Амулет, названый так в честь своего создателя. Он был почти у каждого в королевстве из-за внезапного наплыва призраков около 20 лет назад. Стоила такая безделушка не сильно дорого, даже самые бедные могли себе позволить эту простую «пугалку». Она прекрасно отпугивала нежить, так что было время для того чтобы убраться из места ее обитания куда подальше. Стоит только схватить её и активировать руну правильным словом. Правда, эта вещица была одноразовой, и после использования приходилось покупать новую. В Северном Ниддлтауне амулета не было разве что у самих призраков, которые обретались в заброшенных ветках угольных шахт. У Соника амулета было сразу два: старый, что он купил для себя ещё в родных краях, и новый, что был выдан уже в замке. И он вполне мог использовать амулеты, если бы хотя бы раз ими пользовался. А тут и ситуация внезапно перешедшая из разряда странных разговоров с призраками до смертельной опасности. И головная боль, что не давала нормально собрать мысли в кучу. И бессмысленный монолог полтергейста о… — Он мне, кажется, что-то сказал, — ёжик напряг память, к своему ужасу понимая, что ничегошеньки не помнит, — Но я не могу вспомнить, что именно! Мор покачал головой, вздохнув. Он хотел сказать что-то еще, но его отвлек звук стремительно приближавшихся громких шагов, что шел со стороны Северной башни. Мор нахмурился, увидев, кто к ним сейчас шел. А если точнее, то почти бежал. Ёжик повернулся, глянув через плечо. Он уже и так понял кто это может быть, а с подтверждением едва удержался от обреченного стона. Хотя тут было в пору тревожиться. До этого идеально уложенная прическа Кортеса была просто уничтожена, судя по всему, каким-то порывом ветра. Что интересно, мангуст был сильно насторожен, что для того было удивительным. Неужели та страхолюдина решила и его напугать? Это предстояло узнать уже как раз сейчас, потому что герцог остановился, стараясь отдышаться после своего явно длинного забега. — Вы так же чувствовали этот порыв ветра в коридоре? — спросил он излишне громко и нервно, смотря то на ёжика, то на кота-библиотекаря. — Я не бегал, честное слово! — сразу заявил Соник, подняв руки, — Ветер точно не от меня! Мангуст посмотрел на Соника с недоверием. Непонятно, о чем он думал, но точно о чем-то известном только ему одному. Подтверждающий кивок со стороны Мора заставил нахального аристократа вдруг сильно перемениться в лице. Выглядел теперь потешно: стал даже бледнее, чем раньше. А выражение лица было таким, словно он осознал, что совершил самую большую ошибку в своей жизни. Последнее Соника даже удивило, но он все списал на обычный шок после встречи со злым духом. — Прошу меня простить, но я вынужден все же оставить наш разговор. Нужно много чего сделать, а времени в обрез! С этими словами библиотекарь Мор откланялся и стремительно убежал, оставляя сбитого с толку Соника наедине со своими многочисленными вопросами и не менее обескураженным Кортесом. Ёжик смотрел вслед библиотекарю с небольшой толикой подозрения. Он словно хотел что-то обсудить наедине, был более чем настроен на это, но Кортес его прервал своим появлением. Сонику оставалось только переглянуться с «дорогим» напарником и отправиться дальше ходить молча по коридору. Стоило продолжать патрулирование, даже если было совсем плохо и сил почти не было. А в голове все крутились вопросы. Например, почему Мор отправился в сторону Восточной башни?***
Ночь подходила к своему завершению. А это значило, что гвардейцы возвращались с ночной смены, чтобы отдохнуть. Но только не Соник, который уже целый час приходил в себя в «комнате отдыха». Комнатой отдыха называли уголок в общей спальне, где было парочка столов, кресло и небольшой шкафчик с несколькими томами различных уставов, сводов законов и прочих важных материалов, что обязаны знать все чиновники от А до Я. После произошедшего в Стене, ёжик ходил с Кортесом ещё пол часа, за который мангуст не спускал с него изучающего взгляда. А после, вдруг, учтиво и без какой либо желчи в голосе попросил юнца отправиться отдохнуть. — Я в полном порядке, сэр… — пытался в этот момент воспротивиться Соник, но оказался сразу прерван Кортесом. — Я настаиваю. Вам нужно прийти в себя после пережитого столкновения с нечистью! В этот момент синий совсем перестал понимать, что происходит. Все походило на какой-то странный сон, а он сам, в реальности, ещё лежит посреди коридора, пожираемый полтергейстом. Но, ущипнув себя уже на пути в казарму, он понял, что точно не спит. А значит, поведение Кортеса придется объяснять как-то иначе. Чувствовался какой-то подвох. Хотя эти странные эмоции и обращения были искренними. Откуда такая смена отношения? Об этом он размышлял в кресле, вытянув ноги вперед и закинув руки за голову. Перед глазами был высокий потолок с толстыми деревянными балками. Свет первых лучей солнца никак не мог до него достать. Как и произошедшее никак не хотело укладываться в голове. В конечном итоге ёжик просто плюнул на все эти странности, решив отвлечься. Сна всё равно не было ни в одном глазу. Вот и решил он взяться за то, о чем думал ещё днем: за письмо. Соник быстро поднялся и уселся за один из столов, тут же подхватывая несколько пергаментных листков и чернильницу с пером. Поставил лампу на тумбочку и приготовился писать. Но занеся перо, он завис, пытаясь придумать с чего бы вообще начать письмо Тому. Варианта было всего два: с самого начала недели или объяснить ситуацию и попросить совета. Думать над проблемами не хотелось, да и загружать друга каким-то негативом тоже. Поэтому ёжик решил просто рассказать о своей первой неделе в замке, тренировках и отношениях с сослуживцами. Вспоминая то, как начиналась неделя, даже немного поднялось настроение, слова ложились на бумагу быстро и легко. После некоторой практики с написанием отчетов, почерк стал немного разборчивее и чище, но небольшие помарки и кляксы все ещё присутствовали. И Соник то и дело влезал в чернила и смазывал рукой буквы. Он работал долго. И, закончив, разложил все странички, просматривая на наличие ошибок, как тому привык за время занятий в библиотеке. Взгляд ёжика зацепился за смазанные буквы и кляксы, что до сих пор оставались. Он задумался. Очередная смазанная буква и часть слова что-то ему сильно напоминали. Соник поднапряг память и понял, что ему не кажется, и он точно видел подобное в одном из старых писем. А именно от Антуана. Это показалось пареньку немного странным ещё во время первого чтения. Койот отличался своим аккуратным почерком и отсутствием клякс. А в своем последнем письме вдруг допустил настолько ужасающую, по его меркам, грязь. Соник тогда решил, что это все из-за стресса и усталости. То есть поверил тому объяснению и извинению, что написал Антуан в самом конце. Да и забыл. Так бы ёжик и считал что ничего странного в письме нет… если бы не странная фраза Николь. Соник отложил писчие принадлежности с почти готовым письмом в сторону и быстро достал из своего ящика пачку конвертов. Ответы Антуана теперь лежали перед ним, разложенные в порядке получения. Последнее послание было вновь открыто и тщательно просмотрено. В самом конце Антуан упоминал потерянный Соником золотой медальон. Последние слова особенно сильно пострадали от неосторожной руки Антуана, но их вполне можно было разобрать. «Прошу простить меня, но я не уверен, что могу чем-то помочь» — писал Д`Коллет. Он почти открыто заявил, что сможет ему помочь. Или, может быть он уже помог, найдя ценную безделушку? Теперь становилось все на свои места.«Койот прятал пропажу, за что заплатил большую цену».
Он нашел золотой медальон, а после, если верить Николь, спрятал его. Об этом можно было подумать, когда он в предыдущих письмах говорил о «прятках в замке», что ему устроил… Инфинит? Антуан с ним тесно общался. Ещё во время поездки, они немного сблизились. Слепой бы не заметил, что шакал и койот налаживают связи. Обычное дело в среде аристократов, где каждый ищет для себя какую-то выгоду даже из самого малого знакомства. Только в это не укладывалась детская игра. Соник никогда бы не мог себе представить, что важный койот и строгий шакал будут как-то дурачиться, даже чтобы расслабиться. Этот вариант абсолютно исключался так же и упоминанием ссоры за день до этого. Исходя из всего, что ёжик смог узнать, выходила не самая приятная картина. Антуан нашел кулон Соника, что не понравилось Инфиниту. Он устраивает ему «игру», которая скорее всего на деле какая-нибудь долгая история преследования и подслушивания. Все, как и любит делать шакал сейчас. Но койот его быстро раскусывает и прячет кулон прежде, чем «отправится в поездку с дипломатами». Это было жутко. И чувство страха только усиливалось, когда Соник понимал, что по факту вся цепочка событий началась исключительно из-за кулона самого синего ежа. А так же то, что Антуан ему всячески намекал на это. Ёж встал из-за стола, став бродить туда-сюда по комнате, чтобы разогнать мысли. Что вообще было известно о том, где сейчас Антуан? Самый минимум. Был жесткий отбор в охранное сопровождение дипломатов. Антуан это описывал без особого энтузиазма и неизменно указывал, что конкретно его дергают чаще всего. От того и нервозность начинала с каждым последующим письмом сквозить все больше. В предпоследнем письме была пара помарок, старательно исправленная. И, перечитывая все это, Соник стал замечать некоторые подозрительные детали в описаниях происходящего. А конкретно поведение призраков, что так не дает покоя самому Сонику и некоторым другим гвардейцам из его окружения. Оно было странным. Обеспокоенным, как описывал сам Антуан. Его напарник говорил, что это не нормальное явление. Такая встревоженность обычно наблюдалась у отдельных призраков в их «день смерти». Но чтобы сразу все... Не иначе как аномалия. Он похлопал себя по лицу, чтобы взбодриться. Сейчас оставалось несколько вопросов. Первый: чем кулон был так важен этим двоим? Второй: если он оказался в замке из-за вора-ревизора, то почему? Третий: где спрятан кулон? И, что самое важное и всплывающее не в первый раз: как во всей этой вакханалии замешана Николь и Софи?«Ты смотрел на подсказки сквозь пальцы».
Соник сел обратно за стол, подвигая к себе пергамент. Решил проверить ещё раз. Что было в этом письме? Обычное описание бытовой жизни перед поездкой в Охэдж в качестве охраны дипломатов. Ничего удивительного или из ряда вон выходящего. Но перечитывая его раз за разом, Соник заметил кое-какую фразу, что походила на подсказку больше всего. «Жизнь не так проста и иногда таит свои секреты в деталях» — это было единственным предложением во всем письме, что не было испещрена многочисленными смазанными буквами. Это наталкивало на мысль, будто бы Антуан через нее давал Сонику намек, что к этому письму стоит приглядеться. Что в нем спрятан какой-то секрет. И Николь говорила именно об этой подсказке. Что можно было отметить из любопытного, так это необычайная говорливость этих неприкаянных душ. Этим обычно и грешила Николь, любящая поговорить о высоких материях, загадать загадку и после уйти, так и не получив ответа. Теперь же призраки стали повально этим заниматься. Учитывая внезапную встречу с полтергейстом в коридоре Стены этой ночью, Соник в это утверждение охотно верил. Этот призрак человека говорил нечто очень похожее на то, что говорила Николь. Они на что-то намекали. И не ему одному, если верить тому разговору в столовой. Размышляя над всем этим и постепенно подводя некоторые итоги размышлений, Соник постепенно выписывал буквы из письма Антуана. Слова, правда, никак не хотели складываться. Было чувство, словно это случайный набор букв, а не тайное послание, как посчитал Соник в начале. — «Это похоже на бред!» — синий раздосадовано поставил перо в чернильницу, едва не опрокинув её, — «Это не имеет никакого смысла! Если только это не…» Он просмотрел на получившееся послание и протер глаза от усталости. Выходил следующий текст: «Жеэй Жацуьйцчжу, теийгцб, жа цсузрн хецэнщхужажечб вчу фуцретнй фхйлий, ьйс фуфецчб ж рефа мез жухюнпуж. Тецчудчйрбту фхуэш: тнпусш тй иужйхдочй! Ёурбэнтцчжу Зжехийоыйж — фхйиечйрн. Ж вчус месйэет Жуйттао Цужйчтнп Йзу Жйрньйцчже Пухурд Епухте Рухи Нжу Хуёучтнп н йзу фрй дттнп ж иурлтуцчн фусуютнпе. Фхнтыйцце Церрн ёшийч лиечб Жец ж ёнёрнучйпй, ьчуёа жйхтшчб пшрут н фусуьб иуёхечбцд иусуо. Ъхетн Жец Жйчйх, фхнты Уъвил!» Не самое приятное зрелище со всего лишь одним вполне понятным словом. На язык так и просилось слово «шифр». Учитывая слова Николь о «подсказках», что подтверждалось намеками от Антуана, это вполне может быть именно он. Все же Антуан хорошо знал, как скрыть нежелательную информацию. Рассказал об этом в предпоследнем письме, упомянув своего дядю, что увлекался и работал с шифровками и своего племянника (Антуана) в это дело втянул. Но даже если это именно то, о чем сейчас думал Соник, то возникал ещё один важный вопрос. Что перекрывал собой абсолютно все остальное: почему Антуан не сказал никому о том, что происходит, а просто отправил шифр в письме? — «Итак, Соник. Давай подумаем логически. Антуан явно пытался скрытно дать мне понять, что нашел медальон…» — рассуждал парень, откинувшись на стуле и уставившись в потолок, — «И не говорил никому об этом из-за каких-то опасений. В последних двух письмах он совсем нервный, и в это время начинаются какие-то странности, что тот парень в библиотеке связывает с заговором. Это точно не совпадения!» Соник ещё раз окинул взглядом шифр, а после посмотрел осторожно по сторонам. Никого вокруг в комнате отдыха не было, кроме него и одного из шакалов, что вошел только что. Его присутствие навело ёжика на мысль скорее спрятать все письма, а тайное послание всегда держать при себе. Никто не должен о нем узнать. Если Антуан решил зашифровать в этом наборе букв что-то важное, то оно не должно было попасть на глаза кому-то, кроме получателя. Который задался ещё одним вопросом: — «Чем мой медальон оказался таким важным?»