Эхо прошлого

      Сказать «побег» оказалось намного легче, чем его реализовать. Виселица назначена на 1 февраля, смерть уже дышала в затылок. Семь дней должно было хватить, чтобы все разузнать, продумать и сбежать. Но время шло, а следующего визита знакомых гвардейцев все не было. Соника, оторванного от основной массы событий во внешнем мире, неизвестность начинала беспокоить. Но, поначалу, не так сильно, как можно было подумать.       Визит друзей, несмотря на неприятные новости, оказал на узника исключительно благотворное влияние. Настроение приподнялось. Зелья помогли справиться с ранами. Чтобы зажить полностью им нужно еще некоторое время, но того, что они просто перестали сильно болеть, уже оказалось большим облегчением. Соник шагал из одного угла камеры в другую, представляя себе скорый побег и головокружительную погоню. Он, свободный от кандалов каменного короба, почти летит, мчась на полной скорости прочь из города. Ветер весело свистит в ушах, помогая скрыться от конной погони городской стражи. Проблем было много, все они продолжали тревожить, но в моменте они забываются и просто отходят куда-то на второй план. Главное, что Инфинит и Кортес остаются глотать комья снега далеко позади. Казалось, все эти яркие фантазии были готовы воплотиться в жизнь со дня на день. Нужно было только немного подождать возвращения кого-то из друзей с придуманным ими планом. Сам-то Соник его сообразить был не в силах. Слишком мало информации о патрулях в этом крыле или хотя бы общего представления о катакомбах. Вот и приходилось ждать, медленно теряя былую уверенность.       Однако дни тянулись, вязким дегтем перетекая один в другой. Света недоставало. Его маленький квадратик на полу начинал давить, напоминая о странном сне. С тех пор ничего подобного Соник не видел. Сны совсем прекратились. Но мурашки все равно пробегали по спине, заставляя зябко ежится. Атмосфера все больше давила и удручала. Никаких вестей как не было, так и нет. Мысли все глубже увязали во мраке темных коридоров и в том, что может за ним скрываться. Особенно жутко становилось ночью. Смотря снизу вверх сквозь щели оконной решетки, ёжик наблюдал за звездами, стараясь представлять их яркими веселыми фонарями. В Северном Ниддлтауне по праздникам их развешивали вдоль улиц, от чего становилось в разы менее уныло, чем обычно. Вспоминая об этом, Соник надеялся на лучшее. Говорил себе, что помощь друзей не освобождала их от гвардейских обязанностей. К тому же тайный сбор информации сложен, а заметание следов требует времени. Как бы ни старался узник цепляться за все эти светлые мысли, они постепенно вытеснялись плохими. Фонарики на глазах обращались жуткими точками глаз, от которых приходилось убегать во снах. Привидевшись однажды в прояснившемся небе, они больше не хотели покидать уставшее сознание.       Что сейчас делали Майти и Бен? Организовывали помощь несправедливо осужденному, но все же признанному всеми «преступнику». Занимались делом незаконным и очень опасным. Их вполне мог поймать с поличным кто-то из гвардейцев и доложить начальству. И Соник бы даже не удивился, если за этим стояли Инфинит или Кортес. У этих двоих везде есть свои глаза и уши. От этого волнение за друзей накатывало тяжелыми волнами. В один момент ёжик мог метаться по камере, не находя себе места из-за чувства вины за свершенную подставу… чтобы уже через пару часов успокоиться и просто играть сам с собой в крестики нолики на стене, представляя, что против него играет напарник. Он говорил себе в попытке успокоиться, что у Майти и Бена, в отличие от него самого, так же есть связи, которые помогут справиться с трудностями. Не стоит так уж сильно нервничать.       Правда в один момент все круто изменилось. Мысль о том, что их поймали стала казаться Сонику все более и более реальной. И даже не самым худшим вариантом из всего множества возможных событий, которые он успел себе придумать. Злой голос продолжал нашептывать в полусне. Он говорил о новых убийствах. Препятствии, что нельзя было преодолеть. О банальном запрете на повторное посещение заключенного. Пленении заговорщиками…       О ещё одном предательстве.       Последняя мысль пришла Сонику в голову, когда во время обеда удалось подслушать разговор охранников. Обсуждение касалось их «хорошего друга», который оказался тем самым соседом напротив. А если точнее, мертвым соседом напротив. Как оказалось этот парень мертв уже как 5 дней, но охрана заметила эту «неприятность» только сейчас. И то только из-за того, что заключённому пришла пора отправляться на четвертование. Ёжик даже успел посочувствовать его судьбе… по крайней мере, пока не узнал, за что же попал этот парень в камеру смертников. Однако осадок все равно на душе остался. Потому что, в глазах Соника, охрана поступила с ним гораздо хуже, чем этот убийца со своей жертвой. Дали надежду на спасение, обещали помощь и поддержку, а потом просто оставили… Что может быть хуже смерти в полном одиночестве?       Соник прекрасно понимал: его взгляд на мир оставался слишком идеалистичен. Он все еще верил в то, что друг ни за что не предаст, как бы трудно не было. Даже после предательства Кортеса он продолжал верить в это. Решил для себя, что мангуст никогда и не был ему по-настоящему тем, кого можно назвать «другом». Просто хорошим знакомым, довериться которому было ошибкой. Но обычный будничный разговор двух охранников, обсуждающих кончину их некогда близкого товарища, заставил в итоге пересмотреть свое мнение.       Несмотря на сильный голод, аппетит испортился. Остался только сосущий под ложечкой страх от мысли о предательстве Бена и Майти, который уходил с большим трудом чем все прочие мрачные размышления. Радостные воспоминания, которые помогали до этого, теперь омрачал Кортес. Не смотря на все, что Соник думал о нем сейчас, он просто не мог отрицать того, что однажды назвал этого предателя другом. Он уже предал его, крупно подставив. И ничто не препятствует повтору этих событий. И чем ближе был день Х, тем больше в душе креп этот страх. Кошмары вернулись и продолжили мучить ночами с новой силой. Заставляли вскакивать в холодном поту и кричать, раздирая глотку. Лживые голоса и зоркие глаза в черной бездне сменились громким хохотом предателей-приятелей. Неизменно они держали в руках петлю и улыбались, почти так же широко, как Красный человек.       Все сомнения и страхи исчезли с рассветом последнего дня перед виселицей. Вскочив от очередного кошмара ни свет ни заря, Соник пытался заставить выпрыгивающее из груди сердце успокоиться. Вокруг ничего не было слышно. Даже ветер не свистел с улицы как обычно. Предчувствие серьезной опасности, оставшееся после сна, все никак не хотело уходить, а тишина все усугубляла. На секунду показалось, что само время остановило свой бесконечный бег. Только капнувшая с потолка капля ледяной воды отрезвила и развеяла это странное наваждение. Ёжик пытался вспомнить, что же важного он заметил во сне перед тем, как проснуться, но его быстро отвлек другой звук. Характерное позвякивание ключей и ржавый скрежет отворяемой дверцы.       — Тебе письмо, сопляк, — недовольно каркнул охранник, протягивая конверт со вскрытой печатью вместе с обеденным подносом, — Не знаю кто тебе, предателю, там писать вдруг вздумал, но вот. Велели срочно передать и сообщить о необходимости ответа в течение дня. Бумагу и перо с чернилами занесут позже, а в конце дня, с ужином, заберут результат. Считай, что пишешь прощальную записку, подонок!       — Можно было бы и без грубости обойтись… — буркнул ёж себе под нос, а когда мобианец отошел достаточно далеко, показал вслед ему непристойный жест. Слишком уж раздражал его этот боров, — «Чертов урод».       Как бы не хотелось повторно вскрыть конверт и глянуть что там, Соник его отложил в сторону. В начале завтрак, затем послание. Правда в течение всей трапезы, парень все равно не сводил косого взгляда с письма. Все же весточек от Тома он не получал уже давно, да и сам не мог ничего отправить. Было грустно думать о том, что вообще происходило в голове у человека весь этот месяц. Наверняка ему сообщили, что случилось с его хорошим другом…       Оставив поднос в стороне, Соник быстро вынул из конверта листы, исписанные знакомым почерком. Все, что оказалось написано Томом, на душе село илистым осадком. Человек не ругал его, вовсе нет. Пытался поддержать, говоря, что все наладится и «уличная бестия» окажется вновь на свободе. Но почему-то в этих словах чувствовалось осуждение. Будто бы все слова, написанные старым хорошим другом, были ложью. Скорее всего это было простое наваждение, вызванное постоянной серостью и отчаянием грязных каменных стен. Что на самом деле дозорный просто знал, что письмо придет слишком поздно, чтобы что-то можно было изменить и просто пытался успокоить Соника перед неминуемой гибелью. Только попытки успокоиться помогали слабо.       «Только не вешай нос и постарайся не слишком сильно возмущаться из-за несправедливости во время трибунала. Мне вообще напускное спокойствие в свое время очень помогло, хотя я был готов умереть от страха прямо на месте. Ветер невинные души в беде не оставляет, дружище! Значит, и тебе помочь должен,» — вот что Том написал. И читать от его лица слова о Ветре было крайне удивительно. Человек никогда не отличался большой любовью к богу мобианцев.       — «О, Боррум, надеюсь, что это правда и ты поможешь мне сбежать прямо на площади…»       Соник в мыслях посмеялся. Даже после принятия того невероятного факта, что сам Бог-Ветер является ему очень далеким прадедом, искренне верить в свою особенность все ещё было крайне тяжело. Особенно, когда положение совсем плачевное и далеко не такое королевское, какое должно быть по идее. Некоторые размышления о жизни возвращали смутные сомнения и неуверенность. Сколько раз ёжик оказывался на улицах на краю гибели и что-то никакой помощи от высших сущностей не заметил. А убийство Охэджей? Разве Бог-Ветер не должен был что-то сделать для их спасения, раз так сильно дорожит? Разве трудно вернуть воспоминания? Большую часть проблем можно было спокойно решить, зарубив их на корню. И, что более интересно, почему он просто не появился перед всеми в момент, например, трибунала? Возможно, когда получится добраться до Охэджа, найти ответ на все возникшие вопросы будет проще.       Дела эти дней грядущих и точно не близких. Сейчас, вместо очередных размышлений о происхождении, Соник решил заняться ответным письмом Тому.       Просматривая и перечитывая страницы, Соник увидел не замеченный ранее клочок пергамента, торчащий из конверта. Он вынул его и понял, что это даже не клочок, а полноценный лист, сложенный несколько раз неаккуратным квадратом.       — «Да ну!» — ежик глянул наверх, — «Все. Я, похоже, поверил в твое благословение, дедуля! Ой… то есть Владыка!»       Будто бы отвечая, ледяной ветер ворвался сквозь решетки, обдав ежа морозом и мелкими хлопьями снега. Знобко поежившись и чихнув, парень попытался получше укутаться в простыню. После чего с большим энтузиазмом развернул пергамент и с жадностью углубился в чтение тайного послания.       К большому облегчению, причина долгого отсутствия вестей с воли оказалась до ужаса простой и банальной. Все это время план просто отказывался складываться во что-то пристойное или хотя бы близко осуществимое из-за некоторых проблем. Сложность заключалась даже не в охране, которой в катакомбах было относительно немного. Во всех вариантах, которые рассматривались Майти и Беном в течение нескольких дней после визита, первый же шаг поднимал тревогу и низводил все шансы на успех до абсолютного нуля. Открыть чугунную клеть тихо без ключей не получалось. По понятным причинам. А если предположить, что удалось, то вставала новая проблема. Катакомбы. Они страшны своими запутанными ходами и глубиной. Весь город под землей буквально пронизан паутиной различных переходов и тоннелей, походя на громадный муравейник. Незнакомые с его устройством люди и мобианцы часто оказывались в ловушке бесконечного темного лабиринта. Ходить ими было опасно, а пытаться сбежать становилось едва ли возможно. Очень уж высок был риск случайно свернуть не туда и очутиться в какой-нибудь костнице (духи вторжения в свои упокоища не терпят). Благо Майти преуспел в розыске плана. На обратной стороне записки обнаружилась схематичная карта с пометками-обозначениями нужных проходов. В общем и целом, часть с выходом из катакомб была самой сложной, а остальное не должно было вызвать проблем.       На побег, по скромным представлениям ежа, не должно было потребоваться много времени. Но шанс только один. И провернуть его следовало, по ценным указаниям друзей, как только появится охранник.       — «Похоже, это будет даже веселее, чем я себе представлял!»       Из глубины коридора послышалось перестукивание стальных пряжек сапог охраны, свет масляной лампы постепенно рассеивал подземный сумрак. Прошло несколько часов, прежде чем стражник вернулся с обещанными писчими принадлежностями. Времени на размышления было дано с лихвой, какой-никакой текст ответа заключенный должен был успеть сообразить. Мобианец повесил источник света на крючок рядом с решеткой, чтобы смертнику было хоть что-то видно. Зашуршала в руках стопка пергаментных листов, звякнула о железный поднос чернильница. Противный скрип открываемой маленькой дверцы в решетке разрезал тишину катакомб, умчавшись эхом куда-то в его глубину. Все что нужно оказалось в камере и готово к использованию.       — Надеюсь с прощанием на бумаге ты не затянешь, ёж…       Продолжая ворчать что-то неразборчивое себе под нос, он оперся спиной о стену напротив и принялся ждать. Вот только никаких движений или хотя бы ответа не последовало. Ни через минуту. Ни через две или пять. Заключенный не издал ни единого звука или шороха, что с каждой секундой тишины заставляло тревожиться все сильнее.       — Эй! Если спать удумал, гнилье, то лучше бы тебе встать, иначе проблем не оберешься.       Стражник подошел ближе и громко стукнул по прутьям несколько раз. Металлические гулкие вибрации пронеслись по коридорам и постепенно растворились в прохладном воздухе, как и все прочие звуки. Заключенный не шелохнулся. Продолжал лежать неподвижно на животе, остекленевшим взглядом уперевшись в глухую стену камеры. Правая рука неподвижно свисала с кушетки, а левая застыла на шее, будто бы ёж задыхался. Рядом по полу оказались рассыпаны страницы отданного недавно письма, увязшие в мокрой грязи.       До тугоголового охранника медленно начинала доходить вся суть происходящего.       — Ну не-е-ет… Только не в мою смену! — с сильным беспокойством в голосе простонал он и принялся нашаривать ключи на поясе.       Казалось, прошла вечность пока он неуклюже разбирался с замком. Поворот, щелчок и скрежет двери. Мобианец подхватил лампу с собой, как можно быстрее протиснулся в камеру, оставив дверь распахнутой настежь, и подошел ближе к заключенному, чтобы его осмотреть. Он навострил уши, прислушиваясь на случай, если дыхание все еще есть. Ничего не услышав, охранник нервно взглотнул, побледнев еще сильнее, чем до этого.       После обнаружения тела в камере напротив, руководство подземелья распорядилось осматривать заключенных-смертников на предмет ухудшения их самочувствия. Мало смысла в вынесенном приговоре, если преступник умер в своей камере раньше положенного. Практика совершенно обычная, не особо редкая и вспоминающаяся время от времени. Обычно проводились эти «регулярные осмотры» максимум в течение пары недель после инцидента, а позже постепенно прекращались, оставаясь исключительно в виде отчетах начальству. По крайней мере до тех пор, пока вновь кто-то из смертников не погибнет раньше отведенного срока. И все вновь начинается по новой. Вот только сейчас ситуация для охраны подземелий будет совсем плачевной, учитывая какой заключенный умер и когда именно! А учитывая, что относительно недавно примерно из этого рукава подземелий слышалась мольба о помощи… Можно было только догадываться какое взыскание назначат за неисполнение служебных обязанностей, но приятного точно будет мало.       — Черт! Да Стивен с меня шкуру спустит…       Но стоило только попытаться нащупать у ежа пульс на шее, как недвижимый взгляд «мертвого» вдруг встретился со взглядом стражника. Тот едва успел испустить вздох удивления, прежде чем костлявая рука узника схватила его за голову и со всей силы приложила об обитый железом край койки. Звон шлема отразился в потолках и стенах. Счет пошел на секунды, так что действовать синему ежу следовало так быстро, как только возможно. Сколько бы силы он не вложил в этот удар, тот не был настолько мощным, чтобы сразу вырубить стражника. Хватило только на то, чтобы его дезориентировать. Тот потерял равновесие и упал, а неуверенная попытка подняться обратно на ноги оказалась тут же пресечена еще одним ударом. Затылок противника повторно встретился с железом и вновь оказался на каменном полу.       Дополнительный удар ногой по шлему отозвался жгучей болью в пятке, но результат этой боли точно стоил. Охранник оказался без сознания на полу лицом вниз.       — Прости, «приятель», но шкуру с тебя все же спустит не Стивен… — хихикнул Соник и принялся снимать со стражника его форму.       Пришлось хорошенько потрудиться, чтобы быстро и относительно безболезненно сменить облик заключенного на охранника. Раны на теле после внезапной физической нагрузки и резких движений вновь заныли, но это было даже хорошо. Боль поможет поубедительнее сыграть перед коллегами того бедолаги, что лежал теперь голым на полу. Шаги одного из них уже начинали приближаться со стороны выхода.       Подхватив масляную лампу и захлопнув забрало шлема, «стражник» выскочил за дверь, громко ее захлопнув и, повозившись с ключами, закрыл «заключенного» в его камере.       Дернув за решетку двери, он убедился, что та точно заперта, и, поправив немного сползший пояс, отправился по коридору в сторону выхода. Правда, сделав первый шаг, он на секунду остановился, приподняв лампу над головой. Очертания фигуры уже можно было хорошо различить в свете. Низкий крепко сбитый вомбат стремительно приближался, чтобы узнать причины шума. Соник на секунду подумал, что ему крупно повезло, что напарник этого парня был больше худым стеблем тростника, чем толстой тыквой.       — Что тут за шум? Всех на уши поставил! — грозно пробасил, судя по всему, Стивен, подходя ближе к решеткам камеры.       — Заключенный прикинулся мертвым и попытался напасть, когда я зашел его проверить… — просипел негромко ёж, показательно потирая горло, — Об койку приложил и пытался задушить. Я едва сумел его обезвредить.       Вомбат лениво окинул взглядом «заключенного», скрытого в полутьме дальнего угла камеры.       — Хоть в этот раз ты не облажался, Сэм! — Стивен похлопал приободряющее по плечу своего «коллегу», от чего тот едва слышно зашипел. Все же спина оставалась слишком больным местом. — Идем. Нам еще паек разносить…       — Мне было бы неплохо лекарю нашему показаться, — продолжал усиленно хрипеть Соник, — Эта крыса колючая мне еще и нос разбила.       Скептически осмотрев взглядом «напарника», вомбат почесал бороду и еще раз кинул взгляд в сторону «узника». Синий даже начал нервничать, не придется ли еще и этого вырубать. Но в итоге опасность миновала. Стивен таки дал отмашку.       — Ну хорошо… только не забудь после возвращения написать об инциденте в отчете. Да не затягивай сильно! А то знаю я тебя. Никогда ничего нормально не делаешь.       Соник кивнул и отправился по коридору, радуясь, что забрало смогло скрыть эту дурацкую улыбку, которая сама собой расплылась после разрешения. Шаг он старался держать спокойный, не сильно быстрый, чтобы не вызвать лишних подозрений. Хотя эйфория от обретенной свободы окрыляла и подталкивала к тому, чтобы просто радостно рассмеяться и побежать вперед, снося все преграды на пути. Взгляд другого стража подземелий не давал расслабиться. Сырые мшелые стены продолжали давить, а под ногами все еще было немного скользко. В форме охраны было порядком теплее, чем в обычной тюремной робе, но спасала от холода не так хорошо, как на то рассчитывал узник.       Однако скоро пришлось ненадолго остановиться. Развилка. Соник быстро вынул из кармана карту подземелий и в заметно потускневшем свете лампы сверился с ней. Пометка быстро подсказала куда идти, так что путь по катакомбам продолжился. Иногда встречались обитаемые камеры, но подле них парень даже не думал останавливаться.       Миновав несколько поворотов, пугающе длинное спагетти едва освещенных коридоров, наконец, закончилось. Дорогу преграждал первый пункт охраны, отделяемый от этой ветки катакомб железной решетчатой дверью на подобие камерной. Прямо за ней оказался относительно хорошо освещенный участок: сразу две зачарованные лампы. Соник щурился, подходя к ним ближе. Все же после тусклости его источника света такая яркость немного слепила. Потребовалось несколько секунд на то, чтобы привыкнуть к ней и открыть дверь.       За которой обнаружился еще один тюремщик. Привратник подземелья, так сказать. Высокий мангуст корпел над какими-то бумагами, даже не поднимая взгляда на подошедшего «подчиненного». Об этом парне Соника предупреждали, так что тот ему ничуть не удивился, заметив сквозь решетку. Просто прошел мимо, надеясь, что он на него не обратит особого внимания.       — Не ожидал, что Вы так скоро вернетесь, Сэм. Ёж так быстро написал письмо?       Синий остановился. По спине пробежали мурашки. Он, конечно, ожидал, что мангуст его спросит и даже ответ был готов. Но надежда проскользнуть мимо и не привлечь внимания все равно оставалась. Раз уж она оказалась разрушена, то стоило ответить на заданный вопрос.       — Никак нет, сэр, — он вновь стал усиленно сипеть. Правда в этот раз особо стараться даже не пришлось, горло уже какое-то время и так побаливало, — Он прикинулся мертвым, а я, как и положено, решил его осмотреть. Все вылилось в драку… Я предупредил обо всем Стивена и сейчас направляюсь к лекарю.       Мангуст сощурился, явно заподозрив неладное. И от его пристального взгляда Соника бросило в холодный пот.       — Хмм… вот оно как. А почему забрало закрыто?       — Так это… — парень запнулся, судорожно соображая какую-нибудь мало-мальски убедительную отговорку. И вдруг вспомнил жалобы Бена на старую тренировочную экипировку, исхудавшуюся после постоянных ударов, — Заклинило. Ёж сильно приложил меня головой об угол койки. Забрало как захлопнулось, так открыть и не выходит! Я позже подробно все изложу в отчете.       Если мангуст и не поверил этому объяснению, то виду не подал. Просто буркнул что-то вроде «Только не задерживайтесь» и вернулся к заполнению бумаг. Соник сумел только кивнуть, едва сдерживая свой восторг, и продолжил свой путь к свободе дальше. Все проходило именно так как и задумывалось! Без особо сильного шума и лишней возни. Оставалось только пройти последний рубеж катакомб и встретиться с Майти по пути к лекарю…       Вот только не успел Соник пройти и пяти ярдов, как из глубины катакомб послышался быстрый бег двух пар ног. Лязг металлических шпор и шлепанье босых ног по ледяному камню. И можно было подумать, что это только кажется. Все же рядом находилось окошко, ведущее прямо на оживленную улицу. Да только последовавший за эхом топота крик развеял все сомнения в правильности первых мыслей и заставил поджилки затрястись.       — ДЕРЖИТЕ ЕГО! НЕ ДАЙТЕ БЕГЛЕЦУ УЙТИ!       Слова гулом разнеслись по всем коридорам, уходя все дальше и дальше по лабиринту. Судя по всему, настоящий Сэм очнулся раньше, чем ёжик на то рассчитывал, да еще и своего напарника каким-то образом смог оповестить.       Времени на какие-то размышления не было. Счет шел буквально на секунды! Весь план просто рушился как карточный домик, грозясь раздавить ежа под своим весом. Привратник вскочил на ноги и бросился прямо к Сонику, намереваясь его задержать. Однако в итоге получил удар в морду снятым с головы «заклинившим» шлемом. Это дало возможность сгруппироваться и пуститься со всех ног по коридору, набирая скорость. Ветер подбадривающе свистел в ушах, раны вновь разжигало огнем, а мороз разъедал легкие с каждым новым вдохом. За спиной смутно слышались крики, а перед глазами мелькали повороты, которые едва удавалось успеть сверить с картой. Ночные грезы о побеге внезапно обрели плоть, но беглец им оказался совершенно не рад. Не в такой обстановке должна была быть погоня. Катакомбы замкнуты, запутанны. Любой неверный поворот мог оказаться тупиком, из которого не будет выхода.       Впереди надрывался тревожный колокол, ставя на уши все подземелья и, скорее всего, охрану в коридорах замка. Стали отчетливо слышны взбудораженные перекликивания стражи. Они готовились встретить ежа, закрывая двери. Соник испуганно подумал, что это тупик. Каким бы быстрым он ни был, он наверняка просто расшибется об эту решетку и в лучшем случае окажется при смерти. Но тихий шепот ветра продолжал его толкать вперед. Сомнения в правильности выбранного решения улетучилось вместе с тяжестью тела. Беглец мчался все быстрее и быстрее, как никогда до этого в своей жизни. Ветер больше не свистел, а ревел диким зверем, заглушая все звуки вокруг. Впереди мелькнули фигуры охраны. Они уже закончили возиться с замком и вынули свои мечи, напрасно надеясь задержать несущийся прямо на них бешеный вихрь. В последнюю секунду перед столкновением Соник сгруппировался и из последних сил оттолкнулся ногами от твердой поверхности, испуганно зажмурившись…       Секунда! И он вдруг останавливается, в то время пока тугой поток воздуха продолжает свое яростное движение, сбивая с ног и прикладывая о стены всех, кто только стоял на пути. Ветер вырывался с громким свистом и рокотом на улицу сквозь зарешеченные окошки под потолком, многократно усиливаясь эхом катакомб. Свет мигнул и вдруг разом потух во всех лампах. Единственным его источником остались окошки. Перед глазами не нашлось больше преград, в отдалении виднелись лишь смутные очертания лестницы, уходившей куда-то в потолок. Решетка двери, казавшейся скорым концом, оказалась позади, не шелохнувшись. Соник тяжело дышал, стараясь понять, что же произошло.       — Я что… только что прошел сквозь решетку? — глупая улыбка сама собой вновь расплылась на лице, а следом за ней вырвался нервный смешок. Произошедшее казалось абсолютно безумным, — Это же все видели? Видели, как могу?       Как бы не хотелось узнать побольше о внезапном чуде, а останавливаться все же было плохой затеей. Служивые быстро приходили в себя и вставали на ноги, шокировано поглядывая на бежавшего заключенного. Те, что остались за дверью, слепо нашаривали ключи, чтобы скорее открыть себе путь. Соник это видел, а потому поспешил побыстрее ретироваться на этаж выше, надеясь не застать там еще больше стражи. Или, что того хуже, бывших сослуживцев. С первыми он мог еще как-то справиться в честном бою, но вот представители Королевской Гвардии — птицы совершенного другого полета. В тренировочных боях он едва мог справиться хотя бы с одним из них, но если их будет больше, то остается только молиться Ветру и пытаться проскочить мимо.       Соник быстро поднялся по ступеням, вылетая прямо в коридор. Взгляд влево, взгляд вправо. Со стороны южного крыла навстречу ежу неслось несколько стражников с мечами наперевес. Из катакомб с эхом продолжил звенеть тревожный колокол. Нужно было бежать дальше, вот только куда именно? В северном крыле хозяйничает чума, и все пути перекрыты. Возвращаться обратно в катакомбы не было никакого желания и смысла. Единственным путем виделась лишь попытка пробиться через мчащуюся бронированную толпу.       Захлопнув со всего размаху дверью, ёж услышал, как с лестницы послышался грохот от покатившихся кубарем тюремщиков. Прижав уши, Соник крикнул: «Упс… простите, ребята!», чтобы после тут же сорваться с места. Он направился стремглав точно в сторону стражи, вновь набирая скорость. Его новые противники выстроились шеренгой и выставили вперед свои мечи, стараясь заставить беглеца остановиться. Воздух пришел в движение, поднимая полы красных плащей. На лицах появилась растерянность.       — Именем короля! Приказываем остановиться! — громко рыкнул рослый детина, оказавшийся выше всех прочих, — Немедленно!       Но Соник его совершенно не слушал, только больше ускоряясь. Его противники постарались встать как можно крепче, видимо рассчитывая, что преступник просто решил сбить их с ног…       Но в итоге открыли путь к отступлению!       Оказавшись максимально близко к стражам, ёж ухмыльнулся и вдруг свернулся в шар, проскользнув прямо в зазор между их широко расставленными ногами. Все, как один, ошарашено посмотрели назад, чтобы увидеть, как бешено вращающийся синий мяч подпрыгнул вверх и развернулся прямо в воздухе обратно в мобианца. Тот неловко приземлился на ноги, кувыркнулся через голову и по инерции продолжил движение, то и дело спотыкаясь. Оказавшись на достаточном расстоянии, Соник повернулся к ним передом и показал язык, явно начиная дурачиться. Последний трюк его привел в почти детский восторг. Жаль, что такого нельзя было сказать о его преследователях, с еще большим рвением кинувшихся следом.       Ноги продолжали нести вперед, уши вновь закладывало. Легкость бега кружила голову, адреналином растекаясь по всему телу. Он будоражил, придавая новых сил. Боль, что раньше сильно волновала, совершенно исчезла, как и остатки какого бы то ни было страха. Казалось, именно этого Сонику так не хватало: свободного бега и опасности за спиной. Теперь, когда пространство стало шире и светлее, а за спиной оказалось еще одно препятствие, все неприятности стали чудиться детской забавой. Будто бы сейчас была не борьба за свою жизнь и свободу, а игра в салки с уличными беспризорниками. Поворот скрывался за поворотом. Группы стражников, маленькие и крупные, оказывались играючи отброшены в сторону одни за другими. Коридоры вели понятным, но специально запутанным путем к выходу. Правда, Соник прекрасно понял, что там ему не выбраться на волю. Следовало спрятаться и уже после как-то перебежками добраться до Бена или Майти.       Дыхание начало сбиваться. Вдруг накатила усталость, вынуждая немного замедлиться. Вероятно, ему не следовало так уж сильно петлять и сразу направиться к выходу, ища возможности бежать без помощи друзей. Размышлял он об этом, уже бредя быстрой походкой. И, будто бы в наказание за излишнюю расслабленность, выбранный путь вывел к засаде. Стоило только повернуть за очередной угол, как Соник оказался на виду у тех, с кем совершенно не желал встретиться. Едва ли не в нос уткнулся гвардейский меч.       — Руки вверх, Ёж и умрешь именно в тот срок, что тебе был отведен! — от едкого с издевкой голоса мангуста шерсть на загривке встала дыбом.       Иниго Кортес расплылся в самодовольной улыбке, находясь буквально в паре шагов от ежа. Совсем рядом стоял Бен с совершенно потерянным взглядом. В самом конце коридора показалась еще стража, ведомая Гавейном и кем-то из шакалов гвардии. Вот уж действительно насмешка судьбы. Хотел поскорее найти выход, а по итогу оказался в ловушке с теми, к кому одновременно стремился и желал избежать.       — Похоже, я и правда не такой удачливый, как думал… — Соник медленно поднял руки вверх, показывая, что сдается, — Но, прежде чем меня вернут за решетку, могу ли я сказать пару слов?       — Говори! — велел ему предатель с издевкой в голосе, — Мы внимательно слушаем.       В начале Соник не знал, что говорить, но вид холеной морды мангуста с, как и всегда, идеально зализанными локонами, подкинул одну забавную идейку. Поначалу выглядя совершенно серьезно, парень резко изменился в лице, удивленно смотря за спину бывшего товарища.       — Это Ваш обычный внешний вид или у мангустов в моде теперь уродливые фиолетовые парики?       Ожидая услышать что угодно, но не это, гвардеец опешил, тут же кинувшись ощупывать свою драгоценную прическу. Соник прекрасно знал, каким самовлюбленным придурком является Кортес. А уж если с его внешностью было что-то не так, то он сразу терялся, стараясь сгладить «внезапный конфуз». Эта помешанность на облике и растерянность сыграла с ним злую шутку. Потому что дало возможность Сонику с хлопком воздуха вырваться из этой внезапно засады и продолжить побег. Впереди уже виднелся выход во внешний двор.       После внезапной остановки стало куда тяжелее вернуться к былому темпу. Как бы беглец не хотел проскользнуть так же, как в прошлый раз, а силенок ему для этого не хватит. Нужно было придумать нечто другое. Времени с каждой секундой становилось меньше. Гавейн остановился и выстроил подчиненных в плотную шеренгу. В глазах его пылала решительность покончить с этим балаганом и вернуть порядок, так беспардонно нарушенный внезапным побегом Соника. По правую руку от него скалился Инфинит. И от взгляда на него по спине пробежали мурашки. Воспоминания о последней стычке с ним встали комом в горле, который никак не выходило проглотить. Оно не казалось страшным, но от чего-то вызывало холодящий кровь ужас.       Из последних сил принц, еще раз поддаваясь шепоту воздуха, поймал поток ветра и подпрыгнул. Взмыв неожиданно для себя высоко в воздух, он оттолкнулся от шлема стоящего с другой стороны от капитана шакала и перепрыгнул на другую сторону. Но находясь еще в воздухе он почувствовал, как нечто невидимое обвилось вокруг щиколотки и резко потянуло вниз. Не ожидав подобного развития событий ёж растерялся и неудачно рухнул на пол, проехавшись мордой по ковровому ворсу.       Взгляд зацепился за решительно направляющегося в его сторону Инфинита с мечом наготове. Соник едва успел вынуть из ножен свой, прежде чем шакал нанес первый удар. Тот, благо, удалось заблокировать. Зазвенел металл скрещённых мечей.       — Вам следует прекратить это глупое сопротивление! — зарычал гвардеец, давя на оружие.       — И смириться с несправедливостью приговора? Ну уж нет. Я лучше умру пытаясь, чем буду ждать торжества предателей короны и начала войны!       — Эта попытка засчитана, ёж, так что можешь отдаться на милость правосудия!       — Только после тебя!       Соник пнул оппонента в колено, заставляя потерять равновесие. Воспользовавшись моментом, беглец подскочил на ноги, уворачиваясь от внезапного удара со спины от одного из стражников. Его латный кулак просвистел совсем рядом, так же как следующие несколько подобных. Еще никогда ёжик не был благодарен судьбе за тот опыт, что удалось испытать во время отборочного этапа конкурса и стычек с разбойниками. Круто лавируя в навалившейся груде неуклюжих тел, он двигался в сторону свободного пространства. Так он думал. По крайней мере до тех пор, пока не оказался прижат к стене капитаном. Он блокировал один удар за другим, быстро теряя надежду как можно скорее выпутаться из этого окружения.       Удар. Контрудар. Подсечка. Уворот. Все скорее и скорее. Сталь свистела, разрезая сгустившийся от напряжения воздух. Капитан задавливал своими габаритами и силой, заставляя вжиматься в стену. В таком положении как-то отбиваться становилось едва ли возможно. Но Соник сумел поймать то мгновение, когда противник сделал шаг назад. Ёж успел пригнуться в тесном пространстве и ударить лбом точно ему в подбородок. Казалось, вот, крепкий ехидна чудом оказался дезориентирован! Пара ударов и можно будет попробовать его обезвредить! Тут его вновь куда-то потянуло за ногу нечто, опрокидывая на пол и протаскивая под ноги Сэра Гавейна. Краем глаза Соник успел заметить тонкую блестящую нить, тянущуюся к ненавистному шакалу. Его фигура мрачной тенью перекрывая солнечный свет, лившийся из окна. Абсолютно черная, с единственным светлым пятном в виде оскала хищной улыбки.       Почти как у Красного Человека.       Чья-то холодная рука схватила за шею и прижала к полу. Перед глазами все вдруг потемнело, чтобы через пару мгновений вновь вернулся солнечный свет и Соник обнаружил нависающий прямо над его шеей клинок Гавейна. Ехидна тяжело дышал. Капли пота крупными виноградинами скатывались по лицу, собираясь на кончике острого носа.       — Все кончено, ёж! Вам некуда бежать!       — Я еще могу подняться и дать Вам отпор… АЙ!       На руку, в которой все еще находился меч, надавил Инфинит, забирая казенное добро у неудавшегося беглеца. Он встал рядом и нагнулся ближе к лицу ежа, приковывая к себе все его внимание.       — Теперь нет!       Не успел Соник и глазом моргнуть, как стража его грубо обездвижила и подняла на ноги. Руки заломили за спину, да так резко, что в глазах вновь потемнело. Раны вспыхнули болью с новой силой. Особенно начала страдать спина, которая и во время бега ныла и тянула. Ёж попытался дернуться и ослабить хватку, но сделал себе только хуже: стража его встряхнула, будто бы специально хотела услышать, как он вопит от боли.       Собирая остатки сил в кулак, принц заставил себя сфокусировать зрение и проглотить все те ругательства, которые рвались наружу после столь «любезного» общения со стражей. Первыми, кто попались на глаза были слуги, ставшие случайными свидетелями задержания. Они вжались в дальний угол коридора, переговариваясь тихо друг с другом. Во взгляде их читалось много чего. Ужас, негодование, праведный гнев. Но Соник не смел даже подумать о них плохо. Они лишь свидетели, которых он имел неосторожность напугать. Следующим же удалось найти капитана, тот как раз выслушивал устный отчет Кортеса. Видимо гордящийся своей почти удачной попытки поймать беглеца, он заливался соловьем о том, как в одиночку загнал в угол Ежа и как он все же ускользнул. Бен смотрел на всю эту картину с большой усталостью, старательно отводя взгляд от друга, и так же вставляя свои пять копеек в рассказ мангуста, внося в него долю правдивой конкретики. И вся эта сцена была бы совершенно непримечательной, если бы вместо того, чтобы сосредоточить все внимание на подчиненных, Гавейн не наблюдал пристальным задумчивым взглядом за Соником. Казалось, его терзают смутные сомнения, и он пытается что-то понять и решить для себя. Бывший гвардеец решил ему в этом помочь.       — Я не виновен! Слышите?! — ёж закричал, что есть мочи, — Меня околдовали и использовали, чтобы очернить! Я при… гха!       Удар под дых выбил весь воздух из легких. Инфинит оказался тут как тут, чтобы пресечь любые попытки смертника себя оправдать и вскрыть неудобную правду. Шипение боли и надрывный кашель были усладой для его ушей.       — Можешь даже не пытаться как-то отбрехаться. После признания с артефактом на шее тебе ничего не поможет, предатель! — шакал «по-дружески» похлопал его по спине, заставляя заключенного задергаться от боли еще сильнее, — Уведите его! И верните магические ограничители!       Как бы не хотелось Сонику высказать все что он думает о бывшем коллеге, а боль не давала ему издать ни единого членораздельного звука. Все что мог сделать ёжик это попытаться еще раз взглянуть на Бена перед возвращением на нары. Голову сразу же сдавили, вынудив вернутся в исходное положение и держали так до тех самых пор, пока решетка камеры за спиной вновь не захлопнулась.

***

      Потолок был все таким же темным и холодным. С грубых каменных плит капала на лоб ледяная вода, отрезвляя и освежая разум. День прошел в раздумьях. Мысли из раза в раз возвращались к тому, что произошло накануне. Воспоминания прокручивались бесконечно в голове. Раз за разом повторялся момент внезапных криков из темноты коридоров о бежавшем преступнике. Он крупно просчитался, но где? Этот вопрос занимал все его мысли и в итоге приводил к одному и тому же результату: следовало запереть второго охранника вместе с первым, как только тот появился. Соник чувствовал себя крупным идиотом, сильно злясь на свою неосмотрительность! Будь он чуточку умнее, то сейчас наверняка уже давно бы скакал к Косому Проливу, отделяющему земли Акорна от Охэджа.       Спина продолжала ныть после «небольшой воспитательной беседы» с Сэмом и Стивеном поздним вечером. Тюремщики вдоволь поиздевались над ним, выместив злобу за внезапный побег. Вспоминать об этом опыте совершенно не хотелось, но боль напоминала о прошедшей экзекуции. Какие-либо попытки уснуть оказались безуспешны и в итоге отброшены. Оставалось только лежать на животе, чтобы лишний раз не тревожить больное место, и следить за тусклым клочком лунного света, медленно ползущим по полу. И лишь один раз он оторвал от него свой взор…       А время не прекращает свой бег. Поздний вечер сменился глубокой ночью и утром. Перед самым рассветом удалось успокоить расшалившиеся нервы и задремать. Но сон все равно оказался тревожным. Охрана ходила в шипованных ботинках по спине, а Гавейн за этим всем внимательно наблюдал. Взгляд его был сочувствующим, но как-то помочь ехидна не хотел. Соник хотел закричать, но вдруг обнаружил, что не имеет рта. Все резко оборвалось звуком яростных ударов по решетке. Поднять веки удалось с большим усилием. На подносе у двери стоял ежедневный паек, успевший остыть за то время, пока узник поднимался с кушетки. Охраны нигде не наблюдалось. Начало «последнего» дня жизни оказалось не таким плохим, каким ожидалось изначально. Соник с ужасом думал, что сюжет сна продолжится, и в камеру вдруг ворвутся уже давно ставшие ненавистными тюремщики.       Уже пережевывая застывшую холодную кашу и закусывая черствым куском хлеба, Сонику казался случившийся сон странной шуткой подсознания. Чего только в нем не рождается после тяжелого дня. Рука застыла с поднесенной к ней горбушкой. Вдруг это было какое-то очередное послание от Ветра? Наподобие того кошмара о черном озере.        — Это какой-то знак? — тихо спросил Соник, надеясь, но больше опасаясь какого-то ответа от бога. Вдруг ему предвещали… провал?       Посчитав что это все же бред, он доел свой завтрак и закашлялся. Горло начинало все больше досаждать ему. Становилось очевидно, что какая-то хворь его таки настигла. Оставалось только надеяться, что это не Черная Смерть пришла по его душу, иначе даже успешный побег с Центральной площади окажется совершенно бессмысленным.       День пошел дальше своим чередом, едва ли отличаясь от всех прочих в катакомбах, кроме предыдущего. Чуть погодя после завтрака принесли всё, что нужно для письма и велели-таки написать ответ. На сей раз охрана стояла прямо над душой, чтобы ёж не учудил чего лишнего. Если закрыть глаза на ворчащих дурней по ту сторону решетки, то от процесса Соник даже получил какое-никакое удовольствие. Постарался расписать все что смог вспомнить, упустив умышленно некоторые моменты, оставил несколько карикатур по краям и в самом конце, и со спокойной душой передал работу Сэму. И то, как он во время чтения в начале позеленел, а после побагровел, было просто незабываемо уморительным зрелищем. Соник даже не думал, что мобианцы могут настолько ярко менять цвета. Казалось, он вот-вот просто взорвется от возмущения с карикатуры самого себя.       — Тебе повезло что тебя сегодня вешают, сопляк, а иначе… — только и смог он выдавить из себя прежде, чем зло покраснеть и стремительно уйти. Под глазом все еще алел синяк после вчерашней драки.       — Не смущайтесь так! Я все же старался! — синий хихикал в кулак, проводя долгим взглядом тюремщика.       Солнце лениво плыло в кисельно-вязком океане серых облаков, неумолимо клонясь к закату. Горизонт начинал медленно окрашиваться красным и желтым. И чем ближе был момент казни, тем сильнее начинали играть нервы. Они натягивались тугими струнами под сердцем, заставляя его биться чаще. Соник нервно ходил по кругу и заговаривал себя, уверяя что всё под контролем и должно пройти куда более гладко чем в прошлый раз. Его план очень прост, и должен обязательно сработать. Он обещал, что сможет устроить все так, что ничто не сможет помешать побегу. В итоге узник банально устал ходить и прилег на бок, надеясь немного вздремнуть и набраться сил перед грядущим.       Смутный сон развеялся звоном связки ключей и ужасным скрипом двери.       — Вставайте, Ёж! — прозвучал чей-то незнакомый мягкий баритон, удивительно ласковый в сравнении с обычным грубым говором охраны, — Пришла пора ответить перед Ветром за свои прегрешения.       Соник открыл глаза и тут же сощурился от ударившего в них света. Буквального и фигурального. Прямо перед ним стоял облаченный в черную сутану священослужитель. Голову его покрывал такой же черный платок, а лицо частично закрывала белая маска, только сильнее обезличивая своего обладателя. Несмотря на это, можно было легко понять, что это хорек: длинный белый хвост его выдавал. Вот только от знания его расы легче не становилось. Он все еще до ужаса был похож на Инквизиторов, с тем лишь отличием, что на плечах его не наблюдалось красной феррайоло. Священник пристально наблюдал, ожидая каких-то движений со стороны заключенного, и от этого взгляда парень себя почувствовал ничтожно маленьким. Решил в итоге, что как-то не очень хорошо продолжать просто лежать и беспардонно пялиться на внезапного гостя, а потому постарался поскорее принять положение сидя.       Он немного размял плечи, хрустнув косточками, и все же уселся на своей кушетке поудобнее. Облокотился локтями о колени и подпер подбородок рукой. Пусть этот мобианец не думает, что ёж чувствует себя с ним некомфортно.       — Вас зовут Соник, верно? — священник задал первый вопрос присаживаясь на специально принесенный тюремщиками низкий табурет, так что теперь его взгляд был точно вровень с взглядом ежа.       — Все так, мистер… э… — он запнулся.       — Можете звать меня Отец Эйрмундо. Я пришел сегодня к вам для очищения души перед Господом нашим, Ветром.       Ёжик покачал головой, теперь окончательно осознавая, что происходит. С одной стороны, он не был удивлен. Всякому смертнику перед казнью предлагают облегчить душу и признаться открыто в своем грехе перед Ветром. Считается, что так у души получится быстрее пройти путь в Вечности Арауна и переродиться. Вот только Сонику это было без надобности. Не было на его плечах греха, который можно было бы признать перед Ветром. Тот прекрасно дал понять, что как может помогает своему потомку и не позволить лжи проникнуть в его сердце.       — Какая жестокая ирония… — продолжал тем временем отец Эйрмундо с грустью, — очищать перед казнью мобианца с именем Третьего Святого. Не испытываете ли вы вины за то, что совершили?       — Отец Эйрмундо, на душе моей нет греха. Я не убивал Короля Акорна и библиотекаря Мора. И уж тем более никак не причастен к творению темной магии, — он махнул рукой и отвел взгляд в сторону, и так понимая, что всякие его объяснения будут бессмысленны.       — Предательство Господа и обращение к Проклятой Моргу — страшный грех… Но отрицание усугубляет его, — в голосе теперь звучали укоризненные нотки, — Откройте Ветру свою душу и признайтесь в совершенном. Тогда отходить в мир иной будет легче, и Араун станет к вам благосклоннее.       Ветер выл в решетках. От его внезапного шепота ёжик даже чуть вздрогнул, посмотрев озадаченно по сторонам. Он все никак не мог привыкнуть к тому, что понимает голоса ветров. Они и раньше ему иногда нашептывали, но сейчас стали куда громче и отчетливее.       — Скажите, только честно, вы знаете кто я? — Соник наклонил голову вбок, сверля подозрительным взглядом священника.       — Соник Ёж. Бескровный* приюта мисс Петти, — легко отозвался хорек, и узник тут же нахмурился.       Прозвище, которым церковь одарила сирот всегда носило исключительно негативный характер и считалось в народе грубым оскорблением. Никто не хотел ассоциироваться или связываться с теми, кто, хотя и в прошлой жизни, но совершил перед богом страшный грех: осмелился убить члена своей семьи. И из-за того, что служитель церкви в лоб назвал Соника именно так, «бескровному» показалось еще более мерзким, чем раньше.       — Вы ошибаетесь, отец Эйрмундо.       — Вот как… В таком случае, вы можете назвать свое истинное имя? — тот ждал, но его собеседник медлил с ответом, нервно закусывая губы. Он был совершенно не уверен в том, как воспримет священник, — Не стесняйтесь, мистер Ёж. Вы можете открыть свою душу богу и облегчить ее ношу. Ничто из того, что Вы расскажете не покинет стен этой камеры.       — Это все еще кажется мне диким. Всю жизнь меня называли «бескровным» — он буквально выплюнул это слово, выражая к нему свое презрение, — И это очень раздражало и злило. Наверное, где-то в глубине души я просто знал, что это совсем не так. Грешники не видят в своих снах бога. Как и бог не протягивает грешникам свою руку помощи…       Соник смолк, взглядом наблюдая за пляшущим язычком пламени в сердце масляной ламы. Что он мог сказать, чтобы не вызвать излишне сильной реакции? Привлекать внимание охраны совершенно не хотелось, они все еще стояли рядом, вслушиваясь в разговор. И это несмотря на обещание священника сохранить беседу в тайне.       — …Неделю назад, когда из меня выбивали признание, Ветер говорил со мной. И я почти ясно видел его, слышал голос. Он велел не поддаваться лжи, которую меня заставляли говорить. Тогда только до меня дошло то, в чем пытались меня убедить принцесса Салли и сэр Ланселот в тот вечер.       Пламя лампы дрогнуло, как от сильного порыва ветра, и тут же потухло. Тюремщик выругался и принялся возвращать исчезнувший свет, бормоча себе под нос. Соник удивленно моргнул, совсем не поняв откуда вообще шел воздух, потому что едва его почувствовал. Посмотрел по сторонам и заметил, уже на свету, как сильно изменился в лице священник. Даже сквозь маску, закрывающую глаза, прекрасно оказался виден его испуг и недоумение. Судя по всему, отец Эйрмундо сам понял, к чему клонит Отмеченный Ветром. Вскочил вдруг на ноги, опрокинув свой стульчик, и на выдохе произнес:       — Не может быть… как…?       — Тише. У этих стен есть уши, отец Эйрмундо, — Соник кивнул в сторону тюремщика, — Не стоит им давать лишний повод для беспокойства.       Шумно взглотнув и поправив смявшиеся полы сутаны, Эйрмундо поднял стул и вновь уселся на него.       — Прошу простить за эту несдержанность…       — Хех. Это вы не видели мою реакцию, когда все это всплыло наружу. Я отрицал это, хотел, чтобы оказалось обычной ошибкой! Потому что выходило, что моя жизнь была ложью, и все мои старания и страдания обесценивались. Помни я хоть что-то из того, что было в детстве, то многих унижений и проблем можно было бы избежать. Но после я ходил весь день с таким вот ошарашенным лицом, — Соник состроил выражение крайнего удивления, что священнику показалось даже забавным. Правда после покачал головой, устало вздыхая. Говорил ёжик все тихо, нагнувшись ближе к священнику и надеясь, что все эти слова не донеслись до ушей стоящего опасно близко Стивена. А после уже продолжил громче, выпрямляясь, — Раз уж мне нужно «исповедаться», то, думаю, не стоит пренебрегать этой возможностью. Что бы вы сейчас себе не думали, а мне есть что сказать.       — Простите, но ваше время вышло, — в камеру с противным стуком заглянул охранник, — С минуты на минуту прибудет стража для сопровождения заключенного.       Отец Эйрмундо переводил взгляд с Соника на тюремщика и обратно. Он точно теперь не хотел уходить.       — Исповедование еще не завершена. Прошу, дайте нам еще минуту.       Стивен поджал недовольно губы и все же дал отмашку.       — Но только её!       Соник проводил его взглядом за край стены и показал язык, состроив рожицу. Он весело хохотнул и вернул все свое внимание на священника.       — Он прав, отец Эйрмундо. Нам не стоит терять времени на пустую болтовню. Я бы много хотел, чего сказать. Душу мою много чего терзает: сомнение, страх, немного стыда за прошлые проступки. Но все же… больше всего в этот момент я чувствую свою вину, — ёжик в раз стал ужасно опечаленным и задумчивым. Он отвел свой взгляд в сторону, следя теперь за пляшущими маленькими тенями на полу, — Друзья пытались меня убедить, что я виновен в случившемся не больше их. Но я, чувствую, что подвел их. Всех их! Не смог распознать предателя раньше и допустил трагедию, хотя мог попытаться что-то сделать. Доверчивость сыграла со мной злую шутку. Всё, на что я теперь могу надеяться, так это на то, что принцесса при нашей следующей встрече не будет злиться и сумеет найти в себе силы простить мою оплошность, — он поднял лукавый взгляд на священника и улыбнулся ему приободряюще, — Не сильно волнуйтесь обо мне. Возможно, однажды мы еще сможем встретиться.       — Разве что на том свете, — вновь послышался грубый голос тюремщика. Рядом с ним теперь стояли двое гвардейцев, — Минута вышла.       Отец Эйрмундо встал со стульчика и в последний раз окинул взглядом Отмеченного. Соник мог только догадываться, какая буря противоречивых эмоций одолевала священника. Вероятно, не лежи на нем табу о разглашении разговора с исповедывающимся, то он тут же стремглав побежал делать все, чтобы спасти Охэджа. Разумеется, если он все это время не играл искренне верующего, чтобы вселить ложную безопасность. Ёжик даже почувствовал к нему толику жалости, наблюдая за тем, как его фигура медленно уходит прочь, не то читая молитвы, не то просто причитая о несправедливости судьбы.       Как бы не хотелось оттягивать этот момент, а пришла пора возвращаться из мрачных размышлений о возможной смерти к реальности, где все еще оставался шанс на спасение. Тем более, что в дверях его уже заждались.       Соник тяжело поднялся и вышел. На руках звякнули наручники, тут же обжегшие холодом запястья. На их гранях вспыхнули желтым рунные цепочки, которые показались парню смутно знакомыми. Вероятно, именно эту вещицу имел ввиду Инфинит, когда велел страже вернуть «ограничители». Уже идя по коридорам, ёжик прислушивался к ощущениям. Чувство от кандалов были странные. Кажется, что ничего особого нет, а какой-то странный зуд присутствовал. Он не был похож на тот, когда что-то хочется почесать. Наоборот, будто бы кто-то шкреб зубилом по пористой поверхности пемзы. И каждый новый шаг становился труднее. По началу Соник посчитал, что это ему кажется. Но выйдя в ледяную улицу ощутил на себе всю тяжесть того давления, что оказывали на него кандалы. Начали закрадываться мысли, что это не те «ограничители», о которых подумалось изначально.       Тем временем охранная процессия уже шла по вечернему двору замка Акорнов. Дикий и необузданный ледяной ветер сковывал движения и хлестал по щекам острыми снежинками. Он то стихал, то вновь набирался сил, пробирая до самых костей. Воздух был столь холоден, что впору было начинать беспокоиться, не настигнет ли смерть от февральского мороза скорее, чем смерть от петли. И это был только двор за высокими стенами! Что творилось на открытом пространстве Центральной площади страшно было даже представить. Ноги наливались свинцом, костенея. Стопы уже у самых ворот едва ли чувствовали что-то кроме простреливающей почти до колена при каждом движении боли. Хотелось просто поскорее вырваться и побежать, чтобы просто разогреться. Но было еще слишком рано для этого. Под руки вели не те, кто нужен.       — Прошли без проблем?       — Да. Можете не беспокоиться.       — Отлично. Дальше мы справимся.       Соник старался изо всех сил случайно не улыбнуться. Несмотря на обстоятельства встречи, он все же был очень рад вновь увидеть своих друзей. Которые были частью великолепного плана и, в каком-то смысле, представления.       Майти чуть нагнулся к Бену и зашептал грозно, смотря прямо в глаза. Но слова адресованы были отнюдь не кролику:       — И надо же было вчера так провалиться, Соник…       — Что было, то было, — расстроенно зашептал ему ёж, посматривая по сторонам, — Меня больше интересует как все отреагировали на ураган в коридорах. Неужели совершенно ничего ни у кого не щелкнуло после подобного?       — Еще как щёлкнуло, — ответил так же тихо Бен настороженно, поймав взгляд парня, что открывал проход в город. — Только наш король, судя по всему, не только ведомый, но еще и слеп к тому что под носом творится. Слуги только и знают что обсуждают божественное чудо и распространяют слухи, что Его Величество сошел с ума, раз осмелился заточить в темнице самого Ветра.       — Лучше бы помалкивали, Бенджамин! — зашипел броненосец.       Кролик отвел сконфуженный взгляд в сторону.       Ежа вывели за ворота через небольшую дверь и повели вдоль стены. До места расположения виселицы было относительно недалеко, конструкция уже хорошо просматривалась, даже несмотря на собравшуюся перед воротами замка стройного ряда городских дозорных. Своими широкими высокими спинами они перекрывали большую часть обзора. Через небольшие зазоры Соник сумел разглядеть уже собравшуюся на площади толпу. Не взирая на ужасный мороз, горожане сгрудились вокруг места казни «цареубийцы и богохульника». Их говор так же прекрасно слышался, лишь иногда заглушаясь посвистыванием ветра. Атмосфера чувствовалась напряженная. По спине пробежали мурашки.       Однако больше всего синего волновал не простой люд, который, чувствовалось, готов был его порвать голыми руками. Первые зеваки уже его заметили, начав кричать и браниться. Их грозные вопли подхватывали остальные. Все это не имело никакого значения. Все внимание Соник приковал к балкону прямо на стене, с которого за начавшимся процессом наблюдал Король Элиас. Его удалось разглядеть только мельком, потому что Бен показательно для всех опустил голову ежа вниз и покрепче сжал его плечо. Только взойдя на платформу виселицы и встав на люк, он сумел хоть как-то взглянуть на балкон и увидеть собравшихся на нем персон. По левую руку от Акорна был замечен Роботник, по какой-то причине встревоженный и нервный. Усы у него были растрепаны, что удивительно для такого человека как он. Он протирал очки и посматривал искоса на Нагуса, удобно расположившегося по правую руку от молодого монарха. Его довольная рожа вызывала только отвращение, но на нем Соник задержал взгляд даже дольше, чем на «Эггмане». Что-то в химере изменилось и явно не в лучшую сторону. Основание рога от чего-то было черным, как смоль, а большие глаза желтели сильнее обычного. Очень хотелось верить, что тот сильно захворал.       А вот сэр Гавейн, слава Ветру, был более чем здоров и стоял рядом с Военным Советником по стойке смирно, строгим взглядом смотря точно на Соника. Их взгляды пересеклись, и парень тут же поспешил отвести свой и успокоиться. Именно сейчас должен был претвориться в жизнь совместный план ежа и ехидны.       Все еще не верилось в такую невероятную удачу и подарок судьбы, как ночной визит Капитана Гвардии к заключенному-смертнику. Соник даже поначалу подумал, что все же сумел уснуть и посетитель только плод его уставшего разума. Благо, всё оказалось куда более реально, чем можно было даже представить. Сэр Гавейн провел краткий допрос, чтобы точно удостовериться в «предоставленной информации». И когда они все до единой подтвердились, упал перед принцем на колено, взмолившись о прощении за все обвинения и зло, что он ему совершил по незнанию и даже предложил свою помощь в освобождении и возвращении на родину. Как член Ордена Арауна, ехидна считал своим святым долгом помочь Отмеченному в этом деле, даже если ему самому будет грозить казнь за измену короне. К тому же на воле уже был «кое-кто», кто был готов помочь с побегом. Так что вместе они провели много времени наедине, сочиняя план действий на будущий день.       Теперь пришла пора претворить его в жизнь. Соник закрыл глаза, вслушиваясь в окружающие звуки.        — Слушайте! Наконец, после долгих дней ожидания этот час настал! Мы, Король Элиас Акорн, и вы, народ Акорна, сегодня собрались для свершения справедливого суда над предателем-цареубийцей и пособником Моргу…       Ухо дернулось. Сверху слышался многократно усиленный заклятьем голос короля, зачитывающего свою речь. Прямо напротив беснуется толпа, едва ли вникая словам короля. Она плакала, кричала, злилась. Рвалась прорвать преграду в виде стражи, чтобы добраться до ежа. Крики ярости жаждущих возмездия мобианцев и людей давили, сбивая с нужного настроя. Соника вдруг пробил ужасный страх провала. Ему казалось, что сил для необходимого рывка не хватит, и все что ему удастся вызвать, так это смех. На шею словно повесили бесконечно тяжелый камень. Он тянул вниз, обратно в темную бездну, из которой тянулись чьи-то тонкие пальцы. Сжатые на предплечьях руки друзей казались еще одними кандалами, цепи которых сдавливали грудь. Становилось тяжко дышать. Крики слились в один единый хор, поющим холодным голосом смерти прощальную песнь. Казалось, вот-вот он провалится в распахнувшуюся дыру люка, хотя на шее все еще не затянули петлю. Соник отчаянно искал хоть что-то светлое, за что можно было зацепиться и выпутаться из цепких объятий тьмы.       Где-то на периферии сознания сверкнуло нечто и тут же исчезло. Принц точно понял, что, а вернее кто это. Он открыл глаза и на миг заметил, как в толпе мелькнула высокая в сравнении с мобианцами и людьми фигура. Ветер наблюдал за ним, единственный из всех выражая ему свои не гнев, а искреннюю поддержку.       И тут же Соник сорвался с места, подняв в воздух столб колкого снега. Он вырвался из хватки искренне удивившихся друзей, оттолкнул их и кинулся прочь. Спрыгнул вниз с платформы и, заметив оговоренный с Гавейном заранее небольшой зазор в рядах стражи, бросился к нему, вкладывая в бег все свои силы, что только можно.       Сердце выскакивало из груди, билось в горле. Скорость была не такой головокружительно высокой, как днем ранее в коридорах катакомб и этажей замка. Но её должно было хватить чтобы повторить тот трюк, что удался при первой встрече со стражей.       — СХВАТИТЬ ПРЕСТУПНИКА! — закричал кто-то, но точно угадать кто именно не вышло.       — НЕ ДАЙТЕ ЕМУ УЙТИ! — вторил ему другой, так же заглушенный ревом ветра и толпы.       — Эти крики ничего не стоят. Ты сможешь Соник! — голос предка оказался четко различим.       — Надеюсь, что Вы правы, Владыка…       Соник увернулся от нескольких стражников, что предприняли неудачную попытку схватить его. Крутанулся вокруг своей оси, едва избегая еще одного неудачника и свернулся в шар, что оказалось тяжеловато из-за связанных за спиной рук. Он скользнул под ногами стражника и сразу же подпрыгнул несколько раз, отталкивая еще троих подобно прыгучему мячу. Прямо за ними пришли еще несколько, но их избежать было уже даже проще, чем отбиться от предыдущих. Стоит только с ними справиться и можно отправляться на встречу с «хорошим знакомым».       Вот только стоило ежу развернуться из своего клубка, как его потянули вниз знакомые ленты. Беглец крепко ударился о гололед, едва не откусив язык.       — «Нет-нет-нет… только не снова!»       Ёжик попытался выпутаться из невидимой уловки, дергая ногами. На спину ему наступил сапог, вынуждая прекратить тщетные попытки к сопротивлению. Вспышка боли на миг ослепила и заставила вновь закашляться, сплевывая кровь на плотный коричневатый снег. Соник повернул голову и попытался глянуть, кто его поймал.       — Похоже, что ты, крыса синяя, совершенно не желаешь учиться на своих ошибках! — злорадный смешок мангуста зазвенел эхом в голове.       — Всякий преступник должен быть наказан, — продолжил уже Инфинит, довольно скалясь. А после добавил, уже шепнув на ухо, — Даже если он оказался отмечен богом.        Только оказавшись с ним опасно близко, Соник понял, что произошло и что именно так его встревожило в момент прошлого столкновения с шакалом. Странно, что не получилось узнать зловещую ауру раньше. Рубин у него выпил немало крови. И кто ещё как не Инфинит мог воспользоваться этим проклятым артефактом?       Шакал поднял Соника рывком на ноги и крепко зафиксировал в полусогнутом положении, поведя вместе с Кортесом обратно к виселице. Толпа зааплодировала «героям», радостно улюлюкая. От шума хлопков желудок вдруг завязало тугим узлом. Паника нахлынула теперь с новой силой, в тот момент пока силы физические совсем иссякли. Весь мир перед глазами начал расплываться и рассыпаться в пыль. Улыбающиеся злые лица кадрами сменяли друг друга. Сотни глаз смотрели на него, пылая ненавистью. Вид петли на перекладине сменялся на толпу и королевскую ложу. Злодеи наслаждались столь радостной для них сценой. Их жажда зрелища чувствовалась почти физически. Уже у самых ступенек, ведущих к смерти, Соник предпринял последнюю отчаянную попытку вырваться. Уперся ногами и вскинулся, дернувшись в сторону. Но хороший удар в бок острыми костяшками железной перчатки Инфинита быстро пресекли эти бессмысленные потуги.       — Нет! Я не виновен! Слышите?! — кричал парень, когда его заставили встать на люк, а на шее затянули крепкую петлю, — Меня подставили! Короля обманывают! ПОВЕРЬТЕ МНЕ!       — Эти старания и ложь ни к чему, Ёж. Все знают кто вы есть на самом деле! — холодно заговорил Элиас, после чего громко воскликнул, — ПРИВЕСТИ ПРИГОВОР К ИСПОЛНЕНИЮ!       Палач покрепче схватился за рычаг, и последнее что увидел Соник прежде, чем тот опустился, это испуганные и печальные лица Бена и Майти. Они смотрели на него, не веря в то, что сейчас происходило. Принц хотел сказать им что-то, но не успел…       Пол ушел из-под ног. И мир померк.