***
— Ну и холодрыга, — дрожа, произнёс один из вперёдсмотрящих матросов на «вороньем гнезде», переминаясь с ноги на ногу и высматривая на горизонте препятствия в виде айсбергов. — Знаешь, — как-то гордо сказал другой матрос, глянув на напарника, так же дрожа от низкой температуры, — я чую лёд носом, — матрос замолчал на пару секунд, будто что-то вспоминая, — когда он близко. — Чепуха, — фыркнул тот, что пониже. Он готов был рассмеяться, но обстановка, увы, была не та. — Правда, чую, — заверил матрос, шмыгнув носом. На что второй сморщил нос, корча гримасу, мол, не неси чушь.***
На шлюпочной палубе в вечернее время было много служащих, совершивших обход и обсуждающих сейчас, что интересного они увидели или услышали. А вот у штурмана была проблема, которую ему поручили срочно решить. Ведь от её решения зависит судьба всех, находящихся на судне. — Так вы нашли бинокль для вперёдсмотрящего? — чётко и резко спрашивает штурман, обращаясь к вахтенному, быстрым шагом идя к поручням, чтобы самому посмотреть на океан — вдруг айсберг заметит. — Да нет, нигде его не видел, — спокойно отвечает ему вахтенный начальник, — мне пора делать обход. До скорого, — кидает он, разворачивается, в последний раз глянув на спину штурмана, и уходит прочь. А штурману страсть как хочется закурить и утонуть в дыму сигары, но ему остаётся лишь смотреть на океан, кусая локти, отчаянно ища в этом тихом омуте своё спасение. Какое-то странное и неприятное предчувствие мучило его. На «вороньем гнезде» становится всё холоднее. Этот холод пробирает до мозга костей, заставляя вперёдсмотрящих подрагивать, потирать облачённые в перчатки руки друг о друга и подпрыгивать. Один из матросов замечает смеющуюся пару внизу, на палубе, но тут же устремляет взгляд на океан, считая, что негоже отвлекаться от работы. Однако через пару минут другой усмехается, видя, как пара целуется, и поворачивается лицом к тому, что вглядываться с особым вниманием в тёмную воду. — О да, — тянет он, обращаясь к напарнику, — эй, погляди-ка, как тебе это? — Ух, — нависая над ним, чтобы увидеть целующихся, отвечает матрос, — пожалуй, немного теплее… — Ну, если по-другому согреться невозможно, я лучше воздержусь! Ты не против, а?! — отталкивая обнаглевшего друга, громко возмущается матрос, что был малость выше. Он посмеялся, кутаясь в пальто и поднимая его ворот. Охая, высокий переминался с ноги на ногу, внимательно смотря на океан. Внезапно эмоции на его лице сменяются. — Вот дьявол! — восклицает он, тут же изо всех сил звоня в колокол. В мыслях проносится быстрое, но такое роковое «айсберг». На тревожный звук тут же оборачивается штурман, стоящий рядом с ходовой рубкой. Этот же звук слышится и рулевому, однако ему показалось, что это просто помутнение разума. Но нет. Всё тот же вперёдсмотрящий хватается за трубку телефона и звонит в ходовую рубку, восклицая из-за молчания: «Просыпаетесь, болваны! Есть тут кто-нибудь?!» На этот звон рулевой уже оборачивается и с тревогой оглядывается в поиске кого-нибудь, кто поднимет трубку, но сам сделать ничего не может, поскольку находится за штурвалом. Через пару секунд к телефону направляется дежурный, держа в левой руке чашку с горячим кофе, и поднимает, наконец, трубку. — Да, в чём дело? — деловито отвечает он. — Айсберг! Прямо по курсу! — кричит в трубку обезумевший и напуганный вперёдсмотрящий. — Ясно, — быстро кидает дежурный и, опуская трубку, быстрым шагом направляется к штурману, что уже бежит к нему навстречу. Они сталкиваются друг с другом в дверях ходовой рубки и без слов понимают друг друга, однако дежурный успевает сообщить ему, что айсберг прямо по курсу. — Давай! — кричит штурман рулевому, а далее подключается и дежурный. — Лево на борт! Рулевой тут же реагирует и изо всех сил крутит штурвал влево, крепко хватаясь за рукояти. Штурман отталкивает дежурного, что тот даже разливает на себя кофе, и бежит к машинному телеграфу, перемещая его стрелку на графу «полный назад». — Клади руль, клади руль! Живее! — что есть мочи кричит штурман, бежит ко второму машинному телеграфу и перемещает стрелку на нужную графу, передавая команду. — Есть руль на борт! — сообщил рулевой, до упора докрутив штурвал, и крикнул вдогонку штурману, побежавший проверять, как происходит манёвр. — Сейчас доложу, сэр! Прямо перед носом корабля айсберг. Сердце у штурмана билось чуть ли не быстрее, чем у колибри — жизнь тысячей людей на судне сейчас зависела от его команд и точностью их выполнения. Звон. Штурман резко оборачивается на него, видя ответный сигнал.***
— Скорее! — перекрикивал шумиху и суету старший котельный машинист. — Ну, живее, живее! Понизить давление пара! Донкерман бежал к нужному колесу, спускаясь с одной и поднимаясь на другую лестницу, перепрыгивая через три ступени. Теперь давление на отметке «двести». В отделе паровых машин становится более шумно, а загоревшаяся красным лампочка даёт главному кочегару лишь ему понятные сигналы. — Закрыть все вытяжные заслонки! Закрыть! — кричал главный, в то время как все рабочие начали закрывать дверцы топок и тянуть рычаги, что отвечают за выпускание пара. Всё было настолько быстро и слаженно — казалось, об ошибке и речи быть не может. Тем временем давление пара в машинном отделении понизилось до «ста пятидесяти». — Достаточно! — крикнул моторист. А винт замедляет свои обороты. — Так держать! — моторист кричит всё громче, боясь, что его не услышат. Двигатель всё медленнее. — Быстро! Поставить машину на реверс! Быстрее, быстрее! Двигатель утих. Винт не крутится. Тэтаник стоит. На мгновение стало тихо. Но двигатель снова начал медленно двигаться в другом направлении, заставляя вращаться винт снова. Моторист оттолкнул донкермана от колеса, начиная самостоятельно вращать его, вновь повышая давление пара. «Живее! — кричал кто-то». «Да! — летело в ответ». Тэтаник снова пошёл полным ходом, стремительно приближаясь к айсбергу.***
— Почему он не поворачивает?! — выкидывает вперёдсмотрящий, нервно переминаясь с ноги на ногу. Даже холод уже был не так страшен. Хотя от холодного пота на спине и лбу становилось ещё хуже. — Что вы там копаетесь?! — кричит грозно штурман, оглядываясь в сторону ходовой рубки. — Слишком высокая скорость, сэр! — слышит в ответ штурман от рулевого. — Давай… Давай же, — шепчет штурман себе под нос, буквально прожигая насквозь этот чёртов кусок льда, из-за которого всё это вообще случилось, — давай… Тэтаник начал медленно отклоняться влево от айсберга, начиная манёвр, который изначально продумал штурман.***
— Быстрее, ребята, быстрее! — слышатся крики в машинном отделении. — Шевелитесь! А винт вращается всё быстрее и быстрее…***
— Да, да, — шепчет штурман, радуясь победе. Тэтаник начал так же стремительно обходить айсберг, как и быстро плыть, рассекая небольшие колебания воды. «Только бы получилось, — молит штурман». Да и не только он, собственно. — Сейчас столкнёмся! — крикнул кто-то, убегая подальше от потенциальной опасности в виде глыбы льда. Корпус корабля буквально разрезает волны под собой. Скрежет. Кусок айсберга отламывается. Самое страшное подтвердилось. Была допущена ошибка. Весь Тэтаник трясёт от этого столкновения. Каждый почувствовал это. — Матерь божья! — восклицает вперёдсмотрящий. Рулевой чувствует, как штурвал в его руках содрогается. Он опускает испуганный взгляд на него и сглатывает. В каюте третьего класса тоже был слышен и ощутим этот роковой толчок. В багажном отделе прорвало корпус. Вода мощными струями ворвалась в помещение, заполняя его полностью, без остатка. Инженер, сидящий в каюте первого класса, глубоко над чем-то задумался. Но когда вино норовит вылиться из бокала на чертежи, стол под его руками трясётся, а люстра опасно звенит, он тут же поднимает голову к потолку, наблюдая за тихо позвякивающими камушками на этой самой люстре, а в мыслях проносится: «Что за чёрт?» — Врезались, — шепчет вперёдсмотрящий, глядя на айсберг. — Право на борт! — даёт команду штурман, жестикулируя рукой, указав ей вперёд. — Право на борт! — повторяет кто-то, и рулевой выполняет команду, активно хватаясь за рукояти на штурвале. В багажном отделении находилось два человека с фонарями в руках. Им было приказано найти Чонгука и Тэхёна. Вряд ли они найдут их и вряд ли вернутся вообще. Вода захлестнула их волной, сбивая с ног. Бедняги закричали от безысходности.end flashback
— Чонгук! — кричит альфа, дёргаясь с места. Омега оборачивается к перепуганному Тэхёну. Тот, вытянув руки вперёд, бежит к нему. На Чонгука летит громадный кусок льда. И вся жизнь проносится перед глазами у Тэхёна. Ким успевает перехватить омегу и повалить его на палубу, прикрывая собой. Благо, не задело никого. — Что это было? — заикаясь, спросил Чон и схватился за ткань пиджака альфы, испуганно глядя ему в глаза. — Я не знаю, Гуки, — прошептал Тэхён. Тэхён подбегает к поручням и перевешивается через них, чтобы увидеть айсберг. Чонгук бежит за ним, в ужасе наблюдая за куском льда, который Тэтаник оставляет позади себя. Штурман бежит в ходовую рубку и находит там нужный рычаг, что отвечает за открывание и закрывание водонепроницаемых дверей. Он зажимает нужную кнопку и перемещает рычаг на графу «закрыть» В отделе паровых машин как раз такие двери. Со звуком сирены они закрываются, а главный кочегар отвечает за своих подчинённых, стоя у закрывающейся двери до последнего и подталкивая всех к спасению: «Давайте, наверх! Вперёд, вперёд! Не то они закроют их! Скорее наверх!» Последние кочегары уже бегут. Главный их смиренно ждёт, громко крича «вперёд» или «быстрее». Он еле успевает пролезть в щель за последними двумя, которых удалось ему спасти. Дверь за ним наглухо закрывается. Но люди ещё остались. Им остаётся выбегать из последних закрывающихся дверей, иначе их ждёт неминуемая и мучительная смерть, которую они встретят, медленно утопая в толще воды. Повезёт ещё тем, кто без сознания. Даже не заметят, как жизнь покинет их тело. — Чёрт, закрыто! — осталось двое на ногах. И сейчас перед их носом только что закрылась ещё одна дверь. — Там, — судорожно кричит второй, указывая рукой влево и подбегая туда. Успел. Если бы не его ловкость, то ноги бы парень не спас. Раз, два, три… Огоньки один за другим загораются на индикаторе панели водонепроницаемых дверей, сообщая, что та или иная дверь закрыта. Штурман внимательно следит за каждым из них, успокаиваясь немного, когда все огоньки загорелись, отворачиваясь от панели. Слишком много и сразу навалилось. — О, боже… Ещё бы чуть-чуть и хана, — прошептал один из вперёдсмотрящих, провожая взглядом айсберг. — Беду накликал, подлая душа, — хватая товарища за ворот пальто, прошипел второй.***
— Отметьте время, занесите в журнал, — сглотнув, проговорил штурман, утирая пот со лба. Дежурный кивнул и, глянув на время, ушёл заполнять бортовой журнал. — Что это было? — в ходовую рубку стремительно входит капитан, оглядываясь по сторонам. — Айсберг, сэр, — запнувшись на полуслове, ответил штурман и начал тараторить, словно ученик учителю и рассказывает заданное на дом правило, — я скомандовал лево на борт и дал полный назад, но он был слишком близко. Тогда я скомандовал право на борт, но это уже не… — Закрыть водонепроницаемые двери, — резко оборвал капитан, ходя туда-сюда. — Двери закрыты, сэр! — тут же учтиво ответил штурман, следуя за капитаном. Господин Ли шёл на ходовой мостик, откуда можно было увидеть часть корпуса Тэтаника. — Стоп машина, — громко произносит господин Ли, делая жест рукой в виде взмаха. На что он слышит «есть, сэр». Капитан высовывается из первого попавшегося окна и внимательно смотрит, но никаких повреждений не замечает. Это всё кажется подозрительным и странным. Неужели Тэтаник отделался легким толчком? — Найдите плотника, пусть всё осмотрит, — оглядывая нижнюю палубу, где лежали раздробленные куски айсберга. К слову, и на этот приказ капитана отвечают стандартным и простым «есть, сэр». Штурман, дабы ненароком не испортить своё положение, лично занялся поисками плотника. А людей на этой нижней палубе накопилось уже довольно много. Это были зеваки, обсуждающие последние события и попутно пинающие тающий лёд, считая это забавным. Всё это выглядит смешно.***
— Вот чёрт! Что за дела? — закричал француз из четвёртого класса, ступивший на пол, где была вода. Этот факт его как-раз-таки и испугал. — Что ты орёшь? — возмущается сонный сосед всё на том же французском, поднимаясь с кровати и щурясь от яркого света, который зажёг его друг. — О Господи! — кричит француз с нижней койки. — Уходим отсюда! Все трое вышли из каюты в коридор, где весь пол был также залит водой. Тут уже вовсю бегают туда-сюда люди, хватая с собой всё самое важное. Все, кто спал, так и не мог понять, что же всё-таки случилось, откуда взялась эта вода. Однако ориентировались они на крики о том, что пора бы уже отсюда уходить, да побыстрее. — Эй! — мужчина бежит к выходу из четвёртого класса, но замечает трёх французов, ранее упоминавшихся, в ступоре смотрящих на весь этот дурдом, и почитает за честь сообщить очевидную вещь: — Надо убираться отсюда к чёрту! Пошевеливайтесь! В первом же классе на воду даже намёка не было, что очевидно, ведь он находился много выше четвёртого. Но столкновение Тэтаника с айсбергом почувствовал каждый, в независимости от его местоположения. Так, как и юный омега, поспешно выходя из своей каюты, тревожно оглядываясь, подошёл к одному из членов обслуживающего персонала, которые ходили тут и там, по приказу успокаивая пассажиров. Паника была ох как некстати. — Извините, — мягко поинтересовался вышеупомянутый омега, — что-нибудь случилось? Я почувствовал толчок. — Не волнуйтесь, мистер, мы, очевидно, потеряли лопасть винта, — простодушно уверяет мужчина, что даже хочется верить, — был небольшой толчок. Вам принести что-нибудь? — Нет, благодарю вас, — омега немного успокаивается, но когда его взгляд проводит стремительно удаляющегося инженера с охапкой чертежей в руках, то неуверенность в том, что не всё так гладко, как сообщает служащий, холодком пробегает по спине. Крысы с мокрой шкуркой бегут вперёд, будто ведя за собой ту орду пассажиров четвёртого класса, желающих поскорее спастись. — Если крысы бегут, я последую их примеру, — проговорил один из мужчин, бегущих к выходу, и попутно надевал на себя вязаный свитер.***
«Не волнуйтесь», «не стоит беспокоиться», «всё хорошо» — эти и подобные фразы звучали тут и там из уст обслуживающего персонала, всё ещё пытающихся успокоить настырных людей, так и лезущих с одним лишь вопросом: «Что же всё-таки случилось? Мы имеем право знать!» Чимин выбегает из каюты Чонгука, глазами выискивая кого-нибудь из членов команды. Того, кто может ему помочь. И замечает такового: — Вот, вы мне нужны! — Сэр ничего страшного, — мужчина уже подумал, что его спросят о том, что с кораблём, и хотел было успокоить пассажира, но его нагло перебили: — Случилось, сэр, — властным и громким тоном произнёс Чимин, изображая негодование, — меня обворовали! — Сходите за полицейским, — выступил из-за спины Пака его верный слуга. Мужчина в ступоре глядел то на Чимина, то на его слугу. — Да поживей, кретин, — прикрикнул Чимин, резко кивнув головой куда-то перед собой. Мужчина, немного шокированный таким обращением к себе, конечно же, не смел возражать, поэтому, кинув «да, сэр», стремительно покинул место так называемой стычки.***
— Говорят, этот лайнер непотопляем, — улыбнулся пожилой мужчина, глядя на небо. — Ну, да. Сам Господь не смог бы пустить его ко дну, — подтвердил парень с куском льда в руках, — такое вот великое судно, которому не страшны даже айсберги! Воистину чудесное изобретение! Холодает что-то, — кутаясь в пальто и кидая лёд в сторону, — думаю, я пойду. Тэхён и Чонгук поднимаются по лестнице на палубу, где стоит разговаривающая троица. Им навстречу идёт капитан Ли, окружённый со всех сторон своими помощниками. Они переговаривались между собой довольно громко, поэтому их можно было услышать, что Тэхён, собственно, и сделал, задержав Чонгука на этой палубе. Один из членов команды ясно сообщает капитану и всем остальным: — В шестой котельной — уровень воды восемь футов, а в почтовом трюме и того выше. В носовом трюме пробоина. — Задраить можно? — быстро спрашивает капитан, спускаясь по лестнице на палубу ниже. — Нет, если не заработают насосы, — отвечает всё тот же помощник. — Вы осмотрели повреждения в почтовом? — интересуется инженер, крепко держа в руках какие-то чертежи. — Нет, он уже залит водой, — их речь по мере спуска с лестницы постепенно стихает. Чонгук стоит и смотрит им вслед, понимая, что что-то тут не так. Но что? — Дело плохо, — заключает Тэхён и смотрит на Чона, всё ещё следившего за капитаном. — Нужно сказать папе и отцу. И, — омега мнётся, думая, говорить ли дальше, и заглядывает в глаза Киму, — и Чимину.***
— Неплохие рисунки, сэр, — со смешком выдаёт полицейский, проглядывая работы Тэхёна, чья папка по ошибке Кима была оставлена в каюте Чонгука, где, кстати, собрались все: и чонгуковы папа с отцом, и Чимин, и полицейский. Не хватало для полной картины только самого хозяина каюты и Тэхёна. Сокджин нервно ходит туда-сюда, держа руки за спиной, Чимин сидит на диване, нервно докуривая сигару, а Намджун хмурый стоит у стены и хранит молчание, наблюдая за всеми. Пак на комментарий полицейского вскакивает с мягкого дивана и грубо вырывает из его рук изрисованные листы бумаги, приказным тоном сообщая, заметив, что второй полицейский намеревался коснуться картины: — Ничего не трогать! Сфотографируйте здесь всё, — Чимин выделил тоном слово «всё», как бы показывая, насколько это важно.***
— Держи меня за руку и не отпускай, — шепчет Чонгук, сжимая в своей ладони руку Кима. Они идут навстречу слуге Чимина. Он будто знал, что они тут пройдут, и поджидал их. — Мы всюду вас ищем, мистер, — саркастически улыбаясь Чонгуку, произносит слуга и следует за ними. Тот с ловкостью фокусника незаметно кладёт семейное кольцо семьи Пак в карман пиджака Тэхёна. Вот на что может пойти Чимин, дабы оттолкнуть Ким Тэхёна подальше от себя, Чонгука и его родителей. Слишком уж этот альфа портит его грандиозные планы. Если Чонгука уже не переубедить, то его родителям запудрить мозги можно. — Ну, вот сейчас начнётся, — бубнит омега, заходя в свою каюту и тут же встречаясь с холодным пронзительным взглядом папы и хмурым осуждающим отца. Чимин же выдыхает едкий табачный дым, с усмешкой в глазах глядя на Тэхёна. — Случилось что-то неприятное, — начинает Чонгук, имея в виду столкновение корабля с айсбергом. Чон двумя руками нервно сжимает ладонь альфы, предчувствуя что-то неладное. — Да, я знаю, — уверенно подтверждает Чимин, подходя к этим двоим ближе, смотрит на своего слугу и, словив его лёгкий кивок, продолжает, — сегодня пропали две дорогие мне вещи. Одна из них вернулась, — Пак глянул на Чонгука, — и, пожалуй, я знаю, где найти другую, — он устремил свой взгляд на Тэхёна, приблизившись к нему. Чимин кивнул на него и приказал двум полицейским обыскать Кима. — Эй, в чём дело? — возмутился альфа, всё же позволил снять с себя пиджак и ощупать карманы брюк. Тэхён смотрел на Чимином взглядом полным ненависти и презрения. На все возмущения блюстители порядка ответили ему: «Сейчас разберёмся». Чонгук отошёл немного от Тэхёна, кого сейчас облепили два человека, обыскивая его, как вора, и с удивлением посмотрел на Пака: — Чимин, что ты делаешь? Нам всем угрожает опасность! Что происходит? Однако всё сказанное Чоном проходит мимо ушей всех, кто находится в этом помещении. Все впились взглядами в Тэхёна и полицейских. Тут из кармана Кима полицейский достаёт кольцо с синим бриллиантом и спрашивает: «Это оно и есть?» На что Чимин уверенно говорит «да» и забирает кольцо из рук мужчины. Тэхён раскрыл рот от удивления. Он же надёжно спрятал кольцо у себя в каюте, как оно могло оказаться в его кармане? По его рукам скользнул холодный металл, но Ким не обратил на это внимания, слишком он был шокирован такой наглостью. Наручники за спиной сковали его руки, не давая ровно никакой свободы действий. — Это жульничество! — заявил Тэхён, хмурясь и глядя на ухмыляющегося Чимина. Альфа переводит взгляд на Чонгука, что с не меньшим удивлением смотрит на эту сцену. — Чонгук… Ты же знаешь! — Он не мог, — выдаёт Чон и беспомощно смотрит на Тэхёна, не в силах что-либо сделать, — Мы всё время были вместе! Это абсурд! — Для профессионала это пустяк, — спокойно заявляет Пак, — тем более, — он поворачивается к Чонгуку, — мы уже говорили на эту тему, Гуки. — Не называй меня так, — тихо рычит Чонгук, сжимая руки в кулаки. Никто не смеет его так называть, кроме родителей. И Тэхёна. — Возможно, он провернул это ещё тогда, когда ты одевался, — будто специально громко сказал Чимин. Чон прикусил губу и посмотрел на родителей. Оба глядели с осуждением: Сокджин качал головой, а Намджун был чернее тучи. — Чонгук, они незаметно подложили его мне в карман! Ну ты же знаешь… Скажи им, — Ким с надеждой смотрел на омегу, как на последний шанс. Собственно, таковым он для альфы и являлся. — Ладно, хватит, — резко обрывает Чимин, направляясь к выходу. — Этот пиджак даже не принадлежит вам, господин Ким, — произносит слуга Чимина, и последний пронзает его взглядом насквозь, словно ножами. Но, услышав, что дальше сказал его действительно верный слуга, успокоился, — он принадлежит некому господину О Чен Сону. — Было заявление о его краже, — деловито заявляет один из полицейских, рассматривая дорогой на вид пиджак. — Я просто взял его на время и собирался вернуть! — громко сказал Тэхён. Чонгук с удивлением глянул на него. Уж этого он не знал, но зато знал его историю, поэтому ни секунды не сомневался в нём. Даже случай с кольцом заставил его колебаться, он не был уверен в том, что Ким на такое способен. — Ой, какой порядочный и честный вор, да? — засмеялся Чимин, глядя на слугу. — Ты же знаешь, что это ложь! Чонгук, пожалуйста, ни за что не верь! Наглая гнусная ложь! — Тэхён пытался приблизиться к омеге, но его тянули за собой полицейские, крича: «Пошли, пошли!» Чонгук верил. Верил Тэхёну. Всем сердцем верил ему, но не мог ничего сделать. Даже если он сейчас крикнет в унисон с Кимом, что всё это ложь, то никто им не поверит. Даже родители Чона, потому что увидели они предостаточно, чтобы не верить. И Чонгук это понимал. — Спокойно! Пойдём! Так будет лучше! Да успокойся же ты, наконец! — полицейский встряхнул альфу, дабы тот перестал кричать и брыкаться. Его вытолкали из каюты, а Чонгук так и остался смотреть вслед уходящим полицейским и Тэхёну. К нему подошли его родители. Сокджин обнял сына, а Намджун пробасил, что-то наподобие «этот ублюдок не заслуживает даже просто находиться рядом с тобой, Чонгук».***
— Как всё это некстати, капитан, — угрюмо произносит инженер, раскладывая на столе один из своих чертежей Тэтаника, и начинает указывать на места корабля, о которых говорит, — капитан, вода над килем поднялась до четырнадцати футов, в форпике всех трёх трюмов и в шестой котельной. — Именно так, сэр, — подтверждает один из собравшейся компании. — Так вы сможете дать ему ход, чёрт подери?! — возмущается старший помощник капитана. — Пять отсеков затоплено… Он может оставаться на плаву с четырьмя повреждёнными отсеками, но не с пятью. Не с пятью, — повисла короткая пауза. Капитан пристально смотрел на инженера, а тот на него. Но тут инженер снова заговорил, перемещая ладони по чертежу, подкрепляя свои слова жестами. — Дифферент у него на нос, поэтому вода будет переливаться поверх переборок на уровни палубы, из отсека в отсек. Всё дальше и дальше. Это неизбежно. — Помпы. Если открыть двери, то… — начал было капитан, но его перебил инженер, убивая последнюю надежду на спасение своими словами. — Напор воды слишком большой. Помпы — не выход. С этой минуты, что бы мы ни делали, — он оглянулся на старшего помощника капитана, посмотрел на самого капитана, на всех окружающих его людей и, сглотнув, закончил свою речь. — Тэтаник неизбежно затонет. — Но он не может затонуть, — попытался посмеяться помощник капитана. — Корабль сделан из железа, сэр, и он затонет. Уверяю вас. Это математический расчёт, — уверенно закивал инженер, говоря очевидные вещи, понятные каждому, но воспринимаемые всеми с огромным трудом. — Сколько у нас времени? — спросил капитан после минутного молчания. Но после этого вопроса, звучащего как приговор, тишина поглотила будто бы весь мир целиком. — Час, — подал голос инженер, глядя в чертёж, а спустя несколько секунд выдал: — В лучшем случае два. — Сколько всего людей на борту? — снова спросил капитан, отводя взгляд от своих товарищей. — Две тысячи двести два человека на борту, сэр, — произнёс штурман. — Теперь уж в газетах вас не забудут, — капитан Ли обернулся к штурману, а голос его дрогнул. Конечно, ведь тысячи жизней сейчас зависели от его команд. Один неверный шаг будет стоить ему чьей-то жизни.***
Чимин зло смотрел на Чонгука и, оперевшись о дверной косяк, нервно постукивал пальцами по дереву. Его уже порядком достал тот факт, что Чон никак не поймёт одной простой вещи: ему не быть с Тэхёном. Ни при каких обстоятельствах, ни под каким-либо предлогом. Тут Чонгук вдруг подаёт голос: — Зачем ты это сделал? Чимина это в конец взбесило, не понимая, что такого Чонгук нашёл в Тэхёне. Пак срывается с места и быстрым шагом приближается к вздыхающему Чону, который смотрит на него с откровенной ненавистью, даже не пытаясь её скрыть. Чимин хотел что-то сказать, уже приоткрыл рот, но звук будто не хотел вылетать из его уст. И ничего лучше он не придумал, кроме как ударить Чонгука по щеке. Тот издаёт тихий писк и отворачивает голову под ударом, не желая смотреть в глаза этому чёрствому человеку, считающему, что ему всё можно. Но это не так. — Шлюха, — шипит Чимин и тяжело дышит. С этим словом он вспоминает Юнги, точно так же называющего его. На душе становится мерзко и противно: оказывается, такими словами разбрасываются лишь те, кто уверен в них или же те, кому всё равно на то, какое дерьмо льётся из его уст. «Но ведь Чонгук заслуживает этого! Я же, в конце концов, какой-никакой, а его жених, » — думает Чимин и хватает омегу за плечи, заставляя посмотреть в глаза, — смотри на меня, когда я говорю с тобой! Чонгук испуганно смотрит в его налитые кровью глаза и молит о том, чтобы ничего более не случилось. В дверь кто-то постучал и вошёл, кажется, человек из обслуживающего персонала, произнося отчётливо: «Господин Пак», но его прерывает этот же господин Пак. — Сейчас мы заняты, — зло цедит Чимин. — Сэр, вас просят надеть спасательные жилеты и подняться на шлюпочную палубу, — мягко произносит мужчина, всё же входя в каюту. Чимин отпускает Чонгука, а тот в свою очередь прикладывает руку ко лбу, прикрывая глаза. — Я сказал, мы заняты, — кривит улыбку Чимин, прожигая взглядом служащего. — Прошу прощения, но это приказ капитана, господин Пак. Пожалуйста, оденьтесь потеплее, ночь сегодня холодная, — мужчина стоит на своём, продолжая всё так же услужливо сообщать информацию, и уходит в другую комнату, где припрятаны спасательные жилеты. Чонгук смотрит аккуратно на Чимина, откидывая назад прядь чёрных волос, и сталкивается взглядом с ним. Тот смотрит с усмешкой. Служащий возвращается с этими самыми жилетами, — советую вам надеть пальто и шляпы. — Бред какой-то, — бубнит Чимин и уходит в другую комнату, оставляя Чонгука, прижавшего кулак к зудящей щеке, и служащего со спасательными жилетами в руках наедине. — Не волнуйтесь, мистер, это всего лишь мера предосторожности, — произносит мужчина, но Чон даже не смотрит него, думая о том, где сейчас находится его Тэхён.***
— Это что, sos? — удивлённо спрашивает диспетчер, но, не услышав ответа, переспрашивает. — Сэр? — Совершенно верно, — отвечает капитан, — сигналы бедствия и наши координаты, — мужчина снимает фуражку и смотрит на дверь, будто избегая контакта с диспетчером, — передайте всем, кто нас слышит: мы погружаемся с дифферентом на нос, просим помощи. Наступает неловкая пауза, и капитан, снова надев фуражку, удаляется. Появляется второй диспетчер, с непониманием смотрит вслед удаляющемуся капитану, а потом на своего напарника, слыша громкое: — Вот дьявол! — хватается за наушники, надевает их на себя, начиная передавать сигналы sos по аппарату Морзе.***
В La carte оркестр играет красивую мелодию. Всё выглядит как обычно, за исключением того, что многие расхаживают в спасательных жилетах. Люди так спокойны, потому что их успокоили словами: «Это лишь мера предосторожности». Но это всё не шутка и не проверка на готовность. Инженер идёт мимо столов, недоуменно смотря на то, какая безмятежность витает в воздухе. К нему подходит официант и, слащаво улыбаясь, предлагает выпить. Инженер молча отворачивается, удивляясь такой безмятежности.***
— Эй, сынок, — в шутку произносит какой-то мужчина, словив мечущегося служащего, — в чём дело? — Простите, мистер, — неловко отвечает парень, пытаясь незаметно уйти, так как дел выше крыши. — А ну стоять! — мужчина хватает его за рукав, не давая скрыться из виду. — Вы всех нас вытащили сюда, а у нас уже пятки отмёрзли! — Сейчас я всё узнаю, — тараторит парень и быстро убегает вверх по главной лестнице. — Похоже, никто не знает, что за чертовщина тут творится! — негодует мужчина, хватая своего мужа под руку. — Эти чёртовы англичане такие, — злится Чимин, сталкивается с каким-то альфой, и раздражённо отходит в сторону, — идиоты… — Не стоит так нервничать, господин Пак, — произносит бархатным голосом Сокджин, а после обращается к двум служащим. Я хочу выпить чаю, когда вернусь, — включите обогреватели в каютах. — Да, мистер, хорошо, — улыбается один из них и вручает какой-то плед Киму в руки, а второй отдаёт жилет Сокджина его мужу. Тот кивает и смотрит по сторонам. Чонгук же стоит поодаль от своих родных, не желая даже с ними разговаривать. Тут Чон замечает инженера и подбегает к нему, хватая того за рукав. Инженер оборачивается с вопросом в глазах. — Господин Кан, я видел айсберг. Вы всё знаете, так ведь? Скажите мне правду, — просит Чонгук, не отпуская его руки. Инженер пристально взглянул на Чимина, теперь преследующего омегу повсюду. — Корабль тонет, — тихо произносит мужчина, смотря прямо в тёмные глаза омеге. Тот смотрит с лёгким недоверием и спрашивает: «Вы уверены?», на что получает уверенное «да». — Через час-полтора… Тэтаник окажется на дне океана. — Что? — переспрашивает Чимин, краем уха услышав их разговор. — Прошу вас, не говорите это всем подряд, — буквально умоляет инженер, смотря прямо в глаза Чонгуку и крепко сжимая его руки от нервов, — я не хочу стать виновником паники… Садитесь в шлюпку, не мешкая, прямо сейчас. Вы помните, что я рассказывал вам о шлюпках? Чонгук закрывает рот рукой, с ужасом осознавая, что смерть идёт бок о бок с судном, угрожая верной гибелью. — Да, — произносит Чонгук, сглатывая вязкую слюну, — я понял. Инженер в последний раз смотрит на омегу и уходит, куда и направлялся ранее. Чимин смотрит ему вслед, не до конца поняв суть их разговора. Чонгук же смотрит куда-то в пространство, вспоминая Тэхёна. Он же сейчас где-то сидит в наручниках, и о нём наверняка никто и не вспомнит, оставляя умирать где-то там…***
— Ну-ка, сынок, — довольно добродушно произносит полицейский, будто не приковывая Тэхёна к железной балке, а наставляя на жизненный путь, как отец сына. А Тэхён и не сопротивлялся. Он просто понял, что всё кончено. — Сэр, — в помещение вбегает запыхавшийся паренёк из команды, обращаясь к полицейскому, приковавшему Тэхёна к балке, — вас просят в коридор второго класса. Там большая толпа. — Идите, — произносит слуга Чимина. Ему было приказано проследить за тем, чтобы Кима не отпустили, — я присмотрю за ним, — и демонстрирует свой пистолет. Тэхён глянул сначала на свои руки, скованные наручниками, на полицейского, потом на слугу Чимина. Ему так не нравился этот тип ещё с первой их встречи. Полицейский, уходя, вручил ключ от наручников этому самому слуге. Он сел на стул, закинув ногу на ногу, и с ехидной улыбкой посмотрел на Тэхёна.***
— Сэр, Карпатия передали, что они идут на предельной для них скорости в семнадцать узлов, — диспетчер бежит за капитаном и отдаёт ему листок с сообщением от судна-спасителя. — Только они и откликнулись? — изучив клочок бумаги, спрашивает капитан Ли. — Они ближе всех к нам, — уверяет диспетчер, — сказали, что будут здесь через пять часов. — Пять часов?! — переспрашивает с ужасом капитан, вспоминая слова инженера, но вовремя вспоминает, что не стоит рассеивать панику среди команды. — Спасибо, можешь идти. На палубе уже толпятся самые богатые, то и дело громко переговариваясь о чём-то. Их даже пришлось поставить за специальные ограждения, чтобы не заграждали проход к шлюпкам. — Сэр, шлюпки вывалены за борт, — к капитану подходит один из членов команды, перекраивая шум, — не прикажите ли рассаживать детей и омег по шлюпкам? — Да… Да, пожалуй, — прошептал капитан, глядя куда-то в пустоту. Однако парень, не услышав его ответа, крикнул погромче, что, мол, ничего не слышно, говорите громче, привлекая тем самым внимание капитана к себе. Тот посмотрел на него и повторил, — в первую очередь детей и омег, да. — Есть, сэр, — выпрямился альфа и переглянулся с товарищем, как бы сообщая ему, что капитан, видать, не в настроении. Оба быстро скрылись из поля зрения капитана Ли, дабы сообщить остальным, что дана команда рассаживать пассажиров по шлюпкам. — Господа, прошу вашего внимания! Пройдите сюда, пожалуйста! — крикнул один из матросов. — Ближе, ближе, всех прошу подойти! Благодарю. Первыми в лодки садятся только омеги и дети! Альф попрошу ожидать… Пока все с замиранием сердца слушали указания, на палубу вышел оркестр, аккуратно устраиваясь где-то в уголке, чтобы никому не мешать. — Играйте что-нибудь приятное и бодрое, — приятным и совершенно спокойным голосом сообщает скрипач, — паника нам ни к чему. Полилась замечательная мелодия, навевая некое спокойствие.***
В четвёртом классе дела обстояли довольно туго. Все толпились в узеньких коридорчиках: кто с детьми на руках, кто с сумками, кто в обнимку с любимыми. А мимо них пытались протиснуться члены команды, раздавая кому попало спасательные жилеты и крича, чтобы все обязательно их надели. — Спокойно, господа, спокойно! Причин для паники нет! — мямлил стоящий за решёткой между четвёртым классом и проходом на палубу выше паренёк, которому поручили всех успокоить, дабы не рвались наружу и не сломали эту своеобразную преграду. — Вам ещё рано на шлюпочную палубу… Прошу вас, сохраняйте спокойствие! Джентльмены, прошу вас, пропустите омег и детей вперёд, пожалуйста! Наденьте жилеты и не паникуйте. — Что мы делаем, папа? — мальчик дёргает за штанину своего папу и смотрит с вопросом в глазах. — Мы должны подождать, пока пассажиров первого класса разместят по шлюпкам. Очередь скоро дойдет и до нас. Мы очень скоро сядем, понятно? — улыбнулся через силу мужчина, потрепав сына по волосам. — Не толкайте решётку! Так вы раньше не выйдете! — парень срывается на крик, и его голос стал похож на свинячий визг, неприятно ударяющий по ушам. Он тихо обращается к своему помощнику и просит, чтобы тот позвал ещё кого-нибудь, потому что шум стоит просто ужасный.***
А первые две шлюпки уже на полпути к спуску на воду. По всей палубе раздаётся уже другая, ещё более весёлая мелодия. Матрос приказывает «ровнее», потому как лодка наклонилась влево, вызывая волну вскриков у сидящих в ней. Другим матросам дан приказ пускать красные ракеты, чтобы привлечь внимание тех, кто не откликнулся на сигнал sos. У детей это вызвало восторг, а вот у взрослых — страх, что те начали даже кричать.***
Тэхён видел в иллюминаторе воду, почти закрывавшую его наполовину, что внушало страх. Он пытался разглядеть что-то наверху, но это было довольно бесполезное занятие, ведь увидеть Ким и не мог: скованные руки не позволяли. Слуга Чимина специально ставил пулю на край ровного, без уклона стола, чтобы она скатывалась вниз, как бы сообщая Тэхёну, что догадки его оказались верны, и Тэтаник тонет. Ким оборачивается на звук и видит, как мужчина ехидно улыбается, то и дело ловя пулю, намеревающуюся упасть на пол. Альфа заряжает пистолет, специально громко щёлкая предохранителем. — Знаешь, — обратился он к Тэхёну и медленно встал со стула, растягивая каждое слово, — я думаю, этот пароход может затонуть. Меня просили передать это тебе в знак особой признательности, — он резко ударяет Кима в живот, тот сгибается и садится на корточки, — с наилучшими пожеланиями от господина Пака. Мужчина уходит, забирая с собой ключ, лежащий до этого на столе. А Тэхёну остаётся только сидеть на полу и корчиться от боли в животе.***
Особо наглые пассажиры пытаются пролезть в шлюпку, но их тут же останавливают корабельные офицеры, с громким криком прогоняя их. Намджун любезно пропускает вперёд своего мужа, но Сокджин всё никак не садится, слёзно упрашивая любимого, чтобы тот поплыл с ним. — Я не могу, Джин, — в который раз отвечает он, пытаясь усадить омегу в лодку, но тот непреклонен. — Намджун, пожалуйста! — Сокджин уже готов разрыдаться: он лучше умрёт вместе с мужем, чем сядет в лодку и спасётся сам. — Куда я без тебя? А о Чонгуке ты подумал?! — Извините, — тихо спрашивает Чимин у матроса, — а места для меня не найдётся? — Только для омег и детей пока что, — уклончиво отвечает мужчина и отходит. Чонгук кидает острый взгляд на Пака и подходит к нему вплотную: — Неужели ты не понимаешь? Вода чертовски холодная, а шлюпок на всех не хватит, только для половины! Так что половина людей утонет. — Не лучшая половина, — ухмыляется Чимин, вырывая руку из захвата Чона, и мило обращается к Сокджину, — садитесь, пожалуйста, в шлюпку, мистер Ким. Мы с господином Намджуном обязательно вас найдём позже. — Пак снова оборачивается к Чонгуку и произносит дразняще, противно ухмыляясь: — Надо было взять с собой тот рисунок. Думаю, к утру он всплывёт на поверхность. — Ты бессовестный подлый ублюдок, — шепчет Чонгук, понимая, о чём говорит Чимин. — Чонгук, — омега оборачивается на своё имя и видит, что папа уже сидит в шлюпке, — иди сюда! Тебе тут хватит места! Быстрее, Чонгук-и! — Иди в шлюпку, Чонгук! — грозно говорит Намджун и тревожно поглядывает на мужа. — Иди, — просто произносит Чимин, подавая ему руку, и у Чона в голове проносится в какой раз, что «какой же он двуличный ублюдок». — Сейчас же в шлюпку, Чонгук! — чуть не кричит Сокджин, пытаясь дотянуться до сына, от кого по-прежнему ноль реакции. — Чонгук! — Прощай, папа, — шепчет Чон, оглядывая всех, и срывается с места. Он слышит вдогонку крики отца и папы с просьбами, да что уж там, приказами вернуться. Омега уже пробился сквозь толпу, однако его хватают за плечо и разворачивают к себе лицом. — Куда ты собрался?! — шипит Чимин и трясёт Чона. — Снова к нему? Хочешь быть его шлюхой? — Я же уже сказал тебе когда-то: лучше я буду его шлюхой, чем твоим мужем, — шепчет Чонгук, слыша крики родителей, и пытается вырваться, но Чимин хватает его за плечи, не позволяя сдвинуться с места. — Нет! Я не позволю! — кричит он, а Чонгук быстро соображает, что бы предпринять, и решается на отчаянный поступок — плевок в лицо. План, хоть и глупый, но сработал: Чимин инстинктивно скривился и начал тереть глаза, а Чонгук успешно сбежал. «Спасибо тебе, Тэхён. Твои мастер-классы по плевкам не прошли даром», — уголки губ омеги слегка приподнимаются при представлении в своей голове образа альфы, который одним вечерком убил целый час, чтобы научить Чонгука плеваться.***
Тем временем Тэхёна охватывает паника, так как вода поднялась уже значительно выше его иллюминатора. Ким начинает стучать наручниками по балке и кричит о помощи, спрашивая, слышит ли его кто-нибудь. — Эй, люди! — альфа всё сильнее стучит по балке, но пользы никакой: на этой палубе никого не осталось. Пустота и мёртвая тишина. А вода уже течёт навстречу к Тэхёну, она — единственная, кто его слышит. Этот глухой шум наступающей воды пугает до дрожи в теле, но Тэхён, кажется, его и не слышит — уж слишком громко он кричит и стучит. Но его всё равно никто не спасёт.***
Чонгук бегает по коридорам первого класса в поисках инженера. Кажется, это единственный человек, которого он знает и которому Чон может задать абсолютно любой вопрос. И он видит его, подбегая к нему, и, задыхаясь, всё шепчет «господин, господин». — Господин Кан, куда начальник полиции мог поместить арестованного?! — быстро спрашивает Чонгук, хватаясь за сердце. — Что? — удивлённо спрашивает инженер. — Что вы говорите? Вы должны немедленно пройти к шлюпкам! — Нет! С вами или без вас я сделаю это, — Чон сглатывает и умоляюще смотрит на инженера, делая короткую паузу, — но без вас получится дольше… Господин Кан глубоко вздыхает, но с серьезным видом начинает объяснять: — Спуститесь на лифте в самый низ и поверните налево. Идите по служебному коридору, а потом сверните направо и опять налево у трапа. Потом увидите длинный коридор.***
— Дело плохо, — шепчет Тэхён и с тревогой смотрит в иллюминатор, где уже не видно ничего, кроме тёмной воды. Тут взгляд его падает на пол, и он видит воду, стремительно приближающуюся к нему, — о, чёрт! — Ким взбирается на балку и пытается выбраться из оков, со всей силы тряся наручниками.***
— Мне очень жаль, мистер, но лифты закрыты. Извините, — строго произносит мужчина, не впуская в кабину никого. У Чонгука чуть ли не глаз дёргается. Он хватает перепуганного мужчину за воротник рубашки и проталкивает внутрь лифта. — Да плевать я хотел на ваши запреты! — кричит Чон, указывая на панель с различными кнопками. — Доставьте меня в самый низ! Мужчина до ужаса напугался такой неожиданной просьбы, но выполнил её, ведь злой омега внушал уверенность в своих действиях. Ехали в тишине. Служащий вжался в стену, а Чонгук тревожно оглядывал окружение. Когда лифт остановился на самой нижней палубе, внутрь кабины тут же хлынул поток воды. — Наверх, наверх! — кричит мужчина, но омега хватается за решётку, открывая её, слышит вслед «нет, мистер», но решительно открывает другую и выходит, по колено утопая в воде. Тяжело дышит и вспоминает куда идти. — Мистер, мы здесь погибнем! Наверх! Ну же! Чонгук отходит от лифта влево и оборачивается назад, видя, что мужчина уже поднимается снова вверх. «Ждать нас не будут», — быстро проносится у омеги в голове, как он тут же быстро, насколько это возможно, идёт вперёд, вслух говоря себе, куда идти и что искать. — Служебный коридор, служебный коридор… — шепчет Чон и поднимает голову, — вот он! — омега тут же идёт по нужному коридору, опираясь руками о стены, чтобы не упасть, а после сворачивает направо. Он всё идёт, идёт, а вода уже по пояс, но это не пугает его. Сейчас важен только Тэхён. Смысла отступать уже нет. Это будет глупо, да и Чонгук себе этого никогда не простит. Идти очень тяжело, сопротивление воды слишком сильное, так ещё и мебель мешает пройти. Он доходит до развилки и судорожно вспоминает, куда идти. Омега решает, наконец, сообщить Тэхёну о том, что он тут, что он не бросит его. Хотя вряд ли альфа сейчас услышит его. — Тэхён! Чонгук решает свернуть вправо. Он очень надеется, что делает всё правильно. Свет начинает гаснуть, неприятно и нагнетающе мигать. Возможно, это какой-то знак. Похожая мысль проносится у Чона в голове, исчезая также быстро, как и появилась. — Тэхён! — срывает горло омега, чуть не плача. Истерика окутывает его с ног до головы, а страх сжимает все внутренние органы в один ком. Но когда он слышит откуда-то издалека до боли знакомый и любимый голос, Чон правда начинает плакать, разворачиваясь в другую сторону и повторяя всё громче, словно мантру чужое имя, Чонгук думает, что ему показалось, что всё это иллюзия, обман. Боится, что всё было зря, но нет. — Чонгук! — этот крик. Этот свирепый, грозный и громкий крик отчаяния обладатель сего имени слышит и кричит в ответ «Тэхён!», идя на голос. «Я схожу с ума?» — думается Чону, но бежать продолжает. Правда, довольно неуклюже. Чего же ожидать от воды? Чонгук открывает дверь, за которой слышал крик, и видит Тэхёна. Он тут же кидается к альфе, не прекращая плакать и повторять: «Прости, Тэхён, прости». — Мне жаль, что так вышло, — омега обнимает Кима, целуя рвано в губы. — Это слуга Чимина подсунул мне в карман это кольцо, я оставлял… — Я знаю, я знаю, я знаю! — хлюпает носом Чонгук и снова целует. — Я верю тебе! Всегда верил и буду верить! — Послушай, Гуки, тебе нужно найти запасной ключ, — тараторит Тэхён, с неохотой разрывая поцелуй, — посмотри вон в том шкафу, — альфа указывает движением головы на стеклянный шкаф с ключами. Чонгук тут же подрывается к нему, открывая дверцы, — это серебряный ключ, Чонгук. Омега судорожно перебирает трясущимися руками ключи, но подходящего не находит. — Серебряный? Но тут все медные! — ещё раз оглядывает ключи, но лишь снова удостоверяется, что нужного тут нет. — Посмотри тут, Чонгук, — Ким ногой пытается открыть дверцу выдвижного ящика в столе, что стоит рядом с ним, но омега сам открывает его и начинает там перебирать всё, выбрасывая всё ненужное на пол. Он вытаскивает этот несчастный ящик и кидает его на стол, потому что достало и потому что неудобно, — Чонгук, — мягко зовёт Тэхён, и омега тут же оборачивается, тяжело дыша и всхлипывая, — почему ты веришь, что я не крал кольца? — Я просто знаю это, — вытирая рукавом рубашки щёку, произносит он и застывает с какими-то бумагами в руках. — Поищи ещё! — говорит Ким, активно жестикулируя, насколько позволяет его положение. Нос Тэтаника стремительно погружается в воду. — Ключа нет, — на грани истерики говорит Чонгук, мечась из стороны в сторону, — Его тут нет! — Ладно, слушай, Чонгук, — Ким пытается установить зрительный контакт с омегой, что выходит довольно удачно, ведь Чон внимательно впитывает в себя, словно губка, каждое тэхёново слово, — позови кого-нибудь на помощь. Мы выберемся. — Я быстро, — Чонгук расталкивает все препятствия и, притянув ближе к себе за воротник рубашки, жадно целует альфу. Он боится, что эти слова, эти действия и взгляды, этот поцелуй — всё это может стать последним, что они совершают. — Я буду ждать тебя, — кричит альфа в спину быстро уходящего Чонгука. Вода уже по грудь, а свет давно погас, лишь кое-где видны их отблески. Он останавливается, видя впереди воду, смотрит налево и видит лестницу. Не мешкая, тут же по ней взбирается и кричит: — Здесь есть кто-нибудь?