Девушка с глазами Дьявола

Суровый голос Мистера Хоффмана в пол-седьмого утра не предвещал ничего хорошего. До восхода солнца все дети должны были быстро подняться с постелей, переодеться, умыться и ровно в семь часов явиться в маленькую, старую, тесную столовую. Конечно, далеко не все сиротки следовали указаниям в правилах, и являлись может на десять, а то и на двадцать минут позже. А некоторые вообще не являлись. Таких непослушных детей в последний раз видели, заходящих в кабинет Хоффмана, и больше о них не было каких-либо новостей. Меня пугала мысль оказаться в том кабинете наедине с Хоффманом. Он злой, противный, старый и какой-то чудаковатый. Его кряхтящий голос ужасно мне противен. И, думаю, не только мне одной. Когда он, проверяя присутствующих в столовой, окидывал нас таким холодным, презрительным, и даже по странному заинтересованным взглядом, у меня по спине всегда прокатывала волна мурашек, отчего становилось так противно и мерзко. Хотя, нечего скрывать, это место само по себе противное и мерзкое. Тут очень тоскливо, стены облезлые, местами вообще голые, пол скрипящий и заплесневелый. Жить здесь можно благодаря нашей старенькой уборщице Марте, она из последних сил пытается держать это место в порядке. Кормят тут скудно. И воняет постоянно, почему-то, мертвятиной и пылью. И в этот раз, уже четвёртый за неделю, в нас запихивают эту странную кашу. Что-то среднее между манкой и рисовой кашей. Даже не каша, могу сказать, а непонятная жижа из непонятно чего. Я набираю полную ложку в очередной раз, но, место того, что бы засунуть её в рот, переворачиваю её, наблюдая, как жижа медленно сочится вниз, в тарелку. Неосознанно я поднимаю взгляд вверх и осматриваю людей вокруг меня. Здесь мало кого адекватного. Все какие-то чудики и наглецы, неряшливые растяпы и ябеды. Справа от меня сидит некий Николас, размахивая ложкой с кашей во все стороны так, что несколько капель попало даже на меня. Он что-то усилено пытался объяснить своему товарищу, жирному уродливому мальчику, имени которого я не знаю до сих пор. А слева меня сидит величавая Ангелина, вальяжно выгнув спину и медленно употребляя завтрак. Я невольно поморщилась. Передо мной сидела какая-то скромная и тихая девочка, согнувшись практически пополам, ковыряясь в стрепне, рядом с ней сидела какая-то пухленькая, но вполне забавная девчушка, с интересом следя за „борьбой“, которая началась секунду назад, между Николасом и его другом. Я немного повернула голову в сторону и осмотрела другие столы. Дети за ним ничем не отличались от тех, что сидели по разные стороны от меня – такие же нахальные и некультурные. Хочу заметить, я сама-то и не особо прилежная девочка, но базовые знания про дисциплину и этикет я, всё-таки, знаю. Я бы так и продолжила сидеть и пыхтеть, если бы не эта важная особа, которая уже очередной день захватывает моё внимание. Эта девушка с глазами дьявола, волосами цвета огня и голосом бархатного оттенка. Она так важно шествовала по столовой, что, казалось, всё вокруг замедлилось, и лишь она величественно ступала по скрипящему деревянному полу. Её платье, старое и помятое, легко развивалось при движении её тела и, когда она неосторожно уселась на своё место, игриво приподнялось на бёдра, из-за чего моим глазам представали стройные, бледные ноги. Стоит ли мне говорить, что эта личность, на данный момент, являлась центром моего мира, центром моего существования? Неужели эта личность по имени Диана так легко, одним лишь взглядом ядерно-голубых глаз смогла подчинить мой разум себе? Я никогда не чувствовала такого чувства, когда хочется ныть и смеяться одновременно. Но когда я вижу её, это чувство наполняет меня с ног до головы, ноги мои подкашиваются и я уже не замечаю ничего, кроме неё. Кроме Дианы. Она, возможно, никогда не заметит меня, ведь я ничем не отличаюсь от других детей в этом доме. Но я бесконечно рада тому, что могу восхищаться ею, её красотой, её вальяжностью, её поступками. Некоторые дети со здравым умом (которых здесь осталось очень мало) сказали бы, что Диана – не есть хороший человек, она издевается над теми, кто слабее её, она подшучивает над теми, кто ничего ей не сделал. Она считает себя пупом земли и центром вселенной, она считает себя выше других. Я согласна с этим, но… Когда ты по самую голову оказался в любви, разве голос разума доносится до тебя? Неподвижно сидя и бесцеремонно разглядывая Диану, я и не заметила, как предмет моего воздыхания, подперев голову одной рукой, заметила мой заинтересованный взгляд. Она, сверля меня взглядом из под полу прикрытых век, медленно покачивала ногой из стороны в сторону. В какой-то момент она даже выжидающе стала постукивать пальцем по столу. Я, тут же смутившись, резко отвела взгляд в сторону. Как я могла так спалиться? Стыдно до безобразия. Мне не оставалось ничего, как просто встать и убежать из столовой. Торопясь поскорее покинуть комнату, краем глаза мне показалось, что Диана насмешливо улыбалась, смотря мне в след.