Навеки ваш, Сирано

      Эсмеральда засиделась допоздна в библиотеке, делая конспект по криминалистическому осмотру и освидетельствованию. Когда она спустилась вниз, то было уже темно, и она опасалась, что опоздает на последний поезд в метро. Она быстрым шагом уже шла мимо автомобильной стоянки, как вдруг увидела какую-то возню возле одной из припаркованных машин. Эсмеральда пригляделась и обомлела: какие-то четверо подонков пытались избить профессора Фролло! Она поспешно достала телефон, чтобы вызвать полицию, но с отчаянием вспомнила, что он у нее совсем разрядился, а зарядить свой мобильный она совершенно забыла, слишком увлеклась конспектом. Профессор, тем временем, героически отбивался. Она заметила у него в руках обычную бейсбольную биту. Надо сказать, что пользовался ей Фролло виртуозно, так, словно у него был меч. Или шпага.       Первый же удар, который нанесли Фролло эти молодчики, раскроил ему нижнюю губу. По счастью, декан уже успел открыть дверь своей машины. Когда он завалился от удара рядом с дверью, то на чистом инстинкте сунул руку к сиденьям машины и нащупал бейсбольную биту, которую всю эту неделю возил с собой. Фролло схватил ее за ручку и обратным движением резко ткнув, дал битой тому, кто стоял над ним, расставив ноги, по яйцам. Тот с хрипом согнулся, а Фролло, уже не обращая на него внимания, расправлялся с остальными недоносками. Поворот! Взмах! Удар! Юнец с воплем хватается за поврежденный локоть. Тычок! Подножка! Удар! Другой юнец хватается за ребра, и Фролло мог бы поклясться, что как минимум одно из них хрустнуло. Остался еще один. Фролло с ухмылкой встал в позицию фехтовальщика. Внутри него горели адским пламенем азарт и чувство собственного превосходства. И еще было сильное желание наказать ублюдков, которые осмелились напасть на него и разбить ему лицо.       — Я с вами еще не закончил, детки, — мягко сказал он.       И тут со стороны прилетел отчаянный девичий вопль:       — Полиция! Приезжайте скорее к Пантеону Ассас, тут на стоянке нашего декана избивают!       Нападавшие дали деру так быстро, как могли. Фролло опустил биту, уселся на капот своей машины и сплюнул кровь из разбитой губы. К нему, держа в руках телефон, подходила Эсмеральда.       — Ну, и зачем было так орать, юная мадмуазель? — насмешливо спросил он. — Так вы привлекли к себе внимание. Если бы вы сказали это тихо, полиция все равно всё услышала бы, уверяю вас.       — Боюсь, что нет, — покачала она головой. — И у меня не получилось вызвать полицию. Мой телефон, увы и ах, разряжен, господин декан. Поэтому мне пришлось просто сделать вид, что я ее вызываю.       Она помахала совершенно бездействующим мобильником. Фролло вздернул свои тонкие черные брови.       — Так это был блеф?! — он расхохотался, а у Эсмеральды от его смеха пошли по телу мурашки. — Мадмуазель Труйльфу, вы просто невероятны! Не ожидал от вас подобного, должен признаться.       Эсмеральда покраснела от удовольствия, но постаралась не показать виду, что его похвала ей понравилась.       — У вас подбородок в крови, — сказала она. — У меня в сумке бутылка с водой, там еще осталось немного. Если вы мне позволите, господин декан…       Фролло пару секунд смотрел на нее с непонятным выражением лица, затем кивнул.       — Позволяю, — сказал он.       Эсмеральда смочила в воде бумажную салфетку и принялась осторожно вытирать кровь на его лице. Он смотрел на нее из-под полуприкрытых век, и девушка подумала, что у Фролло, оказывается, ресницы хоть и короткие, но очень густые. И она впервые заметила цвет его глаз. Они были карими, такого теплого шоколадного оттенка. Но не молочный шоколад, решила она, а темный. Она закончила приводить декана в порядок и убрала бутылку в сумку. «На поезд я явно опоздала», — подумала она, прикидывая, как бы ей добраться до дома. Фролло словно прочитал ее мысли.       — Где вы живете? — спросил он.       — На Рю Де Ла Верри, — вздохнула она.       — У вас ведь нет машины? Как вы сюда добираетесь?       — На метро.       — Боюсь, что для метро уже слишком поздно, — он обошел машину и открыл дверь со стороны пассажирского сиденья. — Полагаю, я вам должен. Забирайтесь внутрь, я вас довезу, мадмуазель.       — Но разве это уместно? Я — ваша студентка, — Эсмеральда смотрела на него своими изумрудными глазами, и теперь уже декан почувствовал, как по его телу бегут мурашки.       — Мадемуазель Труйльфу, я всего лишь отвечаю любезностью на любезность. Сейчас поздно, по улицам ночью бог знает кто ходит, — он потерял терпение и рыкнул. — Долго я буду вас уговаривать?!       Она шмыгнула на пассажирское сиденье.       — То-то, — довольно хмыкнул Фролло и сел за руль.       Когда они выехали со стоянки, Эсмеральда спросила:       — Они хотели вас ограбить?       — Нет. Проучить, как они мне сказали. Полагаю, что это те самые недоумки, из-за которых страдает весь ваш курс, — рука Фролло сжала руль так, что костяшки побелели. — Это их благодарность ко мне за то, что я из-под себя выворачиваюсь, чтобы научить их, дать им все, что знаю сам. Только вот они все это, все мои знания, видели в гробу и в белых тапках! Их больше пугает не то, что они станут неучами, а то, что их папаши, которые запихнули своих тупоголовых детишек в Сорбонну, заплатив немалые деньги, съедят им весь их маленький недоразвитый мозг, если этих ублюдков вышвырнут из университета. Я узнал одного из них. Это был Этьен Бюжо. О, я хорошо знаю эту семью. Родительница там постоянно дула сынку в зад. Вот и вырос никчемный дегенерат, думающий, что он — пуп земли! Его отец пытается исправить положение, но это бесполезно, воспитывать надо было, пока мальчишка в люльке лежал. А сейчас — уже поздно, из него уже выросло черт знает что.       Эсмеральда вдруг подумала, что никогда не смотрела на преподавание под таким углом. А ведь и правда, декан относится к своему делу с душой, готовит материал, возится со студентами… А они ему в ответ такое… Какая гадость!       За всеми этими размышлениями она не заметила, как уснула. Фролло довез девчонку до ее дома, припарковался и обернулся к ней. Эсмеральда сладко спала, посапывая носом. Во сне ее рот чуть приоткрылся, и декану вдруг до одури захотелось поцеловать ее, почувствовать вкус ее губ, сладость ее дыхания. «Прекрати! — одернул он себя. — Она тебе в дочери годится, старый дурак!» Он нежно коснулся ее скулы и позвал:       — Эсмеральда… Мадмуазель Труйльфу, проснитесь, мы приехали.       Она глубоко вздохнула и открыла свои чудные глаза. Надо же, раньше он не замечал, насколько они притягательны.       — Уже? — ее голос был чуть хриплым со сна. Она отстегнула ремень и открыла дверцу автомобиля. — Спасибо, господин декан.       — Пожалуй, я вас провожу до двери, — задумчиво сказал он. Мало ли что, он беспокоился за эту девчонку.       — Вы уверены, что стоит это делать? — на ее лице отразилось недоумение.       — Уверен. Пойдемте.       Они дошли до ее дома, она открыла дверь, и, уже стоя на пороге, обернулась.       — Еще раз спасибо. Не знаю, что бы я без вас делала, — она смущенно улыбнулась.       — Поехали бы домой на метро, я полагаю, мадмуазель, — усмехнулся он. — Это ведь из-за меня вы везде опоздали. Доброй ночи.       С этими словами он развернулся и пошел к своей машине. Эсмеральда провожала глазами его высокую, стройную фигуру, и подумала, что их декан, оказывается, чертовски элегантен. А как ловко он разделал тех парней на стоянке… Она и не думала, что Фролло так может.       Феб вбежал в кампус и буквально влетел в комнату к Квазимодо. Горбун еще не спал — читал какой-то учебник.       — Ты чего? — ошеломленно поднял он глаза на приятеля.       — Квази, твой приемный папаша — просто зверь! — выдохнул Феб.       — Это я от тебя раз сто слышал, — хихикнул Квазимодо. — Что на этот раз?       — Помнишь, я тебе рассказал, что на него собираются напасть? Все это время я следил за ним, подстраховывал, так сказать… Так вот, олухи это сделали, подкараулили его на автомобильной стоянке.       Квазимодо охнул.       — Скажи мне, что они сбежали оттуда на своих ногах, пожалуйста! — умоляюще простонал он.       — Я думал, что ты будешь беспокоиться за него, а не за них?! — Феб выпал в осадок.       — Я за него и беспокоюсь! Боже, если они на него напали и он их покалечил, то у него будут неприятности! Феб, он — профессиональный фехтовальщик, понимаешь? И если они его разозлили очень сильно, то он вполне способен выбить из них все дерьмо, а потом освежевать и прислать их шкуры их же собственным предкам! — горбун пришел в панику.       — Так. Не ссы, лягуха… Все хорошо. На вот тебе пакетик, подыши в него, только спокойно, равномерно… Вот так.       Квазимодо дышал в бумажный пакет, моргая глазами. Феб дождался, пока он не придет в себя. Когда он увидел, что горбун слегка успокоился, то продолжил:       — Ну, он их, конечно, порядочно отделал, но не думаю, что они побегут в полицию. Потому что тогда им придется сказать, что они первые напали на учителя и разбили ему лицо. Если что, я выступлю свидетелем.       — И это после того, как он тебя заваливал по своему предмету?!       — Ну так ведь он же не просто так заваливал. Я подумал над тем, что ты мне сказал насчет успеваемости. Пожалуй, ты прав. Я всего лишь представил себя на его месте. Думаю, что мне тоже не понравилось бы, если кто-то похеривал тренировки так, как я похериваю его задания. Да я бы был просто в бешенстве. Если ты мне поможешь все это подтянуть, я буду благодарен.       Квазимодо ответил молчаливым кивком.