Под гербом вепря

Убедить Алву взять его с собой, Ричарду удалось сразу. –Все лучше, чем вздыхать о чужих женах, -насмешливо фыркнул он, и велел собираться. По дороге Дику выпало приглядывать за виконтом Валме, который чувствовал себя не совсем уверенно, хотя и пытался этого не показывать. Как ни странно, Дик, сам не зная почему, симпатизировал «навознику» и поэтому ненавязчиво держался рядом, указывая на камни, куда без опасения можно было поставить ногу. –Благодарю, герцог, -искренне произнес Марсель, когда они, наконец, достигли цели. — Вы так ловко идете по этим каменистым тропам! — Я вырос в горах, — Ричард пожал плечами и встретился с тяжелым взглядом Алвы. Монсеньор все чаще смотрел на него так, как будто пытался рассмотреть нечто, скрытое внутри. В первую очередь Дик связывал это с Франческой Сфорца, и сам уже подумывал о том, что эти визиты надо прекратить, но общение с женой адмирала изрядно скрашивало его одиночество, да и на вилле, в обществе Кеналийского Ворона, который даже не пытался скрыть свое раздражение им, находиться было не особенно приятно. Алва был безупречно вежлив, Дик, в ответ на это выражение недовольства эра, пытался платить тем же. В результате у них установились чисто официальные отношения. Один приказывал в свойственной ему холодно-вежливой манере, другой исполнял и в точно таком же тоне докладывал об этом. Поэтому Дик даже удивился покладистости монсеньора, разрешившего сопровождать себя на стену. Лунный свет заливал площадку, и мертвые солдаты в его бликах казались живыми, лишь застывшими по велению магических сил на мгновение. — Страшноватое зрелище, не правда ли? — тихий голос Валме заставил Ричарда оторваться от созерцания мертвого гарнизона. Голос виконта звучал спокойно, вот только рот кривился в какой-то жутковатой усмешке. Оруженосец Первого Маршала понимающе кивнул и так же негромко произнес, что и ему не по себе. –Если вы, герцог настолько перепуганы, можете отправляться обратно, мне здесь трусы не нужны, -Алва возник за его спиной совершенно бесшумно.- Займитесь литературой, это у вас, кажется, неплохо получается. Дик вспыхнул от несправедливости брошенных ему слов. Он не трус, и он это доказал! Алва злится за Франческу, опасаясь ревности адмирала Сфорца, но это не дает права так оскорблять, к тому же он ничем не подал повода обвинять его в недостойном поведении по отношению к даме. Более всего хотелось бросить в лицо эру, что он лжет, но годы, прожитые в особняке Ворона, не прошли зря. Дик глубоко вздохнул, сжал кулаки так, что ногти впились в ладони и, стараясь, чтобы голос не дрожал от злости, произнес. — Признаться, что зрелище пугает, ещё не признаться в трусости, монсеньор! Мне жаль, что вы так истолковали мои слова, но надеюсь, я смогу оправдаться в ваших глазах! Ответить Алва не успел- генерал Вейзель, одетый как на парад, сообщил, что все готово к взрыву. Обозленный Дик не слышал деталей разговора артиллериста и маршала, но когда Алва с легкостью сорвал с пояса Вейзеля черный мешочек и скрылся в скалах, опрометью бросился за ним, не обращая внимания на предостерегающий крик Валме и взбешенный рев генерала. Легко перескакивая с камня на камень, он бежал за Алвой, стараясь не отстать, не замечая ни порезов от мелких камней, летящих из-под сапог, ни боли от ударов о крупные булыжники. Алва остановился перед протянутыми, подготовленными шнурами, напоминающими извивающихся змей, присел на корточки и раскрыл мешочек. — Разрешите помочь, монсеньор? -чуть запыхавшись спросил Дик. Алва резко обернулся на голос, и в глазах его вспыхнуло, как показалось Дику, закатное пламя. — Окдел! Какого *************, -Дик на мгновение даже растерялся, услышав, как богат, оказывается, словарный запас его эра.- Убирайтесь! Это не развлечение, это война, это бой! — Отныне бой герцога Алвы- мой бой, -парировал Дик. –Я ваш оруженосец, монсеньор! Я не уйду! С секунду герцог смотрел на него, и Дик, который, как ему казалось, неплохо его изучил, не мог понять выражения его глаз. Неожиданно маршал усмехнулся и кивнул на шнуры. — Помогайте, наказать я вас успею, если, конечно, будет, кого наказывать. И Ричард опустился рядом с ним на колени. А потом они поспешно отбежали в подготовленное укрытие, и Дик с замиранием сердца слушал, как тяжело и обреченно вздохнули камни, прощаясь с вековым покоем, а потом прогремел взрыв и он почувствовал, как тонкие, сильные пальцы Алвы со всей силой сжали его плечо. Обратно он шел, чуть пошатываясь, не слыша обращенных к нему слов монсеньора, явно не хвалившего своего оруженосца.  — Герцог! — восторженно произнес Валме, — я восхищаюсь и завидую! –Действительно, Рокэ, какой храбрый мальчик! — поощрительно улыбнулся Вейзель. — Вы молодцы! — Сидеть на вилле. Безвыходно. До моего особого распоряжения, -подвел итог хвалебным речам Рокэ. *** Марсель Валме, чуть прищурив глаза, смотрел на Первого Маршала и его оруженосца, о чем-то беседующих в саду у фонтана. То, что беседа не доставляла удовольствия ни тому, ни другому, было видно невооруженным глазом. Ричард Окделл держал в руках весьма потрепанный томик и белый листок бумаги –именно их доставил несколько минут назад посыльный адмирала Муцио. Марсель, наблюдавший с террасы, как обрадовался этому маявшийся без дела Повелитель Скал, лишь усмехнулся. В усмешке, однако, было немалая доля зависти. От такого заядлого сердцееда, каким являлся виконт, не укрылись те взгляды, которые бросала на юного северянина одна из первых красавиц Фельпа. Оставалось удивляться, как их не замечает муж блистательной Франчески, и, самое главное, предмет её воздыханий. Ричард Окделл, на взгляд виконта, был не просто непонятлив, он был непробиваем, как …животное на его гербе. Если бы на него так смотрела эта женщина! Виконт нахмурился. Жена адмирала союзной армии, почти друга… Он не знает, стал бы он замечать интерес эреа Сфорца. Выходит, Окделл учитывает эти факторы? Тогда за Повелителем Скал следует признать достаточную толику если не ума, то сообразительности. Впрочем, кто сказал, что Окделл так уж глуп? Виконт не замечал за ним необдуманных поступков, ну, кроме того, когда он бросился вслед за Рокэ взрывать стену. Но это не глупость, а скорее горячность и жажда подвигов, тем более Алва перед тем его здорово поддел. Но все же почему Окделл? Что нашла в нем южанка, чтобы так, почти безоглядно, увлечься? Рядом с ней были и более интересные кавалеры, к коим Марсель без ложной скромности относил и себя. Ну ладно он, в сущности, он не так уж и самоуверен, но Алва! Предпочесть оруженосца его эру! У некоторых дам своеобразный вкус! Между тем беседа у фонтана и ранее не отличавшаяся особым дружелюбием, приняла более резкие формы. Марсель со все возрастающим изумлением смотрел на бледного Окделла, судорожно сжимавшего в руке несчастный листок и окаменевшее лицо Алвы с недобро сверкающими глазами. Наконец оруженосец склонил голову, и до виконта донеслось холодное «Слушаю монсеньора!». Окделл четко повернулся на каблуках и пошел в дом, а Алва, неторопливо направился к Марселю. У виконта вертелось несколько вопросов на языке, но, взглянув на герцога, он счел за лучшее оставить их при себе. А на другой день Ричард Окделл вновь занял свое место рядом с монсеньором. Марсель, также входивший в окружение Алвы, получил возможность наблюдать за ними и нашел подтверждение своим мыслям о том, что между Повелителями пробежала черная кошка. Алва отдавал распоряжения, не глядя на оруженосца, голосом, от которого Марселю хотелось забиться куда-либо подальше, Окделл, невозмутимо бросив «слушаю монсеньора», отправлялся исполнять, а после застывал не хуже гальтарской статуи за правым плечом эра до следующих приказаний. Лишь однажды оруженосец утратил невозмутимость каменного истукана. Когда Марсель, почти не дыша, как и другие, внимал речи Рокэ, призывавшего каторжников послужить отечеству, он услышал рядом подозрительные звуки — герцог Окделл судорожно вздрагивал, прикрыв лицо платком. Виконт подумал, что юноша расчувствовался, но тот оторвал платок от лица, и Валме с изумлением увидел смеющиеся глаза и кривяшиеся в ухмылке губы. –Вы находите это забавным? — холодно поинтересовался он, чувствуя дикое желание изо всех сил встряхнуть юного нахала, но тот уже успел взять себя в руки .- Я нахожу литературный вкус монсеньора превосходным, — вежливо, как всегда, ответил он, привычным жестом поправляя манжеты. Смысл этих слов Марсель понял позже, когда Алва объяснил, что ему, как и остальным, довелось прослушать монолог из столь нелюбимого им Дидериха. Даже когда все с напряжением ждали, как поведут себя каторжники и удастся ли замысел Первого Маршала, оруженосец неподвижно стоял за спиной своего эра и невозмутимо наблюдал, как горящий корабль с висельниками и убийцами уносит за собой в пучину вражеские корабли. На его лице, как и на лице Алвы, не дрогнул ни один мускул и виконт подумал, что эти двое поразительно похожи. *** -Прикрываете мне спину, — бросил Алва оруженосцу, хватаясь за канат, чтобы взобраться на борт вражеского судна. Дик торопливо кивнул и последовал за эром. Он первый раз участвовал в абордаже, но страха как такового не было, была боязнь не успеть за Алвой, который стремительно шел вперед, не обращая внимания на то, успевает за ним Дик, или нет. Палуба было влажной от морских брызг и крови, в ушах стоял звон оружия, выстрелы и крики, но Ричард почти на них не реагировал –Ворон не шел, летел вперед и, чтобы, как и положено оруженосцу, прикрывать спину своему господину, следовало не отставать. Где-то позади остался Валме, рядом слышался рык адмирала Сфорца, и на мгновение пришла мысль о том, что ему следовало все же написать благодарственное письмо Франческе за томик Дидериха. Бордонец выскочил откуда-то сбоку с судорожно зажатым в руке длинным пиратским кинжалом, мелькнуло блестящее лезвие, и Дик, бросившись вперед, разрядил в него пистолеты. Алва на мгновение оглянулся и чуть кивнул. Ричард, ободренный им, снова тенью скользил за эром, отбивая многочисленные удары, сыплющиеся со всех сторон. Сражение шло везде, и бордонцы отнюдь не собирались сдаваться легко, но все же нападавшие медленно, но верно теснили их. И хотя драка вспыхивала с ожесточением то здесь, то там, но сопротивление было в основном сломлено. Дик оглянулся на бак, и поэтому пропустил момент, когда перед Алвой появился бордон в шлеме и кожаном нагруднике, со шпагой в руке. Он крикнул что-то по-своему, но его жест был понятен и так –капитан вражеского корабля предлагал поединок. Первый маршал кивнул и вновь повернулся к Дику, передав ему свои сабли и взяв шпагу. Моряки, мгновенно прекратив схватку, раздались в стороны, давая место для поединка. Дик смотрел, кусая губы. Нет, он не сомневался в исходе, как, впрочем, и большинство присутствующих, так что не особенно внимательно следил за дуэлью. Его занимало другое — его давний сон, где синеглазая женщина преградила ему путь, когда он во время абордажа шел за своим монсеньором. Теперь он находился на этом корабле наяву, но ничего не происходило. Матушка была права, нельзя верить кошмарам, -тряхнул он головой.- Это всего лишь сны! Дик посмотрел на сражающихся — Алва сделал прямой выпад и пригвоздил бордонца к мачте. Все! *** Через несколько дней победоносных боев на море Фельп приветствовал своих героев, так успешно выигравших морскую войну. Алва лениво, с непроницаемым видом слушал дуксов, благодарил, отвечал что-то не менее цветистое, а по возвращению на виллу, приказал Дику собираться –они возвращаются в Олларию. Валме с изумлением посмотрел на Первого Маршала. — А Капрас? — Ему некуда деваться, — равнодушно отозвался Рокэ.- Пусть ждет талигойскую армию с Савиньяком. Мне тут более делать нечего. -Неужели вы так уедете? — произнес Муцио, пришедший на виллу вместе с талигойцами.- Останьтесь хотя бы до Андий! -Действительно, Рокэ, это всего два дня! — воскликнул Валме.- К тому же у нас есть ещё дела! -У вас, виконт, может быть, — пожал плечами Алва, — у меня лично нет! — А пленницы с «Морской пантеры»? -вкрадчиво поинтересовался Марсель.-Или вам совсем безразлична их судьба? Кроме того, я обещал, что приведу вас — они хотят поближе познакомиться со столь отважным и находчивым воином. -Это вы о киркореллах? — Алва откинул прядь, упавшую на лоб. А Дик, не удержавшись, фыркнул, вспомнив, как они застыли, взобравшись на борт корабля, глядя, как очаровательная пантерка, визжа от ужаса, стягивает с себя последние детали туалета, пытаясь вытряхнуть раскрашенного паукана. — Я обещал привести вас, — настойчиво продолжил Марсель, -неужели эти прелестницы совсем вас не заинтересовали? К тому же обстоятельства знакомства так необычны — для того, чтобы увидеть их, мы, можно сказать, взяли штурмом корабль! — Мне довелось видеть не менее интересные способы добраться до женских прелестей, — лениво протянул Ворон, — если интересно, расспросите герцога Окделла, — он с юных лет привык преодолевать преграды, чтобы получить желанную добычу! Валме видел, как на мгновение вспыхнули злостью серые глаза, и ему показалось, что оруженосец просто бросится на своего эра, но Окделл лишь отступил на шаг. Взглянув на обозленного юношу, Алва обернулся к Муцио и Марселю. — Пожалуй, вы правы! Отъезд подождет два дня! Андии Дик встречал на вилле в гордом одиночестве — монсеньор сказал, что он может распоряжаться собой как ему угодно, но к утру должен быть дома и ушел с Марселем. Последний на прощание бросил ему ободряющий взгляд, но Дик отвел глаза –только сочувствия ему не хватало! Кроме того, пантерки, в отличие от Марселя, который готов был пропустить праздник, чтобы скорее оказаться у пленниц, интереса у него не вызывали. Если Алве и Валме хочется развлечься — пожалуйста, он совсем не завидует, что его не взяли. Вещи он собрал быстро и спустился в сад. За воротами бушевал праздник, но одному идти не хотелось, поэтому он уселся по старой привычке на борт фонтана и, опустив руку в воду, стал слегка баламутить её, пугая золотистых рыбок. Здесь и нашел его Луитжи. –Дор Риккардо, -негромко окликнул он.-Простите меня! И виновато опустив глаза, протянул ему письмо со знакомым почерком.- Оно пришло ещё днем, но соберано отослал меня с поручением, а потом я забыл. Дик торопливо развернул листок и задумался. Хотя он обещал себе более не видеться с женой Муцио, проститься было необходимо. С Алвы станется приказать уезжать с утра, а ему надо вернуть книгу и поблагодарить. Ещё совсем не поздно, эреа наверняка дома, ведь Андии –мужской праздник. Несколько минут он сидел, раздумывая, а потом решительно поднялся с места. *** Франческа с радостным изумлением взглянула на слугу. — Герцог Окделл? Проси! Дик чуть коснулся губами тонких пальчиков и уселся в кресло напротив. — Я пришел поблагодарить вас, эреа, и проститься. –Проститься…-эхом повторила Франческа и вздрогнула.- Но почему? Разве опасность полностью миновала?  — На днях сюда подойдут войска маршала Савиньяка, они довершат начатое. Мы возвращаемся в Олларию. Франческа кивнула, разглядывая узор на скатерти. — Вы поедете в Надор? –Вряд ли, моя госпожа, я –оруженосец и должен быть рядом со своим эром. — Но вы, наверное, скучаете по семье? –Я их очень давно не видел, -Дик чуть улыбнулся, — но, возможно, скоро встречусь с Айрис. Ей будет семнадцать, и мой опекун обещал, что она получит место фрейлины королевы. — Вы рады этому, ведь, как я понимаю, это удача? Дик покачал головой. — Я не могу сказать, что рад, эреа. Двор — не лучшее место для столь юной девушки. –Тогда почему? — подняла брови Франческа. Дик не ответил. Он не мог сказать ей, что Надор, с их излишне строгой матерью тоже не лучшее место для сестры, которой пора подыскивать жениха, а в столице это сделать проще. Ему не нравилось, что Айри будет рядом с Катариной, но в родовом замке шансов устроить свою судьбу у сестры не было, а он чувствовал себя ответственным за неё. Дик достал потрепанный томик и протянул жене адмирала. — Спасибо. Этот сонет действительно отличается, видно позже вкрались ошибки издателя. Женщина кивнула и процитировала: Как тот актер, который, оробев, Теряет нить давно знакомой роли, Как тот безумец, что, впадая в гнев, В избытке сил теряет силу воли, — Так я молчу, не зная, что сказать, Не оттого, что сердце охладело. Нет, на мои уста кладет печать Моя любовь, которой нет предела. Так пусть же взгляд мой говорит с тобой. Пусть он, безмолвный мой ходатай, Идет к тебе с признаньем и мольбой И справедливой требует расплаты. Прочтешь ли ты слова любви немой? Услышишь ли глазами голос мой? — В более поздних изданиях речь идет о книге, — тихо сказал Дик. — Но слово «взгляд» более логично. — Логично, — грустно повторила Франческа.- Разве когда говорят о любви, вспоминают о логике? Она, не обращая внимания на протянутую книгу, которую Дик продолжал держать в руках, шагнула к нему и опустила руки на его плечи. –Завтра или послезавтра тебя здесь не будет. Никогда не будет… Это очень страшно, когда никогда… Книга выпала из рук Дика, и он обхватил за талию прижавшуюся к нему женщину, а та продолжала шептать, как в беспамятстве. — Сегодня праздник, когда сходят с ума, сегодня все можно. Я тоже, наверное, сошла с ума, Ричард Окделл! … В серых рассветных лучах Франческа казалась старше, чем на самом деле. Откинувшись на подушки, Ричард молча вглядывался в её лицо. Женщина откинула черные косы назад и чуть улыбнулась. Дик хотел приподняться и обнять её, но она остановила его жестом: не надо! -Полежи так, -прошептала она.- Я хочу запомнить тебя таким. Её рука вновь скользнула, лаская, по его плечам и груди. –Дик! Позволь мне сейчас назвать тебя так! Ричард кивнул и вновь прижал её к себе. — Спасибо! -шепнула ему Франческа и нежно коснулась губами ямочки у ключицы. –За что спасибо? — зло сказал Ричард. -Ты ещё молод, ты не понимаешь, — женщина грустно улыбнулась. Она змейкой выскользнула из его объятий и вновь расположилась на подушках рядом с ним, медленно накручивая на пальцы его русые волосы. -Не кори себя, — тихо произнесла она.- Это было моё решение. Он никогда ничего не узнает. Дик невесело усмехнулся: как будто это может что-то изменить. Впрочем, если он хотел быть честным и порядочным, думать об этом надо было чуть раньше. –Тебе пора, — тихо сказала она. Когда он, уже одетый, стоял на пороге, прощаясь с закутанной в шаль Франческой, она прошептала: — Пообещай мне одну вещь, хорошо? –Конечно, все что хочешь! — Пообещай, что не будешь дарить своим возлюбленным роз и первоцветов! Ричард серьезно посмотрел на неё и, прежде чем шагнуть за порог, кивнул. — Обещаю! На душе было мерзко. Вернувшись на виллу и узнав, что Алвы и Валме ещё нет, он прошел к себе, приказав разбудить только тогда, когда он потребуется монсеньору. Ему казалось, что он только что опустил голову на подушку, но, когда он открыл глаза, солнце уже садилось, а рядом с кроватью стоял Луитжи. — Соберано приказал спуститься вниз, немедленно! Когда Дик, кое-как приведя себя в порядок, вошел в гостиную, его встретили встревоженные взгляды Алвы, Валме и Джильди. — Скажите, Окделл, — хмуро поинтересовался Первый Маршал, — сегодня ночью вы случайно не видели адмирала Сфорца? — Нет, — Дик почувствовал, как сердце медленно падает вниз.-Что-то случилось? — Он пропал, — ответил Джильди. *** Внизу суетились слуги, постоянно появлялись и исчезали люди, посланные на поиски, а Ричард стоял в своей комнате и бездумно смотрел в окно. В отличие от других, встревоженных, но ещё уверенных в том, что адмирал загулял со своими моряками и сейчас, скорее всего, отсыпается в доме одного из них, он точно знал — Муцио никогда больше не переступит порога своего дома, где, страшась и надеясь, его ждет жена. …. Франческа с растрепавшимися косами, с шалью на обнаженных плечах, как запомнилась в рассветных сумерках, и она же в траурном платье, как явилась ему во сне. Жена адмирала и его невольная любовница, которой он не может дать ничего, даже утешить её в горе, о котором она пока лишь догадывается……. Так я молчу, не зная, что сказать, Не оттого, что сердце охладело. Нет, на мои уста кладет печать Моя любовь, которой нет предела. Уж лучше грешным быть, чем грешным слыть, Напраслина страшнее обличенья И гибнет радость, коль её судить Должно не наше, а чужое мнение. Два голоса, мужской и женский, то сливаясь, то звуча раздельно читали знакомые строки и он не мог заставить их — замолчать, а себя –не слушать. Он отчаянно жмурился, тряс головой, но снова и снова перед глазами проносились картины бала в королевском дворце, заплаканные глаза Габриэлы, застывшее лицо Франчески, палуба корабля и синеглазая женщина, преграждающая ему путь к Алве. Как и в этом навязчивом сне мучительно заныли рубцы, навсегда изуродовавшие его спину. Зря он надеялся, что это просто кошмар — два эпизода уже сбылись, теперь, по-видимому, очередь за третьим, связанным с Алвой. На что намекает сновидение? Что он ещё раз попытается его предать? Дик привычным движением провел кончиками пальцев по глазам. Нет, это невозможно! Как бы ни складывались их отношения, он никогда больше не пойдет против эра. — Клянусь своей кровью и честью, что буду верен своему монсеньору, согласно принесенной присяге, чтобы не случилось! Орстон! — почти прорычал он, словно пытаясь силой голоса справиться с наступающим кошмаром. -Мератон! — этот голос он узнал бы из тысячи. Синеглазая женщина стояла у двери и серьезно смотрела на него. -Сильная клятва, Ричард Окделл, — задумчиво произнесла она.- Но дать всегда легче, чем исполнить. -Я исполню, — зло бросил Дик, мысленно желая своей собеседнице уйти туда, откуда она явилась. -Посмотрим, — женщина чуть заметно улыбнулась. –Ты ведь пытался уже нарушить клятву? — Пытался, — голос у Дика стал хриплым.- Лучше бы я тогда умер! -Смерть никогда ещё никого не миновала, — равнодушно пожала плечами незнакомка. — Зачем вы так поступили с ними? — вырвалось у Дика.- Я наказан, но почему они? — Ты же хотел, чтобы тебя любили! Любовь –жестокая вещь и может ранить не только когда не любят тебя, но и когда ты не в силах ответить на чьи-то чувства. Это тоже больно, разве ты это ещё не понял? К сожалению, всегда бьет не только по тебе. — Но … Незнакомка взмахнула рукой, приказывая ему замолчать и Дик проглотил готовые сорваться слова. –До свидания, — она шагнула к двери, но Дик рванулся за ней и, пытаясь задержать, тронул рукав платья. — Эреа! я могу…могу заслужить прощение? Пусть лучше меня… Синеглазая женщина посмотрела на него и печально улыбнулась. Прохладный ветерок коснулся руки Дика, и он остался в комнате один.