Работа над ошибками. Часть первая.

Бечено — stazy2, olegowna.       Я спускаюсь к завтраку, старательно не обращая внимания на слабость во всем теле. И впору бы выругаться, да только вот дед категорически запретил принимать любые зелья, могущие облегчить мое состояние.       — Ритуал принятия тебя, Северус, в род Принц — болезненный, но ты должен перенести его со всем возможным смирением, — именно эти слова Аурелиос произнес вчера, помогая подняться с родового алтаря, на котором и проходил ритуал моего вхождения в род Принц и признания меня наследником. — Магия не любит обмана и может счесть твое желание облегчить свое состояние за попытку оскорбления.       Помнится, я кивнул ему тогда, до конца не поняв, как именно Магия может что-то решить — она ведь не живая, после чего практически сразу выпал из реальности, ощутив поистине сумасшедшее головокружение. Ритуал ли тому оказался виной, или перемещение моего практически бессознательного тела в покои с помощью домового эльфа — я не знаю.       Но сегодняшним утром, проснувшись и осторожно приняв сидячее положение на кровати, я с радостью ощущаю, что от всего того «букета» отвратительных ощущений, сопровождавшего меня вчера, осталась лишь легкая слабость мышц. А это такая мелочь, что на нее не стоит обращать ровным счетом никакого внимания…       — То есть ты принял окончательное решение? — дед внимательно смотрит на меня, и я киваю, стараясь не встречаться взглядом с его черными, как ночь глазами, так похожими на те, которые я каждое утро наблюдаю в собственном зеркале. — А не объяснишь причину? Помнится, ты обещал мне взвешенный и аргументированный ответ, а сам отделался простой фразой: «Я хочу перейти на домашнее обучение», — он в задумчивости расхаживает по своему кабинету, изредка бросая взгляды на меня, сидящего в огромном кожаном кресле, больше похожем на трон. — Северус, ты же понимаешь, что я могу узнать все, что пожелаю при помощи легилименции. Не доводи до греха и расскажи сам.       Как ни странно, но Джо оказалась права и в этом. Действительно, родовыми дарами Принцев являются зельеварение и менталистика. Причем я точно знаю, что Северус был весьма силен в последней из наук. В отличие от меня. К тому же, кто знает, как именно работает вся эта защита разума? Не получится ли так, что вместо того, чтобы просмотреть мою память, Аурелиос провалится в воспоминания, принадлежащие Рикману? А этого допустить нельзя. Никак!       Я пристально рассматриваю носы своих ботинок и старательно размышляю над тем, где именно я прокололся. Совершенно очевидно, что какой-то мой поступок или же фраза, заставили деда отнестись с подозрением к этой идее. Нет, разумеется, он выражает явное удовольствие от моего решения, но…       Почему всегда есть какое-то «но»?..       Не знаю причину, просто не представляю, отчего я не могу пересилить себя и заставить себя рассказать ему всю историю наших взаимоотношений с «Мародерами». Возможно, деду они и покажутся детским лепетом, но вот мне все это кажется крайне серьезным… и почему-то ужасно стыдно признаваться в том, что меня травили собственные однокурсники, как будто это выводит меня в один ряд сравнения с какими-то уродами. Особенно, если учесть еще и тот факт, что попал я сюда, в этот мир, именно после смерти настоящего Северуса. А вот это, к слову, довольно весомый аргумент в пользу того, что надо во всем признаваться, как бы мне ни было стыдно.       — Ладно, — киваю я и встаю, с удивлением ощутив, как подрагивают от волнения мои ноги. — Я не буду рассказывать, лучше просто покажу. У вас же есть Омут Памяти?       Ознакомление с эпизодами моей жизни занимает у него целый день без перерыва на обед и ужин, о которых он попросту забывает. Начав просматривать многочисленные причины моего горячего желания перевестись на домашнее обучение с самой первой моей встречи с «Мародерами» в купе Хогвартс-экспресса, случившейся первого сентября тысяча девятьсот семьдесят первого года, последним дед смотрит то, отправкой которого в аврорат я угрожал Альбусу Дамблдору. Разумеется, в тот миг я блефовал, ведь мои руки так и не дошли до того, чтобы извлечь это воспоминание из своей памяти и спрятать куда бы то ни было. Впрочем, сейчас я отчетливо понимаю, каким глупцом был.       А еще меня поражает до глубины души реакция деда. Отчего-то, с каждой последующей минутой, проведенной им в Омуте Памяти, мне кажется, что ему, несмотря на все его заверения, совершенно безразличен я, все произошедшее со мной в течение моей жизни и мои грядущие проблемы. В самом-то деле, он знать не желал меня на протяжении долгих шестнадцати лет и лишь в последний год заинтересовался моей персоной. Так кто я для него? Выгодное вложение семейных капиталов? Наследник древнего рода, которого не стыдно предъявить высшему магическому обществу Великобритании? Почему-то именно сейчас мне видится, что он относится ко мне именно так.       Примерно такие невеселые мысли бродят в моей голове, а потому все это, а также многое другое, не менее нелицеприятное, я успеваю передумать о нем, да и о себе тоже, за весь этот долгий день. Избавив свою многострадальную голову от всех без исключения воспоминаний, связанных с нападками на меня «Мародеров», я просто сижу на уголке того самого кресла в кабинете деда и внимательно наблюдаю за его реакцией. А, точнее, ее полным отсутствием…       В последний раз вынырнув из Омута Памяти, дед выпрямляется и несколько минут просто бесцельно рассматривает поверхность тяжелого даже на вид рабочего стола, не поднимая на меня глаз. А я, уже успев смириться с тем, что, возможно, услышу в свой адрес, внутренне сжимаюсь от накатывающего на меня волнами страха. Мне кажется, что сейчас он выдаст что-нибудь категоричное, явственно оценивающее мою умственную деятельность. В памяти так не вовремя всплывает знаменитое выражение героя Алана Рикмана, профессора Снейпа из «Поттерианы» авторства Джо Роулинг: «Поттер, вы точно такой же, как ваш отец! Ничтожный, наглый…» Вот только теперь, как мне кажется, в этой фразе наверняка прозвучит именно моя фамилия.       Но… как показывают дальнейшие события, я ошибаюсь. Неверно оценив лорда Принца и подспудно ожидая от него какой-либо гадости в свой адрес, я слышу лишь:       — Северус, не кажется ли тебе, что нам стоит поужинать?       Подавившись заранее заготовленными словами оправданий, я, понурившись, иду вслед за ним в столовую, где вынуждено переживаю тихую и спокойную семейную трапезу за довольно большим столом. Причем в полной тишине. А затем отправляюсь спать, так и не дождавшись ни единого комментария от Аурелиоса Принца.       Утром за завтраком я с трудом выдерживаю очередной внимательный взгляд, с явным усилием удерживая себя от того, чтобы не съязвить ему в ответ на пожелание мне доброго утра. Хотя какое оно, к черту, доброе?! Не знаю, как лорду Принцу, но лично мне не удалось сомкнуть этой ночью глаз ни на единую минуту, бесконечно обдумывая возможные комментарии деда и свое поведение, которое мне надлежит продемонстрировать ему в ответ на его замечания. Те, которые, вне всяких сомнений, последуют в мой адрес.       С учетом всего этого, разглядывая себя в зеркале ванной комнаты утром, я отчетливо понимаю, что выгляжу чуть лучше покойника. Бледный, с синюшными кругами под измученными глазами. Встопорщенные волосы упрямо не поддаются расческе, из-за чего мне приходится выйти к столу с неким подобием «вороньего гнезда» на голове.       — Ты плохо выглядишь, — все-таки не выдерживает дед, видя, что я, вместо того, чтобы наслаждаться классическим английским завтраком, включающим в себя неизменную овсянку и тосты с апельсиновым джемом, тяну к себе третью по счету чашку крепкого кофе.       Как же там звучала знаменитая фраза известного французского политика Шарля Мориса де Талейран-Перигора? «…черный, как ночь, сладкий, как грех, горячий, как поцелуй, крепкий, как проклятие»? Кажется так. В любом случае я предпочитаю употреблять этот напиток исключительно в чистом виде, без всяких добавок в виде сахара, сливок или специй.       — Плохо спал? — не унимается дед, видя, что я никак не реагирую на его первую фразу. В этот раз отмолчаться не удастся, а потому я пожимаю плечами с излишне независимым видом:       — Я вообще не спал.       — Переживал о том, что я скажу по поводу твоих школьных приключений? — произнесенная им фраза звучит так невинно, что я вздрагиваю от неожиданности и во все глаза смотрю на невозмутимо взирающего на меня деда. — Ну и напрасно. К тебе, Северус, у меня нет никаких претензий, — я с облегчением выдыхаю, услышав эти слова и осознав, что последние несколько секунд я не дышал вообще, непроизвольно задержав дыхание. — Более того, я хочу сказать, хоть это и будет крайне непедагогичным поступком с моей стороны, — дед фыркает в салфетку, старательно пряча свою улыбку, которую, впрочем, выдает хитрый прищур его глаз, — что я очень горжусь тобой, твоей выдержкой и твоей несомненной сообразительностью. Так умудряться разделываться с этими… — следующее слово он явно проглатывает, очевидно, не желая выражаться за столом. — Да так, что никто не сумел доказать твоей причастности к этим происшествиям…       Он встает со своего места и задумчиво идет вдоль обеденного стола сначала в одну, а затем в другую сторону, размышляя на ходу:       — С другой стороны, мне понятно твое нежелание рассказывать обо всей этой мерзости. Поверь, внук, то, что эти «Мародеры», — название Поттеровской компании звучит особенно презрительно в устах лорда Принца, — избрали именно тебя на роль своей жертвы — мне более чем понятно. Они наследники древних родов, ты — нищий полукровка. Хотелось бы мне знать, были ли они в курсе того, чьим внуком ты являешься и в чей род мог бы входить? Подобное поведение чистокровных наследников древних родов... они - как шакалы… сбиться в стаю и травить самого слабого… спешу тебя утешить — в этом нет твоей вины, хотя ваш «драгоценный директор», — эти слова дед едва ли не выплевывает с выражением крайнего отвращения на лице, — и старался убедить тебя в обратном. Более того, теперь я отчетливо вижу крайнюю необходимость твоего перевода на домашнее обучение. И совсем не из-за выходок этих малолетних идиотов. Ты убедил меня, что вполне достойно можешь постоять за себя. А исключительно потому, что твой уровень знаний уже давно перерос школьную программу седьмого курса.       На этом месте я бездумно киваю, тем самым подтверждая его слова, потому что прекрасно понимаю: сейчас он имеет в виду мое увлечение зельями и Темными Искусствами, из арсенала которых Северус и применял иные заклинания, расправляясь со своими врагами все эти годы.       — Сейчас я напишу и отправлю несколько писем, — помолчав, говорит дед, — а затем ты вернешься в свои покои, переоденешься во что-то, что будет соответствовать твоему новому статусу, и будешь готов в любое мгновение по моему сигналу отправиться в Хогвартс на встречу с мистером Дамблдором. Решать вопрос о твоем переводе следует незамедлительно.       Я киваю еще раз, так и не сумев выдавить из себя ни слова, с трудом справляясь с внутренней дрожью. Сейчас мне становится стыдно. Так стыдно, как никогда не бывало до этого. Посмев подумать об Аурелиосе Принце плохо, в то время как он… теперь, по здравому рассуждению, я понимаю, что он — точно такой, как и я. А если быть более точным — я такой же, как он. Вчера после просмотра этих злосчастных воспоминаний, он промолчал не из-за того, что внезапно возненавидел или начал презирать меня, а лишь потому, что ему потребовалось достаточное количество времени на то, чтобы обдумать, как следует, увиденное и сделать определенные выводы. Я ведь и сам в подобных ситуациях веду себя точно так же. Спешка в этом деле только вредит. Но почему, прекрасно зная за собой эту особенность, я даже не подумал о том, что она могла достаться мне от него? А вот теперь мучаюсь от стыда за свои отвратительные мысли в его адрес.       Придя к определенному выводу в отношении своего деда, я, заметно повеселев, набрасываюсь на уже порядком остывшую овсянку, бодро запивая ее холодным кофе. И мне совершенно не приходит в голову, что я могу наложить на еду Согревающие чары, что вызывает негромкий смешок со стороны Аурелиоса в мою сторону. А еще мне кажется, что он точно знает, что я чувствую или думаю в настоящий момент. Может, это паранойя? А может — какая-то часть легилименции? Я же не знаю точно, как это работает. А может, все гораздо проще — и все мои чувства отчетливо написаны на моем лбу, а он их просто видит?       — Заканчивай завтрак и будь готов, Северус, — с легкой улыбкой повторяет Аурелиос, поднимаясь из-за стола и выходя из столовой мэнора.       Признаться честно, я совершенно не подозреваю о том, что именно задумал этот человек, по окончании завтрака покидая столовую и направляясь в свою комнату переодеваться. Зато волнение, вызванное информацией о моем грядущем визите в Хогвартс, оказывает на меня дурное влияние. Успев надеть костюм подобаюший наследнику рода Принц и накинуть на плечи бархатную темно-синюю мантию, я бесцельно слоняюсь по своей комнате, измеряя ее шагами вдоль и поперек, изводя себя в ожидании вызова.       Вот только моя торопливость оказывается совершенно напрасной. Проходит более двух часов, прежде чем в моих покоях материализуется одно из этих ушастых недоразумений, называемых домовыми эльфами, с предупреждением о том, что меня ожидают в одной из гостиных Принц-мэнора.       — Кабинет директора Хогвартса, — спокойно произносит дед, протягивая мне небольшую чашу, наполненную какой-то серой пылью.       «Дымолетный порошок*», — всплывает в моем сознании очередной факт, и я, зачерпнув полную горсть, делаю так, как это описывала Джо. А именно: шагаю в огромный камин, внутри которого довольно легко помещаюсь в полный рост и, швырнув под ноги эту сыпучую субстанцию, называю конечный пункт назначения.       — Доброго дня, мистер Снейп, — голос Альбуса Дамблдора не вызывает у меня совершенно никаких эмоций, но зато дает понять, что я все сделал правильно, раз умудрился попасть туда, куда нужно.       Справившись с легким головокружением и отметив про себя, что аппарация дается мне почему-то легче, чем перемещение по каминной сети, я поднимаю голову и… слова приветствия застревают у меня в глотке, потому что помимо директора, взирающего на меня с ледяным спокойствием из-за своего стола, я вижу в его кабинете Поттера и Блэка с родителями. По крайней мере, я совершенно точно опознаю Чарльза и Дорею Поттер, которых видел здесь однажды, после той самой злополучной выходки «Мародеров», организовавших мою «встречу» с Люпином в виде оборотня в полнолуние, так же как и Вальбургу и Ориона Блэк.       — Добрый день, — мне все-таки удается выдавить из себя приветствие, вот только презрительные взгляды аристократов да испепеляющие взгляды обоих наследников заставляют меня буквально подавиться своими словами.       — Проходи, присаживайся, — голос Дамблдора лучится добродушием. Сейчас он почему-то гораздо сильнее напоминает мне Майка**, чем в тот раз, когда я встретился с ним после моей выписки из Больничного Крыла.       Маски? Похоже, что я прав, и этот человек имеет огромное количество самых разнообразных масок. И каждой конкретной ситуации соответствует какая-то своя. Но меня это больше не должно волновать, потому что с позавчерашнего дня я нахожусь под полной защитой рода Принц, являясь его полноправным наследником.       Вот только почему-то моим коленям совершенно наплевать на мою твердую уверенность. Они дрожат так, намереваясь подогнуться в самый неподходящий момент, что я с облегчением опускаюсь на узкий деревянный стул с крайне неудобной спинкой, мимолетно отметив, что остальные приглашенные сидят в уютных креслах. Да нет, тут все правильно — кто они и кто я?       — Хотелось бы уточнить причину, по которой нас вынудили собраться в вашем кабинете, господин директор, — в голосе Чарльза Поттера проскальзывают презрительные нотки. — Если вы думаете, что нам больше нечем заняться, кроме как посещать школу во время каникул ради того, чтобы увидеть ЭТОГО…       Я вздрагиваю, услышав отчетливо прозвучавшую в мой адрес ледяную ненависть, но ответить ему достойно не успеваю. И вовсе не потому, что теряюсь с ответом. Просто вспыхнувший ярко-зеленым камин за моей спиной исторгает в этот момент из себя моего деда, одетого так, что я невольно давлюсь заготовленными уже словами, не в силах отвести от него своего взгляда.       Лорд. Да. Теперь я это не только осознаю, но и вижу собственными глазами. Такого напыщенного высокомерия и презрительности ко всему живому в округе, как в его взгляде, до этого момента я не встречал никогда и ни у кого.       — Кого «ЭТОГО», Поттер? Ты сейчас осмелился прямо на моих глазах оскорбить моего внука, признанного Магией наследника рода Принц, — его слова прерывает судорожный кашель старшего Поттера и совершенно ошеломленные, совиные глаза всех остальных собравшихся в кабинете. — Я требую немедленных извинений!..