Работа над ошибками. Часть первая.

Бечено — olegowna.       Сегодня у бывшей супруги, а ныне вдовы Алана Рикмана - Римы Хортон - день рождения. Ей исполнился 71 год.       Давайте пожелаем этой замечательной женщине, любовь к которой Алан сохранил в своем сердце всю свою жизнь - здоровья, стойкости и сил на дальнейшее существование без него...       С днем рождения, Рима!       — Северус, ты не думал о том, что мистер Риддл может оказаться… — она торопливо оглядывается по сторонам, внимательно наблюдая за окружающими нас магами и, все-таки не рискует договорить фразу до конца. — Надеюсь, ты понимаешь, о чем я?       Я киваю, одновременно с этим пробираясь к выходу, осторожно лавируя среди уже изрядно поредевшей толпы, крепко держа Петти за руку. Эта мысль с того самого момента, как я увидел лицо Тома, узнавшего о том, что Аурелиос Принц является моим дедом — не дает мне спокойно не то чтобы думать, а даже дышать, порой перехватывая горло болезненным спазмом.       Петунья права — такие темы не стоит обсуждать в подобном окружении. Как бы мы ни были осторожны — всегда может найтись кто-то излишне заинтересованный. Тем более мистер Риддл — будущий Министр Магии. В этом я практически уверен. С его потрясающей харизмой, с его умением общаться с людьми, находя для каждого какой-то свой, неповторимый стиль общения…       Да что там скрывать — он очень напоминает мне — меня самого. Причем не здешнего щуплого мальчишку (я негромко хмыкаю себе под нос — теперь, по прошествии года уютного существования под крылом у деда, я больше не напоминаю оголодавшего фестрала*), а того, кем был Рикман в прошлой жизни. А это тоже о чем-то — да говорит.       В любом случае не люблю строить предположения, потому что жизнь великое множество раз доказывала мне непреложную истину — сколько ни придумай возможных вариантов, пытаясь предугадать будущее — а действительным окажется тот из них, что даже не пришел тебе в голову. Поэтому — к чему гадать? Рано или поздно все и так станет ясно.       Мы устраиваемся на небольшой ажурной скамейке возле освещенного магическими фонариками пруда, расположенного неподалеку от левого крыла Малфой-мэнора и задумчиво смотрим на темную воду. Говорить не хочется. По крайней мере — мне. А Петти это явно понимает, а потому не лезет ко мне с сочувственными фразами. Именно за эту ее черту я готов едва ли не боготворить эту девушку, прекрасно осознавая тот факт, что мне повезло в этой жизни точно так, как однажды повезло в той, прошлой, в миг, когда Рикман встретил на своем пути Риму. Правда, теперь, с каждым прожитым днем здесь, прошлая жизнь кажется мне простой выдумкой, галлюцинацией, рожденной моим воспаленным сознанием. Нет, я, разумеется, не утрачиваю воспоминаний о жизни Рикмана, прекрасно помню все, что связано с историей, написанной Джоан, но почему-то мне сложнее становится соотносить иные вещи, произошедшие когда-то с Рикманом — с самим собой, нынешним. Уверен — это оттого, что я все-таки принял Северуса Снейпа в качестве самого себя, соединив два отпечатка личности в одну, о чем и говорила мне «мисс Элис». А та жизнь… безусловно, я буду о ней помнить. Всегда…       Откинувшись на спинку скамейки и прикрыв глаза, я молча жду появления Тома. Это место предложил в качестве встречи он сам, здраво рассудив, что не стоит шокировать гостей мэнора более, чем необходимо. Если новость о нашем приглашении (а то, что безродный полукровка получил его наряду с никому неизвестным сквибом из рук самого будущего Министра) всколыхнула все это болото, то наш уход из гостей с ним вместе — будет выглядеть в их глазах куда как более странно. Да, некую эксцентричность ему, разумеется, прощают. Но теперь, когда благодаря своему деду и моим преподавателям, за прошедший год буквально вбившим в меня знаний больше, чем за предыдущие шесть лет учебы в Хогвартсе, я прекрасно понимаю, чем может грозить ему чрезмерное общение с такими, как я и Петти.       Здешнее общество не просто консервативно. Оно словно погрязло в средневековье, намереваясь ни на шаг не отступать от проложенного ранее курса. А потому, в свете всех этих событий, мне становится еще более непонятна такая неприкрытая ненависть, высказанная старшими Поттерами в мой адрес в нашу последнюю встречу в кабинете Альбуса Дамблдора. Да, я прекрасно осознавал, что моим отцом перед лицом Британского магического общества считался маггл. Но мать-то была магом, причем чистокровным!       Как в этой ситуации понимать их безоговорочное принятие в лоно своей семьи Лили Эванс, которая, в отличие от меня и вовсе имеет в родителях магглов, причем сразу двоих? Чем иным, если не лицемерием, можно объяснить подобное поведение семьи Чарльза и Дореи? Да и Джеймс, этот напыщенный индюк — не далеко ушедший от своих родителей все в том же лицемерии. Каково это — старательно отрицать свое благородство, данное ему по праву рождения, при этом выставляя на показ свое общение со всяким отребьем? Взять в качестве примера того же оборотня — Люпина или небезызвестную крысу — Петтигрю…       Думаю, что все-таки стоит поинтересоваться у деда причинами подобного поведения, потому что Петти точно не знает, почему ее сестру приняли с распростертыми объятьями в роду Поттеров.       Про Блэков, пожалуй, стоит и вовсе промолчать, потому что поведение членов этой семьи мне тоже не понятно. Вальбурга и Орион, родители Сириуса — те еще снобы. Как бы ни сильней Чарльза и Дореи. Впрочем, чему удивляться, если Дорея была родной племянницей Вальбурги. Да и является ей до сих пор. А вот Сигнус и Друэлла — родители Нарциссы и Беллатрикс, присутствующие на сегодняшнем торжестве… эту парочку я бы не назвал настолько однозначной. Нет, они, безусловно, как и все прочие Блэки, ратовали за чистоту крови — это отчетливо виделось в их презрительных взглядах, которые они изредка бросали на нас с Петти, оказываясь поблизости. Но, вместе с тем, им довольно неплохо удавалось изображать из себя адекватных людей, когда того требовала ситуация.       Да и их дети… Нарцисса показалась мне наиболее гибкой, лояльной к окружающим. Не знаю, повлияет ли на нее в будущем мировоззрение ее супруга или же она сумеет сохранить свое мнение, в любом случае я уверен — время расставит все по своим местам.       Что же касается Беллатрикс… мадам Лестрейндж… забавно, но, точно помня, какой она была описана в истории Джоан — я, скорее всего, подсознательно ожидал увидеть нечто подобное. А потому — полная адекватность, спокойное отношение к окружающим и отсутствие фанатичного блеска в глазах при приближении к Тому Риддлу — изумляют меня до крайности.       Вообще, я начинаю думать о том, что вся эта история, случившаяся в воображении Джоан в той, прошлой жизни, была дурной постановкой какого-то безумного «гения». Здешняя реальность настолько отличается от той, другой — что порой мне становится просто страшно. Потому что все эти непонятные шевеления, редкие пока еще статьи о нападениях на магглов, побликуемые в магической прессе, в которых начинают мелькать полускрытые намеки на «Пожирателей Смерти» — отчетливо дают понять — все самое омерзительно еще впереди. Кто-то упорно подводит историю к заранее написанному финалу. Просто счастье, что никто еще не связывает группу поддержки Томаса Риддла в грядущих выборах, носящую название «Рыцарей Вальпурги» с этими непонятными «Пожирателями», а его самого — с Волдемортом. Для обывателей — это две совершенно разных величины. И пусть так остается как можно дольше. А вот правда ли все остальное — это еще предстоит выяснить.       Несколько раз глубоко вздохнув и почувствовав прикосновение тонких пальчиков Петти к моему собственному запястью, я улыбаюсь ей, одновременно с этим старательно формируя в голове важную мысль: обязательно поговорить с мистером Риддлом о том, что происходит вокруг его имени. Как это осуществить— еще предстоит придумать. Но сделать это нужно непременно. Потому что я совершенно не удивлюсь тому, что Том, будучи гениальным ученым, настолько далеким от всего этого, вполне мог и не заметить сгущающиеся над его головой тучи. Да и как бы он мог понять, если ни единого раза его настоящее имя не упоминалось в газетных статьях. Лишь «Лорд Волдеморт»…       К тому же, если допустить мысль о том, что он может быть моим настоящим отцом…       Вот же черт…       Спустя полчаса, добравшись до указанной площадки, мы с Петти отходим в дальний ее угол, подальше от остальных покидающих поместье гостей, для того чтобы наш аппарационный след не переплелся в самый неподходящий момент с чьим-то другим. Помню, когда меня все-таки вынудили сдать экзамен для получения лицензии на аппарацию, при подготовке, а, точнее, повторении пройденного ранее материала, я прочел довольно много материала именно на эту тему.       К счастью, перемещение в Паучий тупик происходит все-таки без проблем, и, спустя несколько минут, я с каким-то скрытым удовольствием внутри себя наблюдаю за изумленной гримасой на лице мистера Риддла, осматривающегося вокруг.       — Маггловский район? — недоуменно приподняв бровь, интересуется он. — Я, признаться честно, услышав ваши слова, подумал, что вы изволите шутить. Не могу сказать, что оригинально, но…       — К моему огромному сожалению, — пожимаю я плечами, пропуская сначала Петти а, затем, и его, в прихожую моего старого дома, — родители никогда не полагаются на мнение своих детей, ориентируясь при выборе места жительства. Впрочем, тут не так уж и плохо, особенно если привыкнуть.       Пока он с нескрываемым интересом осматривается, я успеваю раз десять поблагодарить про себя домовиков Принц-мэнора, которые по моей личной просьбе продолжали поддерживать здесь порядок с того самого момента, как я покинул этот дом. Не представляю — понадобится ли мне это жилье в дальнейшем или все-таки нет, но превращать дом моих родителей из жилого в заброшенный, думаю, все-таки не стоит.       — Что ж, — с явным удовольствием отпив из тяжелой темно-синей чашки ароматный чай, который успела приготовить Петти, пока мы с Томом «расшаркивались» друг перед другом в гостиной, упражняясь в степени красноречия, он едва заметно вздыхает: — Полагаю, пора перейти к цели моего визита сюда.       Я киваю и на всякий случай вцепляюсь в руку девушки, скрывая свое волнение.       — Да, сэр. Насколько я понял, вы удивились тому обстоятельству, что Аурелиос Принц является мне дедом. Не знаю, почему вас так заинтересовало это…       Он с громким стуком отставляет наполовину опустевшую чашку на стол, и, поднявшись с дивана, делает несколько шагов по комнате, явно стараясь успокоиться. Возможно, конечно, я ошибаюсь, осмелившись предположить, что мистера Риддла взволновал по какой-то причине мой вопрос. Но, увидев выражение, появившееся на его лице после моих слов, я понимаю: эта возможность ничтожно мала.       — Довольно давно, когда вас, молодой человек, еще не было на этом свете — я был достаточно хорошо знаком с вашей матерью, дочерью лорда Принца, — помедлив немного, произносит Том, причем делает это таким тоном, что мы с Петти вынужденно переглядываемся. Не знаю как ей, а мне почему-то кажется, что ему с огромным трудом дается это признание. — Затем, к сожалению, наши пути разошлись, — словно не замечая наших переглядываний, продолжает он. — Чуть позже я узнал о том, что она была изгнана из рода за связь с магглом.       Он останавливается возле камина и задумчиво смотрит на простую керамическую вазу, в которой стоят сухие цветы.       — Да, сэр, — еще раз произношу я, поняв, что молчание изрядно затягивается и мужчина вздрагивает, словно очнувшись ото сна.       — Да, простите, — негромко говорит он, не глядя в нашу сторону. — Задумался. Так вот с того самого момента, как я узнал о ее побеге из дома — я пытался найти Эйлин и… не знаю, — он неожиданно машет рукой. — Просто не знаю, чего именно я хотел. Наверное — всего лишь получить возможность взглянуть в ее глаза и понять для себя, как она, воспитанная с детства едва ли не в ненависти к магглам, смогла переступить через себя и связаться с одним из них? Мне, по истечении стольких лет, до сих пор остался непонятен ее поступок.       — Вы любили ее, сэр? — спрашивает Петунья и шипит от боли из-за того, что я слишком сильно стискиваю ее руку. — Северус, прекрати!       — Это ты прекрати! — сердито выговариваю ей я. — Зачем ты спрашиваешь о том, что нас не касается?!       Забавная ситуация — с одной стороны я готов едва ли не придушить эту бесцеремонную девицу за то, что она посмела влезть со своим вопросом туда, куда ее совсем не просили лезть, а с другой…       Больше чем уверен — не задай она этот вопрос и мы еще несколько часов так и ходили бы вокруг да около, не осмелившись перейти определенную черту в разговоре. Черту, после пересечения которой, возврата к прошлому уже не будет.       К тому же, если судить по его словам — он не сомневается в том, что мой отец — тот самый маггл, с которым, по его мнению, сбежала моя мать.       Том смотрит на Петунью настолько тяжелым взглядом, что она начинает заметно нервничать, в отчаянии заламывая пальцы на руке, которую она все-таки выдергивает из крепкой хватки моей ладони.       — Не думаю, — произносит Том, но голос его звучит подобно льду, который он с явным усилием выталкивает из своего горла, — что мое прошлое может касаться вас, мисс Эванс. Но… — он в тот же миг вздергивает вверх руку, останавливая меня, уже начавшего подниматься со своего места, отчего я осторожно опускаюсь назад, по-прежнему не сводя с него взгляда. — Я отвечу. Только для того, чтобы в дальнейшем между нами не возникло какого-либо недопонимания. Вы, Северус, ваша работа, которую вы выполняете для меня, ваш безусловный талант, который позволяет вам изготавливать сложнейшие зелья, порой и уровня Мастера — крайне ценны для меня. А потому…       Задумчиво прокрутив вокруг своей оси отставленную прочь чашку, Том некоторое время сидит, уставившись в одну точку, словно забыв о том, что мы здесь, рядом, ждем его слов.       — Да, я любил Эйлин Принц, — произносит он глухим голосом. — Я любил ее, но… к моему огромному сожалению, так и не решился сказать ей об этом. Однако, рассудив, что дела говорят о наших чувствах много больше слов, однажды я принял решение рискнуть и добиться ее благосклонности.       Услышав его слова я разочарованно выдыхаю. Вот так, Северус, получи по рукам за разыгравшиеся не в меру фантазии. Неужели ты и в самом деле поверил, что этот человек может оказаться твоим отцом? В то время, как он фактически прямо сказал тебе, что всего лишь мечтал о ее благосклонности. Нет, и еще раз нет.       — Вы словно разочарованы моими словами, — удивленно приподнимает он бровь. До моей выразительности, ему конечно же, далеко, но изумление отчетливо вырисовывается на его лице.       — Представил что было бы, случись так, как вы сказали, мистер Риддл, — негромко отвечаю я, глядя прямо в его ярко-синие глаза. — Тогда я мог бы оказаться вашим сыном, — на этом слове мой голос почему-то срывается и он, резко отвернувшись в сторону, кашляет, прижимая ладонь к губам. — Простите, я не хотел вас оскорбить, сэр, — добавляю я торопливо, поймав испуганный взгляд Петти, которая, кажется уже не рада тому, что начала этот разговор.       — Мог бы… — откашлявшись, Риддл снова поворачивается ко мне и пристально разглядывает мое лицо. — К тому же, я мог бы понять, если бы хоть на минуту позволил себе задуматься, что вы, Северус — ее сын. Вы очень похожи на свою мать. Но мне даже в голову не могло прийти то, что вы сейчас озвучили…       Несмотря на то, что руки моей невесты подрагивают то ли от волнения, то ли от испуга в тот момент, когда она стискивает бока своей чашки с уже изрядно остывшим чаем, она все-таки находит в себе смелость задать еще один вопрос, произнося слова едва слышно:       — Простите, сэр… но вы не рассказали… до конца…       Том рассматривает Петти с таким интересом, словно видит перед собой какое-то реликтовое ископаемое, настолько яркая палитра чувств отражается на его лице за эти несколько секунд, прошедшие с момента произнесения ей вопроса. Он словно еще не определился для себя — раздражает его эта ее настырность или, наоборот — вызывает уважение. Второе, впрочем, вряд ли. Не стоит забывать об его отношении к магглорожденным и магглам в частности.       — Не рассказал… — повторяет он вслед за ней ленивым тоном, в котором до сих пор проскакивают крошечные острые льдинки. — Потому что нечего рассказывать, мисс Эванс, — он проводит рукой над своей чашкой и, увидев легкий дымок пара, поднимающийся от поверхности чая, берет ее в руки и делает несколько глотков, напряженно обдумывая дальнейшие слова. Магия буквально клубится вокруг него, что ощущает даже неосознанно дернувшая плечами девушка, что уж тут говорить обо мне?       Я практически неосознанно ежусь от внезапного осознания того факта, насколько могущественный волшебник находится рядом с нами. Недаром же Джо считала его одним из двух самых сильнейших магов Британии? И вот теперь именно того, кого в истории Джоан боялась вся магическая Британия — мы, фактически, допрашиваем, как самого простого человека.       Безумцы — не иначе…       — Я решил попробовать добиться ее благосклонности, — продолжает он спокойно, — прекрасно осознавая тот факт, что шансов на получение положительного ответа у меня практически нет. Думаю, вам не хуже моего известно, что ее родители были и остаются ревностными сторонниками теории чистоты крови. А я в их глазах был всего лишь нищим полукровкой. К моему огромному сожалению. И, тем не менее, я решил рискнуть. Потом я много думал и не находил ответа на волнующий меня вопрос: пошла бы история тем же самым путем или, быть может, мне удалось бы задуманное, если бы я… — он качает головой, не отрывая глаз от пола. — Вероятно, мне стоило для начала обсудить этот вопрос с вашей матерью, Северус, но я, как чересчур самонадеянный юнец решил, что просить ее руки можно и в отсутствие пребывающей в счастливом неведении будущей невесты, а потому все мои планы для нее так и остались тайной. Вот только я опоздал. В тот день, когда мне все-таки удалось собраться с духом и решиться на визит к лорду и леди Принц, внезапно стало известно о том, что Эйлин сбежала из дома. Позже… уверен вы знаете, во что вылилось для вашей матери ее импульсивное поведение, — не спрашивает, а утверждает он, и я киваю, судорожно обдумывая его слова.       Слишком противоречивая информация. Он рассказывает о ней так, словно вообще не общался с мамой, а любил ее будто бы издалека. Но, тем не менее, почему-то хотел на ней жениться. Или он просто не вдается в подробности их возможного романа, чтобы не травмировать мою психику рассказами о личной жизни моей матери? А может, просто опасается моего возможного осуждения в ее адрес? А если так — то он и вправду мой отец?       Задавать ему еще более неудобные вопросы я, разумеется, не рискну, а потому в этой ситуации остается только одно:       — Сэр, вы же не будете против, если я покажу вам кое-что важное? — спрашиваю я осторожно, и, увидев благосклонный кивок, зову своего личного домовика.       Окинув взглядом фигуру Тома, стоящего возле Омута Памяти с опущенной в его глубины головой, где он просматривает воспоминание моего деда о последней встрече с мамой, которое по моей просьбе доставил мой эльф из Принц-мэнора, я негромко вздыхаю.       — Прости меня, — по-своему расшифровывает Петти выражение моих глаз. — Я не должна была касаться этой темы. Не имела на это никакого права. Северус, я…       — Все в порядке, — качаю я головой и обнимаю ее, прижимая к себе чуть крепче, чем позволительно в подобной ситуации. — Сначала я разозлился, а потом понял, что ты права. Если бы не твой вопрос — встреча прошла бы впустую. А так — появился шанс выяснить хоть что-то. Правда, сейчас мне кажется, что мы совершили огромную ошибку. Ведь если он, в самом деле, любил ее лишь издалека, а у нее в это же время был кто-то другой, то… черт, мне совсем не хочется, чтобы он начал думать о маме и обо мне плохо. А так и будет, если мы ошиблись, — я негромко фыркаю в ее волосы, уложенные в какую-то невероятно сложную прическу, и вздыхаю. — Это же будущий Министр Магии, Петти. С него не потребуешь Магическую клятву или Непреложный обет…       — А мне почему-то кажется, что все будет хорошо, — приглушенно сообщает она отворотам моей мантии, и я еще раз вздыхаю. Мне тоже хочется в это верить…