Работа над ошибками. Часть первая.

Бечено — olegowna.       Дальнейшее мое обучение катится по накатанным рельсам. Я выполняю все указания, приказы и требования Учителя, более не возмущаясь про себя его жестокостью. Зачем, если мне становится ясен его замысел? Объяснения — объяснениями, но и собственный мозг должен не только присутствовать в голове, но и, желательно, применяться хозяином по прямому назначению.       К тому же для меня становится еще одним откровением, и не сказать, что неприятным, осознание того факта, что десять с лишним тысяч сочетаний магических ингредиентов, которые висят над моей головой Дамокловым мечом*, мне следует выучить не за два месяца, а за оставшиеся до конца первого года обучения — одиннадцать. Что, несомненно, довольно ощутимо облегчает мою участь.       Экзамен, который проходит в обещанное Учителем время, не оказывается для меня чем-то страшным. Возможно, все дело в том, что я не просто бездумно заучиваю ту информацию, знание которой спрашивает с меня мессир, а действительно понимаю ее.       Спустя еще три месяца, прошедших со дня сдачи первого из промежуточных экзаменов, я сдаю и второй, отчитываясь перед мессиром в знании уже порядка четырех с половиной тысяч сочетаний ингредиентов, и, к своей радости и его несомненному удивлению — без малейшей ошибки.       Тем же вечером меня приглашают для очередной судьбоносной беседы в рабочий кабинет Алонзо Медичи.       — Должен сказать, мистер Снейп, — говорит он спокойным голосом, который так не вяжется с его ледяными глазами, — что ваш успех на поприще ученичества несомненен. Я солгал бы, если бы сказал сейчас нечто иное. Пожалуй, теперь, по истечении полугода вашего обучения, я могу смело признаться вам в том, что был категорически против вашей кандидатуры. Лорд Принц в приватном разговоре убеждал меня, что вы — «истинный самородок». Я же, не будучи знакомым на тот момент с вами, вполне закономерно подвергал это утверждение сомнению, — встав из своего кресла, Учитель делает несколько шагов по направлению ко мне и останавливается точно напротив. — Взгляните на меня. Здесь это не возбраняется, — я послушно поднимаю голову, встречаясь взглядом с его пронзительными черными глазами. — Вы, я надеюсь, понимаете, что брать в ученики на звание Мастера того, кто не прошел обязательную программу обучения на звание Подмастерья — нонсенс?       — Да, мессир, — тихо отвечаю я, потому что, признаться честно, до сих пор не понимаю, каким образом мой дед умудрился уговорить Магистра взять меня, никому не известного мальчишку-зельевара, в ученики.       — Это хорошо, что вы понимаете, — по-прежнему ледяной взгляд теплеет на сотую долю градуса, что спокойно можно было бы и не заметить, смотри я в это мгновение в другую сторону. — К моему, а также вашему, счастью, ваш талант действительно оказался тем самым камнем, который, при должной огранке, может превратиться в изумительной красоты бриллиант. С каждым прошедшим днем я чувствую это все отчетливее.       Магистр первым отводит от меня свой взгляд в сторону и возвращается назад, усаживаясь в стоящее за массивным рабочим столом кресло, оставив меня посреди кабинета в одиночестве.       — Полагаю, вам стоит присоединиться ко мне за сегодняшним ужином.       — Да, мессир, — отвечаю я, тщательно скрывая свою растерянность. — Как прикажете.       Моя растерянность объясняется достаточно просто. Это приглашение, несомненно, огромная честь для меня. Разделить трапезу с одной из Легенд магического мира, а Магистры зельеварения, которых на настоящий момент во всем мире насчитывается всего лишь три человека — кажется мне чем-то недостижимым.       С самого первого дня моего пребывания в этом поместье я принимал пищу только в своей комнате, куда ее доставлял приставленный ко мне домовик. Отчетливо осознавая, где именно находится мое место, я мог только надеяться на то, что смогу каким-то образом, рано или поздно, подняться чуть выше в глазах Магистра. Но презрение Учителя, выказываемое в мой адрес изо дня в день, планомерно убивало во мне эту надежду. И вот теперь, услышав его слова, робкий огонек надежды, уже погасший в моем сердце, несмело разгорается вновь, даруя мне веру в то, что изменения в моем положении грядут.       А следующая его фраза не только подтверждает мою надежду, но и вгоняет в ступор не хуже одноименного заклинания:       — Семь часов утра, один час и шесть часов пополудни, мистер Снейп. Каждый день в это время я жду вас в столовой. Опаздывать к столу в этом доме не принято.       Следующие полгода пролетают для меня, как один день. Взаимоотношения с Учителем с каждым последующим месяцем начинают не то чтобы теплеть, а, скорее…       Не знаю, возможно, мне только кажется или же мне просто хочется в это верить, а может, это происходит и в самом деле, но, ближе к началу августа, я начинаю замечать странное выражение, то и дело мелькающее на лице Учителя.       Разумеется, я не могу оставить загадочное поведение мессира без внимания, а потому каждую свободную минуту обдумываю то, что могло бы послужить причиной его размышлений о чём-то важном. И это, как мне кажется, напрямую связано со мной.       К тому же, чем ближе становится то время, когда я обрету столь долгожданную свободу, пусть всего лишь и на несколько дней, тем больше приходится мне прилагать усилий, чтобы побороть все чаще овладевающую мной эйфорию от ожидания скорой встречи с любимыми мной людьми.       Весь этот бесконечный год, проведенный мной под крылом Магистра, я старательно прячу эмоции, скрывая тоску по деду и отцу от самого себя. Позволить им овладеть собой я не имею никакого права, поскольку это автоматически будет означать мой проигрыш.       О Петунье же, напротив, я думаю каждый день, каждую выдавшуюся свободной минуту. Воспоминания о ней греют мою душу, не позволяя скатиться в пучину отчаяния в самые тяжелые моменты. Мне хочется верить, что ни дед, ни отец не оставляют ее своим вниманием. Что они рассказывают ей ту скудную информацию обо мне, которую передает им мессир.       В том, что он это делает — я не сомневаюсь ни единого мгновения. Вообще, с тех пор, как я начинаю присутствовать при его трапезах, я, вольно или невольно, становлюсь свидетелем разговоров мессира с весьма редкими гостями виллы. И, несколько раз, за истекшие полгода, услышав в этих разговорах имя моего деда, я понимаю, что они с Магистром — если не друзья, то достаточно близкие знакомые. А это, в свою очередь, означает, что Учителю незачем мне лгать.       Время последнего экзамена приближается неотвратимо. Еще вчера мне кажется, что до его начала остается целая вечность, а уже сегодня за завтраком, как гром среди ясного неба, звучит напоминание Учителя: «Северус, я жду вас после окончания трапезы в лаборатории».       Ответив своим неизменным: «Да, мессир», я продолжаю завтрак, одновременно пытаясь припомнить все, что слышал от Учителя о том, как будет проходить выпускной экзамен первого года обучения. И, к своему ужасу, понимаю, что не помню вообще ничего.       Допивая горячий чай, я незаметно, как мне кажется, кошусь на Магистра, размышляя о насущном: стоит ли начинать паниковать, или же надо расслабиться и разделаться с этим несчастным экзаменом, как и со всеми его предшественниками. Отставив опустевшую чашку в сторону, поднимаюсь со своего места с мрачной решимостью, горящей в моих глазах. Еще не хватало начать вести себя как истеричная барышня. Мое паническое настроение не изменит в моей участи ровным счетом ничего, а потому мне следует просто следовать течению той реки, которая несет меня на своих волнах весь текущий год.       Но, несмотря на установку спокойствия, данную самому себе, я все же изрядно нервничаю, подходя к дверям лаборатории. И предчувствия в очередной раз не обманывают меня, потому что войдя внутрь помещения, я вижу перед собой, помимо моего Учителя, четверых людей в зельеварческих мантиях. Все это мелькает перед моим взором в ту короткую долю секунды, за которую я успеваю опустить взгляд вниз, уперев его в пол, как положено любому уважающему себя ученику.       — Разрешите представить, господа, — от голоса Алонзо Медичи веет ледяным спокойствием, но это не обманывает меня ни в коей мере, потому что я прекрасно знаю правду. Стоит мне сейчас по какой-то причине совершить хоть малейшую ошибку — моя смерть будет долгой и мучительной. Утрирую, разумеется. Но учить меня он больше не будет. Это сомнению не подлежит. — Мой ученик, претендующий в будущем на звание Мастера зельеварения — мистер Северус Тобиас Снейп.       Причину, по которой он не упоминает про Принцев, я осознаю уже в следующую секунду, когда один из приглашенных Мастеров, а я понимаю так, что это именно они, открывает рот и…       — Англичанин?.. — презрение настолько явственно звучит в этом коротком, буквально выплюнутом им сквозь зубы, слове, что я внутренне сжимаюсь в ожидании неприятностей, внешне же оставаясь абсолютно безучастным к происходящему вокруг меня.       — Судить моего ученика мы будем потом, если позволите, — Магистр моментально, всего одной фразой успокаивает готовых взорваться от возмущения Мастеров, в очередной раз дав понять, какая честь оказана мне. Ведь отношение к британцам в Европе давно и хорошо известно. Не многие из наших соседей с материка могут похвастаться не то, что прекрасным, а хотя бы терпимым отношением к англичанам. И тому виной политика нашего Министерства. Я искренне надеюсь на то, что у моего отца все-таки получится стать Министром Магии и изменить существующее ныне положение вещей. А пока…       Учитель указывает мне на одиноко стоящий посреди лаборатории стол, на котором сиротливо белеет несколько листов пергамента и стоит чернильница, возле которой лежит перо.       — Прошу вас пройти на свое место, мистер Снейп. Экзамен, как вы, смею надеяться, помните, состоит из двух частей. Первая часть — теория — включает в себя выборочное знание таблиц совместимостей обычных и редких ингредиентов, — я едва заметно киваю, соглашаясь с его словами, по-прежнему не отрывая взгляд от пергамента. Уж что-что, а дисциплину я соблюдаю свято, опасаясь вызвать гнев Магистра.       Что же касается второй, упомянутой им таблицы редких ингредиентов… я начал изучать ее месяц назад и не могу сказать, что она оказалась так уж проста. Но, зная основы, умея делать выводы и просто наблюдать… все это дает мне уверенность в том, что я справлюсь с любыми возникшими трудностями.       — Вторая часть экзамена — практическая. Вы должны будете сварить зелье. Сама по себе, как вы понимаете, работа не сложная. Но, — он делает небольшую, прямо-таки театральную паузу, прежде чем с непонятным мне выражением в голосе заявить: — Лишь в ваших силах, мистер Снейп, повлиять на будущую оценку, от которой, несомненно, будет зависеть ваше дальнейшее обучение. Стандартное время варки экзаменационного зелья — пять часов. В вашем распоряжении, как вы понимаете, таблица совместимости, вложенная в вашу память и… ваша сообразительность. Чем короче время варки зелья — тем выше оценка. Если вам все понятно — можете приступать…       Вечером того же дня я стою в кабинете Магистра на привычном для меня месте и терпеливо жду вердикта. Решение, которое должен вынести мне Учитель, определит мою дальнейшую судьбу. И как бы я ни строил из себя самоуверенного юнца, как бы ни был уверен в правильности своих экзаменационных ответов — мне все равно страшно.       — Полагаю, вам, мистер Снейп, интересно будет узнать, чем закончился тот фарс, который лишь по случайному недоразумению носил название экзамена?       Я недоуменно моргаю, самовольно оторвав взгляд от пола и уставившись на Магистра. Впрочем, подобное поведение именно в этом помещении мне разрешено, а потому он и реагирует на мой удивленный взгляд, улыбаясь, как и положено любому нормальному человеку.       — Вы можете спрашивать обо всем, что вас интересует, находясь здесь, — добавляет он, видя мое сомнение, и я все-таки решаюсь задать ему так интересующий меня вопрос.       — Мессир, почему вы дали подобное определение моему экзамену? — спрашиваю я осторожно, и он, неожиданно для меня, начинает смеяться. Причем так, как это обычно делают экспрессивные итальянцы: вкладывая в веселье частичку своей души.       — Потому что он и в самом деле был всего лишь фарсом! — вид спокойно и обстоятельно общающегося со мной Магистра заставляет меня испытать когнитивный диссонанс. — Я шел в лабораторию, держа наготове в своем кармане некий предмет, который хотел передать вам сразу по окончании экзамена. К сожалению, меня отвлекли, — он едва заметно пожимает плечами, одновременно с этим выудив что-то из своего кармана и зажав в кулаке. — Полагаю, пришла пора отдать то, что принадлежит вам по праву.       Все еще недоумевая, я делаю пару шагов вперед и, подойдя к столу, вытягиваю перед собой руку. А в следующее мгновение, увидев тот самый предмет, о котором вел речь Магистр, выпавший из его разжавшейся кисти на мою ладонь, я теряю всякую способность мыслить связно.       — Это… это… мессир, это же…       — Перстень Подмастерья, да, — произносят он со скучающим видом. — А вы не считаете, что заслужили его?       — Если честно, мессир, — негромко отвечаю я, закономерно опасаясь вызвать его гнев своей дерзостью, — людям свойственно преувеличивать, ведя разговор о своих умениях и навыках. Так что вряд ли я смогу быть объективен…       — Главное, что объективен я, — он издает какой-то звук, очень похожий на фырканье, пристально глядя в мое лицо. — Надевайте же, ну!       Я послушно надеваю на дрожащую от волнения руку, выбрав для этого средний палец, кольцо, больше похожее на печатку из серебристого металла с буквами «П» и «М», переплетенными меж собой в виде вензеля.       — Благодарю, мессир! — я склоняюсь перед ним в поклоне, четко осознавая, что должен так сделать, и в ответ слышу спокойное:       — Встаньте, Северус. Вы заслужили это звание своим упорным трудом. Я не ошибся полгода назад, назвав вас «неограненым бриллиантом». Теперь моя уверенность в этом лишь окрепла.       — Почему? — вопрос вырывается у меня прежде, чем мне удается справиться с любопытством, и я поспешно добавляю к уже сказанному: «мессир», стараясь сгладить свою немыслимую дерзость. По крайней мере, полгода назад я получил бы за подобную вольность не менее трех ударов кнутом, а сейчас…       Сейчас в ответ получаю лишь невозмутимое:       — Вам известно, мистер Снейп, сколько лет длится обучение ученика, замахнувшегося на звание Подмастерья?       Я зависаю, только сейчас осознав, что это явно должно быть больше, чем год, который потратил на это я.       — Три года? — уточняю, решив накинуть возможный срок по максимуму.       — От шести до восьми лет в зависимости от способностей ученика. Вас это удивляет? Напрасно, мистер Снейп. Никто на моей памяти, а я, уж поверьте, более полувека занимаюсь обучением будущих мастеров, не мог освоить ту программу, которую вы прошли за год. Причем не просто прошли, а подтвердили полученную Вами квалификацию сдачей весьма сложного экзамена. Но, как я уже сказал ранее — в вашем случае он оказался всего лишь фарсом. Я был уверен в вас.       — Благодарю, мессир! — Я невольно расплываюсь в улыбке, услышав свою характеристику из уст Магистра. — Но я был абсолютно уверен в том, что для получения звания Мастера надо учиться всего два года. Так говорил наш преподаватель зельеварения, который обучался…       — Может быть, и так, — Магистр пожимает плечами. — Все зависит только от претендента на звание. Обучение, собственно, Мастерству может длиться как несколько месяцев, так и несколько десятков лет. Для того, чтобы суметь получить его, вы должны взять какое-либо известное зелье и исправить его. Добавив к уже имеющимся, как минимум два новых свойства. Думаю, вы знали это и без моих объяснений, не так ли?       Я растерянно качаю головой, забыв ответить, как положено установленными им же правилами поведения. Только теперь я понимаю, почему Джоан написала в своих книгах, что Снейп получил мастерство за усовершенствованное Аконитовое зелье. То, что уже существовало… всего лишь доработать… но неужели это так сложно?       — Мне стыдно сознаться, мессир, — едва слышно говорю я, — но я бы уверен в том, что звание Мастера получают за изобретение нового зелья.       — И были готовы на это? Надеялись успеть за два года? — его бровь неуклонно ползет вверх. — Вы в очередной раз удивили меня, Северус, — говорит Учитель, увидев мой осторожный кивок. — К сведению: за изобретение совершенно нового зелья вы бы получили звание Магистра… впрочем, не теряю надежды успеть увидеть вас в этом звании, — теперь в его голосе звучит мечтательность, а я, уже устав удивляться чему бы то ни было, просто жду продолжения фразы. — Держите, мистер Снейп. Это — портал в Лондон. Полагаю, до дома вы сумеете добраться сами, — я торопливо киваю, не сводя с Учителя восторженных глаз. — У вас ровно десять дней на отдых и подготовку к следующему году. Искренне надеюсь на то, что вы не станете тратить мое и свое учебное время на размышления об источнике вашего будущего мастерства.       — Нет, мессир, — мотаю я головой, едва сдерживая нетерпение, и подхватываю поданную мне небольшую статуэтку.       — Обратный портал у вас имеется. Не опаздывайте, мистер Снейп. И — да… непременно передавайте Аурелиосу мою благодарность…