Работа над ошибками. Часть первая.

Бечено — olegowna, Аспер.       Мистер Смит, положив руку на мое плечо, осторожно выводит меня в коридор, обойдя по широкой дуге ошеломленно следящего за мной Муди, и, сдав меня с рук на руки своим подчиненным, с которыми мне доводилось несколько раз пересекаться в работе, отдает им несколько кратких распоряжений, после чего возвращается назад.       Удивленно моргнув и проводив растерянным взглядом закрывшуюся за его спиной дверь, я неловко поворачиваюсь и буквально повисаю на руках у Льюиса и Тейлора.       — Держись за нас, — командует один из невыразимцев, и, дождавшись, пока я, шипя от боли, выполню их распоряжение, они тащат меня по коридору в сторону лифтов.       В коридорах аврората по ходу движения нам попадается достаточное количество как авроров, так и гражданских, но, к моему огромному счастью, не встречается никого из знакомых. Не знаю почему, но по какой-то причине я подспудно ожидаю увидеть здесь кого-нибудь вроде Поттера, а то и самого господина директора. Ожидаю и, одновременно с этим, опасаюсь, что не сдержусь и убью их прямо на глазах всего отдела. А за убийство в состоянии аффекта, интересно, у магов оправдывают?       К моему огромному облегчению, Судьба, в последние сутки то и дело подкидывающая мне различные неприятности, словно бы проверяя мой предел прочности, наконец, успокаивается, и до Отдела Тайн мы добираемся без особых происшествий. Не считать же таковым побелевшее от испуга при виде меня лицо Петти, поджатые губы деда и бледное от ярости лицо отца…       Последнее, что я вижу перед тем, как меня поглощает тьма — это фиал с каким-то зельем, которое мне протягивает Том, и которое я послушно выпиваю…       В сознание меня приводит какой-то странный звук, периодически повторяющийся и заставляющий испытывать сильное беспокойство.       Открыв глаза, я сразу же прищуриваю их, удивившись яркому солнечному свету, который лишь немного приглушают прозрачные занавески, из-за этого не сразу разглядев вытянувшуюся вдоль моего бока Петти.       Благо размер моей кровати, а я, обведя взглядом доступную мне часть комнаты, уверенно опознаю свои покои в Принц-мэноре, позволяет затеряться на ее просторах не только двум людям, но и гораздо большему их количеству.       Пока я пытаюсь сообразить, что именно привело меня в сознание, и, одновременно с этим понять, каким образом я оказался дома вместо отложившегося в моей памяти интерьера Отдела Тайн, тот странный звук повторяется. И только сейчас, услышав его наяву, я отчетливо осознаю, что это плачет моя Петти. Плачет, лежа рядом со мной и уткнувшись головой в подушку.       — Милая, что ты?.. — она вскидывается от звука моего голоса и, торопливо вытерев свои глаза скомканным носовым платком, ощупывает меня с головы до пояса, легко касаясь кончиками пальцев.       — Сев… о, мой дорогой… как же я… — не сдержав эмоций, она снова всхлипывает и прижимается щекой к моей груди. — Я так напугалась, когда ты начал падать… представь, я успела подумать, что ты умер, учитывая то, что ты был весь в крови, а оказалось, что это такой эффект от того зелья, которое тебе дал Том. Ты просто внезапно уснул…       — О, Мерлин… — осторожно обнимаю ее, с облегчением ощутив, что той пронзительно острой боли, которой отдавали поломанные ребра, уже нет. Да и челюсть с носом, судя по всему, в полном порядке. — Милая, мне так жаль…       Она еще раз всхлипывает и, подняв голову, целует меня в губы. Причем, делает это настолько осторожно, что я всерьез осмеливаюсь заподозрить ее в том, что она попросту опасается моей реакции на этот поступок. И, чтобы не разочаровывать свою без пяти минут супругу, я сжимаю ее в объятиях намного крепче, и, в свою очередь, впиваюсь в ее губы довольно-таки требовательным поцелуем, которому она охотно поддается.       — Сев, — Петти неохотно отстраняется, при этом ласково проведя ладонью по моей растрепавшейся шевелюре, — надо сказать Тому, что ты проснулся.       — А мне показалось, что я был без сознания, — задумчиво говорю я, и она качает головой. — Петти, давай мы сделаем это чуть позже? А что дед? Ты мне расскажешь, что вообще произошло? — я немного приподнимаюсь, устраиваясь поудобнее. — Начни с того момента, как меня арестовали? — уже произнеся эти слова, я вздрагиваю, вспоминая ту овладевшую мной беспомощность, и липкий страх оттого, что любимая внезапно поверит этому обвинению…       Петти, очевидно, понимает это ничуть не хуже меня, и снова ложится рядом, с удобством устраиваясь на моей руке.       — Ладно, я попробую. Когда они увели тебя с кладбища, — она запинается на короткое мгновение и тут же продолжает, уже более уверенно: — Аурелиос послал Патронус Тому и аппарировал следом за аврорами, прихватив меня с собой. В Министерстве он отвел меня в Отдел Тайн, в твою лабораторию. Представляешь, они даже не стали там ничего трогать, дожидаясь твоего возвращения в ранге Мастера… — Петти пальчиком рисует поверх моего одеяла вычурные завитушки, одновременно с этим улыбнувшись мне: — Так вот, он привел меня туда, и ушел узнавать все подробности твоего ареста в аврорат. А потом, когда я уже успела начать паниковать, — на этих словах девушка горько усмехается, — появился Том. Пока я рассказывала ему о том, что случилось, вернулся дед. В ярости. Сказал, что Лилька написала заявление, в котором обвинила тебя в смерти родителей. Я всегда знала, что она дура, но даже не подозревала, что настолько.       Я улыбаюсь, вслушиваясь в негромкую, но такую эмоциональную речь, которая лучше всего показывает ее истинное отношение ко мне.       — Том пришел в ужас и настоял на вызове мистера Смита, который в этот момент находился не в Министерстве. Пришлось его дожидаться. А когда он все-таки появился, то сказал, что тебя допрашивает какой-то Муди… — она тихонько хихикает: — Дурацкая фамилия, правда? — и, не дожидаясь моего ответа, продолжает рассказ: — Они вдвоем с дедом едва смогли удержать твоего отца, который рвался идти тебя спасать. Смит сказал, что сейчас у авроров нет против тебя никаких доказательств кроме дурацкого заявления Лили, а вот если Том там покажется, то… ну, он напомнил ему про то, кем его считают в магическом обществе. Сказал, что за ним и так чуть ли не по пятам ходят невыразимцы, которые делают все, лишь бы не допустить компрометации Тома в качестве будущего Министра. А он ведет себя, как идиот… в общем, они так орали друг на друга, что я всерьез опасалась оглохнуть, — Петти, не сдержавшись, громко фыркает, и я смеюсь, заразившись ее весельем.       — Теперь понятно: победил мистер Смит. Он и пошел меня выручать… — подвожу итог ее рассказу, и Петти тихонько всхлипывает:       — Сев, когда тебя привели — это было так страшно. Я не могу себе представить — как ты все это пережил?       — Поверь, это было легко, — я стараюсь говорить беспечно, чтобы успокоить любимую. — После года, проведенного в ученичестве, все остальное кажется такой ерундой… — лежать все-таки неудобно и я снова пытаюсь усесться чуть выше, а Петти помогает, подкладывая под мою спину подушку. — Спасибо! — не дав девушке улизнуть, я в следующую секунду обнимаю ее, прижимая к себе. — Мне интересно, почему мистер Смит остался там, вместе с этим Муди, и по какой причине дед не вернулся вместе с нами?       — Думаю, он расскажет, когда все-таки появится дома, — бесстрастно произносит Петти и, приподняв голову с моего плеча, пристально смотрит на меня: — Лучше ответь, почему Аурелиос после того, как тебя забрали авроры, сказал себе под нос что-то вроде: «Что угодно, да, внук, лишь бы не свадьба»?       Я невольно закашливаюсь, поперхнувшись воздухом, и, отчетливо поняв, что дальше молчать уже не имеет никакого смысла, говорю:       — Прости, я не все тебе рассказал… в тот день, когда мы… в общем дед явился туда неожиданно и застал нас в одной постели. И сказал, что свадьба будет завтра, — я медленно отвожу взгляд от ошеломленного лица девушки и, бросив его в сторону окна, добавляю: — Точнее, уже сегодня. Ты же не подумала, я надеюсь, что с моей стороны это была всего лишь интрижка? — стараюсь говорить спокойно, не показывая своих настоящих эмоций. Все-таки это первый раз после той ночи, когда мы так открыто говорим о наших изменившихся отношениях, и Петти улыбается, наклоняясь надо мной и заключая мое лицо в плен своих ладоней:       — Сев, какой же ты у меня глупый… разве бы я могла так подумать?..       Я все-таки побеждаю в продолжительном споре, который возникает практически на пустом месте из-за моего горячего желания встать с постели. Петти же категорически возражает. Вот только я, исчерпав все вербальные доводы, в какой-то момент не выдерживаю и, перекинув ее через себя, целую, доказывая, что со мной уже все в полном порядке.       Растрепанная, но абсолютно непобежденная Петти, с трудом вырвавшись из объятий, смеется, усевшись возле моего бока:       — Я всегда знала, что ты крайне коварен, Северус Снейп!       — О да, я именно такой, — придав своему голосу достаточно зловещую интонацию, произношу я и встаю, закутавшись в одеяло. Потому что этот… не знаю, кто именно, но подозреваю, что все-таки, скорее всего, отец, даже не подумал надеть на меня хоть что-то по возвращении домой… а потому мне не остается ничего иного, кроме как выставить Петти за дверь, пригрозив ей полным разоблачением… меня, разумеется. Она же, задержавшись у двери и посмотрев на меня как на сумасшедшего, громко фыркает и заявляет:       — И чего я там не видела? — вынуждая меня покраснеть от смущения.       Да, порой это тело подкидывает мне такие реакции, что я только успеваю удивляться. Ведь взрослый же человек, и, тем не менее…       А Петти? Да уж, моя будущая супруга явно не позволит мне заскучать…       Приняв ванну, одевшись и удостоверившись, что от моего, несомненно, ужасающего вида, к счастью, остались только воспоминания, я зову Лаки, и, уточнив у неё, что в настоящий момент обитатели мэнора находятся в кабинете деда, иду прямо туда.       Меня едва не выметает обратно в коридор какофонией звуков, вырвавшихся на свободу вместе с открытой дверью. Озадаченно моргнув и, как следует встряхнув головой, я, набравшись смелости, все-таки вхожу внутрь помещения, где и застываю прямо на пороге, удивленно глядя на то, как будущий Министр Магии самозабвенно ругается с нынешним главой Отдела Тайн, не обращая внимания ни на деда, ни на Петти.       — Не помешаю? — звук моего голоса производит эффект ледяного душа для обоих спорщиков. Умолкнув на полуслове, они синхронно поворачиваются ко мне, а мистер Смит еще и подмигивает:       — Ну вот, я же говорил, что все обойдется, а ты…       — А я?! — отец снова начинает «закипать» прямо на глазах. — Ты не хуже меня знаешь, чем могло обернуться малейшее промедление! Твое счастье, что ты успел вовремя, иначе я бы тебя…       — Ты бы меня, что? — Смит показательно хмурит брови. — Неужели плюнул бы на все мои усилия и пошел бы разбираться с Муди самостоятельно? Или же поторопился бы оправдать свою репутацию, которую тебе так заботливо создает неизвестно кто?       — Если бы это был твой сын… — в запале произносит Том, и Смит усмехается:       — Но он и не твой сын тоже. Или?.. — его глаза широко распахиваются и он несколько раз переводит взгляд с меня на Тома и обратно, а затем почему-то вцепляется в свои и без того торчащие дыбом волосы: — Ну, ты… вы… нет слов!       — А вы не знали? — я не могу удержаться от того, чтобы не спросить, и Смит растерянно качает головой:       — Даже не подозревал. Этот тип хорошо умеет хранить свои тайны. Я-то всегда думал, что это своего рода покровительство, которое оказывает Том талантливому молодому человеку. И даже пошел ему навстречу, приняв тебя на работу в Отдел Тайн, но чтобы так… и когда ты только успел?       — Лет двадцать назад, — язвит Том и встает. — Как ты себя чувствуешь, сын?       — Нормально, — горло перехватывает спазмом при осознании того, что отец впервые при посторонних признал меня, назвав своим сыном. — Уже все хорошо. Спасибо.       — В таком случае, предлагаю перейти в столовую, — дед, словно очнувшись, встает сам, и подает руку сидящей рядом с ним Петти. — Время обеда, а нам многое следует обсудить.       Обед пролетает совершенно незаметно, поскольку темы, обсуждаемые во время него, то и дело заставляют меня покрываться липким потом, вызывая желание сбежать из-за стола, да и вообще — оказаться как можно дальше от всей этой реальности.       Причин тому всего одна, но она слишком уж омерзительна, если не сказать более…       Для начала, мне крайне неохотно, но, тем не менее, достаточно четко объясняют причину, по которой Том так самозабвенно ругался со своим непосредственным начальником там, в Министерстве. Узнав правду, я и сам прихожу в ужас от осознания того, чем могла бы закончиться лично для меня эта «беседа»…       Муди, как выясняется, очень любил ломать попавших к нему на допрос подозреваемых именно таким образом: природная склонность к насилию плюс «горячая любовь» аврора к своему же полу…       И ключевое слово здесь именно «любил»…       После встречи с мистером Смитом, как уверяют ошеломленного от осознания собственного бессилия меня и побелевшую от ярости Петти, больше он этого делать не сможет. Подробностей мне не рассказывают, как я ни выпрашиваю, и потому мне остается только догадываться, как именно поступил глава Отдела Тайн с излишне деятельным аврором. Осталось ли от него хоть что-нибудь? Может ли быть так, что внешность Муди, описанная Джоан, была результатом стычек вовсе не с «Пожирателями Смерти», а с Главой Отдела Тайн?       Я на некоторое время выпадаю из реальности, невольно представив, что было бы, если бы он попросту не успел… к огромному моему сожалению, воображение, доставшееся мне по наследству от Алана Рикмана, практически не оставляет белых пятен в этой картине. И если ранее я думал о том, что такие отношения не являются для меня чем-то отвратительным, поскольку прошлая жизнь частенько сводила Рикмана с людьми подобной ориентации, то теперь, примерив, пусть и мысленно, эту ситуацию на себя…       Выпиваю залпом протянутое мне отцом зелье, в котором опознаю, уже проглотив, Умиротворяющий бальзам и, поморщившись из-за неприятного вкуса, ставлю опустевший фиал на стол. И только потом замечаю, что Петти одновременно со мной отставляет в сторону точно такой же пустой фиал. Теперь ее спокойствие и полное отсутствие переживаний по поводу гибели родителей видятся мне совершенно в ином свете. Пусть в британском обществе и не принято открыто выражать свои эмоции по этому поводу, но вот дома… впрочем, если отец держит ее на успокоительных зельях, то многое становится понятно.       Выслушав новости, касающиеся меня и включающие, помимо разборок с Муди, еще и полное мое оправдание, ввиду абсурдности заявления миссис Поттер, я в свою очередь рассказываю мистеру Смиту о подозрениях в адрес Альбуса Дамблдора, получив в ответ ожидаемо-недоверчивое:       — Сынок, нельзя обвинять человека, облеченного властью подобно мистеру Дамблдору, просто потому, что тебе показалось…       Недовольный взгляд отца, и его поджатые губы четко дают мне понять, что инициатива наказуема, и, скорее всего, после того, как мы останемся одни, распрощавшись с неожиданным гостем мэнора, я услышу о себе много нового и крайне любопытного. Но меня, разумеется, это не останавливает, а потому я переглядываюсь с Петти и, заручившись ее поддержкой, вываливаю на главу Отдела Тайн вообще все свои подозрения, начиная со своей учебы в школе.       Разумеется, попустительство к шалостям детей и спускание с рук особо отвратительных выходок не может являться доказательством того, в чем я пытаюсь обвинить господина директора, но вот иные моменты… нападение на меня оборотня, как и сам факт обучения того в магической школе, изумляют всех, присутствующих за столом, до крайности. Мой просчет — ведь учась в Хогвартсе, я был связан директором по рукам и ногам клятвой о неразглашении, о чем я и сообщаю, проигнорировав откровенно сердитый вид моих родственников, а потом просто забыл рассказать. Знала разве что Петти. Но ее-то мнение как раз никого не интересует, а вот взгляды отца и деда не сулят мне ничего хорошего…       Да и наш разговор с Альбусом Дамблдором в «Кабаньей голове» вызывает у мистера Смита неподдельный интерес. Выслушав нас с Петти внимательно, он выпрашивает у деда Омут Памяти, где просматривает мои воспоминания об этой встрече.       — Крайне недальновидно, — задумчиво произносит он, вынырнув из глубин Омута, совершенно по-новому взглянув на Петунью. — Очень может статься, что Северус действительно прав в своих подозрениях. Еще доказательства имеются? Или все остальное на уровне догадок?       — Сколько угодно, — отвечаю я, поняв, что отец по-прежнему не загорелся желанием выставлять свою жизнь напоказ. Но передо мной, в отличие от него, стоит крайне важная задача — сделать все возможное и невозможное, лишь бы суметь уберечь Тома от уготованной ему незавидной участи. Посмертное существование в виде бесплотного духа с разбитой вдребезги душой — это совсем не то, чего я мог бы пожелать своему отцу. А потому — потерпит!       К моему рассказу на какой-то стадии подключается дед, подтвердив то, о чем рассказала мне Петти в день моего возвращения из Тосканы. Обо всей этой мерзости, установленной Светлейшим магом на доме родителей Петти под видом заботы об их благополучии. И странный интерес какого-то маггла к моей Петти. И не менее странная смерть Маргарет и Джареда…       — Слишком уж вовремя, — пожевав нижнюю губу в задумчивости, сообщает нам мистер Смит итог своих умозаключений. — К тому же, насколько мне известно, этот Муди давно «прикормлен» директором Хогвартса. О том в аврорате, да и не только, ходят такие подробности… вы уж простите, мисс Эванс, но об ориентации директора в свое время не говорил только ленивый…       А вот на этих словах я застываю не хуже статуи, потому что такой поворот событий мне даже в голову не мог прийти. Разумеется, я прекрасно помню о том, что в истории Джо Муди показан исполнительным служакой, потерявшим некоторое количество конечностей в столкновениях с приверженцами Темного Лорда во времена первой магической войны, в результате чего он и стал законченным параноиком и психом. Входил в состав «Ордена Феникса». Но вот о том, что у них с Дамблдором могла быть интрижка… Мерлин, ну и ужас… а вот, кстати, интересно: а существует ли подобная организация здесь и сейчас? А то, может, у директора тоже есть свой «Ближний круг», который и выполняет для него всю грязную работу?       Как и всегда, погрузившись в свои размышления, я настолько увлекаюсь ими, что невольно проговариваю какую-то часть вслух, и, лишь увидев заинтересованный взгляд мистера Смита, понимаю, что в очередной раз едва не выдал себя с головой. Надо заняться этим вопросом вплотную, и научиться контролировать себя, а то не ровен час…       — Оппозиция по отношению к монстру, терроризирующему Англию? — задумчиво уточняет он у меня и, получив осторожный кивок, громко хмыкает: — А у твоего сына голова варит, Том! Вне всяких сомнений! Думаю, вы уже наговорили мне достаточно для того, чтобы вплотную заняться этой проблемой. Но все равно у меня не связываются некоторые моменты. С какой стати директору Хогвартса делать из Тома того самого Волдеморта? Почему именно из него? Мало, что ли, кандидатов? В том, что это происходит, и с каждой неделей все активнее и активнее — я даже спорить не буду. Но вот почему…       — Кандидатов может, и много, — мрачно цедит дед, перекатывая между пальцами столовый нож, — а вот будущий Министр Магии, способный изменить этот мир к лучшему — только один. Найдите того, кто не хочет изменений, и найдёте виновного.       Мистер Смит еще раз хмыкает и задумчиво трет переносицу:       — Та еще идейка, лорд Принц… но, как вариант...       — Пап, — обдумав слова гостя, говорю я, и Том вздрагивает, уставившись на меня во все глаза, поскольку для него это такой же новый опыт, как и для меня, — расскажи мистеру Смиту о том, о чем ты рассказывал нам с Петти. Как Дамблдор хотел подставить тебя и посадить в Азкабан еще в школе.       Явственно скрипнув зубами и, очевидно, с трудом удержавшись от экспрессивной тирады в мой адрес, отец все-таки выполняет мою просьбу, добавив еще кое-какие факты, уже от себя. И если о ситуации с исключением Хагрида из-за его ручного акромантула я прекрасно помню, то вот тот факт, что гибель Мирт Уоррен пытались «повесить» на Тома, пожелав оправдать Хагрида несколько позднее тех событий, является для меня настоящим откровением. Как и для всех остальных. К счастью, отцу все-таки удалось оправдаться и в тот раз, заручившись поддержкой свидетелей, но вот то, что случай был явно не единичный, по-своему наводит на определенные размышления.       Смит прощается с нами, покидая Принц-мэнор задумчивым сверх всякой меры. И я, переглядываясь с Петуньей, отчетливо понимаю, что вот прямо сейчас, сразу после его ухода, мне достанется по первое число, невзирая на все мои заслуги и достижения. Это перед самим собой, да еще перед Петти я выгляжу значимо. А что до отца и деда — так я всего лишь мальчишка. Которому не помешает иной раз и наподдать, чтобы вел себя в соответствии со своим статусом, не влезая туда, куда никто не просит влезать.       Вместо этого дед, внимательно взглянув на нас с Петти, усмехается:       — Ну? И почему вы еще здесь? Живо по своим комнатам переодеваться! Ровно через час я жду вас в ритуальном зале мэнора. Тех, кто не знает, где он находится — проводят домовики.       — А… — начинаю я и умолкаю, сраженный следующей фразой Аурелиоса:       — Священное таинство брака ждет вас, дамы и господа…