Работа над ошибками. Часть первая.

Бечено - olegowna, Аспер.       Ритуал крещения Драко Малфоя проходит, как и было запланировано его родителями, ровно через два дня после памятного визита Люциуса и Нарциссы в Принц-мэнор.       В тот день, к моему огромному удивлению, Люц довольно спокойно воспринимает все наши тайны, позволив себе лишь одну единственную эмоцию. Тот самый «крик души», после которого блондин снова превращается в «ледяного лорда». Нарцисса же совершенно не кажется мне удивленной, и лишь после того, как мы расстаемся с гостями, Петти объясняет, что Том рассказал леди Малфой обо всем еще в детской, опасаясь не выдержать двойной истерики супругов.       Все странности, к счастью, оказываются полностью объяснимы. На следующий день мэнор вновь посещает Малфой, на сей раз в одиночестве, и устраивает мне форменный допрос, перемежая его изредка прорывающейся сквозь маску невозмутимости истерикой.       — Какого Мордреда я должен чувствовать себя идиотом?! — немного повышенным тоном вопрошает он, измеряя нервными шагами мой кабинет. К сожалению, это будний день, и Петти, как обычно, отсутствует, находясь в своем университете. Но, к счастью, в моих руках — Рима, отказавшаяся от дневного сна в отличие от своего брата, и именно ее присутствие и является своеобразным сдерживающим фактором для Малфоя, не позволяющим ему кричать. А он, как я подозреваю, совершенно не против подобного выражения собственных эмоций. — …стараюсь изо всех сил… ты бы знал, чего мне стоило заинтересовать лорда твоей персоной!.. Я же прекрасно знаю обо всех его увлечениях. Стать личным зельеваром такого человека — это огромная честь! А вчера я узнаю о том, что все это время мистер Риддл смеялся надо мной…       — Во-первых, я тебя не просил вмешиваться в мою жизнь, — произношу негромко, выслушав претензии и отчетливо поняв, что именно беспокоит Малфоя сильнее всего. — Во-вторых, это была твоя инициатива, так что, как говорится — сам дурак! Ты мог бы предварительно уточнить: желаю я этого или нет. Возможно, в этом случае, ты узнал бы обо всем намного раньше. И в-третьих: с чего ты взял, что Том над тобой смеется? Могу с полной уверенностью заявить — он никогда не позволял себе ничего подобного в твой адрес. Напротив, то, что он согласился стать крестным отцом твоего сына — говорит о многом. Не находишь?       — Ты так думаешь? — Малфой на глазах возвращает себе былую уверенность. — Хм, пожалуй, ты прав. Что ж, тогда мне пора. Не забудь — мы ждем вас всей семьей на ужин в честь церемонии крестин.       Не представляю, почему этот ритуал носит именно такое название, потому что с маггловским крещением он не имеет абсолютно ничего общего, гораздо сильнее походя на брачный ритуал. Разумеется, с существенными отличиями.       Пусть мне нельзя присутствовать во время его проведения в алтарном зале Малфой-мэнора, но мне предстоит провести точно такой же — в последний день октября — для своих детей. Исходя из этого — ничто не может помешать мне заранее ознакомиться с ним.       Люциус покидает наш мэнор, предварительно заверив меня, что это действительно церемония для самых близких, а потому, «даже Нарси отказалась от идеи пригласить на него всех оставшихся в живых Блэков».       Меня интригует это заявление, но, поймав предостерегающий взгляд деда, который по какой-то причине ничем не выдает своего присутствия перед Люцем, решаю смолчать. Узнать, что именно Малфой имел в виду, я смогу позже и не у него, поскольку отец, наверняка, тоже в курсе.       И сам ритуал, и ужин, следующий за ним, проходят абсолютно спокойно, чему я несказанно рад. Все-таки где-то глубоко внутри меня зрело легкое подозрение, что Нарси (а мы с Петти удостаиваемся позволения обращаться к ней именно так) может в последний момент передумать насчет Блэков. Не то чтобы они меня сильно напрягали, но встречаться лишний раз с кем-то из представителей этой семьи — нет уж, увольте!       Спустя еще два дня мы проводим точно такой же ритуал, уже в алтарном зале Принц-мэнора, над Максимусом и Римой. Отметив самодовольное выражение лица Люца, мне едва удается сохранить серьезный настрой, стараясь спрятать улыбку. Все-таки как предсказуем «ледяной лорд»! Что бы он о себе ни думал…       Насчет схожести этой церемонии с брачной я не шучу. Смешение крови крестного отца и сына… крестной матери и дочери в ритуальных чашах. Выписывание определенных рун и символов на запястьях связуемых… разумеется, они другие, а не те, что ставятся жениху и невесте, но кровная составляющая ритуала несомненна. Даже странно, что он не запрещен Министерством, как «Темный»… принесенные клятвы — оберегать и защищать.       Поздним вечером, лежа в постели, поглаживая по плечу уснувшую любимую, я размышляю обо всех произошедших за последние дни событиях.       Одно могу сказать точно: теперь я абсолютно спокоен за будущее своих детей. Что бы ни говорили о Люце, но за близких людей этот человек, не раздумывая, отдаст свою жизнь. Так же, как и Нарси.       Я не могу не думать о будущем, потому что своим вмешательством в историю мне удалось слишком сильно изменить события, описанные Джо в ее книгах, так что теперь я совершенно не представляю — что же будет дальше…       По этой же причине я не могу окончательно определиться с кандидатурой «главного злодея», противостоящего моему отцу. Если раньше я был абсолютно уверен в том, что это Дамблдор, то теперь, после рассказа мистера Смита о безуспешности слежки за ним, которую, впрочем, никто не отменил и по сей день, я уже в этом сильно сомневаюсь.       Возможно, это он. Но, может быть, — кто-то другой. Слишком много происходит вокруг отца. Каким бы гением не был Альбус — в одиночку провернуть все это он не в силах. А сообщники… по утверждению невыразимцев, директор Хогвартса помимо своих обычных контактов в школе общается лишь с Муди, после «тесного общения» с Главой Отдела Тайн превратившимся в настоящую развалину.       Проследить бы и за ним… но Смит категорически не согласен с моими намеками, утверждая, что теперь, когда за спиной Аластора не стоит аврорат, он совершенно безопасен. Как по мне, так паранойя никогда не доводила ни до чего хорошего, но у меня, к огромному сожалению, нет возможности выполнять работу невыразимцев по слежке за потенциально опасными элементами общества, а прислушаться ко мне не хотят.       Постепенно войдя в ритм новой жизни, связанный с постоянным отсутствием в первой половине дня моей супруги, полностью погрузившейся в учебу, общением с детьми и вновь возобновленной работой на Отдел Тайн, я начинаю размышлять о клятве, которую принес на смертном одре деда.       К слову, узнав о моем поступке, Аурелиос орал на меня так, что я всерьез испугался того, что полотно портрета вспыхнет от ярости, которой «пылал» дед. Пожалуй, опустив все эпитеты, которыми меня наградили в процессе этого «разговора», суть его свелась к одному: я — клинический идиот. А создать это зелье в принципе невозможно…       Никогда не считал себя выше всех, потому что это совершенно не так. Я — самый обычный человек. Но это не значит, что я не могу попробовать все изменить. К тому же, клятвой я совершенно не ограничен по времени, а это значит — могу проводить эксперименты до самого конца своей жизни. Правда, к этому моменту мне все-таки следует создать его, ибо нарушение Магической клятвы — весьма неприятная вещь. И я совершенно не представляю, каким образом все это может отразиться на моих детях.       Книги, которые я читаю Максимусу и Риме, постепенно сменяются с детских сказок на трактаты по зельеварению, таблицы с расчетами и просто выдержки из старинных фолиантов. Малышам все равно, что слушать в моем исполнении, а вот мне это действо приносит несомненную пользу.       Я заново изучаю характеристики каждого ингредиента, только теперь уже с расширенными свойствами, составляю собственные таблицы, экспериментируя с их комбинациями. Правда, лишь в своей голове, старательно записывая все посещающие меня на этот счет мысли.       Чувствую себя так, словно вернулся в Тоскану, во времена своего обучения. Неудивительно, что я, незаметно для самого себя, завязываю переписку с Медичи. Однажды поинтересовавшись его мнением, сталкиваюсь с искренним интересом. Теперь, разумеется, он общается со мной совершенно не так, как раньше, позволив даже обращаться к нему просто по имени, что свидетельствует о высокой степени доверия.       С его помощью, вырвавшись на пару дней в Рим, я все-таки патентую в итальянской гильдии зельеваров ту модификацию Аконитового зелья, благодаря которой появляется возможность безопасного сбора шерсти с оборотня. Люпин, оставшийся на вилле Магистра на постоянной основе, с великой охотой демонстрирует на себе действие этого состава, и… в мой сейф, который я открыл сразу после школы, начинает течь уверенный ручеек золотых галлеонов.       В будущем его содержимое отправится в ученические сейфы наших детей. То, что я был лишен этого в детстве, служит дополнительным стимулом заработать как можно больше. К тому же, с поверенным рода Принц мы прекрасно находим общий язык. А узнав о том, что я не собираюсь опустошать родовые хранилища, а наоборот, старательно зарабатываю деньги, преумножая семейные богатства, он берет и мой личный сейф под свое управление, высказав тем самым мне свое одобрение.       В декабре, за неделю до Рождества, неприметная сплюшка приносит мне странное письмо.       Нет, сначала оно мне кажется самым что ни на есть обычным, но этот состояние сохраняется ровно до тех пор, пока я не вижу имя отправителя данного опуса.       Джеймс Поттер…       И как это понимать?!       Больше всего меня изумляет то, что этот чистокровный сноб назначает мне встречу в маггловской части Лондона.       Отец, которого я немедленно ставлю в известность, приходит вместе со мистером Смитом. Внимательно изучив письмо и едва ли не попробовав его «на зуб», Глава Отдела Тайн задумчиво взъерошивает свои волосы:       — Все в порядке. Никаких следилок, никаких проклятий. Странно то, что один из ведущих авроров, кстати, ярый сторонник политики Альбуса Дамблдора, желает увидеться с вами, лорд Принц.       — Северус, пожалуйста, — уже в который раз за последние полгода поправляю я свое начальство, и он кивает, показав, что услышал мои слова. Но я, при этом, абсолютно точно знаю — следовать моей просьбе он не собирается…       — Я — категорически против этой встречи, — высказывается Том, но неожиданно встречается с полным несогласием деда:       — Глупо не использовать шанс узнать что-либо из первых уст, — иронично прищурившись, заявляет он, не сводя глаз с моего отца. — Вы же не полные идиоты, чтобы отпустить моего внука безо всякой поддержки? Я так и думал! Почему, интересно, я должен учить Главу невыразимцев, как выполнять свою работу? — этот вопрос остается без ответа, но деду он и не требуется. — Установите слежку. Вручите экстренный порт-ключ. Мордред, да заставьте, наконец, свой мозг работать!       — Если вам интересно мое мнение, — говорю я, уже успев обсудить этот вопрос с несколько озадаченной супругой во время пламенной речи Аурелиоса, — то я полностью согласен с дедом. У вас есть множество возможностей защитить меня, но на этой встрече я могу узнать то, чего не добиться никакими слежками.       — Мордред с вами, — обреченно машет рукой Том, и…       Аппарировав в магловскую часть Лондона и добравшись до указанного Поттером места на такси, я вздыхаю, будучи искренне счастлив от того, что подготовка к этой встрече, наконец, окончена. С головы до ног увешанный артефактами и снабженный несколькими порт-ключами, каждый из которых может сработать в зависимости от различной степени опасности, угрожающей мне, я чувствую себя, безусловно, защищенным. Но при этом — полным идиотом.       — Снейп, — увлекшись размышлениями, я пропускаю появление Поттера и, резко обернувшись на звук его голоса, удивленно разглядываю своего школьного врага, облаченного в маггловскую одежду, которая, надо сказать, ему очень идет. — Рад, что ты нашел время для того, чтобы встретиться со мной.       — Поттер, — немедленно возвращаю ему приветствие. — Считай, что ты меня заинтриговал.       Он кивает и несколько мгновений разглядывает меня, словно обдумывает что-то, заставив ненароком напрячься в ожидании очередной гадости. Слишком хорошо мне знаком этот задумчивый взгляд, скрытый за стеклами очков. К слову…       — Поттер, какого черта ты не исправишь себе зрение? — этот вопрос вызывает у него судорожный кашель.       — Чего? — с трудом произносит он и это по какой-то неведомой мне причине смешит меня:       — Чего слышал! Тебе не надоело таскать на себе это убожество? — я небрежно указываю на его очки и он, неожиданно, хмыкает:       — Что бы ты понимал, Снейп! Это — имидж…       — Надо же, какие слова ты знаешь, — не могу удержаться от язвительности, которая, в буквальном смысле этого слова, лезет из меня наружу всякий раз, когда я вижу этого типа перед собой. Наверное, это все-таки память того Северуса, чье тело моя душа заняла после его убийства. Потому что вести себя так — абсолютно не в моем характере.       Он неожиданно кивает, соглашаясь с моими словами, заставив проснуться мою паранойю и моментально предположить, что это — совсем не Поттер, а кто-то другой, под Оборотным зельем, и указывает на вход в неприметное кафе. — Ты не против выпить по чашке чая?       Я пожимаю плечами:       — Если то, что ты хочешь сказать мне — настолько важно, то почему бы и нет? В противном случае, я предпочел бы заняться своими делами.       — Важно, — еще раз кивает он, и я внезапно решаюсь:       — Ладно, согласен.       — …я не слышал о вас с Петуньей целый год, — произносит он, задумчиво разглядывая содержимое своей чашки и не решаясь сделать первый глоток. — Думаю, и ты о нас тоже.       — Мне было несколько не до того, чтобы следить за твоей жизнью, — мне кажется, мой ответ звучит холодно, но его это вроде бы не смущает.       — Не сомневался. Я слышал о том, что умер твой дед. Прими мои соболезнования.       Я выгибаю бровь, будучи удивлен его словами, и отвечаю:       — И ты. Я тоже слышал о смерти твоих родителей.       — Да уж… — он мрачно качает головой. — Спасибо. Их смерть смешала все мои планы. Мне пришлось обманом увозить Гарри… — он умолкает и, неожиданно, расплывается в улыбке: — Снейп, ты же не знаешь: у нас с Лили родился сын. Гарри Джеймс…       — …Поттер, — заканчиваю я за ним имя моей грядущей головной боли и улыбаюсь. В конце концов, это — всего лишь ребенок, который не может нести ответственность за поведение своих родителей.       — Точно, — в голосе старшего Поттера звучит гордость. — Если ты помнишь наш прошлый разговор… — увидев мой согласный кивок, он вздыхает: — Смерть моих родителей нарушила все, что мы с ними запланировали. Мне пришлось усыплять Лили, потому что она была категорически против использования Темной магии, — заметив мою удивленно выгнутую бровь, он поясняет: — Ритуал признания Гарри наследником рода. Он же проводится на крови, а Дамблдор основательно загадил ей мозг неприятием подобных вещей. Мне пришлось усыплять ее, по сути похищать собственного сына, вскрывать родовой мэнор… благо отец не запретил мне в него доступ. И самостоятельно проводить ритуал. Я опасался, что Магия откажет мне в праве на это. Я ведь не Глава рода, и даже не наследник, но все обошлось. Так что теперь Гарри — наследник рода Поттер, а моя супруга об этом даже не подозревает.       — И по какой причине, позволь узнать, ты все это рассказываешь мне? — озадаченно спрашиваю я. — Нас с тобой даже с огромной натяжкой нельзя назвать друзьями.       — Так случилось, — мрачно произносит Джеймс, — что из нашей четверки я остался один. Питер вместе с матерью еще в прошлом году уехал в Южную Америку, поступать в какой-то местный магический университет. Рем — пропал. Не знаю, жив ли он, но совы до него не долетают. Все письма, которые я писал, возвращаются ко мне нераспечатанными. Сириус… с ним все сложно. Мы в ссоре и вряд ли сумеем переступить через это, хотя Альбус из кожи вон лезет, чтобы помирить нас.       — Расскажешь? — осторожно спрашиваю я, потому что меня уже как минимум два года интересует этот вопрос. Никто не знает, что именно произошло между двумя неразлучными друзьями.       — Все началось во время его демарша против воли родителей, — медленно говорит Поттер, обдумывая каждое слово. — Он пожелал поступить в аврорат, в то время как отец желал устроить его на работу в Министерство. Результатом противостояния явилась крупная ссора. Он ушел из дома, и Вальбурга вместе с Орионом, который тогда еще был жив, в сердцах отказали ему в статусе наследника рода, выжгли его с родового гобелена. По сути — лишили вообще всего. Но он был счастлив. Ровно до тех пор, пока на одной из тренировок в Академии аврората не сумел рассчитать своей силы и не убил одного из курсантов. Его тут же отчислили, — Джемс усмехается, глядя в мои изумленные глаза. — Не слышал об этом? А это и неудивительно. Вся эта история была засекречена. Уж не знаю, по какой причине. Он пошел к Альбусу проситься в Хогвартс преподавателем. Но что-то произошло, и директор выгнал его, даже не пожелав выслушать. Поскольку Сириусу некуда было деваться — он перебрался к нам с Лили. Не желая работать, он висел на моей шее достаточно долгое время, — Джеймс фыркает. — Летом, незадолго до рождения Гарри, он умудрился поссориться со своим братом. Не представляю, что именно произошло между ними, но Сириус убил Рега… — я с трудом подавляю вздох ужаса, и Джеймс качает головой. — От Азкабана его спас Дамблдор. «Каждый имеет право на второй шанс. Мальчик не виноват… Регулус был Темным волшебником, это известно всем…». В результате, сразу после своего оправдания под поручительство Дамблдора, Сириус уехал в Хогвартс, преподавать Защиту от Темных Искусств. Мы едва успели вздохнуть с облегчением, как спустя некоторое время к нам в дом явился Альбус и начал рассказывать о каком-то пророчестве, о том, что оно стало известно Волдеморту, о том, что этот урод хочет убить нашего сына…       Я опираюсь на стол локтями, прижав к лицу свои ладони. Да что ж за гадство?! Ну почему история никак не хочет отступать от той линии развития, которую ей задала Джоан?! Что бы я ни менял, она все равно возвращается к основным ключевым моментам.       — Дамблдор наложил на наш дом Фиделиус, — между тем говорит Джеймс, и я вскидываю голову:       — Поттер, ты идиот?! Какой, к Мордреду, Фиделиус? У тебя есть родовой мэнор. Хватай сына и возвращайся домой. Там вы будете полностью защищены.       — Лили закрыт доступ в мэнор, — мрачно говорит он и наклоняет голову. — Отец постарался. А я не могу снять запрет. Только Гарри, когда вырастет и станет Главой рода. Снейп, я не могу бросить ее… какая бы она ни была — она моя жена. И я все равно люблю ее. К тому же лишать сына матери…       — Тогда чего ты хочешь от меня? — устало спрашиваю я и взъерошиваю свои волосы. — К чему весь этот разговор?       — Я хочу, чтобы ты стал крестным отцом моему сыну, — медленно произносит Джеймс, наблюдая за моей реакцией. — И не переживай — Лили об этом не знает. Это мое решение…