Работа над ошибками. Часть первая.

Бечено - olegowna.       — Сев, а ты сам хочешь этого? — единственный вопрос, который задает Петти, выслушав отчет о результатах моей встречи с Джеймсом Поттером. — Ты должен принять решение самостоятельно. Никто из нас не может давать тебе советы по этому поводу.       — Я полностью согласен с тобой, дочь, — отец задумчиво разглядывает стоящую перед ним чашку чая, словно не решаясь взять ее в руки. — С одной стороны — это может быть ловушкой. Но, как бы я ни старался придумать цель, которую мог бы преследовать в этом случае мистер Поттер, у меня ничего не выходит. Но с другой… возможно, он и в самом деле искренен в своем желании.       А вот меня, в отличие от них, этот момент беспокоит достаточно сильно. Стоит вспомнить историю того, кто стал крестным отцом Гарри в истории Джо, и…       К сожалению или же к счастью, в этом мире все изменилось. Не полностью, разумеется, но все же… а потому, не может ли случиться так, что именно мне придется отсидеть в Азкабане долгие двенадцать лет по фальшивому обвинению вместо Блэка, который занял мое место при Альбусе? Ведь именно Сириуса директор взял на поруки. Именно эта блохастая псина, судя по всему, передала пророчество тому, кого называют Волдемортом…       Не сказать, что меня прельщает эта перспектива. Но и оставить ребенка Поттеров без защиты я не могу. Пусть он является сыном моего злейшего врага и той, кто, не задумываясь, променяла дружбу и преданность на богатство и власть, в результате очутившись ни с чем в силу своего отвратительного характера. Но отдать Гарри в руки того, кто выбросит малыша, словно бездомного щенка, в маггловский мир…       На этой мысли меня озаряет очередное понимание сложившейся ситуации. Сейчас выходит так: случись что-то с Поттерами, и Дамблдору будет просто некому отдавать Гарри. Ведь Петти не вышла замуж за того, кого он так усиленно навязывал ей в мужья, не гнушаясь использовать для этого чары, наложенные на ее родителей. Да и вообще, мы понятия не имеем — известно ли господину директору Хогвартса о жизни моей супруги хоть что-то?       — Я не спросил… — произношу я растерянно, и Том ставит тоненько звякнувшую чашку на низкий столик, стоящий возле его кресла. — Я совершенно забыл спросить…       — О чем? — Петти не выдерживает первой. Я же провожу ладонью по своему лицу, пытаясь сосредоточиться и вычленить из множества мыслей одну, самую важную:       — Наша встреча в том ресторане на Диагон аллее год назад. Поттер тогда узнал о том, что ты моя супруга. Но мы не имеем ни малейшего понятия о том, рассказал он об этом Лили и известно ли это Дамблдору? Я вообще не могу понять маниакальной настойчивости, с которой Альбус зазывает меня преподавать в Хогвартс. Он ведь наверняка осведомлен о том, что я уже не наследник, а полноправный лорд. К чему, в этом случае, мне соглашаться на должность простого преподавателя? К тому же, уверен, у него просто не хватит денег, чтобы предложить достойную оплату Мастеру зельеварения, которого он приглашает стать профессором школы.       — С этим вопросом действительно не все ясно, — кивает отец, и, немного помолчав, продолжает: — Вообще, если хорошо подумать, то поступок Джеймса Поттера мне понятен. Вокруг него и его семьи происходят странные вещи, а потому он явно желает подстраховаться. С учетом того, что мне известно об этом человеке из ваших рассказов… ему действительно не из кого выбирать крестного для своего сына. Оборотень или дважды убийца. Та еще альтернатива! — он язвительно фыркает и задумчиво взъерошивает свои волосы. — Мистер Поттер точно знает, что ты, Северус, — лорд. Он не может не понимать выгоду, которую принесет его сыну твоя защита. Но в свете этого непонятного пророчества… я боюсь, что ты можешь оказаться под ударом. Если за всем этим действительно стоит Альбус Дамблдор, хотя это абсолютно недоказуемо, ты можешь пострадать.       — В первую очередь можешь пострадать именно ты! — не сдержавшись, восклицаю я. — Ты, отец! Именно тебя магическая Британия считает Темным Лордом. Именно тебе и твоим сторонникам приписывают все эти непонятные нападения на магглов. И я уже даже не пытаюсь понять, по какой причине вы не делаете ничего, чтобы хоть как-то изменить это, пожелав доказать степень заблуждения магов! А этот Волдеморт… мне до сих пор не ясна причина, по которой тебя и его считают одним и тем же человеком. Да мы даже не знаем — существует ли «ОН» в действительности, или всего лишь является плодом больного воображения твоего таинственного оппонента! Но, если разговор зашел о каком-то пророчестве, согласно которому Волдеморт должен убить ребенка Поттеров…       Петти тихонько всхлипывает, и я обнимаю ее за плечи, прижимая к себе.       — Мы делаем, — негромко отвечает отец. — Но ты забываешь о том, что реформы, которые я предлагаю провести через Визенгамот, чтобы вытащить магическую Британию из того болота, в котором она погрязла за последние несколько сотен лет, слишком многим приходятся не по вкусу. Сейчас я абсолютно уверен в том, что за тщательно организованным противостоянием стоит именно Дамблдор. Просто действует он, как очевидно, чужими руками. Но, во-первых, это никак не доказуемо. Ты и сам прекрасно знаешь — год непрерывной слежки за ним, и ничего… все впустую. Ни малейшей зацепки. А во-вторых…       — На твоей стороне — редактор «Пророка», — перебиваю его, не дав отцу закончить мысль. — Нужно опубликовать как можно больше интервью, в которых ты будешь рассказывать о своей непричастности к тому, в чем тебя обвиняют. В конце концов, есть аврорат. Можно организовать и допрос с Веритасерумом. Пусть тебе устроят проверку, и уже тогда…       Том тяжело поднимается из кресла и, отойдя к окну, приваливается плечом к стене, задумчиво глядя на улицу.       — Мистера Уилсона убили полгода назад на Диагон аллее. Обставлено это было, как очередное нападение тех самых загадочных Пожирателей Смерти. Нынешний редактор «Пророка» весьма лоялен к старым пням, просиживающим свои зады в Визенгамоте и мистеру Дамблдору лично. На контакт со мной он не идет. Не соглашается на интервью. Отказывает даже в личной встрече. Эту партию, сын, мы проиграли. К сожалению, возможности исправить именно эту часть сложившейся ситуации я не вижу. У прочих изданий — слишком мелкий тираж. Там, разумеется, выходят различного рода статьи, но… все это — лишь капля в море.       — Мордред… — ошеломленно выдыхаю я. — Почему ты даже не упомянул об этом?       — Потому что все это произошло практически сразу после смерти Аурелиоса. Я не хотел взваливать на тебя еще и это, — отвечает отец довольно жестко.       — А аврорат? — помолчав, спрашиваю я и, еще не договорив до конца, вижу по его лицу, что ответ мне не понравится.       — Во время одной из последних стычек наши «доблестные защитники», — отец не может не съязвить в адрес магической полиции, — ради разнообразия успели вовремя и сумели обезвредить и захватить несколько напавших на очередную маггловскую семью где-то в Восточном Лондоне.       — Тех самых «Пожирателей»? — уточняет Петти, уже немного успокоившись к этому моменту, и Том кивает:       — Тех самых, моя дорогая. Так вот, представьте себе, какой сюрприз их ждал, когда, сорвав с задержанных плащи и маски, они увидели перед собой одного из своих коллег. Аврора, у которого на руке была та самая Темная Метка. Редкостная мерзость, надо сказать! — отец передергивает плечами. — Я видел воспоминания в Омуте Памяти. Смит присутствовал на том допросе. Очевидно одно — кем бы они ни были, всех их связывает Непреложный обет или некая подобная ему клятва, нарушение которой приводит к мгновенной смерти. Как вы понимаете — авроры не сумели узнать ничего.       — Мордред! — еще раз повторяю я, невольно стискивая кулаки. — Да после этого соваться в аврорат — чистое безумие…       — Сейчас там филиал психиатрического отделения Святого Мунго, — хмыкает Том и, наконец, поворачивается к нам лицом. — По инициативе Скримджера* его сотрудники устроили тотальную проверку своих рядов, и нашли еще пару таких же клейменых…       — Идея была хороша… — задумчиво говорю я, и Петти вздыхает, сжимая мою руку своими пальчиками. — Но — увы…       — А это пророчество? — выждав еще некоторое время и убедившись, что никто из нас не собирается продолжать разговор, интересуется Петунья. — Даже если на одно мгновение допустить… просто представить, что ты, отец, и есть тот самый Волдеморт, то зачем бы тебе понадобилось убивать младенца? Чем тебе может помешать эта кроха?       — Вот и мне хотелось бы это знать… — задумчиво произносит Том. — Как ни стараюсь, я не вижу во всем этом абсолютно никакого смысла. Но информация к сведению принята. Сегодня же переговорю со Смитом. Быть может, он выделит пару сотрудников для слежки за домом Поттеров. Если им действительно угрожает опасность — лучше предупредить, чем потом бороться с последствиями собственной беспечности.       — Поттер упомянул про Фиделиус, — мгновенно реагирую я. — Так что не думаю, что вам это поможет, поскольку информации о том, кто является Хранителем, у нас нет. Его супруга свято уверена, что я один из Пожирателей Смерти. Сомневаюсь, что Джеймс откроет подобный секрет мне, даже наверняка зная, что это не так, — еще несколько минут проходят в полном молчании, а потом я все-таки принимаю решение: — Я соглашусь на его предложение. Ребенок не должен страдать из-за скудоумия своих родителей. Какими бы ни были его отец и мать — Гарри ни в чем не виноват. Если Поттер хочет, чтобы я стал крестным отцом его сына — я им стану. И, быть может, именно это поможет нам защитить семейку этих оленей…       Я поднимаюсь на ноги, вынудив Петти разжать пальцы, выпуская мою руку, и стремительно выхожу из гостиной, уже на пороге услышав ее слова:       — …Патронусы — лань и олень…       Очевидно, отца заинтересовала данная мной Джеймсу и Лили характеристика.       — Я согласен.       Наша вторая встреча с Джеймсом происходит спустя один день на территории обычного, не волшебного Лондона. В этот раз мы с ним предпочитаем просто прогуляться по улицам города, наблюдая за суетой предрождественских распродаж, то и дело сталкиваясь со спешащими мимо, с огромными пакетами и коробками в руках, магглами.       — Я рад, — так же сдержанно отвечает он и, кивнув в сторону очередного магазина, мимо которого мы проходим в данный момент, усмехается: — Плохая была идея прийти сюда. Я совершенно забыл о том, что через несколько дней Рождество.       Остановившись на мгновение от неожиданности, я хочу съязвить что-то по поводу его неожиданных познаний из жизни магглов, но так и не произношу ни слова, вспомнив о том, кем была его супруга. Помня ее характер, я сильно сомневаюсь, что она упустит шанс отметить этот праздник. Так что…       — Ты повзрослел, — так и не дождавшись от меня ни единого слова в свой адрес, хмыкает Поттер. — Раньше не удержался бы от того, чтобы не съязвить.       — Раньше и ты не смог бы пройти мимо меня без того, чтобы не сделать какую-нибудь гадость, — холодно парирую я и вздыхаю: — Детство закончилось, Поттер. Взрослая жизнь поторопилась внести свои коррективы во все аспекты наших взаимоотношений.       — И не поспоришь ведь, — хмыкает он и внезапно спрашивает о совершенно другом: — Тебе нужны какие-то гарантии твоей безопасности, Снейп? Или обойдешься данным мной словом?       — Вроде не похож на болвана, — медленно произношу я, — а изволишь нести глупости… не заставляй меня думать о тебе еще хуже, Поттер. Особенно сейчас, когда мое мнение на твой счет несколько изменилось.       — Значит, гарантии… Непреложный Обет подойдет? — практически не задумываясь, уточняет он и добавляет, увидев мой кивок: — В таком случае, нужно тщательно продумать его формулировку.       Вместо ответа я протягиваю Джеймсу лист обычной бумаги, на котором написан текст Обета, на составление которого мы с Петти, Томом и дедом потратили добрую половину вчерашнего дня. В нем оговорены и вопросы моей безопасности на время общения с Поттером, и полный запрет для Джеймса на разглашение (любым возможным способом) тайн, которые могут стать известны ему в ходе общения со мной, причем не только сегодня, но и в любую из наших встреч. А теперь, я подозреваю, они будут случаться чаще, чем мне бы того хотелось. Но чего не сделаешь ради будущего крестника?..       — Подойдет, — кивает он, остановившись неподалеку от входа в украшенный Рождественскими огоньками паб и внимательно изучив предложенную ему бумагу. — Хотя и несколько странен последний пункт… о каких тайнах идет речь, Снейп? Впрочем — как скажешь. Кто будет свидетелем? Выберешь сам или предоставишь это мне?       — Моя супруга, — отвечаю, не задумываясь, поскольку и этот вопрос был решен нами вчера, как и множество других, несколько менее важных.       Взгляд Поттера мне абсолютно не нравится. Он смотрит на меня, как на клинического идиота, едва ли не вздыхая из-за внезапно постигшего его разочарования.       — И что ты так на меня уставился? — независимо от своего желания, я почему-то возвращаюсь к своей старой и привычной манере общения с этим типом.       — Снейп… — в голосе Поттера звучит расстроено, — я прекрасно понял еще в нашу первую встречу, тогда, на Диагон аллее, что сестра Лили никакая не маггла, а сквиб. Но, если ты не знал — свидетель Непреложного Обета должен быть магом. Теперь уже ты не заставляй меня думать о тебе хуже, чем следует.       Вместо ответа я насмешливо фыркаю и киваю в сторону паба:       — Пойдем — обсудим. Петунья ждет нас здесь.       — Даже так… — Поттер, поприветствовав мою супругу, усаживается за выбранный ею столик и изумленно наблюдает за тем, как она, вынув из крепления на запястье свою палочку, накладывает вокруг нас Заглушающие и Магглоотталкивающие чары. — Полагаю, вас можно поздравить с прибавлением в семействе?       — Непреложный Обет, Поттер, — я пристально смотрю прямо в его глаза. — Или «Обливиэйт». Выбирай.       Спустя несколько минут, следя за тем, как гаснет последняя лента магической клятвы, обвившаяся вокруг наших с ним запястий, Джеймс качает головой:       — Надеюсь, оно того стоит.       — У нас сын и дочь, — отвечает ему Петти вместо меня, и Поттер внезапно судорожно выдыхает:       — Поздравляю…       — Благодарю. Но не отвлекайся, Поттер. Нам предстоит для начала разобраться с твоей жизнью. На какую дату ты планируешь проведение ритуала?       Мы с Петти возвращаемся домой спустя пару часов, простившись с собеседником гораздо теплее, чем могли бы себе представить ранее, перегруженные различного рода информацией.       Очевидно, каким бы влюбленным болваном ни был Поттер, он все же прекрасно умеет думать. По какой-то причине господин Директор, чья белоснежная борода отчетливо виднеется в каждом происходящем вокруг Поттеров событии, напрочь забывает о том, что супруг Лили — аврор. Причем — далеко не рядовой.       Вообще у меня складывается впечатление, что Альбус живет в каком-то своем выдуманном мире. Он видит и слышит только то, что выгодно ему самому и что прекрасно укладывается в выстроенную им схему интриг. Все, что не подходит, безжалостно отбрасывается прочь, как нечто, недостойное его внимания.       К нашему облегчению, в ту нашу первую встречу Поттеру все-таки хватило ума скрыть от Лили, и, соответственно, от Дамблдора, что Петти стала моей магической супругой. Не представляю — может, этот безумный план — сделать меня крестным своего будущего ребенка, зародился в его голове уже тогда? Об этом ведь не спросишь, а потому — приходится только гадать.       Джеймс едва не скрипел зубами, рассказывая о том, что их дом превратился практически в проходной двор: члены «Ордена Феникса» (на этом месте рассказа кашляю, подавившись воздухом, теперь уже я) посещают их семью едва ли не ежедневно, прикрываясь заботой об их благополучии.       В чем тогда вообще смысл «Фиделиуса»? Кто может объяснить?       В ответ на мое очередное упоминание о переезде в родовой мэнор Поттер снова заводит разговор о своем нежелании бросить Лили, и я отчетливо понимаю — невозможно спасти того, кто не желает быть спасенным. Что бы мы ни делали, как бы ни старались помочь ему и его семье — все будет бесполезно. Когда Поттер упирается — он превращается в настоящего барана. Даже странно, что его анимагическая форма — олень…       Зато мы узнаем полный текст того самого пророчества, и оно оказывается еще одной константой, слово в слово повторяя то, другое, из книг Джоан. В последнее время мой счет к этой особе растет не по дням, а по часам, надо сказать…       А еще, действуя по какому-то наитию, я категорически отказываюсь от предложения Джеймса. Он желает сообщить мне адрес своего дома в Годриковой Впадине. Разумеется, Поттер не успевает произнести даже название того места, в котором живут они с Лили и Гарри, как я останавливаю его, сказав, что мне эта информация без надобности. Не знаю, все это — гриффиндорская беспечность или же, все-таки, желание Дамблдора подставить меня в случае возможной гибели Поттеров от рук «Волдеморта», но рисковать я не намерен. Впрочем, Джеймс и не настаивает, отметая своим поведением подозрение о возможной компрометации. Если бы это и в самом деле было так — он все равно, невзирая на мое нежелание, предоставил бы мне эти сведения. А так, полагаю, Джеймс просто хотел, чтобы я имел доступ в их дом на правах крестного отца.       Уверен, мы с ним обязательно вернемся к этому вопросу, но несколько позже, уже после проведения ритуала. Пока что впереди у нас почти целый год до наступления того злосчастного Хэллоуина тысяча девятьсот восемьдесят первого года. Может ли случиться так, что я сочту возможным поверить словам Поттера? Не представляю… известно, что поступки всегда говорят лучше слов. Вот и посмотрим…       А пока передо мной стоят две весьма и весьма важные задачи: грядущий ритуал и встреча с Ритой Скитер. И если с первым вопросом все более или менее просто, то со вторым…       Где искать мисс Скитер — мне не ведомо. В редакции «ЕП», как мне кажется, о ней не имеют ни малейшего понятия. По крайней мере, мне не встречалось ни одной статьи, подписанной этим именем. Или Рита пользуется псевдонимом, но, хоть убей, я не понимаю причину этого поступка, или же, что гораздо вероятнее, она еще не работает в «Ежедневном Пророке».       А значит — ее надо найти и попробовать перекупить. Если кто и сможет помочь отцу восстановить свое положение в обществе — так это только она. Со своими скандальными статьями у нее есть все шансы «утопить» тех, кто противостоит Тому, не брезгуя использовать для достижения этой цели даже самые отвратительные способы.