On the wrong side of reality

Между ними — смятые простыни, задушевные разговоры о мирных пустяках, безболезненная открытость без обязательств. Между ними всё как-то сразу стало легко, просто и неправильно. Слишком близкая дистанция. Опасная тактика для лучника — подпускать к себе кого-то ближе, чем на расстояние полёта стрелы. Но когда хочешь чувствовать чей-то пульс, приходится держаться очень близко. К середине июля Кейт не замечает, что уже говорит не «я живу у Хэла», а «я живу с Хэлом». Что зовёт Оливера после клуба «к нам домой». Хэл, кажется, тоже не замечает, что начал так говорить. Они вместе ходят в кино, опустошают сообща полки книжных и комиксных магазинов, пишут друг другу сообщения со списками покупок, как какие-то унылые женатики. Они через раз ужинают в выходные то в кальянной, то в пиццерии. У них в стаканчике на полке в ванной — две зубных щётки, фиолетовая и зелёная, и тюбик зубной пасты их любимого цвета, как пошутила Кейт: с фиолетовой и зелёной полосками. У них никогда не заправлена кровать. У них ничего не распланировано дальше сегодняшнего дня, потому что каждую ночь Кейт, засыпая, думает, что может открыть глаза не здесь, а в своём мире, но всё равно просыпается на груди у Хэла. У них на холодильнике прилеплен дурацким магнитом листок в клеточку, на котором Хэл крупно вывел «Не забывать кормить сэра Галахада», а Кейт дописала «И Оливера». Висит уже месяц. Или больше. Никого кормить не забывают. Оливер вообще зачастил в гости, всё время смотрит на них так ехидно и выжидающе, пытается на чём-то поймать, подшучивает, провоцирует, наблюдает. Но ничего не меняется, всё определилось в первое же совместное утро, и Хэл, приобнимая Кейт за плечи, каждый раз устремляет на Оливера кристально честный взгляд и говорит: — Не думай, между нами ничего нет. Между ними действительно ничего нет каждую ночь — ни стыда, ни совести, ни одежды, и Кейт, касаясь губами шеи Хэла, острее всего чувствует его живой, жадный, бешеный пульс. Ему хочется жить — и он живёт, и она без труда поддерживает в нём это желание. И, если честно, он в ней — тоже. Кроме этого между ними ничего нет. Она не спрашивает, за что Хэл так винит себя. Он не спрашивает Кейт, откуда на ней каждый раз после его командировок появляются синяки и царапины — может, списывает на тренировки с Оливером и походы в спортивный клуб с Диной. Если всё это затянется, обещает себе Кейт, она ему скажет, обязательно скажет, признается, что все одинокие ночи проводит с луком наперевес, и добавит, что она не безумная фанатка Зелёной Стрелы, а занималась этим со школы, упс. Кейт никак не поймёт, что всё уже давно затянулось. Она почти с самого начала знает про Кэрол Феррис. Нет, не от него: просто в шкафу в день большой стирки нашлась фиолетовая блузка, а потом в томике Ремарка — фото Хэла с удивительно похожей на Кейт брюнеткой. Хэл, в свою очередь, спокоен, когда в очередной раз видит фото Клинта на заставке. Если бы между ними что-то было, Кейт давно сменила бы заставку на одно из сотни их с Хэлом совместных дурацких селфи. Всё так легко, просто и неправильно, что беспокоят их только какие-то совсем нелепые вещи. Хэл хмурится каждый раз, когда Кейт, прокручивая новостную ленту, останавливается на заметках о подвигах Зелёной Стрелы, жадно вчитываясь в них, или делает громче, когда нечёткий быстрый силуэт в капюшоне показывают в репортаже. У Кейт перехватывает дыхание всегда, когда они выходят на крышу после тяжёлого денька или после возвращения Хэла из командировки. Он в последнее время часто поднимает взгляд к ночному небу. Смотрит на звёзды — они почему-то больше и ярче, чем в начале лета. Молчит, но как будто всё время хочет что-то сказать, и порой даже делает трудный вдох, который ни с чем не перепутать. Когда так вдыхают, на выдохе обычно в чём-то признаются. Она никогда, никогда не даёт ему шанса заговорить. Пусть лучше между ними ничего не будет. Каждую ночь. Каждый день. От этого хочется жить им обоим. Никаких обязательств — только смятые простыни. Никакого завтрашнего дня. Только ещё одно утро, в каждое из которых Кейт просыпается на груди у Хэла и тянется отключать его будильник, никогда не переворачивая телефон экраном вверх. Потому что она не хочет узнать, что у него на заставке — их дурацкое селфи.