Непокорный

POV Спирит Сколько часов? День? Или уже два? Не могу понять. Горло пересохло, и, кажется, я… Совсем без сил. POV Ручеек. Мы точно знали, что бледнолицые спят ночью слишком крепко. А мы – тихи, точно лесные животные, выходящие на охоту и подстерегающие добычу в редких бледно-зеленых кустах с зазубренными листочками. Поэтому и крались сейчас – глубокой ночью, мимо высокого деревянного забора и привязанных к коновязи лошадей. Мы знаем, где найти лазейку. Солнце остался снаружи, взяв в ладони крепкий топорик – один из наших лучших. Спасти нашего вождя – честь для нас, и мы сделаем все, что в наших силах. Даже то, что выше них. Я бесшумно продвигался мимо дремлющих в конюшне лошадей – рядовой, поставленный на защиту «крепости», наверняка крепко спал. Заметь он меня сейчас - наверняка поднял бы панику и стал бы стрелять из своей железной палки, не глядя. Я знал, что бледнолицых стараются хорошо обучать, однако не все из них были одинаково обучаемы. Поэтому сейчас мне очень важно было знать одно – жив наш вождь и все ли с ним в порядке. Они ведь вполне могли убить его, хотя…Отчего же не убили сразу? Я заметил его почти сразу же: Ачэк не спал, все глядя на одну из дверей. Точно поджидал кого-то, временами облизывая пересохшие губы. Руки привязаны к позорному столбу, а волосы…Великие Духи Прерий, где же его волосы? Остригли, бледные шакалы! - Дух… Стараясь быть тише маленькой травинки, я прокрался к бревенчатому забору и негромко позвал вождя по имени. Тот не обратил внимания. - Ачэк… - чуть громче позвал я еще раз, облокотившись на забор. Дух, наконец, обернулся на мой голос: в затуманенном взоре янтарных его глаз мелькнуло нескрываемое изумление. – Я вытащу тебя, вождь. Они не смеют… - Ручеек, - его губы растянулись в улыбке, однако тотчас же он закашлялся, пытаясь шевельнуть темной рукой. – Будь осторожен, брат. Они могут заметить тебя. - Не заметят, вождь, - я быстро вбежал внутрь загона и, доставая из-за пазухи нож, с уверенностью взглянул на Ачэка. – Они просто… И тут прогремел выстрел. POV Спирит Я вздрогнул, когда лицо Ручейка исказила ни с чем не сравнимая гримаса боли. Я видел кровь, хлынувшую у него из предплечья – железная муха прошла насквозь, проделав дыру в гладкой коже. Мой брат вскрикнул, схватившись за руку – ладонь мгновенно пропустила через себя кровь, и она стала стекать вниз темными потоками, принося с собой стойкий железный запах. За спиной раздался новый щелчок. - Все думал, кто же из вас отважится прийти за ним, - этот темный баритон я бы с легкостью узнал из всех других. Полковник стоял за спиной осевшего Ручейка. – Оттого и не спал ночью. - Ты… - Ручеек повернулся к нему: я не видел его лица, но знал, что своей боли врагу он не покажет. Наверняка теперь на нем была нарисована злоба. – Отпусти вождя! Ты не можешь держать его здесь, бледнолицый шакал! Никакие угрозы, похоже, моего мучителя не пугали. Усмехнувшись, он навел железную палку в грудь Ручейка, чуть покачав ею для наглядности. По бокам от себя я расслышал приглушенные шорохи: где-то вспыхнули огоньки, зашелестели сапоги с тяжелыми набойками, зазвенело военное железо. - Ошибаешься, могу, - произнес Полковник, оглядывая Ручейка. Его взгляд задержался на ране, из которой по-прежнему текла кровь. – Солнце или Ручей? Я видел, как сжались кулаки моего брата. И я знал, что за этим последует. - Беги, сейчас же! – предупредительно крикнул я, чувствуя, как невыносимо сухо стало в моем горле. – Можешь мучить меня, но не тронь Ручейка, слышишь?! Я дернулся вперед, заведомо зная, что это бесполезно. А человек в шляпе вновь улыбался – странно, кровожадно и, как мне показалось, он стал еще больше походить на хищника. - Вот как?.. – он усмехнулся, опуская железную палку. – Такие жертвы, Ачэк… Ты хоть знаешь, что значат твои слова? Я лишь догадывался. А Ручеек… Глупец! Он побежал вперед, выкрикивая боевые слова на нашем родном наречии и занеся нож для единственно точного удара. Громыхнул выстрел, оглушивший меня не столько звуком, сколько своим смыслом. Железная палка выпустила единственную муху, но я точно знал, что этого раза – предостаточно. Тело Ручейка странно, некрасиво дернулось, и он упал на землю, корчась в крупной дрожи. Я видел кровь – много крови – целые пятна и потоки, стремительно скапливающиеся под грудью моего брата. Я чувствовал, как больно стучит мое сердце, а мысли в голове кричали, что такого не должно было быть. Но через несколько секунд я перестал различать какие-либо звуки, а перед глазами все еще стоял образ Ручейка, бросившего свою жизнь к моим ногам. Глупец, чтобы его вечно шакалы грызли…! Я бы поступил так же. Я поднял взгляд, когда ледяное железо коснулось моего подбородка. POV Полковник Насколько сильно горела ненависть в его глазах! Я бы отдал все, чтобы запечатлеть эту картину и любоваться ею в минуты особенного состояния. Никогда я не думал, что так красивы могут быть обезображенные черной эмоцией глаза… У Духа они почти горели. - Это было глупо, не правда ли? – спросил я его, кончиком кольта поддевая чужой подбородок. Знал, как сухо его горло и как сильно облизывает он, до значительных трещин, губы. Прерия немилосердна, а солнце над ней не знает пощады. Ему жарко, больно и плохо, но он все еще не сдался. Наблюдая за ним на закате, я с удовольствием отмечал, как он беспрестанно дергает руками, наверняка стирая веревками тонкую кожу запястий. Я глянул чуть ниже – и правда, веревки были покрыты темной запекшейся кровью. – Глупо умереть здесь. Теперь его тело выбросят как ненужные отходы… Он дернул головой, с такой злостью зарычав на меня, что я невольно отшатнулся. - Заткнись, бледнолицый демон! – он шипел и дергался: судя по капелькам пота, выступившим на его лбу, ему было невероятно болезненно любое телодвижение. – Лживый, грязный… Я поймал его. Вцепился в его горло пальцами, с нескрываемым наслаждением ощущая быстро бьющуюся жилку на шее. А кольт с силой пихнул ему в рот, прерывая нескончаемый словесный поток. Закашлявшись, Дух толкнул его языком, но моя рука сейчас была крепче любых его усилий воли. - Сегодня ты получил ценный урок, - процедил я, глядя в его необычайные янтарные глаза, светившиеся яростью. – Жизнь твоего народа – бесценок. Твоя – тоже. Позади меня слышались звуки пробуждающегося лагеря – благо, дело было на рассвете, и ранний подъем едва бы смутил солдат. Звуки выстрелов, впрочем, скрыть было бы сложно. Равно как и тело. Убивать краснокожих, ворвавшихся в лагерь, впрочем – святой долг каждого из нас. Я никогда не боялся марать руки в их крови. - Сейчас я могу спустить курок, и твоя жизнь оборвется…как ниточка, - чуть тише добавил я, для наглядности чуть пошевелив оружием у него во рту. – Но лучше… - Полковник, здесь краснокожий! Конечно, как же иначе. Дуралеи никогда не ходят по одиночке. И слишком медленны. - Лучше я поближе познакомлюсь… - крепкий удар в живот заставил Духа согнуться, шипя от боли возмущения. Некоторое время он судорожно кашлял, выплевывая из глотки тошнотворный запах железа. … - с Солнцем. Отстранившись, я повернулся к нему спиной, ожидая в свой адрес проклятий. Но…был ли я слишком жесток? Ачэк молчал. Тогда, для надежности, я несильно пнул в бок распластанное на земле тело его нерадивого глупого собрата. Убивать его в мои планы не входило, но так уж вышло. Что необратимо – то необратимо. - Краснокожего ко мне!– отдал я приказ – настолько громко, чтобы было слышно Ачэку. – И уберите отсюда тело. Но нет. Он что-то, все-таки, сказал. Интересно бы знать, что…