Змееносцы

      Тёмная осенняя ночь плавно опускалась на лес, и бывшая змееловка пыталась взять себя в руки — именно ночью Слизерин хотел заняться восстановлением её волос, а предстать перед ним в душевном раздрае совершенно не хотелось. Гнев на Фирга ушел, осталась неясная горечь. Она ведь и сама ещё в последнюю ночь в хижине Слизерина поняла правду. Пусть на осознание толком не было времени, но чья именно в ней кровь, она действительно догадалась совершенно верно, благодаря то ли зачарованному вымпелу, то ли внезапному порыву интуиции. Финнгриф, поведав историю побега семьи и причины молчания о роде, оставил девушку, дав ей время принять услышанное в одиночестве. Но не открывшаяся правда о роде сейчас беспокоила колдунью, как и не утаивание правды взбесило её. Атхен вдруг стало очень больно, когда она поняла, что это для самой себя она всю жизнь была обычной колдуньей Атхен Д’ор, маленькой мечтательницей, прибывшей на остров ради первого в Европе источника структурированного образования магов. Для Слизерина она почти всё время их знакомства — если слово «почти» вовсе было уместно — была кровью Гриффиндора, потомком его лучшего друга. Кому охота быть флагманом собственного имени, ценимым за принадлежность к роду, а не за личные качества и свершения? Слизерин и Гриффиндор были друзьями — лучшими, каких можно представить, и первый просто защищал кровь и плоть последнего, вот и всё. Атхен зажмурилась и яростно затрясла головой, будто хотела вытрясти последнюю мысль из сознания. — Хэй, — её плеча осторожно коснулась тёплая ладонь. — Ты как? Змееловка открыла глаза. Рядом с ней сидел Лестранж и с волнением осматривал лицо. Начертав в воздухе кубок и прошептав что-то по-французски, он подал его девушке. В сосуде оказалась прохладная подслащенная вода неизвестным девушке сбором меда. — Спасибо, сэр. Нормально. Лестранж покачал головой и фыркнул: — Хорош сэр, на пару лет всего-то старше. Аим, а то меня стошнит уставами и положениями о регалиях. Атхен улыбнулась самыми уголками губ. Француз выписал убористый узор палочкой, и перед магами заплясали веселые изумрудно-желтые языки волшебного костра. — Ты не против, если я, а заодно и Аделяр, составим тебе компанию? — прибавил веселья в голос дворянин. — Конечно, нет, Аим, — благодарно улыбнулась юноше ведьма и запустила пальцы в густую шерсть привалившегося к боку емтхунда. Лестранж махнул рукой другу-нигу, и тот поспешил на зов. — Прошу простить мой навязчивость, — неловко начал Алякур, путаясь от волнения в английском, — но… ты, выходит, наследница Артура, и не зналь этого? Колдунья кивнула, заранее предупрежденная Фиргом о легенде про загадочного короля. — Mon Dieu! — глаза нигу стали на миг просто огромными. — А говорят, у нас одни клубки интриг… Я видеть твой облик. Тот жуткий сильный маг, — он едва заметно указал глазами на Слизерина, — принимать его в первый визит… Мне так жаль — твои метаморфозы… — Коса — не самая большая плата в попытке спасти свою жизнь, — невесело отозвалась Атхен. — Никак не больше, чем спасение друга в чужой тебе стране.       Языки начарованного Аимом костра на долю секунды благодарно окрасились в лазурный. К огню подошел Фирг и, осторожно накинув на племянницу отталкивающие холод чары, присел напротив Лестранжа. — Расскажите нам что-нибудь, — вдруг попросил Аделяр. — Я слышал такую красивую легенду от Аима о травах. Вы ведь наверняка знаете предания Англии! Легенды или сказки, может быть… — Сказки, — задумчиво кивнула молодая ведьма, обернувшись и бросив грустный взгляд на склонившихся над котлом ле Фэй и Слизерина. Она вдруг вспомнила одну старую детскую сказку, которую мама рассказывала ей, когда Атхен была совсем ещё крошкой. — Хотите, я расскажу вам сказку, которую очень любила слушать сама, будучи ребенком? Юноши заинтересованно закивали. Ведьма на секунду прикрыла глаза, припоминая подробности истории, которая, теперь она понимала, вовсе не была вымыслом. — Когда-то давно, не в седую древность, но и не вчера, когда природа вовсю чаровала, не таясь, жили-были четверо животных. Самых обычных, которых можно повстречать во многих краях нашего необъятного мира. Храбрый золотистый лев с отливающей кармином гривой, степенная черная с глубоким синим отливом ворона, отстраненная угольно-изумрудная змея с холодным серебром глаз и хозяйственная, потешная, со светлой, почти желтой мордашкой барсучиха дружили многие годы, и им не мешали ни различия видов, ни разность характеров. Они, как любые животные, ссорились, мирились, дружили, любили, ненавидели. А ещё четверо животных работали. Каждый по-своему и в собственном, понятном ему одному направлении, но работали усердно. Их труды принесли плоды, и однажды дружные животные решили построить большой и просторный дом, чтобы могли там жить и работать не только они сами и их семьи, но и всякое другое животное, что захочет научиться быть таким же храбрым, верным, хозяйственным, умным, а самое главное — трудолюбивым, как четверо друзей. — А у них были семьи? — с интересом ребенка спросил Бодуэн, жадно ловя каждое слово. — У них были братья и сестры, а у некоторых из четверых были и дети, — Атхен потерла немного зудящие глаза и уставилась в огонь. — Неутомимая барсучиха дала начало ветвистому роду. Её дети и внуки разбежались по острову строить дома и учить остальных животных дорожить семейным очагом, а некоторые остались и дальше трудиться на благо огромного дома, что построила барсучиха с друзьями. Барсуков не увидишь в центре громких совещаний гордых и амбициозных зверей, жаждущих поделить свои ареалы обитания с наибольшей выгодой, не попадутся барсуки и в мастерски расставленные людьми капканы и сети, но можно услышать, как трудятся, не покладая лапок, желтомордые зверушки, тяжело вздыхая и утираясь лапкой, как делала их потешная мама-барсучиха: «хуфф-хуфф-хуфф, пуфф-пуфф-пуфф». Их не волнуют высокие цели и пафосные свершения — в интересах барсуков лишь мир животных, сохранение лесов и полей и труд на благо всех, потому что барсуки верят, что все-все-все зверушки равны перед Природой. И в этом её поддерживала подруга-ворона. — А у вороны тоже была большая семья? — снова спросил Бодуэн. — Ворона любила знания. Каждый камень, каждый свиток, каждое явление изучала и анализировала ворона, занося результаты в свой огромный научный труд и свою обширную коллекцию. Но говорят, что, несмотря на верность науке и исследованиям, ворона была открыта чувствам. — молодая ведьма глубоко вздохнула, стараясь справиться с голосом, прежде, чем сказать следующую фразу, которая — уж теперь-то колдунья точно знала! — не была пустой фантазией. — Говорят, змея любила ворону, и это было взаимно.

***

— Зелью нужно настояться ещё час, — вдохнув тонкий, едва уловимый аромат итога своих трудов, сказал стоявшей рядом ле Фэй Слизерин.- Потом я смогу обработать волосы племянницы Фирга. — А её глаза? Они сильно раздражены травяными соками, да и нервные переживания скажутся на их состоянии, — напомнила учителю женщина и порывисто перекинула назад смоляную шаль волос. — Для её глаз все готово, — серьезно кивнул зельевар. — Нужно будет только тканевое полотно. — Хосссссзяин, — по опалой листве скользнула рептилия, и ее серебристая кожа отдавала платиной в отблесках огня под котлами магов. — Хоссссзяин, девушшшшшка рассссказывает исссторию… о васссс четырех… Ссссссказссска, но правдивая. — Пойдем послушаем, о чём там болтают юнцы, — кивнув змее, предложил провидице мужчина. Они подошли, и маг замер, так и не вступив в круг света от волшебного огня Лестранжа, оставаясь в тени за спиной змееловки. — А у вороны тоже была большая семья? — перебил Атхен простец, и Слизерин внимательно вслушался в ответ, ловя малейшие оттенки голоса девушки. — … Говорят, змея любила ворону, и это было взаимно, — не нужно было быть мыслевидцем, чтобы понять, что сейчас чувствует эта глупая, несносная, пустоголовая девчонка. — Говорят? — недоуменно переспросил неугомонный маггл. — Это слово используют для обозначения молвы и слухов, — равнодушно бросил Слизерин, вступая в круг света. Обойдя молодых магов, он сел напротив Атхен и произнёс, глядя ей в глаза. — Никто ведь не знает, было ли это на самом деле. Всё происходило так давно, что уже и сами животные едва ли могли бы вспомнить, любили ли они друг друга. — По крайней мере, у вороны был наследник, и ничего змеиного из-под пушистого оперения никогда не появлялось, — неожиданно пришла на помощь Моргана. — Роднило в этом воронёнке змею и птицу лишь то, что он явился на свет из яйца. Лестранж не то хохотнул, не то хрюкнул себе в воротник, а Слизерин и Атхен удивленно уставились на ле Фэй.       Что ж, у Ровены был ребенок. Видимо, рожденный не только после ухода Слизерина из замка, но и после исчезновения Годрика. Только так мог змееуст объяснить собственное незнание. Что же до змееловки… логично предположить, что рассказываемая ею сказка была услышана девочкой в далеком детстве в семье, то есть от беженцев, давно оторванных от жизни Хогвартса и семей основателей. — Погодите… — снова подал голос неугомонный маггл, и на секунду Слизерин даже почувствовал некое подобие одобрения простака в его дотошности и настырности. — То есть…у барсучихи целый выводок детишек, а у вороны лишь один вороненок? — Два, — подал голос зельевар. — Один — по крови, другой — по духу. Прибывший с севера и жаждущий знаний, тепла и возможности быть собой, а не продолжателем мрачного дела суровой матери, холодный, нервный, неукротимый нравом воронёнок стал вторым чадом мудрой вороны. — Это благородное дело, принять в своё гнездо чужого ребенка из дальнего края, да ещё и с таким характером, — с глубоким уважением произнес Лестранж, будто действительно зная, о ком именно идёт речь. — Воронята дружили? — Да, — ответила ле Фэй. — И даже очень. Они росли, смеялись, грустили вместе, и, хоть приемыш был гораздо старше, они всегда были равны. Но случилось несчастье. Родной воронёнок вырос и забыл заветы рода и законы природы. И чары наказали глупого молодого птенца. Он погиб, пал от безумной любви, потому что никто не имеет права предавать семью, ославлять предков и хитрить перед природой… — Одинокой вороне, так и не свившей своего гнезда, осталось хранить их с четырьмя друзьями общий дом, хоронить лучшую подругу и родного птенца и выхаживать приемного, отдавая теперь чужим детям всю любовь и все знания. Никакие достижения прошлого — будь то какие угодно познания и открытия мира — не могут дать твоему роду самого главного — будущего, — покачал головой Лестранж, глядя на Моргану, и та кивнула. — Грустные какие-то у вас сказки, — передернул плечами нигу. — А змея и лев, они что же? Как и их подруги, прожили в общем доме, обучая всех желающих животных? — Поначалу так и было, — Атхен смотрела в огонь, а Слизерину изо всех сил хотелось осторожно поднять её подбородок и увидеть теплый взгляд, убедиться, что его не по годам взрослая и печальная ученица понимает, что иногда кое-что изложено в сказке лишь для красного словца. — И лев, и змея учили, наставляли и помогали. Но время шло, и друзья решили оставить их дом на подруг и отправиться в большой мир, найти новых животных, новые чудеса природы и новые её дары. Они, как и в юности, бок о бок прошли много земель, но интересы их разнились, и пока лев гордо тряс карминной гривой над очередным поверженным в бою соперником и смотрел туда, где восходит солнце, мудрая и осторожная змея постигала тайны природы, вгрызаясь в саму их суть. Их расставания стали все чаще, мотания по миру вдали друг от друга — все дольше, а приключения — все опаснее. И однажды одинокая змея, которая не имела никого, кроме родни по матери, и которая знала о приплоде сестры льва, предложила другу странную помощь. Переживая за всё львиное семейство, змея дала клятву защищать и беречь потомство друга и его сестры, если это только будет возможно. Лев хохотал, порыкивая, но клятву принял.       Так вот в чём дело. Слизерин потемнел лицом. Узнав, что она и есть то самое потомство льва, девочка решила, что змея берегла, лечила, учила и спасала её только из-за этого. Из-за крови наследницы. Змееуст сам не заметил, как прикрыл рукой глаза. — А дальше? — отчего-то шепотом спросил Аделяр. — А дальше лев исчез. Ушел в те земли, где его золотистая шкура не заметна среди песков и затерялся среди их безумных плясок, а змея, горюя о друге и переживая о внезапно исчезнувшей семье сестры лучшего друга, впала в горькую спячку, и только надежда на возращение льва с карминной гривой удерживала его от ухода в другой мир. — Слизерин тоже посмотрел в огонь, заново переживая свою боль, отчаяние и липкий ужас первых лет одиночества. — Змея так и не завела семью? Ведь, выходит, что все животные оставили наследство будущим — по крови ли, по знаниям, и только змея будто просто растворилась во времени? — недоуменно спросил маггл. — Змея совершенно случайно нашла маленького дикого кота и прикипела к ней сердцем, лишь потом узнав, что пригрела в своем гнезде давно утраченную ветвь рода своего давнего друга, — глубокое контральто Морганы заставило всех перевести на провидицу взгляд. Глаза французов светились любопытством и переживанием, Фирга — недоверием, в глазах Атхен же, казалось, отчаяние боролось с надеждой. — А потом? — А потом, господин подмастерье, — ле Фэй позволила себе намек на улыбку, — наступит когда-нибудь потом. Сказка еще не окончена. Возможно, что финал смогут узнать только ваши внуки.       На секунду на лице Лестранжа застыло недоумение, а потом его сменила широкая улыбка. — У вас потрясающе красивые сказки. Тут, в Англии, — заметил он, одной рукой приобняв змееловку за плечи. — Я точно буду рассказывать эту сказку своим детям. С финалом. А еще я буду рассказывать им притчу о старой ворчливой, но мудрой вороне и глупой ветке ясеня, пытавшейся чему-то у неё научиться и в итоге сумевшей превратиться под ее чутким руководством в прекрасное дерево. Зельевар и змееловка недоуменно уставились на дворянина, Фирг и Моргана прыснули, а нигу неловко улыбнулся, усмиряя непроизвольную дрожь от еще свежих воспоминаний о криках разгневанной вороны о том, что сожжет ветку-подмастерье ко всем гиппогрифам. — Вечер волшебных сказок окончен, — властно махнула рукой ле Фэй. — Идемте, нужно поужинать, а затем нас ждут насущные дела.       Атхен встала, любезно приняв помощь Аима, и потянулась за остальными. Готовое сорваться с губ имя девушки зельевар удержал — сейчас ей нужно успокоиться и принять решение внутри себя. — Учитель, — длинные пальцы с темными от соков трав ногтями легли ему поверх плотной перчатки. — Не затягивай с её лечением. Меня пугает приход темноты. — О чём, ты, Моргана? Провидица лишь покачала головой: — Тени. Множество неясных теней кружат в ночной тьме вокруг наших фигур. Я боюсь ближайших вечеров, учитель.

***

      Ночь укутала небо тучами, ни одной звезды не было видно в густой перине. За ужином говорили немного. Каждый был погружен в свои мысли. Поев, Фирг пошел проверить защиту по контуру их стоянки. Аим хотел было увязаться следом за другом, но суровая травница рявкнула почище дракона и, получив разрешение змееуста, взяла приготовленную им мазь и заготовку-порошок для капель, забрала француза с собой. Моргане хотелось проверить, насколько тонко чутье её подмастерья и что он сможет распознать из уже готовых лекарств. Аделяр, не смея пропустить такое веселье, тихо посмеиваясь, пошел следом за грозной провидицей. Верный страж зельевара свернулся у огня, лениво наблюдая за платившим ему той же монетой псом. Змееловка посмотрела на змееуста. Тот будто только этого и ждал. — Садись поближе к огню, — кивнул мужчина на бревно у костра. — Начнем спасение твоих волос. Девушка приподняла уголки губ. У неё жутко болела голова. За этот бесконечно долгий день она пережила и передумала столько всего, что, казалось, этого могло бы хватить на неделю, если не на месяц. А сказка, усилиями двух сильнейших колдунов их престранной компании, и вовсе запутала молодую ведьму. Она перестала понимать, где она видела реальную подоплёку того или иного проявления заботы Слизерина, а где её придумывал воспаленный от переживаний и сумбурных размышлений мозг. — Атхен, — негромкий голос позади ведьмы почти превратил «х» в придыхание, и имя прозвучало почти по-гречески. — Да, с…сэр. — Я снова сэр? Колдунья не видела лица зельевара, но его голос показался ей немного грустным. — Вокруг люди… — Они союзники, полагаю, им можно доверять. — Я…       Колдун резко обошёл бревно и присел перед бывшей змееловкой. Та не особо хорошо видела эмоции на его лице, поскольку мужчина сел спиной к огню, но горячий взгляд серых, так похожих на скрытые сейчас звёзды, глаз отчетливо чувствовала. Залюбовавшись ими, Атхен поздно поняла, что всё это время Слизерин мог спокойно читать в её сознании. Он рывком поднялся на ноги и снова зашёл ей за спину. — С-салазар… — получилось довольно жалко. Дрогнувший голос вызвал непрошеные ассоциации с мнимой истерикой. Маг промолчал, и ведьма попыталась обернуться к мужчине, но неожиданно легшая ей на шею мягкая теплая тяжесть не дала этого сделать. — Мне почему-то кажется, что без привычной защиты волос твоя шея особенно уязвима к холоду и ветру. А теперь не вертись. Девушка послушно кивнула и украдкой провела кончиками пальцев по укрывшей на манер шарфа ткани и безошибочно определила немного измененную мантию Слизерина.

***

      Зельевар осторожно набирал загустевшее до состояния сметаны зелье и, ласково согревая его дыханием, наносил на безжалостно остриженную голову своей… ученицы? Напарницы? Коллеги? Как назвать все аспекты их отношений одним словом? Неважно. Своей Атхен. Усыпанной серебряными прядями, подавленной глупыми домыслами, скованной своими страхами… Слизерин невольно припомнил старинного друга. Был ли он таким же противоречивым, как его наследница? Таким же несгибаемым, неукротимым, сильным и храбрым, но в то же время слабым, испуганным, погруженным в мрачные мысли и совершенно разбитым? Был. Пусть редко, но змееуст заставал такие моменты упадка духа у друга. И умел справляться с ними. Но одно дело — бороться с глупыми демонами Годрика, поднимая того на смех и подначивая выпустить пар в дуэли, и совсем другое — развеять страхи Атхен. Ей неловко называть его по имени. Ей неловко прекратить говорить «вы». Просто потому, что она Гриффиндор, кровь, которую он поклялся защищать. Змееуст тяжело покачал головой. И с каких пор молодые люди стали страдать странной слепотой? Нужно как можно скорее помочь ей раскрыть глаза. Кстати о глазах… — Первый слой готов. Следующий этап ждёт тебя через трижды десять и ещё три часа. А мы пока займемся твоим зрением. — Зрением? — недоуменно переспросила девушка. — Ты же не будешь отрицать, что твои глаза не совсем здоровы. О, Атхен, ты ведь несведуща в зельях и травах! Неправильная дозировка, слишком частое использование трав, недозревшие растения — и ты могла бы ослепнуть!       Слизерин щёлкнул пальцами, очищая от зелья перчатки, снял их и снова присел перед девушкой. — Ты так рисковала, Атхен, — его голос почти упал до шепота, а тонкие бледные пальцы непроизвольно потянулись к чуть припухшим векам. — Я ведь мог опоздать. Ты могла пару-тройку лишних дней ещё подкрашивать себе глаза, и тогда к змее вернулся бы ослепший звереныш. — Не думаю, что этот тот вред, который старая клятва могла бы расценить, как серьёзную опасность, — горький излом губ дал понять колдуну, что девушка совсем не так его поняла. Слизерин покачал головой. Клятва… да, первое время после определения крови Атхен он пытался дать ей максимальную защиту лишь потому, что обещал другу. Но очень скоро — катастрофически скоро, по меркам нелюдимого затворника, коим был змееуст, — он понял, о чём говорил мудрый серебряный страж. Тут совсем другое. С мгновение — невероятно длинное, тяжёлое и звенящее от напряжения — он молчал, а затем произнёс, глядя прямо в глаза колдунье: — Змею волнует вовсе не клятва. Змею волнует здоровье его львенка. И тёплый взгляд больших искрящихся глаз, который мог бы померкнуть и потускнеть, будь ты чуть более безрассудна и беспечна, чем есть сейчас. Маг повернулся дать Моргане знак, чтобы Аим принес мазь и заготовку. Он чувствовал волну исходящих эмоций от девушки и ощущал на её лице робкую улыбку.

***

      Лестранж примчался тут же, с лекарствами в руках и маниакальным блеском жажды знаний в глазах. На долю секунды девушка даже испугалась, что обрабатывать глаза ей будет именно этот фанатик. — Вот, сэр! Держите, сэр! А можно посмотреть? — гаркнул француз, и Слизерин скривился, будто съел пригоршню неспелой жимолости. — Можно, если прекратишь орать скороговорки. Аим несколько смутился, а зельевар уже влил крохотными порциями холодную воду в заготовленный заранее порошок. Хорошенько взболтал, погрел сосуд в руках, открыл, понюхал и, прежде чем занести сосуд над одним из глаз ведьмы, честно сказал: — Будет больно, Атхен, но придется вытерпеть. — Я возвращение памяти вытерпела, мне не страшно, — незаметно сжала она край темной рубахи Слизерина, и совсем тихо произнесла, — если это делаешь ты.        Маг отмерил одиннадцать капель в левый глаз — сначала пять, а потом еще шесть, — постоянно прерывая поток глупых вопросов Аима к Атхен по поводу её ощущений от лечения. Девушка прикусывала до крови губы, хрипло дышала, широко раздувая ноздри, с силой сжимала протянутую французом для поддержки ладонь и низко не то стонала, не то хныкала, кривя окровавленные губы, но не прикрывала глаза и не отворачивала лица, терпя боль и резь под веками.       Слизерин хотел перейти к правому глазу колдуньи, когда мирно дремавший до этого Бриан резко вскочил и с утробным рыком кинулся к тому поваленному замшелому дереву, где был вход в зачарованное Морганой укрытие. Совсем недавно окончивший осмотр чар Фирг бросился за картой. — Что там такое?! — раздраженно рыкнул Слизерин, и верная змея что-то гневно прошелестела, спеша за емтхундом. Выслушав рептилию и отмерив за это время пять капель раствора, он сурово поджал губы, как — змееловка отлично помнила — делал в моменты крайнего раздражения. — Что случилось? — быстро спросила она. — Следопыт, — выплюнул колдун и резким движением головы указал Аиму на мазь. — Я закапаю последние шесть капель, а ты выждешь положенное время в трижды десять и три минуты и осторожно нанесёшь состав на веки. Мягко промассируешь круговыми движениями в течение минуты, потом нанесешь еще раз, а затем повяжешь ей то полотно, что приготовила ле Фэй. — Но я могу сражаться! — в один голос вскрикнули молодые маги. — Не можете! — рыкнул Слизерин. — Скормлю змее обоих, если увижу где-либо, но не здесь! Спроси эту неугомонную девчонку, лягушатник, она как-то видела, как я расправляюсь с трупами насоливших детишек!       Атхен непроизвольно вздрогнула, вспомнив, как змееуст вырвал безымянному трупу сердце, и Слизерин самодовольно хмыкнул. Закапав последнее лекарство, мужчина крутанулся на каблуках и стремительным шагом отправился к Моргане и Фиргу, на ходу неприязненно бросив что-то Аделяру. Едва бледный нигу подошел к Аиму и Атхен, как Лестранж тут же спросил: — Что он сказал? — Что если я допущу хоть малейшее ранение кого-либо из вас, то один никчемный и ни на что не годный простак будет кормом его жуткого змея не меньше недели, прежде чем испустить тщедушную душонку и увидеть, что идиоты-магглы молятся пустоте. Откуда-то сверху рухнул огромный огненный шар и разбился о невидимый контур защиты Морганы над центром поляны. Земля содрогнулась, а из чащи леса послышались довольные голоса: — И здесь свежие щитовые чары! Видал пульсар! Громадный какой! Скорее, скорее! — Не прячь палочку, Аим, — со сталью в голосе произнесла Атхен, и змейка на медальоне тревожно зашевелилась, слегка щекоча грудную клетку.

***

      Слизерин смерчем пронёсся к Фиргу и Моргане. — Они нас не видят и не слышат, но, боюсь, это лишь вопрос времени, — ле Фэй напряженно всматривалась в темноту, где еле угадывались смутные тени. — Мои чары выдержат атаки, но сидеть здесь, как мыши под веником, мы не можем. У нас нет в запасе вечности. Зельевар уставился в распростершуюся за контуром чароплетения провидицы ночь. Неясные тени — не сосчитать, не увидеть лиц, не отделить людей от самой ночи — двигались, шумно, но медленно приближаясь к скрытому от их глаз лагерю мятежников. — Нам нужно разделиться, — Фирг поигрывал мечом. — Нужно защищать каждую сторону нашей стоянки. Моргана, бери тот участок, вдоль которого тянется наколдованное тобой болото. Я буду здесь. Остаешься ты, Слизерин… а стороны две. Можем попробовать… — Не учи меня сражаться, — отрывисто бросил зельевар и резко повернул голову к восточному краю их поляны. Тяжелый взгляд серых равнодушных глаз, тягучий свист на змееречи, и колючая поросль почти облысевших исчерна-синих кустарников обратилась в многочисленное змеиное гнездо, невидное во тьме благодаря заимствованной у растений расцветке. Фирг неопределенно хмыкнул. — Если тебе так хочется махать мечом, не смею задерживать, — язвительно прошипел зельевар и повернулся к Моргане. — Мы можем оградить подобными чарами наш лагерь, а самим усилить защиту центра. Оттуда же можем обновлять морок и насылать отводящие глаз плетения. — Это нам даст гораздо более высокий шанс удачного и быстрого побега в случае чего, — тут же кивнул Финн. — Бежать придется, — сурово сдвинул брови зельевар. — С ними обученный следопыт. Моргана и Финн не сдержали удивленных возгласов. — Я уже видел одного, но со всеми нашими беседами и проблемами совсем забыл о встрече. Непростительная беспечность…       Над головами магов с противным воем взорвался странно светящийся шар. По небу разнесся гул грома, а отскочившие от шара ветви молний подожгли пару кустарников за пределами скрытой магией Морганы поляны. Женщина яростно прокаркала проклятия на гаэльском и порывисто шагнула к кромке собственных защитных чароплетений, но Слизерин оттолкнул её к Фиргу и резким движением головы велел отступить в центр к юнцам. Нервными пассами он вырисовывал в воздухе вязи, и пожухлые травинки и поваленные ветки послушно оборачивались неприметными змейками различных размеров. — Защищайте своего создателя! Жальте без жалости! Мстите за разрушение магического купола друидов всякому вторгнувшемуся под его сень! — закончив колдовать, отрывисто приказал змееуст, и наколдованные им рептилии послушно зашелестели языками. Верный страж скользнул мимо мага, буквально таща за собой упрямствующего емтхунда. Пес явно жаждал сражения. — Будет тебе кровь, суровое дитя севера, — хмыкнул змееуст и резко махнул палочкой, зажатой в левой руке. Тут же Бриан увеличился в размерах, став поистине гигантским псом. Глаза стали желтыми с алыми прожилками, безумными и горящими в темноте, шерсть почернела и встала дыбом, а вместо лая или ворчания из пасти доносились жуткие вопли, заставившие испуганно оглянуться по сторонам спутников змееуста и позорно взвизгнуть осаждающих их укрытие магов. Лишь ле Фэй и не подумала отвлечься от работы — она спешно сворачивала и приманивала к себе малейшие намеки на длительную стоянку. — Декорации для твоего Бриана, гриф, быстро! — отрывисто приказал Слизерин. — Что ты сделал с моим псом?! — гневно рыкнул Фирг, послушно трансфигурируя рабочий стол травницы в подобие волчьего логова. — Навел морок. Думаю, нашим незваным гостям будет полезно близкое знакомство с Бист Вилахом. Лестранж изумленно охнул и чуть не выронил мазь из рук. Наколдованный им костерок взметнулся вверх оранжевыми и коричневыми языками с темно-карминными всполохами. — Держи себя в руках, лягушатник, — презрительно фыркнул змееуст и небрежным движением кисти усмирил пламя. — Это ведь тот пёс, что, по поверьям местным простаков, выпивает кровь из жертв досуха? — Племянница Настоятеля весьма неглупа, как я посмотрю, — вместо ответа заметил Слизерин и набросил на Атхен и французов чары отведения глаз врагов.       В восточный край зачарованной поляны ударило несколько заклинаний, и волшебные змеи колдуна гневно зашипели, подняв головы. Аделяр испуганно вскрикнул, Моргана и Слизерин только поморщились — столько грубой, сырой силы потрачено таким бездарным образом! Еще один удар пришелся по северо-западной стороне — той, где находился вход в зачарованное поле. Бриан раскрыл пасть, видимо, намереваясь устрашающе рыкнуть, но издал только лишающий моральных сил вой. — Прекратить! ПРЕКРАТИТЬ!!! — когда жуткое эхо стихло, из темноты донеслись гневные окрики. Скрытые от нападавших тоже молчали. — Они нас слышат? — поинтересовался Фирг, едва шевеля губами. Бледная нахмуренная ле Фэй отрицательно качнула головой: — Не видят и не слышат, пока цела возведенная защита. Что за гром и молнии разрывались у нас над головами, учитель? Зельевар внимательно посмотрел на напряженные, ожидающие ответа лица и задумчиво провел пальцами по тонкой черной бороде. — Я никогда прежде не видел такого колдовства. Крики атаковавших стихли, и разговоры и переругивания стали слишком неразборчивы. — Знать бы, о чем они там совещаются, — напряженно вглядывался в темноту Финн, покрепче сжимая меч. Моргана тут же обернулась птицей и взмыла вверх, но метко пущенное заклинание в мгновение ока сбило травницу. — Нет, ле Фэй, — поймал падающую ворону змееуст. — Это может быть слишком опасно. Кто знает, сколько их, и не станут ли они палить насмерть при любом движении от границ зачарованной местности.       Птица гневно каркнула, вырвалась из рук мага и рухнула на землю. Поднялась всклокоченная и взъерошенная провидица с полыхающими чёрными глазами. Однако, несмотря на всю ярость внутри, спорить со Слизерином она не стала. — Сэр, я закончил! — бледный, с нервно трясущимися руками юноша неловко завел за ухо длинную прядь каштановых волос и аккуратно помог не видящей ничего девушке подняться на ноги. Внезапно Аделяр снова вскрикнул от ужаса и принялся тыкать куда-то за спину колдуну. Слизерин обернулся. Враги подожгли наколдованное Морганой болото. — Чары недосягаемости, скорее! — проревел Фирг и рысью бросился к выложенным по краям поляны заговоренным травам. Моргана устремилась на другой край, Лестранж, подав Аделяру какой-то переливающийся оттенками тьмы предмет одежды и вложив руку молодой ведьмы в дрожащие руки друга-нигу, последовал за учительницей.       Слизерин стремительными скользящими движениями приблизился к той части защиты, что граничила с неестественно быстро тлеющим болотом. Хитрая задумка — если пламя чары Морганы и не разрушит, в чем зельевар был абсолютно уверен, то уж четкую границу заколдованной местности линия огня сможет показать предельно точно. Мужчина резко присел на землю и достал несколько склянок из потайного кармана. Выбрал из них две. Первую, с густой, пахнущей тиной жижей внутри, он положил на самую кромку выложенных трав-оберегов и осторожно, пяткой, раздавил сосуд. Вязкая жидкость не хотела двигаться, и зельевар принялся нараспев тянуть гаэльские заклинания. Жижа, послушная воле создателя, ускорилась и, заструившись несколькими вязкими ручейками, поспешила впасть в болотце. Слизерин довольно выдохнул. Осталось дело за малым. Вторую колбу — с почти прозрачной, будто слегка покрывшейся коркой льда водицей — постигла та же участь, что и первую. Стоило второму отвару попасть в болото по следам первого, как горение начало, пусть слишком медленно, но затухать, сковываясь тонкой броней льда.       Колдун услышал ругань разъяренной Морганы — окружившие их варвары подожгли еще и ближайшие деревья. Обернулся, заметил что-то яростно нашептывавшего псу Фирга, до трясучки испуганного маггла, решительно сжавшего губы и спешащего к нему Аима… Но не увидел Атхен. «АТХЕН!!! ГДЕ ТЫ?!» — холодный голос сознания змееуста не скрывал волнения. — «АТХЕН?!». Вместо ответа невидимая горячая ладонь легла ему на плечо. Змееуст с силой сжал незримое запястье и притянул его обладательницу к себе, захватив её в кокон из крепких рук. «Это плащ Аима. Он помогает сливаться с окружающей природой». «Я скормлю тебя змее, паршивка! Ты смерти моей хочешь?!». Змееуст чувствовал, как нервная дрожь сотрясает тело. Его ли, её — было непонятно, но закаленное и давно, казалось бы, заледенелое сердце вспыхнуло острой тревогой, когда маг не увидел ученицу там, где она должна была быть. Он неосознанно сжал девушку в объятиях, пытаясь унять сумасшедшее сердцебиение. «Ты как?». «В порядке. Почему они стихли? Почему больше не атакуют?». «Атакуют. Но теперь тихо». Слизерину не хотелось говорить незрячей сейчас ведьме о поджоге болот и деревьев. Хотелось унести её как можно дальше от всего этого. Он занес руку, чтобы погладить её по волосам, но наткнулся только на невидимый капюшон плаща. — Атхен, дай мне этот плащ, — от неожиданной идеи решения проблемы у Слизерина голос стал ниже. Девушка несколько неловко сняла предмет одежды, будто выныривая из пространства, и подала мужчине. Тот сделал знак остальным подойти к нему, еще раз повторил змеям приказ разить насмерть любого вторгшегося сюда, а затем повернулся к племяннице Фирга. На её лице, плотно прикрывая глаза, была повязана широкая полоса грубоватой, но мягкой и теплой ткани, прекрасно защищая глаза от любого света. Колдун внимательно осмотрел повязку и осторожно взял бывшую змееловку чуть пониже плеча. — Ты что-то задумал, — тревожно произнесла она и перехватила горячими пальцами его узкую холодную ладонь. — Не надо. — Не надо что? — тут же спросил подошедший Фирг. — У нас есть два варианта, — проигнорировал его вопрос зельевар. — Бежать, а значит, рано или поздно дать этим упертым баранам доступ к этой поляне, ведь чары со временем развеются, и следопыты Мерлина смогут донести ему многое. Уж о травах да порошках по краю стоянки они точно доложат. — А второй? — Лестранж то и дело бросал нервные взгляды на дотлевающие деревья, похоже, проверяя, не перекинулся ли огонь с них на соседние. — Оставить нашедших нас на этих созданных ле Фэй болотах навеки. Он произнес это и почувствовал, как напряглись спутники Морганы и как испуганно застыла Атхен. Маг тяжело вздохнул. Видят Стихии, он никогда не испытывал от убийств удовлетворения или радости, но он делал это не раз и никогда не жалел о сделанном. — Я скроюсь под твоим чудесным плащом, Аим, — продолжил змееуст, — вместе с Морганой и Брианом. — Почему это?! — Потому, Фирг, что твой пес выглядит ожившим воплощением возмездия древнейших колдунов, а ле Фэй способна не только обратиться птицей на моем плече, но еще и колдовать, прибегая к старым традициям. Я иду в бой бок о бок с тем, кто мне известен по сражениям, Фирг, не обессудь.       Моргана тут же обратила емтхунда в какую-то колючку, превратилась в ворону и взяла ее в клюв. Слизерин, стараясь не смотреть на Атхен, надел плащ француза. «Пожалуйста, Салазар… Будьте осторожны». Тревога в сознании молодой ведьмы странным образом успокаивала, и змееуст почти не расслышал тяжелое «Не убийца, да, Моргана?!» Финнгрифа. Он осторожно выскользнул в щель, тут же спешно её скрыв. Верный страж покоился на шее колдуна, чуть задевая ворону на плече. — Я сссспущщщщусссссь, поссслушшшшаю… — Будь осторожен.       Змея тут же растаяла в ночном лесу. Зельевар скользил в темноте, едва расцвечиваемой легкими отблесками догорающих деревьев. Крупная черная птица нетерпеливо переминалась с лапки на лапку на его плече, и мужчина еле слышно выдохнул ей: — Чш! Они приближались к размытым фигурам нападавших. Ходить среди магов змееуст не решился, а потому осторожно обошел основное скопление людей — группу человек из десяти — и заскользил к стоявшей чуть поодаль троице. Замерев в тени раскидистого дуба и не дойдя до говоривших с десяток шагов, мужчина обратился весь в слух. — Потому что идиоты! — резко выдохнула сухощавая, но самая высокая из собравшихся фигура. — Или исполнители, или командующие, или обе стороны! — Не забывайся, Смит, — в тихом голосе второго мага сквозило предостережение. — Мне нет дела до твоего самолюбия. У меня задание, и по твоей милости — твоей и твоих тупоголовых вояк — я его почти провалил! Я сказал, что здесь чувствую мощь гораздо более сильную, нежели в предыдущих двух найденных в лесу схронах! Это не означает, что нужно было переться напролом! Боем! — И что такого страшного сделали мои ребята? — лениво протянул тот маг, что назвал первого Смитом. — Вы могли спугнуть засевших там беглецов! Не думаю, что колдун, сумевший сотворить такую вязь защиты и ненаходимости, мог забыть оставить себе лазейку для побега. И что делать, если он сбежал?! — Твое дело не за затаившимися предателями следить, а очаги магии находить, Смит, — презрительно бросил второй маг. — Почему магический огонь так медленно пожирал болота, а затем и вовсе потух? — спросил третий, до этого молчавший колдун, и Слизерин присмотрелся к нему внимательнее. Невысокий, сутулый, еще не имеющий печати старости, но уже лишившийся отметки юности. Лицо — греческий профиль. Жесткая борода едва достигала ключицы. Глаза… глаза были странные. Светлые, совсем непонятного в темноте оттенка, они казались белесыми провалами черепа с крошечными точками зрачков — единственным, что удерживало змееуста от веры в то, что третий маг слеп. — Не знаю, — задумчиво покачал головой первый. — Могу лишь предположить, что магия пламени вступила в конфликт с местной магией. Какой именно — сказать невозможно, здесь и отзвуки древних чар, и следы совсем недавних заклинаний. Именно поэтому нужно угомонить свою жажду палить абы куда любыми боевыми заклинаниями и дать мне изучить этот феномен! — закончил говорить высокий маг, снова вызверившись на второго. — Ты следопыт, а не ученый, — холодно бросил третий, тот самый странный колдун. — Ты отправлен с нами как наблюдатель, вот и наблюдай, нечего лезть не в свое дело! — дал резкую отповедь Смит и наставил палочку в сторону потухших болот.       Слизерин начал потихоньку отступать от троицы, не сводя глаз со следопыта. Свою палочку он ни миг не отводил от цели — груди этого колдуна. Смит выписывал какие-то узоры в воздухе, шепча что-то на латыни, но итогов это не возымело. Пока, по крайней мере. — Хосссзяин… — прозвучало в голове Слизерина, и в следующую секунду он уже слышал то же самое, что и его страж, удобно залегший недалеко от того скопления магов, что сам змееуст обошел стороной. — … А этот носач слишком важничает! Прилетел на своих волшебных сандалиях в замок — и ну командовать! Дескать, сам Крауч пополам с Мерлином прислали его для контроля! Лучше бы помощь какую прислали, а не горбатого буквоеда с его вечным: «Найти в лесу остатки гаэльской магии!». — говоривший раздраженно сплюнул на землю и грязно выругался. — Они там в своем Лондоне да Оксфорде напрочь забыли, что у нас половина Англии в остатках гаэльской магии, а нам рискуй по ночи в кромешной тьме леса! Слизерин решился. Недовольных властью и их указаниями достаточно припугнуть. И без того не пылавшие желанием сюда идти, натерпевшись страха, они скорее примут яд, чем еще раз сюда сунутся выполнять указания чокнутого старикашки. — Атакуй! — отдал маг короткий приказ своему стражу, а сам подставил тыльную сторону ладони вороне. — Дай мне Бриана, а сама не обращайся пока. Колючка упала в траву, и зельевар поспешил расколдовать пса. От толпы людей послышались крики и ругань. — Змея! Серебряная змея! Гады Слизерина! Мерлин всемогущий, где твои хваленые ловцы?! Посыпались заклинания, но навредить рептилии Слизерина они не могли. Скрытый плащом от посторонних глаз, маг воспользовался суматохой и ужасом, вызванными яростной атакой преображенного емтхунда и появлением змеи. Он прицельно швырнул разрывное в того, кто угрожал Смиту, и замораживающее в самого следопыта, но третий маг — тот самый обладатель греческого профиля — исчез, едва толпа начала верещать о серебряной змее. Замогильный вой замаскированного под Бист Вилах пса заставлял и без того перепуганных магов падать ниц и затыкать уши руками. Особо впечатлительные и вовсе бросились бежать, но спастись удалось лишь одному из бегущих. На второго вдруг откуда-то сверху спустилась огромная жуткая птица. В клюве, заляпанном кровью, исчезло коровье копыто, а маленькие глазки свирепо взирали на вопящего беглеца. Огромные лапы сбили с ног колдуна, а массивный острый клюв проломил череп. Вконец обезумевшие люди бросились врассыпную, оскальзываясь, падая, а то и вовсе ползя прочь и надсадно вопя о проклятом месте, защищаемом магией друидов. Бриан, все еще надежно скрытый мороком, бросился следом, серебряный страж вернулся же к хозяину, а окровавленная огромная птица со спокойным достоинством направилась к скрытой чарами поляне.       Змееуст снял с себя волшебный плащ Лестранжа, очистил его от крови пораженного разрывным заклятием мага и подождал, пока Моргана снова обернется человеком. — Во имя Стихий, учитель, что нам делать?! Вместо ответа мужчина молча кивнул на обездвиженного замораживающими чарами того, кого называли Смитом, поднял его тело в воздух и поспешил укрыться на защищенной территории. — Ну, и скольких убил святой не-убийца?! — холодно осведомился Фирг, едва травница и зельевар вступили в защитный круг. — Тебе за всю жизнь припомнить или только за этот вечер? — так же холодно осведомился Слизерин и, не особо бережно опустив пленника на землю, призвал его оружие. Нервно взмахнув рукой, колдун на корню пресек попытки Лестранжа задать какие бы то ни было вопросы и взял пленного в очерченный палочкой круг, который тут же вспыхнул огнем. Приземлившаяся за спиной Аима бубри издала одобрительный звук и мягко ткнула француза в бок, выпрашивая внимания, и юноша рассеянно погладил страшное существо по жестким перьям. Слизерин спустил стража на землю — так, чтобы змея была прямо перед замороженным следопытом, — и обвел взглядом союзников. Моргану парализованный льдом следопыт уже слышал, самого зельевара и подавно, Финнгриф также выдал голосом свое присутствие, но остальных пленнику видеть — и уж тем более узнавать — совсем необязательно. Слизерин проверил юношей: оба француза все еще были под чарами сокрытия от вражеских глаз. Напряженная, как тетива лука, Атхен молча замерла между Аимом и Аделяром, до белых костяшек пальцев сжимая в руке палочку. Змееуст подошел и осторожно набросил на плечи ничего не видящей девушки волшебный плащ Лестранжа, осторожно коснулся ее прикрытых тканью висков и шепотом попросил молчать и не волноваться, а затем резко повернулся к пленнику и снял с него заклинание небрежным движением кисти.       Едва заклятье спало, как глаза Смита тут же расширились от ужаса. Он попытался было выскочить из огненного круга, но языки пламени, будто услышав его мысли, взметнулись высоко в небо плотной стеной жара и смерти и скрыли от мужчины стоящего перед ним змееуста и провидицу. Где-то в отдалении прокатился леденящий кровь потусторонний вой. — Бриан возвращается, — лениво произнес Слизерин, не сводя глаз с пленника. — Его как раз здесь ждет еще одна порция ужина, — будто включаясь в игру зельевара, мстительно произнесла своим глубоким голосом Моргана. — Кто вы?! — высокая фигура пленника будто усохла, напряженно ссутулившись и испуганно сжавшись. — Почему следопыт не дал себе труда задать этот вопрос до того, как привел стадо идиотов и принялся вместе с ними крушить чертоги природы?! — контральто ле Фэй звенело от гнева, а в чёрных бездонных глазах полыхало тёмное пламя ярости. — Я задам тебе загадку, маленький умненький глупец, — холодно произнес Слизерин, и стены огня, послушные воле создавшего их мага, опали до пояса пленника, открыв тем самым ему вид. — И ты сам мне скажешь. Привычно сложив кисть бутоном цветка, бледный больше обычного колдун приманил несколько веток драконьих трав. Затем медленно повел рукой и трансфигурировал валявшуюся под ногами ветку в просторное сидение для троих магов. Моргана, Фирг и сам Слизерин сели и внимательно уставились на пленника в огненном кольце. — Кто тебя учил? — тяжелый взгляд холодных серых глаз примораживал следопыта к земле. — С-сэр Торхейльд Одноглазый, сэр Крауч и мастер Мерлин, — ломкий голос был еле слышен за гулом пламени.       Тонкие губы змееуста гневно искривились. Старый рыжий Хейльд совсем выжил из ума, раз позволяет себе разбазаривать секретные умения скандинавов среди англов и родственных им племён острова! Да еще и работает в связке с Мерлином! Со свистом выдохнув, Слизерин загнал бешенство поглубже и озвучил обещанную загадку. — Скажи мне, ты коренной житель острова, Смит? — дождавшись кивка, маг продолжил: — Так слушай. Тебя, выученного одним из лучших следопытов снежного севера, послали в земли, где масса мест силы древних магов острова. — Слизерин поднял в воздух над ладонью первую ветку драконьей травы. Синяя, с кроваво-черными прожилками по контуру листьев, она казалась совсем сухой в темноте, но по мере того, как маг говорил, растение набирало глубины цвета и сонно встряхивало листьями. — С целью поиска неких мифических беглецов. И ты вошел в древний лес. Лес, полный чистой магии настолько, что сами Основатели выбрали его опушку для постройки своей школы, что позволяло им скрыть от магглов замок с наименьшими магическими потерями. И ты нашел следы магии. Много и разной. Но все они, следы, как один, принадлежат родной магии острова. Древней. Чистой. Так что же позволило тебе вторгаться в наследие друидов и рушить то, что осталось от давно ушедшего народа?! Что дало тебе право вести сюда полоумных вояк и крушить, жечь, иссушать все то, что с такой любовью создавали предки, владевшие Англией и хранившие ее многие века?! — Но Мерлин… — Мерлин пустышка! Мерлин глупец! — ледяной голос Слизерина набирал силы, а с ней — чистой, незамутненной ярости. Веточка травы опасно качнулась к линии огня. — Мерлин не может читать следы, как ты! Его не учил Торхейльд Одноглазый! Так почему ты, наученный неведомым другим умениям, позволил вести себя на поводе, как жертвенного барана?! Почему за незнание одного зарвавшегося мага решил возможным платить существованием многих древних созданий?!       Слова мага ложились на пленника ударами хлыста, закручивая в тугую спираль магию вокруг костра. Как нельзя кстати вернулся Бриан, так и не лишившийся ещё облика чудовища, и, пройдя мимо огненной клетки, сел у ног Фирга. С его морды капала кровь, и прекрасно видевший это Смит судорожно передернул плечами. — Вы стражи… — он испуганно уставился на Моргану и Слизерина. — Но Мерлин велел найти следы гаэльской магии, и при том свежие… Он говорил, что… — Что он говорил?! — Архаичность — прикрытие слабых… Я не думал, что друиды оставили стражей… Никогда не отличавшаяся выдержкой Моргана обернулась крупной иссиня-черной вороной и бросилась на пленника, целясь в его лицо. — НЕТ! — громыхнул Слизерин, и сильный поток ветра сбил птицу на землю. Ле Фэй, тяжело вздымая от раздираемого гнева грудь, лихорадочно вскочила на ноги и обожгла взглядом змееуста. Тот смотрел в безумные сейчас глаза женщины и чеканил каждое слово. — Он уйдет. Живым. И донесёт послание великих предков до остальных ныне живущих глупцов. Нельзя осквернять наследие. Нельзя бороться с родной магией острова. Иначе платить будут все ваши роды в течение многих поколений. Я не дам своё в обиду.       Огонь, послушный магии зельевара, пожрал упавшую драконову траву и опал, а сладкий аромат подожженного растения наслал туманную тьму на пленника. Слизерин молча кивнул Фиргу, и воин медленно повел следопыта к кромке зачарованной территории. Уже когда Смит почти покинул поляну, все время сверливший внимательным взглядом его спину Слизерин бросил ему вслед вязь слов, подкрепленную жестом руки, будто маг что-то смахнул со своей груди: — Bàs radann luaidhhar buidseachd! Моргана внимательно вгляделась в заостренное лицо змееуста и сурово произнесла на гаэльском: — Ты отпускаешь его живым, но награждаешь словом Смерти. Мужчина нахмурил черные брови, вызывая в воспоминаниях увиденное в сознании пленника.

— Слизерин и его приспешники могут питать силы из древних источников, — дряхлый старец в небесно-голубых одеждах змеиным прищуром следит за лицом высокого тощего колдуна, вышколенного следопыта. — Но, мастер Мерлин, это же… — Весь остров? — насмешливо хмыкает и склоняет голову желтоглазый колдун. — Не стоит так переживать. Я склонен думать, что нас интересует сугубо северный, гаэльский почерк заклинаний. В конце концов, сам Слизерин был с северных болот… — Что мне делать, когда я найду его и его приспешников? — глаза Смита горят фанатичным огнем. — Если найдёшь. Все же твоя задача несколько в ином. Ты будешь старшим из трех отправляемых в Альбу следопытов… — Змеи этой мрази умертвили весь род моей матери, — с ненавистью выплевывает собеседник Мерлина и непроизвольно сжимает кулаки. — Я выжгу любой очаг гаэльской магии, лишь бы остановить его! На долю секунды внутренняя сторона ладоней вспыхивает светом, и яркие лучи проскальзывают сквозь плотно сжатые кулаки, но тут же затухают. Магия приняла фразу как клятву, понимает Слизерин и, в отличие от уставившегося в окно Смита, прекрасно видит плохо скрываемое мрачное удовольствие на лице старика в дурацких голубых одеждах…

— Я отпустил его не жить. Я отпустил его в качестве урока и предупреждения Мерлину. Этот ослеплённый разыгранной по нотам ненавистью ко мне следопыт успеет сказать старику о могучем наследии друидов. О мощной поддержке нас, Мерлиновых противников. А затем он умрёт. Умрёт еще до конца завтрашнего дня.

***

      Бывшая змееловка ничего не видела, как того и требовало лечение глаз, но зато прекрасно все чувствовала. Она кожей ощутила возвращение Слизерина в зачарованный круг, и каким-то совсем неведомым образом поняла, что с ним на защищенную землю попал чужак. Не издавая ни звука, молодая ведьма твердо стояла между французами и крепко сжимала палочку. О том, что в случае действительно крайней опасности она вряд ли сможет ею воспользоваться по причине собственной временной слепоты, колдунья совсем забыла. Она слышала, как Фирг бросил в лицо змееусту обвинение в убийствах, равно как слышала и его ответ, но почему-то не могла поддержать дядю. Или не хотела. Неслышно подошёл змееуст, но колдунья ощущала его приближение. Сурового мужчину выдал еле уловимый запах вереска. Маг молча набросил ей на плечи плащ, ласково коснулся холодными пальцами висков и очень тихо прошептал в самое ухо: — Не беспокойся, Атхен. Все в порядке. Нужно только не выдавать своего присутствия. Молчи, хорошо? Ведьма кивнула, и зельевар тут же отошёл от неё к приведенному им пленнику.       А затем был разговор, в котором она сквозь все мази, зелья и повязки отчетливо видела Салазара Слизерина — того самого, который корпел над рукописью, прочитанной девушкой в хижине на болотах; который собирал и приумножал знания и навыки, создавая себя сегодняшнего; который положил все свои силы и возможности, позабыв о близком истощении, ради возобновления памяти настырной безымянной змееловки. Его голос — ледяной, чужой, грозный и гипнотический — завораживал и проникал в самые глубины сознания. И рядом с восхищением этим нелюдимым колдуном ярко вспыхнуло отчетливое понимание, почему Мерлин так хочет не просто завладеть секретами зельевара, а свести его со свету, максимально очернив и демонизировав в глазах населения Англии. Не зря древние северяне свято верили, что магия пламенных речей сильнее любой другой.       Чужак покинул укрытие, Слизерин и Моргана что-то обсудили на местном наречии, а затем змееуст повёл рукой по широкому полукругу — колдунья ощущала движение его магических сил — и снял наведенные им чары с юношей и пса. Вернувший свой настоящий вид Бриан радостно бросился на только что вошедшего обратно на поляну Фирга. — Нам нельзя задерживаться здесь, Моргана. Не стоит так рисковать, — напряженный голос мрачного зельевара не позволял вздохнуть с облегчением после сегодняшнего происшествия. Атхен поспешила выпутаться из роскошного плаща Аима. Она не поняла сказанного зельеваром травнице на гаэльском, но чувствовала его гремучую смесь тяжелых эмоций: злость, горькое разочарование, усталость и толика отчаяния были разбужены в колдуне неизвестным пленным. Змееловка осторожно пошла на голос Слизерина и почти сразу была перехвачена крепкими тонкими руками за плечи и легонько прижата спиной к плотной ткани пропахшей вереском и травами мантии. Ничего не видящая девушка благодарно выдохнула и расслабилась. — Но вы же обезвредили их всех, сэр, — неуверенно начал Аим. — Одного даже покромсал, весьма правдоподобно имитируя нападение Бист Вилаха, — неприязненно буркнул Финн. — Не всех. Один сбежал, стоило только толпе идиотов заорать о серебряной змее. Он, как я понял из разговоров остальных, посланец Мерлина. Должен был контролировать действия отряда в целом и следопыта в частности. — Тогда почему он сбежал? — недоуменно спросил Аделяр, и Атхен буквально видела, как нигу нервно сцепил пальцы. — Потому что боится змей. — устало произнес Финнгриф. — И не просто боится. Он уже сталкивался с ними. — С чего такая уверенность? — полюбопытствовала девушка. — Ты преследуешь банду головорезов, которые просто мародерствуют. Столкнувшись с ними, ты бросишься наутек или попробуешь сразиться с ними? — Конечно, попробую сразиться, — возмущенно фыркнула змееловка и услышала где-то над ухом тихий смешок зельевара, так и не убравшего ледяных ладоней с её плеч. — А если в городе орудует та же банда головорезов, но интересует их только твоя голова. И не просто так. Допустим, ты с ними уже сталкивалась, но ушла от них живой. И теперь им во чтобы то ни стало нужна твоя голова, причем отделенная от тела. Ты рискнешь выйти к ним на внезапный, считай, случайный бой? — Нет, пожалуй, — начиная понимать, к чему клонит Фирг, ответила бывшая змееловка. — Вы думаете, улизнувший переметнувшийся на сторону Мерлина змеелов? — полюбопытствовал Лестранж. — Это допустимо, — ответила Моргана. — Вопрос только, откуда такой страх перед серебрянками. — Может, они уже нападали на него, а может, они выкосили его род, — нервно передернула плечами молодая ведьма, отлично помня свою реакцию на стража Слизерина после нападения синеглазых серебрушек. Сильные ладони крепче сжали её плечи. — Не исключено, — голос Фирга был задумчив. — Вот если бы ты описал мне этого третьего подробно, то я, может, его и вспомнил бы. Кто знает, может, это был кто-то из знакомых мне змееловов, одержимый местью или, что вероятнее, ужасом. — Он жутчайший трус? Вряд ли. Мерлин, кем бы он ни был на самом деле, не идиот, и слабохарактерных червей при себе не держит. Атхен с удивлением поняла, что как никогда раньше отчетливо слышит горечь в словах травницы о старом маге, буквально видит застывшую маску затаенной боли на суровом лице провидицы. — В любом случае, пока мы не поймаем улизнувшего, правды мы не узнаем, — устало выдохнул Финн. — Так что там с его внешностью? — Не думаю, что этот маг был при дворе в одно время с тобой, — голос змееуста был задумчивым и низким. — Он вообще выглядел не как местный житель. — Как Мерлин? — подал голос Лестранж, и Атхен удивленно повернула к нему голову. — О чем ты? — недоуменно спросила ле Фэй. — Я тут подумал… — неловко замялся её ученик. — Получается, что под личиной таится нездешний. Чужак. — Объясни! — отрывисто, как приказ, прозвучало из уст зельевара, и будто только того и ждавший Лестранж затараторил: — Выходит так. Смотрите, что мы имеем. Все местные, так или иначе обремененные интеллектом, знают о древней магии друидов, и о том, что она питает и поддерживает как сам остров, так и местных магов, так? Змееловка в волосах неясное движение. Видимо, Слизерин кивнул. — Мерлина мы по умолчанию относим к категории наделённых рассудком. Ну, или тем, что там у него от него осталось. Иначе говоря, если он знает о важности наследия древних, то знает и то, что отдавая бездумные приказы уничтожать гаэльскую магию, он отдаёт приказ уничтожать самого себя. Ведь местные маги черпают силы именно из мест сил друидов? — Почти, все несколько сложнее и связано с ритуалами древних магов, — спешно ответила Моргана. — Но суть та же, — продолжил захлебываться словами Аим. — Так вот, а что, если мы имеем аж две причины полагать, что тот, кто кроется за обликом Мерлина, не островитянин? Во-первых, это незнание таких фундаментальных для местных магов вещей, которое ведёт к краху в будущем. Но незнание недоказуемо, да и вообще, сомнительно в свете этой странной фразы: «Архаичность — прикрытие слабых». А вот его пренебрежение сохранившимися местами сил нам подтвердил фанатичный следопыт. И это во-вторых. Мерлин будто в намерении достать самое сочное яблоко на верхушке дерева выкорчевывает яблоню, криво обрубая ветки по ходу дела. Так что, если ему плевать на цену, которую заплатят все маги Британии за его попытки поймать Слизерина за хвост просто потому, что лично ему ничего такое варварское отношение к древней магии Англии не сделает и никак не навредит?       Молодая ведьма слышала судорожный вздох травницы и зельевара. Фирг негромко ругнулся по-скандинавски. — Но это же будто подозревать весь мир! — простонал эмоциональный нигу. — Земли франков, римлян, эллинов, — тут же отрапортовал Финнгриф. — Почему? — спросил неугомонный простец. — Потому что Мерлин почти всегда колдует, прибегая к латыни, реже — древнегреческому. Пару раз буквально использовал гаэльский. Других языков я от него не слышал, — пояснил воин. — Моргана, вам стоит как можно скорее убираться отсюда, — крепкие руки сильнее сжали плечи девушки. — Я с Атхен отправляюсь за ингредиентами сей же час. — Но она же сейчас слепая, как крот! — прорычал Фирг. — И именно от меня зависит, как скоро она снова будет видеть! — яростно прошипел в ответ Слизерин. — Это не обсуждается! Фирг громко засопел, а потом с издёвкой спросил: — Хорошо, допустим. И куда же змеиный лорд велит деваться нам?

***

      Змееуст уставился во тьму — туда, где днём виднелось детище их совместных с остальными Основателями трудов. Подмастерье ле Фэй и саму травницу можно спрятать в замке, толстяк-настоятель их не выдаст, да и сам замок не даст в обиду ученицу Ровены. Но надоедливый маггл и сверхдеятельный воин… Да ещё и его пёс… — Моргана, бери ученика и гнездись в башнях. Зимовать будешь над окном почтенного Бёрка. Но будьте осторожны. Ничего не предпринимайте без меня. А ты, — грозно сдвинул брови маг, глядя на засиявшего новенькой монетой Аима, — поселишься в библиотеке и будешь искать всё, что мало-мальски касается могучих колдунов Европы. В первую очередь из указанных Фиргом земель. — Да, сэр! Обязательно, сэр! — гаркнул Лестранж и уже тише спросил. — А как же Аделяр? — Магглы не могут видеть замок, не говоря уже о попадании в него, — презрительно скривил губы зельевар. — Твой друг отправится с Финном и Брианом. — И куда, позволь узнать?! — насмешливо спросил воин. — Домой. Ты вернешься на Холм-без-Короны и сообщишь старикам Каме и Майлу, что их коронованный лев с телом грифа вот-вот вернется. А ты, Бодуэн, — впервые обратился к простаку по имени Слизерин, — будешь рядом с Фиргом изображать своего друга. — Но это опасно! — взвился Аим. — Не опаснее, чем сидеть под самым носом оравы идиотов со змеями на груди, которые, будь уверен, не забыли указов Мерлина о вашей с Финном поимке! — не повышая голос, осадил юнца маг. — Зелья не действуют на простаков, — буркнул Фирг, и зельевар притворно удивился. — А палочка тебе на что? Он призвал свой котел, осторожно перелил его содержимое в толстую колбу, отчистил его и уменьшил, чтобы убрать в зачарованный карман. Подозвал стража и подошел к незрячей девушке. — Аим, спасибо, — она как раз протягивала юноше обратно его плащ. — Будь осторожна, Атхен, — широко улыбнулся не видящей этого девушке юный маг. — Это ты будь осторожен под самым носом ищеек Мерлина, — она тоже легко улыбнулась, а потом охнула от неожиданности, когда Лестранж порывисто обнял ее на секунду. Затем к змееловке для прощаний подошел Фирг, а Слизерин погладил по голове верную змею. — Все готово? — Да, хоссссзяин, хоть и несссссколько рано ещщщщще, но детенышшшш готов. Страж широко раскрыл пасть, и из её недр медленно выползла крошечная копия большой змеи. Осторожно подняв её магией в воздух, маг обдал потоком теплого воздуха и осмотрел змееныша. Положенные семь дней уже прошли, но до идеального срока в одиннадцать суток артефакту не хватило пары дней. Ничего страшного. Он все равно будет отлично служить защитой своему носителю.       Нараспев прочитав над змеенышем заклинание, колдун, не обращая внимания на заинтересованные взгляды союзников, водрузил крошку на голову старшей змее на манер короны и коротко кивнул ей. Сверкая рубинами глаз, послушная рептилия приблизилась к ошарашенному Аиму, который, судя по брошенному на ле Фэй взгляду, узнал и амулет, и обряд. Он осторожно протянул руку к крошечной змее, и та юркнула к нему на запястье, а затем, когда устроилась поудобнее, обвила хвостом шею. — Спасибо, сэр, — севшим от эмоций голосом произнес Аим, но Слизерин оставил его без ответа. Он лишь кивнул всем, подозвал стража, долгим взглядом окинул Моргану, и произнес: — Не задерживайтесь здесь. Затем порывистым шагом подошел к притихшей Атхен, осторожно обнял её одной рукой и, взмахнув чёрной гладкой палочкой, исчез в вихре магии вместе с девушкой.