***
Девушка чувствовала тепло, перетекающее из рук мага в её собственные. Руки, совсем закоченевшие, будто были утыканы сотнями крошечных игл, а затем — стянуты тугим-претугим жгутом. Ощущая, как в руки постепенно возвращается жизнь, она заглянула в лицо мужчины. Маг был хмурым, сосредоточенным и явно очень злым, и объяснения колдуньи, наверное, вызвали бы только новый поток едкой злобы у змееуста. Вчера вечером она грелась у костра в хижине, когда усталый, окровавленный и бледный сильнее любого призрака Слизерин тяжело вошел в дом. Она была так напугана и взволнована, когда кинулась навстречу магу, что и думать забыла о каких бы то ни было заклинаниях для себя, накладывая одни за другими чары очищения, согревания, заживления и диагностирования на мужчину. — Что случилось, Салазар? — спросила девушка, пока омывала кровь с лица и шеи обессиленного мага. — Это турсы из Муспеля? — Их правитель. Сурт, — хрипло выдохнул мужчина. Змееловка с тревогой всмотрелась в лицо Слизерина, осторожно левитировала мантию колдуна на угол кровати, туда же отправила его исполосованную рубашку и принялась осторожно прощупывать туловище мужчины, невесомо постукивая подушечками пальцев. — Если где-то будет больно, дай знать. — Ты ведь уже проверила меня чарами, — тяжело произнес Слизерин. — Я хочу быть уверена на все сто процентов. Грудная клетка, рёбра и спина были целы, если не считать длинных ссадин и глубоких порезов. Внутренние органы, судя по всему, были более или менее целы — то ли не пострадали, то ли уже были подлечены самим колдуном. Ведьма мягко надавила на плечо мага, понукая того лечь на спину, но он перехватил её руку, и от резкого холода девушка вздрогнула. — Что у тебя с рукой? — Ничего, прости. Змееловка схватила мужчину за локоть и внимательно проследила за тонкой линией замороженной раны. — Болит? — обеспокоенно спросила она, осторожно водя пальцами вдоль следа, но не касаясь его. Маг покачал головой. — Это лёд, так? Что с тобой случилось в Муспельхейме, что понадобился магический лёд? Атхен прошлась пальцами по до синевы бледному мизинцу и не смогла подавить дрожь от пульсирующего в нём холода. — Не надо, — нахмурился маг. — Всё в порядке. Главное, я достал необходимое нам. Именно факт оледенения мизинца колдуна заставил девушку попытаться понять, что же он чувствует теперь, со льдом внутри руки, а раз так — отказаться от согревающих чар. Глупо, наверное. Может быть, Слизерин вообще привык жить с холодом внутри, подумалось ведьме, стоило ей только вспомнить сердце на дне озера. — Пойдём, — вырвал её из размышлений змееуст и пошёл вперёд. Из опущенного сейчас капюшона показалась голова красноглазой змеи. Ведьма была почти уверена, что взгляд стража был сочувствующим, а медленное покачивание головой из стороны в сторону — понимающе тяжелым. Ближе к вечеру маги приблизились к густому зелёному лесу, полному шорохов животных, голосов птиц и напева рек. Из глубины лесного покрова поднимался не то туман, не то густой дым, и медленно плыл над преимущественно хвойным массивом, в котором то тут, то там виднелись крутые каменные склоны. Снега же почти не было видно. Казалось, что здесь, в Ётунхейме, как и в Мидгарде, поздняя осень. Среди деревьев раздался протяжный крик гагары, послышались странные гортанные вопли, а затем где-то в центре мелко задрожали деревья. Атхен несколько оробела и вопросительно уставилась на мага. — Они глуповатые, простаковатые и кровожадные, — философски пожал плечами Слизерин. — И развлечения у них под стать. Страж высунул было любопытную морду, но маг накрыл голову рептилии рукой и мягко надавил, заставляя спрятаться обратно. - Не показывайся ётунам. — Вы не хотите, чтобы великаны видели змею? — догадалась змееловка. — Они большие любители волшебных диковинок самого разного толка и характера. И предпочитают заиметь понравившуюся вещицу во что бы то ни стало. Идём. Люди углубились в лес, сиявший вдалеке сотнями огней, но, чем ближе подходили маги, тем отчетливее понимала змееловка, что огнями служили большие высокие костры, облизывавшие закатное небо. Вокруг костров сновали великаны. Огромные, живущие в разбросанных повсюду гротах и пещерах безымянной горы, уходящей корнями, видимо, в само мироздание, одетые в грубую шкуру, косматые, крупнолицые и ширококостные, они представляли разительное отличие от своих родственников из Нифельхейма. При виде магов многие из них начинали хрипеть, улюлюкать, отпускать глупые сальные шуточки и, в отличие от тех же хримтурсов, не возвращались к своим делам (многие зажаривали монстроподобных кабанов на вертелах), а брели, сотрясая землю, позади людей. Такое поведение нервировало, а количество только лично виденных ей проживающих в Ётунхейме заставляло поджилки молодой ведьмы трястись от ужаса. Она малодушно попыталась взять Слизерина за руку, но тот резко увёл от нее левую конечность, плавно и как-то незаметно перетёк на другую сторону и только потом протянул правую руку девушке. — Все будет хорошо, — почти не шевеля губами, произнёс он. Князь ётунов — выходец из племени скалистых шкуродёров, как сами они себя называли — был похож на огромный не совсем пропорциональный каменный памятник причудам природы. Борода и тяжелые косы напоминали густо разросшийся колючий кустарник, а плотный костюм из шкур — покрытое бурым мхом дерево. Трим, так звали предводителя ётунов, вовсе не имел неопрятный, запущенный или отталкивающе-неряшливый вид. Напротив, вся его внешность от жестких волос под тяжелым шлемом до мускулистых, развитых ног обхватом не уже вековых дубов, свидетельствовала о его силе и достоинстве. — Порази меня Торов Мьёлльнир, Смигард! Мы уж думали, скорее Биврёст рухнет, чем мы тебя опять увидим! — пророкотал огромный мужчина на архаичном наречии. От его грубого гогота, подхваченного толпой таких же великанов вокруг, земля заходила ходуном. — Мои дела требовали моего же личного участия, Трим Имирсон. — Ты и здесь, поди, по делам? Я слыхал, какого шороху ты навёл в Муспельхейме! — великан снова загоготал, утирая толстыми пальцами уголки тёмных глаз. — Подарок-то принёс? Слизерин запустил руку в зачарованный карман и достал оттуда деревянную бутылку с высоким горлышком. Вынул палочку, несколько раз обвел круг над бутылкой и дважды стукнул по ней и произнёс: — Restituerо priorem! Сосуд начал стремительно увеличиваться в размерах. Достигнув роста змееуста, бутылка застыла, и маг усиленным заклинанием голосом произнёс: — Этому славному вину лишь на пятьдесят лет меньше, чем мне. Оно крепкое, но голова никогда болеть после него не будет. Снова сотрясший лес смехом князь сделал знак одному из подданных. Тот подал бутылку правителю, и он, не открывая сосуда, принюхался: — Жерлянка, жимолость, дуб, немного жгучекорня и снежной мяты… Добротный напиток, Смигард! А что сама бутылка?! — Её никому не разбить, Трим, — скупо улыбнулся маг, — а содержимое её, чтобы ты ни влил, не будет портиться со временем. — Отличный дар! — довольно гоготнул великан. — Ты, я смотрю, и впрямь знаешь в травках и листиках! От Атхен не укрылось мимолетная тень раздражения таким пренебрежением к умениям и знаниям, что едва заметно пробежала по лицу зельевара. — А что твоя elskling мне принесла? Великаны вокруг одобрительно загудели. Змееловка бросила растерянный взгляд на мага, казалось, ставшего бледнее обычного. — В моем подарке их, по сути, два, — ровным голосом произнёс змееуст. Трим не ответил. Он шумно вдохнул воздух, склонившись в своём каменном грубо выделанном троне в сторону девушки, с довольной улыбкой выдохнул и громко выкрикнул: — Хочу чашу её крови! Ведьма недоумённо уставилась на князя, а затем медленно перевела взгляд на заговорившего мага, нервно сжавшего пальцы на рукоятке палочки. — Трим, пожалей девчонку, от неё кожа да кости — хорошо, если во всей ей нацедится хоть половина чаши. — Хочу чашу девственной крови! — весело выкрикнул великан, но в глубине его глаз начал разгораться недобрый огонь. Зельевар резко обернулся к девушке с совершенно нечитаемым взглядом. — Хочу чашу её девственной крови! — снова выкрикнул князь, и великаны почти незаметно сжали круг. Атхен тряхнула ещё чуть-чуть отросшей гривой, соглашаясь, присела, выхватила из халявы сапога длинный стилет и, чуть нервно улыбнувшись и прокрутив оружие в руке, протянула его колдуну. — Не откажите в помощи, учитель. Слизерин посмотрел на неё совершенно больными глазами, медленно протянул руку и взял стилет. Молча кивнул, заставляя закатать рукав мантии и блузы, и недрогнувшей рукой полоснул по вене на сгибе локтя. Тёмная, горячая, слабо пахнущая антирринумом кровь несколькими ручьями полилась в спешно подставленную чашу, которую подал князь ётунов. — Потерпи, — одними губами произнёс маг, напряженно вглядываясь в лицо ведьмы. Наполнив чашу почти до краёв, он тут же поставил её на землю и медленно нараспев протянул над раной: — Sanguis implet sanguine, carnes reponet carne… Sanguis implet sanguine, carnes reponet carne… Sanguis implet sanguine, carnes reponet carne… Когда ранение затянулось, он очистил от крови стилет и подал девушке чашу. Та поднесла её ётуну под одобрительный, закладывающий уши гул остальных великанов. Слизерин неслышно подошёл по левую сторону от ведьмы и стал чуть сзади, готовый поддержать явно ослабевшую змееловку. Трим глубоко вдохнул аромат. — Хорошая кровь, — одобрительно пробасил исполин. — На такой мы замешивали текако в лучшие годы войны с вашим племенем, манахеймцы. Атхен поёжилась от такого неоднозначного комплимента, а Слизерин сдержанно кивнул. Князь, жутковато причмокивая, отпил из чаши и спросил, открывая за окровавленными губами острые тёмные зубы. — Так что тебе нужно у нас в Ётунхейме, Смигард? — То, что может дать мне только ваша земля, Трим. — Опять будешь таскаться по племенам и гротам? — снисходительно хохотнул один из близстоящих великанов, но маг проигнорировал его. — Ещё я хотел бы попросить тебя, Трим, об услуге. Нам нужно пройти к норнам. Князь прищурился и ещё отхлебнул из чаши. Ведьма почувствовала, что у неё кружится голова. — Хорошо, Смигард. Но за чашу девственной крови. — Но ты получил только что её! — раздраженно рыкнул зельевар, и из толпы ётунов послушалось неодобрительное ворчание. — Но и вы за сутки никак не обернётесь, -самодовольно хмыкнул Трим и обнажил в улыбке омытые человеческой кровью зубы.***
Маг гневно сжал губы в тончайшую нить, подхватил под руку змееловку, развернулся и зашагал прочь. Отойдя в недосягаемую для многочисленных костров тень, он остановился и внимательно всмотрелся в лицо девушки. — Я в порядке, сэр, — слабо произнесла она. — Конечно же, — с почти осязаемым сарказмом бросил колдун, крепко обнял её за талию и немного ускорил шаг. Только когда они ушли достаточно далеко, чтобы пляски огня не мелькали среди лесного массива, Слизерин остановился, начертил палочкой круг прямо на земле, напевая старое гаэльское заклинание, и принялся устраивать их ночлег. — Можешь вылезать, — несколько раздраженно бросил он змее, и та тут же скользнула на землю. — В Ётунхейме не опасно колдовать? — устало спросила ведьма, поглаживая серебрящееся в темноте тело стража. — Смотря в каких целях. Атаковать ты здесь никого не сможешь, даже меня. А вот остальные заклинания вполне безопасны. Ётуны менее сильны и сложны магически, чем хримтурсы. То же касается их земель. — Но они обладают поразительным нюхом, — сбилась на шепот растерявшая последние силы колдунья. — Или это касается только их правителя? — Это их общая черта как магической расы. Мужчина плавно поднял девушку на руки, прижал к груди покрепче и осторожно отнёс на трансфигурированную кровать с кучей шкур. — Как же они тогда не унюхали вашего стража? — потерла лицо руками ведьма, не предпринимая попыток выползти из кокона заботливых рук мага. — Острый нюх не означает острого ума. — Слизерин сел, не имея сил разомкнуть обвившие гибкую ведьму руки. — Возможно, они думают, что мне, как змееусту и болотному жителю, вполне нормально пахнуть именно так. Вот. Он достал из волшебного кармана странный свёрток, в котором оказались застывшие в меду орехи, и протянул часть пластины десерта девушке. — Поешь и засыпай. Нужно восстановить твои силы. — А в…ты? — А я буду думать, как исхитриться и не дать Триму высосать еще одну партию твоей крови. Будто в ответ на это со стороны сбора ётунов послышался громогласный рёв десятков голосов. — Что там происходит? — Змееловка нахмурилась и теснее прижалась к мужчине. — Обычный вечер в Ётунхейме, -маг крепче обнял её и оставил невесомый поцелуй на макушке. — Попытайся всё-таки уснуть. Девушка довольно быстро смогла заснуть, а Слизерин всё не мог унять раздражение и злость. Он был просто в ярости от собственной забывчивости! Да жадности ётунов можно противопоставить только жадность гоблинов! Конечно же, Трим не упустил возможности урвать лишний дар, тем более такой редкий, как кровь. Девственная кровь. Зельевар спрятал лицо в ладонях и тяжело выдохнул. Девственная кровь. Мерлин забрал жизнь — мало-мальски нормальную жизнь — даже у тех, кто сумел выжить в его хитрых ловушках. Существование змееловов заключалось, видимо, только в службе придворному Совету Магов. Зельевар презрительно фыркнул, набросил еще несколько чар на их стоянку и склонился погладить змею. — Пойдешь со мной? — Хоссссзяин оссставит девушшшшку одну? — Это место теперь буквально укутано чарами. К тому же на её шее мой медальон, — маг видел, что страж колеблется, и хитро прошипел. — В здешних лесах водятся жирные куторы, слишком ленивые для бега. И вода здесь в разы теплее, чем в Нифельхейме. Рубины глаз рептилии жадно сверкнули, и зельевар понимающе хмыкнул. Несмотря на озвученные стражу заверения, маг остерегался отходить слишком далеко от поляны и держал спящую девушку в поле зрения. Змея серебряной тенью прошуршала по траве и скрылась в направлении ручья, а сам мужчина достал длинную тонкую колбу со странно пахнущей травяной жижей. Недовольно покачав головой, Слизерин осторожно стащил перчатку с левой руки, капнул на палец немного зелья и, фыркая и чертыхаясь, осторожно нанес на глазное яблоко. Глаза привычно обожгло крапивой на несколько секунд, а затем пришла хорошо знакомая способность отлично видеть в тёмной лесной ночи. Пока колдун методично собирал листья, семена и выкапывал корни, стараясь не касаться заготовок поврежденным мизинцем, хоть и спрятанным толстой кожей перчаток, он пытался — в очередной раз — просчитать вероятность того, что за личиной Мерлина прячется некто, известный Слизерину лично. На ум приходили странности в поведении и, что гораздо важнее, речи тюремщика — Блэкшейда, так его назвала Атхен, — которые побуждали всерьёз задуматься о том, что лже-Мерлин — один из многочисленных ответвлений благороднейшего и древнейшего рода Блэк. И хотя такая теория была весьма привлекательна своей жизнеспособностью — какого-нибудь чокнутого нищего блэковского бастарда не особо интересовали бы вопросы родства Слизеринов с Блэками, а значит, и вероятности получить наказание от природы за кровные преступления, — но… Но озвученные подмастерьем ле Фэй доводы об иноземности лже-Мерлина казались всё же более весомыми и обоснованными. Что влекло за собой новые проблемы. Внутренняя гражданская война с выкашиванием целых семейств несогласных — одно дело, но вот планомерное уничтожение родовитого цвета магической Британии иностранцем — совсем другое. Фирг, не к ночи поминать буйного потомка Годрика, упоминал о поднятии умерших от синезубых серебрянок. Такое широко практиковали сарацины, а эти очень фанатичны и мстительны, и неважно, — маги ли, магглы. Простаки большой земли воюют постоянно, и это-то ладно. Но что произойдёт, если на войну выйдут колдуны разных государств, Слизерину думать не хотелось — он прекрасно помнил, чем закончилась кровавая расправа колдунов-вандалов с цветом Римского магического сената. Уничтожение одной из богатейших магических сокровищниц знаний и секретов — жесточайшее преступление среди волшебников. По сути, второе, после физического уничтожения магических родов. Насколько вообще можно называть чокнутым того, кто последовательно уничтожает британские роды, и без того никогда не бывшие особо многочисленными? Того, кто во всеуслышание ратовал и ратует за прием иноземных колдунов при королевском дворе? И единственной ли целью этих действий является желание добраться до Слизерина? Прервав собственные размышления и наказав себе не плодить пустые теории заговора, маг осторожно собрал так удачно подвернувшиеся под руку яйца ётуновой медянки и вернулся на поляну. Едва мужчина пересёк собственноручно зачарованную границу, как девушка тут же проснулась. Пушистые волосы растрепались во сне и теперь, во многом из-за нынешней их длинны, действительно были похожи на гнездо. Бледное лицо еще хранило следы сонливости и усталости, но взгляд был серьезным и сосредоточенным. — Что-то случилось? — в руке девушки тут же оказалась палочка. — Всё в порядке, Атхен, спи. Маг склонился к ведьме и ласково провёл рукой по её кудрям, чуть приглаживая их. — Спи, утром мы отправимся к норнам. Змееловка сонно улыбнулась, пробормотала сквозь дрёму: «а я-то думала, что это просто сказки» и тут же провалилась обратно в сон, обхватив двумя руками спрятанную в тёплую перчатку ладонь, которая еще минуту назад поглаживала её по голове. Змееуст лёг рядом, не забирая свою руку из приятного плена. По телу разлилась тёплая нёга, согревшая, казалось, даже оледенелый мизинец. Ранним утром маги проснулись от громогласного баса. Колдунья вздрогнула и обеспокоенно оглянулась по сторонам: — Что это? — Напоминание о том, что в землях великанов нельзя расслабляться, — мрачно бросил колдун и осторожно выпростал ноги из-под колец своего стража. — Мы пойдём к Триму, как только позавтракаем. — ССссздессссь у реки есссссть морошшшшшка, — сонно прошелестела змея, снова сворачиваясь в кольца. — И рыба в реке вовссссе не пуганная. — Здесь неподалёку бежит речка, — неуловимым движением кисти маг привёл сбившуюся за ночь одежду в надлежащий вид. — Так что завтракать мы будем рыбой. — Ты умеешь рыбачить? — в голосе девушки звучало столько неприкрытого удивления, что зельевар со смешком уставился на неё: — Ты же не думала, что я появился на свет сразу взрослым желчным убийцей всяких забредших ко мне глупцов и просидел столько лет глухим затворником на болотах, питаясь только ими? Искренне хохотнув над смущенно-удивленным видом молодой ведьмы, маг наколдовал донышко небольшому куску толстого поваленного пологого ствола, отчего тот стал напоминать выделанную корзину для ягод. — Ты знаешь, как выглядит морошка? — он протянул ёмкость девушке. — У меня вчера крови порядком забрали, а не мозгов, — иронично протянула та и получила в ответ только ещё одно хмыканье мужчины.***
К удивлению Атхен, зельевар ловил рыбу голыми руками. Зайдя в холодною, но не ледяную, как в Нифельхейме, воду, он молниеносными движениями выхватывал лениво снующих и совсем не пугливых рыбин, а затем взмахом руки левитировал их в зачарованную бочку с водой на берегу. — А ётуны едят рыбу? — полюбопытствовала девушка, любуясь забавными переливами лучей на коричневых оттенков чешуе уже пойманной рыбы. — Морскую и исключительно… пахучую. Деликатесом у них считается хаукарль. Девушка не стала расспрашивать дальше, опасаясь потерять аппетит. После завтрака Слизерин аккуратно спрятал в одеждах стража и маги отправились к Триму. Найти его удалось не сразу, и волшебникам пришлось выслушать немалое количество скабрезных шуточек от великанов, прежде чем они обнаружили князя на местном ристалище — на широком обрыве над морем ётуны верхом на огромных раскрашенных разными цветами вепрях сходились в поединке на потеху зрителей. — Аааа, Смигард, ты принёс мне еще порцию вкуснейшей девственной крови? — оглушительно гоготнул Трим. Атхен буквально слышала, как Слизерин скрипнул зубами. — Только по возвращении от норн, Трим, — ровным голосом произнёс маг, сдерживая раздражение. — Брось, Смигард, к чему тянуть? Покончим с неприятной тебе безделушкой сейчас, и дело с концом! — Я сказал своё слово. Один из ётунов, что сражался в поединке, спрыгнул с жирного вепря с загнутыми клыками и заговорил с князем: — У меня есть идея лучше, правитель! Пусть Смигард сойдётся с кем-то из нас на поле! Если он и вправду такой славный воитель, как говорят в Муспельхейме, так пусть покажет своё мастерство! Толпа одобрительно загудела, а молодая ведьма с тревогой всмотрелась в лицо мага. На лице Слизерина не дрогнул ни один мускул, но девушке показалось, что он закусил щеку изнутри и будто бы потемнел от злости. — С каких пор жители Ётунхейма верят всему, что говорят подданные Сурта? — с презрением выплюнул змееуст. — А мы не верим, человек, — загоготал тот самый воин, — потому и хотим проверить правдивость их баек! — Хорошо, — когда общий насмешливый гул немного стих, резко бросил мужчина, — Я сражусь с любым из вас, но только после возвращения от норн. Но сражение в обмен на кровь. Либо я выйду на поединок, либо дам вам еще чашу её крови, — он тряхнул черными волосами в сторону Атхен. Некоторое время великаны гудели, обсуждая слова мага. Он сам надменно смотрел на ётунов, вздёрнув подбородок. Атхен не сводила глаз со Слизерина и неожиданно поймала себя на мысли, что, несмотря на плотное окружение непонятно как настроенными по отношению к ним великанами, она безоговорочно уверена в зельеваре. Ведьма не знала, могут ли ётуны чувствовать магию и эмоции так, как люди, но сама она отчетливо ощущала кожей мощные волны уверенности, решимости и силы, исходящие от сухопарой тонкой фигуры бледного колдуна. — Хорошо! — громыхнул Трим, и шум стих. Похоже, великаны смогли прийти к какому-то решению. — Хорошо! — повторил ётун и уставился мелкими глазами на змееуста. — Мой народ выбрал зрелище, так что тебе придётся сражаться в поединке, Смигард! — По возвращении от норн, Трим, — надменно бросил Слизерин, и князь Ётунов согласно качнул бородой. — Хель с ним, князь, но пусть даст нам обещание! — пробасил всё тот же всадник хряка. Толпа одобрительно загудела, и Трим гулко опустил огромный кулак на камень, на котором сидел. — Слышал мой народ, Смигард! Он не особо верит людям! — Обещаю выйти на поединок с выбранным вами самими ётуном по возвращении в ваш край, — чеканя каждое слово, произнёс Слизерин, и земля под его ногами вспыхнула тёмным светом на мгновение. — А теперь путь к норнам, Трим. Великаны довольно загудели, предвкушая скорую потеху с участием человека. Кто-то радостно лупил друг друга по спинам, кто-то крепко пожимал руки, проверяя, чьи кости треснут первыми. Князь ётунов довольно крякнул и с хохотом ответил магу: — Иди через стальные сосны к северо-востоку, пока не наткнешься на троллью тропу. По ней выйдешь к Тролль-Брону, древнему мосту этих кусков камня. У самой кладки моста среди кустов можжевельника есть неприметная тропка, круто уходящая вниз. Иди по ней, Смигард, пока не войдешь в тёплый туман. Где-то там, я слышал от троллей, и живут норны с тех пор, как решили покинуть наши леса.***
Зельевар широко шагал слегка нервной походкой среди высоких толстостволых сосен. До заката оставалось еще несколько часов, но маг не знал, как далеко отсюда нужная тропа, не говоря уже о мосте. Бывшая змееловка шла следом, и мужчина чувствовал спиной её тревожный взгляд. — Что тебя беспокоит, Атхен? — он обернулся к ней, не сбавляя шаг. — Поединок, — чуть ускорившись, ответила ведьма. — Это же самоубийство, Салазар! — Я не собираюсь с ними драться на их вонючих хряках, — презрительно фыркнул змееуст. — Но обещание… — Стихии, Атхен! — раздраженно цокнул языком маг и снова обернулся к девушке. — Сейчас есть дела поважнее! В наших интересах сойти с тролльей тропы перед мостом до наступления темноты. — А почему мы не можем перенестись туда, как делали это при побеге из Британии? — И как совершенно хаотично это делала ты, пока прикрывала меня? — без насмешки хмыкнул маг и пояснил. — Тому несколько причин. Первая — я должен чётко представлять место, куда хочу попасть в мгновение ока. Иными словами, я должен быть знаком с местностью. Вторая и, пожалуй, куда более важная — в землях великанов наша магия не всегда может быть на пользу и риск не всегда будет оправданным. — Но как тогда я могла исчезать, если даже не догадывалась о такой возможности? — задумчиво спросила Атхен. — Мой медальон. — колдун придержал за талию оступившуюся девушку и поспешил убрать руку обратно. — Прежде чем разработать и подчинить такое колдовство в чистом виде, я оттачивал своё мастерство на разных предметах. И медальон, во многом завязанный лично на меня, не был исключением. Спустя час среди деревьев замаячила светло-серая с бурыми вкраплениями полоса — маги нашли троллью тропу. Любопытный страж высунул голову из капюшона хозяина и с наслаждением втянул носом свежий лесной воздух: — Сссссздесссссь сссстоит вонь. — Я не чувствую. — Ещщщщщё бы, хоссссзяин чччеловек. Воняет мерссссзко. — Наверное, это специфика тролльих владений. — Нет, воняет чччеловеком. Мертвым и ещщщщё не ссссъеденным, — змея брезгливо дернула головой. — Давно. — Тогда точно всё дело в особенностях жизни троллей, — мрачно повторил змееуст и ускорил шаг, кивнув ведьме и призывая тоже ускориться. По тропе, на поверку оказавшейся широкой каменной мостовой, они шли почти бегом. Девушка взяла мага за руку, и тот только крепче сжал её ладонь. В лесу сгущались сумерки, когда люди увидели впереди мост троллей. Откуда-то издалека послышались звуки странной возни, далёкий свист, то хриплые, то визгливые голоса и звук рассекающих воздух стрел. — Тролли проснулись, — тихо бросил зельевар и окончательно перешёл на бег. Последние полчаса пути до начала моста колдуны преодолели быстрым бегом. Остановившись у зарослей можжевельника, Слизерин выпустил стража с приказом искать ход вниз и достал палочку. Атхен держала свою уже наготове. — Никакого света, пока не сойдём с мостовой, — шепотом сказал ей маг, и девушка послушно кивнула. Из леса — оттуда, откуда путники только что вышли, — слышались приближающиеся крики и свист стрел и пращи. — Похоже, нас вынюхали, — стараясь говорить ровно, выдохнул колдун и прижал к себе Атхен, отгородив рукой и спрятав за непроницаемым пологом собственной тяжелой мантии. Девушка судорожно выдохнула куда-то в грудную клетку магу, и он тихо шепнул, склонившись к её макушке: — Не бойся. Она резко подняла голову, чуть не ударив зельевара в подбородок. Глаза горели решимостью, на губах застыла тень лёгкой улыбки. — Я не боюсь, Слизерин. — Хосссзяин, ссссздесссь! — Пойдём, — сказал змееловке мужчина и повёл её к змее, едва различимой в густых сумерках. Не обращая внимания на усиливающийся шум где-то позади, маги юркнули в густые заросли можжевельника и оказались на крутом выступе. Где-то внизу курился белёсый туман, и в нём исчезали грубо вырезанные ступени в горной породе, едва различимые в темноте. — Первые несколько ступеней лучше пройти без света, — сказал змееуст и пошёл первым. На десятой ступеньке он зажег палочку и обернулся к следовавшей за ним девушке. Та тут же протянула ему руку. Страж юркнул вперед, чтобы вовремя предупредить об обвалившейся ступеньке или еще каком-нибудь неприятном сюрпризе, и они начали спускаться, удаляясь от шума троллей. Оскальзываясь и изредка оступаясь из-за сорвавшихся из-под ног камней маги дошли до тумана и замерли. — Иди сюда, — позвал серебрящуюся в теплом свете палочки змею Слизерин, и та послушно скользнула на плечи магу. Он покрепче сжал руку ведьмы и вошёл в густую молочную мглу. Вопреки опасениям, туман никакой опасности не нёс — стоило сделать девять уверенных шагов, как он плавно рассеялся, открывая поросший лиственным лесом желто-зеленый пригорок. Слегка припорошенный снегом, он был похож на сказочный холм. У его подножия стояла небольшая каменная хижина, чья крыша была неотличима от пригорка, поскольу заросла такой же травой. На оконных стеклах красовались тонкие росписи морозца, из отверстия по центру крыши шел дым. Из самого дома доносилась музыка: мунгига и сельефлет сплетались в причудливой легкой мелодии. Из-за дома вышла совсем молодая девушка в длинном скандинавском платье, вытканном традиционными узорами. В руках она несла плетеную корзину с ягодами и грибами. — Ну наконец-то! Я уж заждалась! — она резво поставила корзину на покосившуюся колоду для рубки дров и широко улыбнулась. — Пойдёмте, пойдёмте скорее! Девушка не старше четырнадцати лет махнула рукой и вприпрыжку поспешила за хижину. Маги обменялись недоуменными взглядами и настороженно последовали за ней. За домом из подошвы пригорка бил источник, красиво выложенный камнем в напоминающую колодец чашу. Девушка обернулась к магам и тряхнула чуть припорошенными снегом косами. — Вы даже ничего не спросите? — искренне удивилась она. — Так и будете молчать? — Простите нас, — вежливо склонил голову Слизерин. — Мы… несколько сбиты с толку. Девушка звонко расхохоталась, и смех её лёгким перезвоном хрусталя покатился по холму. В небе зажглись звёзды, а на поляне за хижиной и источником — крохотные цветы живого жёлтого огня. Атхен за спиной колдуна восхищенно ахнула, и девушка улыбнулась ей. — Нравится? Так выглядят все человеческие мечты, взращенные на поле Скульд, но так и не покинувшие его. Слизерин внимательно вгляделся в пламенные цветы. Невоплощенные мечты людей оказались на удивление приятным и обнадеживающим зрелищем. Будто в ответ на его мысли веселая незнакомка широко улыбнулась. — Когда мечта находит своего человека, огонёк гаснет, но лишь на вечер. К следующей ночи на её месте уже новый цветок. Так что, — она повернулась к Слизерину, подошла ближе, и вдруг черты её лица и контуры тела неуловимо глазу переплавились в высокого статного юношу с массивным волевым подбородком и копной каштановых волос. Озорно сверкнув зелеными глазами, он спросил змееуста глубоким голосом: — Ты хочешь испить из моего колодца? Слизерин отшатнулся от принявшей другой облик девушки. Лицо его стало белее снега, а лёд серых глаз подёрнулся горячей пеленой слёз. — Урд, не надо… — Но это не я, Салазар, — после безжизненного надломленного голоса мага голос широкоплечего юноши казался неоправданно громким и весёлым. — Смотри! Он подошёл к Атхен, и та вздрогнула. Тут же юноша перетёк в высокую статную женщину с чёрными волосами, уложенными в сложную причёску, и зельевар узнал в этом образе мать змееловки, виденную им в воспоминаниях Фирга. Молодая ведьма прижала руку ко рту и покачала головой, но женщина уже превратилась в пухлощёкого паренька лет двенадцати, вырвав у девушки изумленный возглас: «Дерик!». Слизерин мрачно уставился на Урд. Финголригл, тот паренёк, над трупом которого он и нашёл почти присоединившуюся к давнему другу змееловку. Зельевар вспомнил рассказы Атхен о том, что они дружили с первого дня в Хогвартсе. — Видишь, Салазар? — высокий детский голосок позвал мага. — Не я определяю свой облик при общении с другими. Она снова подошла к мужчине, и облик широкоплечего юноши сменил образ пухлого ребенка. Слизерин прикрыл глаза и тяжело вздохнул. — Урд, мне необходимо позволение заглянуть в течение времени. Позволь испить из твоего колодца. Юноша понимающе улыбнулся и повёл рукой в сторону источника. — Вода, чаша — всё там, иди, Салазар. Маг благодарно кивнул, повернулся к змееловке, сжал её пальцы в немой поддержке и подошёл к колодцу. Зачерпнул на три четверти чашу, осушил её и плавно опустился на колени. *** Молодая ведьма испуганно бросилась к осевшему наземь магу, но голос её матери остановил её. — Не нужно беспокоиться, Атхен, он всего лишь спит, плывя по течению времён. Всё будет хорошо. Девушка обернулась к Урд. — Почему у него есть один твой облик, а у меня… несколько? — увидев, как мать превращается в дядю, поинтересовалась колдунья. — Твоё прошлое гораздо ближе к тебе нынешней и образов из детства гораздо больше. Салазар же прожил столько, что детство его почти утрачено для него самого, а юность и ранняя зрелость у него связаны прежде всего с этим обликом. К концу речи Урд обернулась мускулистым рыжим бородачом, в котором змееловка узнала не в меру болтливого и давно уже мёртвого Ласку. В голову девушки пришла пугающая догадка, и она поспешила её проверить: — Ты принимаешь облики людей, которые…тоже стали прошлым? Урд в образе змеелова басовито рассмеялась. — Принимаемые облики не обязательно умерли. Не я выбираю свой вид, а вы сами, Атхен. — Ты знаешь всё о нас и о людях, которых ты…видишь в нашем прошлом? — Всё до сегодняшнего дня, — кивнула девушке её мать. — Но ты знала, что мы придём! — Скульд иногда предупреждает остальных сестёр о чём-то важном. — Важном? Но ведь мы даже не скандинавы… — Для нас нет вашей принадлежности к родам, государствам и племенам. У вас на острове происходит что-то. Плохое, тёмное и злое. И чтобы люди не погрузились в Рагнарёк раньше преопределённого, мы предупреждаем друг друга. — Вы прядёте? — неожиданно даже для самой себя спросила вдруг Атхен, и маленький Финголригл расхохотался. — Да, иногда. Когда мы жили в Элладе, то пряли несравнимо больше, чем сейчас. Но теперь нам с сёстрами больше нравится садоводство. Атхен присела на неожиданно тёплую землю и снова спросила севшего напротив Ласку: — Источник ведь просто назван твоим именем, но показывает он не только прошлое, ведь так? Рыжий колдун медленно кивнул: — И да и нет. Вода не покажет тебе время в привычном вам понимании. Лишь белёсую вечность с ответами на то, что беспокоит твоё сознание. Атхен помолчала, неуверенная, что поняла собеседницу, а потом задала следующий вопрос. — Колодец действительно носит твоё имя из-за человеческой привязанности к прошлому? Колдун растерял рыжины, перетёк в Фирга и снова кивнул с улыбкой. Змееловка с беспокойством посмотрела на бессознательного Слизерина. — Как долго он ещё будет там? — Пока не найдёт ответы, — пожала плечами мать девушки, с живым интересом разглядывая змееловку. — А ты не хочешь испить вод источника? — Нет, — потрясла копной каштановых волос молодая ведьма. — О прошлом я помню, настоящее творится прямо сейчас и нет смысла его торопить, а будущее… Я не хочу знать ничего наперёд. Это опасно. — Разумно, — одобрил размышления Дерик. — И ты не хочешь увидеть то, что видит Салазар? — Нет, — после минутного размышления снова отказалась ведьма. — То, что он сочтёт нужным, он сам расскажет потом. — И всё же тебе однажды придётся увидеть то, что видит он, — задумчиво пожала плечами вдруг сама Атхен не старше шести лет. — Так мне говорила Скульд. — Что ты имеешь в виду? — нахмурилась змееловка и уставилась на саму себя. — Чтобы спасти настоящее и обрести будущее, придётся нырнуть в пучину прошлого. Его прошлого в том числе. — И как это сделать? Крошка-Атхен озорно улыбнулась и, зачерпнув воды из колодца, облила ею взрослую змееловку. Та только успела увидеть вспыхнувшие на камнях колодца руны и почувствовать, что проваливается куда-то, теряя сознание. Она открыла глаза и осмотрелась, но бесполезно: ведьма оказалась в сплошном тумане. Никого и ничего не было видно и слышно, и Атхен осторожно пошла вперед плавными перетекающими шагами. Сделав девять шагов, она заметила, что туман постепенно редеет. Вокруг всё так же не было абсолютно ничего, но впереди были видны две неясные фигуры. Подойдя ближе, она с изумлением узнала обоих. Перед Слизерином стоял Слизерин. Вне всяких сомнений, оба были совершенно подлинными. Похожие как две капли воды, они, в то же время были неуловимо разными. Один — хорошо знакомый ведьме — суровый, угрюмый, с равнодушно-усталым взглядом, поджатыми губами, морщинами на лице и бледной кожей. Второй — угадываемый девушкой лишь по немногочисленным мелочам его облика — без болезненного оттенка бледности и морщин, с легкой улыбкой и теплым взглядом, умиротворенный и спокойный. Первый скрестил руки на груди и хмуро уставился на свою копию, которая запустила руку в волосы знакомым колдунье жестом — так постоянно делала она и довела движение до автоматизма. — Ты зря так поступаешь, — мягко, с ласковой улыбкой произнёс второй, и первый только горько скривил губы. — Ты никого не слушаешь и этим убиваешь. Убиваешь нас. Знакомый ведьме Слизерин только насмешливо поджал тонкие губы. — Для нас нет времени и места. Очевидно, диалог это вёлся не в первый раз и суть его была кристально ясна мужчинам, но змееловка ничего не понимала. — Тогда что же это такое, как назвать то, что выстраивает и поддерживает наши мечты, обособляясь от событий? — Во имя Стихий! — повысил голос первый Слизерин и тут же тихо добавил. — Сейчас нет шансов. — Никто не говорит «сейчас». Еще целая жизнь… — Посмотри на нас, — с исказившимся от острой боли лицом прошипел первый маг, подавшись максимально близко к лицу второго. — Посмотри! Я хотел этой жизни ради друга! Но теперь… Кто теперь хочет жить так? Почти вечно? — Наша жизнь долгая, но не вечная, не стоит, — мягко покачала головой вторая ипостась мага. — И как ты предлагаешь мне осмелиться… на это, — первый тяжело прикрыл глаза и сглотнул, — если она должна умереть? Девушка с изумлением увидела крохотные слёзы на дрожащих ресницах так хорошо знакомого ей Слизерина. Едва различимые и вовсе не стремящиеся сбежать прочь по бледным щекам, они так поразили ведьму, что та неосознанно подалась вперёд и медленно подступила к мужчине. Он закрыл глаза. Слёзы дрогнули, но удержались на его ресницах. — Атхен… — неожиданно выдавил он, и девушка вздрогнула. Он ведь не мог её видеть? Она осторожно коснулась кончиками пальцев его плеч, провела подушечками по израненной левой руке, слушая тяжелое дыхание мага, а затем встала на цыпочки и аккуратно сняла сухими губами чужие и непривычные на глазах сильного несгибаемого мага слёзы. — У нас может быть вечность, — произнёс второй Слизерин за её спиной, и, судя по голосу, он улыбался. — В конце концов, как сказал Почтенный, вечность заканчивается сегодня. — Вот только кто будет ждать меня вечность? — прохрипела первая ипостась. Атхен обернулась ко второму Слизерину, неосознанно держась за локоть отчего-то не видевшего её мага. Вместо ответа этот колдун с нежностью посмотрел на ведьму и ласково улыбнулся ей. — Что для тебя вечность, для кого-то — одно мгновение, — вторая ипостась мага кивнула змееловке, хотя слова предназначались и не ей. — Но Атхен, она… — Не позволяет давлению времени рушить её жизнь. — Она не заслуживает ни тьмы, ни пустоты. — Она, как ты заметил Фиргу, уже взрослая ведьма. Так дай ей самой решать, чего она заслуживает. Лицо знакомого Слизерина исказила гримаса боли. Он резко отвернулся от собеседника, но Атхен успела заметить дрожь влажных ресниц. Лёгкое хмыканье за спиной заставило её повернуться. Второй Слизерин снова смотрел на неё. — Ты ведь знаешь, что Почтенный прав. — Даже если так, — безжизненно прозвучало в ответ, — я не могу… Первый Слизерин оборвал себя на полуслова. Атхен прикрыла глаза, а когда открыла, обнаружила, что снова сидит перед Урд в облике самой Атхен. Змееуст всё ещё был без сознания. — Зачем ты это сделала?! — довольно жалобно спросила Атхен. — До чего же вы, люди, глупые и глухие, — донёсся до неё женский голос откуда-то из-за спины. Девушка резко обернулась. Перед ней недалеко от хижины норн ярко пылал высокий костёр, и сидевшая по ту сторону пляшущего огня фигура только едва угадывалась в изломах света и тени. — Кто ты? — Атхен нервно сжала палочку в руках, а незнакомка у костра и Урд громогласно захохотали. Ведьма запоздало припомнила, где именно она находится, и догадалась, кто от неё прячется за заслоном огня. — Ты — Скульд, да? — Да, — отсмеявшись, ответила незнакомка. — А теперь подумай ещё хорошенько. Так зачем Урд открыла тебе сознание Слизерина? — Затем, чтобы я была готова, когда мне придётся снова туда погрузиться, — медленно, прокручивая в голове недавний разговор с Урд, ответила ведьма. — Молодец, — снова ответила Скульд, и, по-прежнему скрытая огнём от Атхен, удалилась в дом. Змееловка с головой ушла в размышления и очнулась, только когда Урд тихонько произнесла голосом её матери: — Он возвращается. Атхен подняла голову и посмотрела на пока ещё бессознательного мужчину. Мелкий снег, плавно спускающийся с неба, припорошил его чёрные волосы и мантию, придавая сходство с мифическими альвами. Тонкая борода и вовсе стала белой, как у мудрецов из детских сказок. Наконец Слизерин открыл глаза и обвёл несколько расфокусированным взглядом поляну и девушек. — С возвращением, — смущенно улыбнулась Атхен, раздумывая, чувствовал он её вторжения в собственное сознание или всё-таки нет. Змееуст как-то странно посмотрел на ведьму и медленно кивнул. Задремавшая на его плечах змея качнулась и сонно подняла морду к хозяину, что-то ему прошипев. -Думаю, ты нашёл нужные тебе сейчас ответы, — дружелюбно улыбнулась Урд, подойдя к мужчине и приняв вид сильного зеленоглазого юноши. Зельевар кивнул и поднялся на ноги. — Спасибо, Урд. Тебе и твоим сёстрам. Думаю, мы пойдём. Какая плата за полученные у вашего источника ответы? Басовитый хохот юноши раскатисто пронёсся над колодцем. — Мы тебе не ётуны и не асы. Что ты можешь предложить тем, для кого вечность — всего лишь сегодня? Слизерин дёрнулся и странно посмотрел на Урд. — Да, действительно. Есть ли отсюда другой выход, не тот путь, которым мы пришли? — За пригорком мост в Манахейм. Прощайте! Девушка — а младшая норна снова приняла тот вид, которым она приветствовала магов, — весело махнула рукой и пошла за своей корзиной с ягодами и грибами. Казалось, она вдруг совсем позабыла, что только что у неё с сёстрами были гости. — Пойдём, — кивнул змееловке зельевар и зашагал в указанном Урд направлении. — Мы выйдем в Мидгард, а оттуда, не мешкая, отправимся в Элладу. — Но, Салазар, а как же поединок? — испуганно спросила ведьма. Мужчина смерил ученицу насмешливым взглядом и саркастично поинтересовался: — Стихии, Атхен, и как ты с такой кристальной наивностью попала на мой факультет? Я не самоубийца — сражаться с ётунами на их бешеных хряках! — Но клятва! — Ты внимательно её слушала? — Конечно! — от возмущения Атхен ускорила шаг и споткнулась. — Вы сказали, что по возвращении… — Ты. Не «Вы», а «ты». Слизерин подхватил ведьму под руку и внимательно посмотрел ей в глаза. В его собственных плясали хитрые огоньки. — Именно — по возвращении. А возвращаться в Ётунхейм я не планирую. И если ты ещё раз мне «выкнешь», я вызову тебя на полноценную магическую дуэль. Хотя сначала нужно будет тебя научить ходить по неровной местности. Атхен хотела было возмутиться, что она не такая уж и растяпа, но тонкие гибкие пальцы, крепко держащие её за локоть, быстро прогнали это желание. Она протянула руку и несмело коснулась ладони поврежденной руки. Зельевар попытался увести конечность, но змееловка сдёрнула с себя перчатку, ухватилась за такую же перчатку на руке мужчины, стянула её и, не слушая возмущения мага, крепко переплела их пальцы. Оледенелый мизинец жег кожу холодом, но змееловка не обращала внимания на это. Слизерин завёл выбившуюся её прядь за ухо и отвёл взгляд: — Этот лёд нельзя растопить, оставь. — И не подумаю. Его можно сделать хоть немного теплее, незаметнее для тебя. Хотя бы так. Атхен двумя ладонями укрыла больную руку змееуста и запрокинула голову, ловя его взгляд: — Нас ждёт Эллада, Салазар. Думаю, твой друг достаточно времени проспал на Эмайн Аблах.