Япония, Киото
2017 год
« …мысль человека есть мерило всего, ибо материальный мир, такой, каким мы его видим, существует лишь в нашем сознании. Само существование Акаши, подтверждает это. Акаша — зеркало разума человечества, а все существа, что обитают там — будь то демоны, люди или даже боги — лишь отражения людских помыслов. Исходя из этого, можно сделать лишь один вывод — единый и истинный бог просто не может существовать, так как человечество за всю историю своего существования сотворило множество божеств, что существуют в Акаше параллельно, не пересекаясь друг с другом. Этот тезис подтверждается присутствием в Акаше существ, известных как Героические Духи. Их могущество и невероятные способности, воспетые в легендах различных народов и эпох, также являются в большей мере порождением фантазий человечества, а не реальным отражением исторических фактов. Так что же первично? Человек или Бог? Ответ очевиден — не человек есть творение бога, а бог — творение человека». Мужчина за письменным столом в последний раз обмакнул стальное перо в чернила и дописал снизу: «Акихиро Токугава — Прикосновение Небес». Наконец, рукопись была готова. Однако ее автор не был удовлетворен. Все это были лишь теории и гипотезы. Да, за долгие годы исследований он прочел тысячи книг, провел сотни экспериментов, потратил уйму времени, сил и средств. Многие его труды уже заняли почетные места в библиотеках Часовой Башни. Однако… Все упиралось в это «однако». Можно бесконечно строить догадки, но, насколько бы правильными они ни были, правда от этого не станет более ясной. Токугава сжал кулаки. Ему нужны знания. Истинные знания. Теперь он понимал это яснее, чем когда-либо еще. И именно сейчас в его долгой жизни настал момент, когда он может познать ту самую истину, о которой мечтал. Он поднял свою правую ладонь к лицу и рассмотрел рисунок на ее тыльной стороне. Широкие красные линии на ней переплетались друг с другом, образуя замысловатый узор, напоминающий три изогнутых рога, переплетенных друг с другом. Мужчина улыбнулся. Он понимал, что эта авантюра могла оказаться последней для него, но Акихиро Токугава был уверен — оно того стоило. Настенные часы пробили десять утра. Мужчина встал из-за стола, поправил пояс своей юкаты, и направился к выходу из своего кабинета. Дверь кабинета распахнулась, и на пороге возник запыхавшийся Минору Куросава, дворецкий особняка: — Господин Токугава! Изуми Сато прибыл с грузом! Фух… — Это замечательно, — улыбнулся ему Акихиро, — но так спешить было вовсе незачем. На первом этаже их уже ждал высокий человек в черном деловом костюме и темных солнцезащитных очках. В руках у него был небольшой бронированный кейс с кодовым замком. — Господин Токугава, — поклонился он. — Доброе утро, Сато. Проходи, — Токугава указал на гостиную. Сато прошел в гостиную и поставил кейс на стол. — Вы хотите взглянуть? — Да. Сато положил кейс на стол и покрутил кодовые замки. Раздался щелчок, замок кейса открылся. Сато поднял крышку и отошел в сторону. У Токугавы загорелись глаза. В небольшом углублении внутри кейса лежал осколок окаменелого дерева. Маг прикрыл глаза и провел рукой по его шершавой поверхности. По его ладони тут же разлилось легкое покалывание, словно от слабых электрических разрядов. Вне всякого сомнения, это был он, осколок того самого щита. Совсем слабые, но в нем еще теплились следы той неудержимой силы, с которой ему когда-то пришлось столкнуться, перед тем как разлететься на мелкие осколки. — Минору, отнеси это наверх, в мой кабинет, — маг закрыл кейс. — Да, господин, — появившийся в гостиной дворецкий унес кейс. — Сато, пока ты свободен. Нам предстоит еще много дел, поэтому советую как следует отдохнуть. Я вызову тебя, когда понадобишься. Спасибо за работу. Сато кивнул и ушел. Что ж. Последние приготовления были завершены. Теперь, до трех часов ночи, маг был предоставлен сам себе. Токугава задумался. На сегодня он ничего больше не планировал. Даже ежедневные занятия по кендзюцу, которые обычно проводил для него мастер Тэкеши Матсумото в одиннадцать часов, он заранее отменил. Пожав плечами, Акихиро пошел обратно в свой кабинет, намереваясь скоротать время за чтением. В коридоре его внимание привлек опасно накренившийся портрет Юстиции фон Айнцберн. По-какой-то причине картина висела криво. Прежде чем маг успел предположить, что это могла быть за причина, портрет начал падать. Проворству, с которым маг сократил расстояние до портрета, пожалуй, мог позавидовать даже олимпийский спортсмен. Токугава успел поймать картину за секунду до ее столкновения с полом. Рядом с картиной упал небольшой согнутый гвоздь. У него вырвался вздох облегчения. Он аккуратно опустил картину на пол, оперев ее на стену, и осмотрел гвоздь. Для такого портрета тот был явно маловат. Вес картины согнул его и в конечном итоге вырвал из стены. «Ах да, действительно, я же сам его вешал», — вспомнил маг и хлопнул себя по лбу. Во взгляде девушки на портрете он прочитал немой укор. Единственный плотник Токугавы был в отпуске, в который его отправил сам хозяин особняка, поэтому, недолго думая, маг направился на задний дворик особняка, к небольшой хозяйственной постройке. Вооружившись молотком, большим гвоздем и решимостью сделать все как следует, маг вернулся к месту крушения произведения искусства. Токугава не считал себя низкорослым, но и высоким назвать не мог. До места, где портрет висел раньше, он просто не дотянулся. Вздохнув, маг ушел в гостиную и вернулся оттуда с небольшим изящным стулом. Когда он встал на стул, отверстие от выпавшего гвоздя оказалось как раз на уровне его глаз. Отступив от него вправо на расстояние ладони, он приставил гвоздь к стене и размахнулся. Сторонний наблюдатель не смог бы распознать в ком-то с внешностью Токугавы — пятидесятилетнем мужчине среднего роста и худощавого телосложения — человека, обладающего большой физической силой, однако от всего лишь одного удара молотка длинный гвоздь с глухим стуком вошел в дубовую стену на три четверти. С другой стороны послышался женский вскрик, и звук падающего тела. Эти звуки маг ожидал услышать меньше всего, но его замешательство длилось недолго. Проворно спрыгнув со стула, он положил на него молоток и вбежал в чайную комнату, откуда донесся крик. На полу чайной лежала молодая девушка в костюме горничной. Неподалеку от нее валялся второй стул от журнального столика из гостиной. — Каори? Что случилось? — увидев Токугаву, Каори Номура смутилась и потупила взгляд. — Ты в порядке, не ушиблась? — Я…я…нет… — казалось, девушка готова была заплакать, от боли или смущения, а то и от всего сразу. Маг помог ей подняться на ноги. Под чайным столиком он заметил очки девушки. Похоже, они слетели при падении. — Все в порядке? — девушка поспешно кивнула. Токугава достал из-под чайного столика очки и подал горничной. Та благодарно приняла их из рук мага. — Что ты здесь делала? — Я…я просто хотела стереть пыль с ваших клинков, а тут что-то ударило по стене… Простите, пожалуйста… — девушка снова едва не заплакала. Токугава посмотрел на церемониальные мечи, висящие на стене, на перевернутый стул. Неподалеку от него лежала щетка для пыли. «Вот я дурак» — выругался про себя маг. Из-за низкого роста, Номура просто не могла дотянуться до мечей, поэтому взяла второй стул из гостиной. А зная, насколько она пуглива, нетрудно было догадаться, что услышав такой сильный удар по стене, она потеряет равновесие и упадет с него. — Извини, я не знал, что ты здесь, — маг приветливо улыбнулся ей. — Кстати, а почему ты здесь? Я ведь, кажется, давал тебе отпуск. — Н-но…господин Токугава…я же прихожу сюда прибираться раз в три дня… вы сами говорили… — А, правда. Совсем забыл, — на самом деле он прекрасно помнил, просто пытался разговорить девушку. — Ты точно в порядке? Ничего не болит? Каори кивнула. — Ну, тогда не буду мешать тебе. — Господин Токугава… Маг обернулся. Каори протянула ему руку. В ней была зажата черная шелковая лента, на которой висел серебряный медальон в форме звезды. — Спасибо. Меня больше не мучают страшные сны. Кажется, он все-таки помог. — Оставь себе, — с улыбкой махнул рукой маг и вышел из комнаты быстрее, чем девушка успела возразить. «Вот ведь…» — уже в коридоре он вспомнил про упавший портрет. — Каори. — Да, господин, — через пару секунд девушка уже стояла перед ним. — Мне нужна твоя помощь, — Акихиро указал на картину, — нужно повесить портрет на стену. Девушка принесла второй стул и поставила слева от картины. Они встали на стулья и вместе повесили портрет. — Я давно хотела спросить вас, кто эта девушка, — спросила Каори, любуясь портретом, — она очень красивая. — Да, — согласился маг, — ее звали Юстиция фон Айнцберн. Это… аристократка. Она жила в восемнадцатом веке. — Вы уверены, что я могу оставить медальон у себя? — Конечно. — Но я…я даже не знаю, как отплатить вам за него… — Это не важно. Достаточно того, что ты добросовестно работаешь. Можешь считать это премией. Тем более, тебе он нужнее. — Но… — Возражения не принимаются! — маг грозно сдвинул густые черные брови, но его строгость была настолько нарочито фальшивой, что девушка невольно улыбнулась. — Я поняла, господин Токугава. — Вот и хорошо, — улыбнулся ей в ответ маг. — А теперь иди домой, Каори. И сходи к врачу на всякий случай. — Да. «Странная девушка» — отметил маг, когда она скрылась из виду. Два года назад в особняк Токугавы ее привела Танака Кояма, одна из тогда еще двух горничных его особняка. Тогда Каори Номура показалась ему очень скрытной и нелюдимой. Она словно все время боялась чего-то, и ей стоило больших усилий пройти даже небольшое импровизированное собеседование, что устроил ей хозяин особняка. Токугава до последнего думал, что принимать ее на работу было ошибкой, но, увидев ее старание и искреннее рвение в работе, в корне переменил о ней мнение. Единственное, что его смущало — ее синяки под глазами и измученный вид. От Танаки Токугава узнал, что девушка мало спит из-за мучающих ее кошмаров. Тогда он создал этот амулет, и попросил подругу Номуры подарить его ей. Вскоре страшные сны перестали мучить девушку, но каким-то образом она узнала о происхождении амулета и с тех пор донимала Токугаву просьбами забрать его назад. Маг прошелся по особняку и вернулся к себе в кабинет. Никто из немногочисленной прислуги не попался ему на глаза. Все они знали о любви хозяина особняка к тишине и уединению, поэтому умели быть незаметными. Устроившись за своим письменным столом, он положил перед собой толстую книгу в кожаном переплете. «Джубстахейт фон Айнцберн — Искусственная жизнь» — гласила надпись на немецком. Но не успел он открыть книгу, как в дверь постучали. — Войдите, — с долей разочарования бросил он. В кабинет вошел Минору Куросава. И снова дворецкий был чем-то взволнован. — Что такое, Куросава? Тот замялся, словно не зная, что сказать. Наконец, он собрался с духом. — Разрешите мне сопровождать вас. — Нет, — отрезал Токугава. «Он догадывается. Но как?» — Но, господин… — Нет, и точка, — Куросава хотел сказать что-то еще, но маг не дал ему это сделать. — Минору, сколько тебе лет? Юноша застыл с раскрытым ртом. Вопрос сбил его с толку. — Я…мне…двадцать пять. — Неужели тебе трудно найти более интересное занятие, чем езда по командировкам с каким-то стариком? — Но господин! — Я дал тебе отпуск? — Да… — Так используй его. Сходи в кино, съезди к морю, найди себе девушку, в конце концов… Последняя фраза заставила юношу густо покраснеть, что развеселило Токугаву, хотя внешне тот оставался совершенно серьезным. — Я… — Отправляйся домой, Минору. Спасибо за работу. Все остальное я улажу сам. Отдыхай. — Как скажете, — произнес юноша и нехотя покинул кабинет. Маг понял, что он догадывается об опасности, которую в себе таит его отъезд, но не понимал, откуда. Если только ему не рассказал Сато. Но это было крайне маловероятным. Каждый из прислуги знал, на кого он работает, но маг тщательно дозировал информацию, что попадала к его слугам. Кроме того, каждый из них подписал договор о ее неразглашении. Тем не менее, существовали вещи, которые даже самым верным слугам чародея знать не стоило. Например содержание подвала особняка. Или настоящий возраст Токугавы. Существовало еще немалое количество тайн, в которые люди, работающие в его особняке, посвящены не были. Лишь одному из них было известно практически все. Это был Сато. Но в нем маг был уверен по многим причинам. Закрыв книгу, Акихиро Токугава принял самое мудрое решение, которое только мог принять воин перед трудной битвой. Он отправился спать.***
Кромешную тьму просторного подземного зала разогнал тусклый свет магических кристаллов, вмонтированных в грубые и неровные каменные стены. В подземелье вошел человек. Это был Акихиро Токугава. Он сменил юкату на темно-синий костюм с плащом такого же цвета. На его руках были черные кожаные перчатки. Открытое и доброжелательное выражение на его лице сменила сосредоточенность и мрачная решимость. С собой он нес бронированный кейс. Настал момент истины. Маг обогнул середину зала, которую занимал начертанный заранее круг призыва, и водрузил кейс на каменный алтарь у дальней стены. Набрав нужную комбинацию, он открыл крышку кейса. Словно отреагировав на это, круг призыва на секунду озарился огненно-красным светом. Токугава вновь обошел круг и остановился у проема, ведущего к выходу из подземелья. Там он приложил руку к стене. Один за другим на сером камне загорались разноцветные письмена на неизвестных языках. Когда последняя руна мелькнула бледно зеленым светом, маг удовлетворенно кивнул. Теперь, что бы здесь ни произошло, этого никто не услышит. Никто не войдет и не выйдет отсюда, пока ритуал не будет завершен. Своды подземелья выстоят столько, сколько потребуется. Маг был уверен в этом, ведь он сам проектировал их. Токугава медленно подошел к кругу и встал так, чтоб тот был ровно между ним и алтарем, на котором лежала реликвия. Маг закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Он снял перчатки, отбросив их в стороны. Протянул правую руку к кругу призыва. Круг отозвался. Внутри рун, начертанных на каменном полу, словно разгорался огонь. Токугава почувствовал, как вибрируют камни под его ногами. Магические кристаллы, скрытые под землей, готовились к выбросу накопленной энергии. Он достал из кармана плаща старинные золотые часы и посмотрел на циферблат. Он показывал ровно три часа ночи. Время, в которое духовное место, на котором расположился особняк чародея, излучало ману наиболее интенсивно. «Время пришло» — Воитель, взор которого застилает пелена слепого неистовства! — Услышь мой глас сквозь века, что нас разделяют, — Услышь зов сердца своего, что жаждет крови, — Услышь зов сердца моего, что жаждет победы, — Позволь руке моей направлять твое безумие… С каждым словом, что произносил маг, вибрация под камнями нарастала, она уже напоминала локальное землетрясение. Огненные всполохи, пульсирующие в рунах круга призыва, становились все ярче. С потолка посыпались мелкие камни. — …и пусть огонь твоего гнева сожжет наших врагов! — Я вверяю жизнь и судьбу свою, — Духу твоему, сгорающему в огне вечной ярости! Последние слова Токугава прокричал так громко, насколько хватало его голоса. Подземелье тряхнуло в последний раз. Круг, мерцавший огненными всполохами, озарился вспышкой настолько яркой, что она едва не ослепила чародея, заставив его прикрыть глаза руками. В центре круга быстро разгорался огонь. Огненный вихрь закружился по подземелью и взвился до самого потолка. Когда маг решился взглянуть на круг призыва, в подземелье он был уже не один. Огромная фигура, объятая всполохами пламени, появилась в центре круга. Токугава встретился взглядом с глазами, наполненными огнем настоящего безумия. — Добро пожаловать в наш мир, — чародей торжествующе улыбнулся, — берсеркер! Стены подземелья сотряс ужасающий рев.***
Три дня спустя
Утреннее солнце едва успело коснуться крон плакучих ив вокруг пруда перед особняком, как Акихиро Токугава покинул свой дом. На нем был все тот же темно-синий костюм. Он в последний раз обернулся для того, чтобы посмотреть на особняк, где провел много лет за своими исследованиями. Излишние сантименты были не в его духе, но осознание того, что он может больше никогда не увидеть это прекрасное место, вызывало грусть. «Нет, это мне сейчас совсем ни к чему», — подумал чародей и решительно зашагал прочь. Маг нес с собой длинный стальной кейс. В нем находилась единственная вещь, которую он успел вытащить из своего старого дома в Нагасаки девятого августа тысяча девятьсот сорок пятого года. — Что это значит? Что вы здесь делаете? — выйдя за каменную ограду, маг застыл в нерешительности. — Мы пришли проводить вас, господин Токугава, — Минору Куросава вышел вперед. Токугава осмотрел группу людей. Здесь собрались все, кто работал в его особняке: садовник Наоки Такахаси, плотник Акио Ёсида, горничные Эми Иноэ, Танака Кояма и Каори Номура, и его дворецкий Минору Куросава. Из припаркованного перед входом автомобиля вышел Идзуми Сато и присоединился к компании. Они встали по краям каменной дорожки, образовав живой коридор. — Желаем вам удачи, господин, — в унисон произнесли все семеро и поклонились. — Вы…что… — Токугава не думал, что его можно так легко сбить с толку, но, в конечном итоге, это случилось. Они провожали его так, словно он мог не вернуться. Но он же никому не рассказывал о сути своей поездки, кроме… — Са-а-ато… — угрожающе протянул чародей. — Простите, господин Токугава, — с каменным лицом произнес тот. — Ох, — устало вздохнул маг, — ладно, с тобой я позже поговорю. Так или иначе, я рад всех вас видеть. Хотя и не ожидал этого… — Господин. — Каори? — Возьмите это, пожалуйста, — девушка протянула ему руку. В ней была черная шелковая лента. На ленте висел талисман, по форме напоминавший серебряную звезду, что Токугава подарил Каори. Но она была из темно-синего цветного стекла. Такого же цвета, как его костюм. — Что это? — чародей принял звезду из рук девушки и внимательно рассмотрел ее. — Это…талисман на удачу. Примите его, пожалуйста. Маг нерешительно повертел звезду в руках, но встретившись с умоляющим взглядом девушки, принял решение. — Хорошо, — сказал он и широко улыбнулся ей. — Увы, дела не ждут. Я должен ехать. — До свидания, господин, — услышал он шесть голосов, когда садился в машину. Сато занял место водителя и завел мотор. Автомобиль помчался вниз по склону. — Тебе придется кое-что объяснить мне, Сато. — Я готов к этому, господин. Автомобиль стремительно уносил чародея и его помощника навстречу судьбе. Но не только они мчались по мощеной дороге. Машину преследовал третий участник путешествия, но его не мог увидеть никто из прислуги Токугавы. Никто из обычных людей.