Даже звездам свой час сгорать

      Почему она его не возненавидела?        Посреди ночи Рей разбудило обжигающее чувство внутренней агонии. Сила вокруг наполнилась болью и скорбью. Так плотно. Так невероятно осязаемо...       Она должна желать ему смерти больше, чем кто-либо в галактике! Он уничтожил все, во что она верила, убил всех, кого она любила...        Водоворот стыда, сожаления и извращенного удовольствия от осознания собственной мерзости обрушился на девушку с такой силой, что та едва могла вздохнуть. Таинственная связь пробудилась, увлекая ее сознание через тысячи парсеков...        ... к человеку, который испуганным зверем метался из одного полутемного угла в другой.        В первые секунды Рей была потрясена настолько, что боялась вздохнуть, чтобы не выдать своего присутствия. Поверженный в глубокое смятение, весь бледный, как мертвец, со следами слез на лице, Кайло вновь и вновь повторял себе под нос одно и то же — что Лея Органа всегда считала своего сына чудовищем. Что она боялась его Силы. Боялась его самого. Что спрятала его подальше, как уродца…       Это так. И все же… нет, в ее глазах не было ни ненависти, ни презрения. Лишь смирение, жалость и всеобъемлющая тоска.        Он не знал, что и думать. Взгляд Леи горел в его памяти безмолвным напоминанием о том, что, до каких бы глубин безумия он ни опустился, сколько бы ни отрекался и ни бежал прочь, над ним по-прежнему будет витать благословение материнской любви. Один-единственный взгляд, казалось, свел на нет все его многолетние потуги…       Потом на смену недоумению пришло озарение безжалостной ясности.        Значит, она все это время была жива?         Только сейчас он осознал, что его мать находилась совсем рядом и видела весь ужас его исступленной жестокости там, на Крэйте. Когда он приказал убить сопротивленцев до единого... о Сила, он и понятия не имел, что Лея Органа среди них!       Рей не сразу поняла, что означают его судорожные метания. Кайло считал свою мать погибшей? Но как такое может быть?        Постепенно в памяти всплывали обрывки рассказов, которые она слышала то тут, то там на пути к Дантуину: атака СИДов на головной крейсер Сопротивления, гибель Акбара, Статуры и других офицеров... Как-то раз Лея нехотя упомянула, что за несколько мгновений до взрыва вражеский истребитель — тот самый, который, как утверждало большинство, и сделал роковой выстрел, — пронесся в опасной близости от командного центра «Раддуса», едва не задев корпусом транспаристиловую панорамную панель. Чуть заметное дрожание в голосе генерала подсказало Рей, что речь идет о Кайло.        Тогда это не удивило ее: человеку, который вероломно пронзил мечом сердце родного отца, ничего не стоило убить и мать. Но сейчас она начинала понимать, что тут вмешалось страшное, трагическое недоразумение.         В ту ночь Рей так и не довелось уснуть. Ее покой то и дело тревожили случайные образы. Огни двигателей незнакомого судна, похожего на шаттл или некрупный фрахтовик. Распахнутый шлюз, за которым искрится небо, налитое золотым светом...       ... И молодой мужчина с аккуратной рыжей шевелюрой, которого Рей никогда не видела прежде.        — Вам не следовало этого делать! — говорит незнакомец, и девушке становится видна гневная дрожь его губ.        Ему отвечает не человеческий голос, а звериное рычание.        — Не забывайте, с кем разговариваете, Хакс! Я не обязан отчитываться вам, куда и зачем направляюсь.        Угрожающие нотки немного сбивают с него спесь. Хакс на мгновение умолкает, поправляя на себе мундир.       — Поймите, Верховный лидер, вас могли убить... — вновь начинает он.        Кайло раздраженно отмахивается.        — Не стройте из себя няньку! Вы бы выиграли от моей смерти больше всех.       — Возможно, — тот с достоинством кивает. — Но сейчас речь не об этом. Ваша жизнь, как и моя, принадлежит Первому Ордену, и нам обоим необходимо помнить, чьим интересам мы служим. К чему вам эта пустая беготня за Сопротивлением? Они ослаблены и не представляют для нас опасности. Сейчас наша первоочередная цель — это Центральные миры. Их не покорить грубой силой, как Внешнее кольцо или отдельные островки цивилизации в Неизведанных регионах. Здесь нужно проявить изрядную долю хитрости. А из-за ваших необдуманных выходок за нами окончательно закрепилась слава безумных головорезов.        Поначалу Кайло никак не реагирует. Его взгляд ни на что не направлен, устремлен в одну точку — и на доли секунды создается впечатление, будто Верховный лидер и вправду проникся патетической речью. Но вскоре его плечи нервно дергаются, и по лицу пробегает усмешка.        — И это говорите мне вы? Вы, не моргнув и глазом, уничтожили целую звездную систему. И за нею бы последовали еще многие, если бы мятежники не подорвали ваш драгоценный «Старкиллер».       — С нашими нынешними ресурсами можно легко построить еще хоть десяток «Старкиллеров». Но нужно ли это? Одно дело — стереть с лица галактики вражеское правительство и совсем другое — терроризировать мирное население. Есть разница между войной и бессмысленными репрессиями. Если сжать кулак слишком крепко, потенциальные союзники выскользнут у нас между пальцев...        Неожиданно Кайло отворачивается, словно защищаясь от невидимой пощечины. Но тут же спохватывается, и в его душе — Рей это чувствует — вспыхивает что-то, напоминающее не то раздражение, не то смертельную тоску.        — Довольно! — с бессильным видом огрызается он. — Я выслушал вас, генерал, но свой приказ отменять не намерен…       У Рей уже не было сил гадать, о чем это он. Она чувствовала себя разбитой. Все тело беспощадно ныло, как бывало в прежние времена, когда ей приходилось тянуть на себе груз вдвое больше собственного веса. Голову разрывала какая-то вязкая, тянущая боль, заставляющая до немоты в пальцах сжимать края подушки. Отдаленным уголком сознания Рей понимала, что эта боль не ее, но легче от этого не становилось.        На следующий день она по-прежнему чувствовала себя так, словно накануне ее жестоко избили. Суставы ломило, в голове стоял шум. Мысли то и дело терялись, ускользали, и даже привычные символы аурек-беш* порой казались ничего не значащей белибердой.        Ей не всегда удавалось разобрать тексты, привезенные с Ач-То. Часть из них была написана на языке ланэи**, часть же — на неизвестном наречии, вероятно, еще более древнем, чем сам Первый храм. Ни одна программа-переводчик не осилила его. Только благодаря Люку Рей могла уловить самую суть, однако выяснилось, что при жизни мастер и сам не успел прочесть священные книги до конца. Поэтому даже та малая толика корусантского архива, которую в свое время удалось спасти, стала для девушки невиданным сокровищем. По крайней мере, эти рукописи были добросовестно переведены на общегалактический.       Время едва успело перевалить за полдень, когда Рей решительным движением погасила экран голоридера и, собрав нехитрый скарб, покинула библиотеку. Ее трясло в непонятном ознобе, а душой прочно овладело преддверие чего-то дурного. Щелкающий звук собственных шагов болезненно отдавался в висках.       На улице, словно в насмешку, блистал всеми красками весны ласковый погожий денек. Солнечный свет щедро поливал широкие мостовые, по которым, куда не кинь взгляд, струился нескончаемый поток прохожих. Здешние жители всегда куда-то спешили — Рей уже успела уяснить, что такова особенность большого города. Со всех сторон слышался гомон торговцев, наперебой зазывающих к себе покупателей. Своей назойливостью они подчас напоминали Рей сборщиков лома, которые скапливались на закате перед лавкой Ункара Платта. Те так же готовы были порвать друг друга в клочки ради грошовой прибыли.         Гаталента находилась у границ региона, называемого Ломоть, на пересечении двух крупнейших торговых маршрутов — Кореллианского и Перлемианского. Дельцы всех мастей попадались на просторных столичных улицах куда чаще, чем увлеченные науками студенты или надменные аристократы. Даже главная площадь перед Дворцом Совета была густо усеяна рыночным рядами в несколько уровней, последние из которых балансировали на репульсорных платформах почти вровень с линиями монорельсов.        Невидимкой в толпе, низко опустив голову и рассеянно теребя пальцами ремень заплечной сумки, Рей тяжело брела вдоль по улице, погруженная глубоко в себя.       Иногда ей казалось, что мастер Люк прислал ее сюда не только ради знаний, но и для того, чтобы высмеять ее настрой. Решив посвятить жизнь поиску и восстановлению джедайского наследия, она была готова к утомительным странствиям, к лишениям и одиночеству. Кто бы мог подумать, что эта миссия приведет ее в один из крупнейших городов галактики — шумный, сытый, цветущий мегаполис с кипящими движением улицами, где она порой терялась от обилия голосов и красок. Чего стоит только поведение прохожих, которое поначалу вогнало ее в ступор. Каждый из них — мужчина, женщина или вовсе существо неопределенного пола — мог запросто остановить ее и безо всякого стеснения предложить переспать с ним. Лишь со временем Рей узнала, что свободный секс независимо от пола или расы считается здесь в порядке вещей. Местное население даже гордилось своими прогрессивными взглядами.        Почему же она чувствовала себя в этом городе так одиноко, как еще ни разу после бегства с Дантуина?       Изо дня в день наблюдая за бурлением столичной жизни, частью которой она сама не станет никогда, Рей все больше скучала по друзьям. По мрачным шуточкам Финна, по твердому голосу Дэмерона. По мягким, по-матерински теплым рукам Леи. Даже по узкому коридорчику «Тысячелетнего сокола» с извечными запахами прожженных электропроводов, механического мусора и легким шлейфом спайса, которым раньше частенько бывали заполнены отсеки для контрабанды...       Совет Матерей принял ее не так уж дружелюбно. И Рей прекрасно понимала, почему. Когда этим особам, чинно восседающим на подушках, доложили, что у них просит аудиенции Последний джедай, те наверняка подумали о Люке Скайуокере или о ком-то похожем на него. На никогда не существовавшего Люка из многочисленных легенд — сильного, мудрого, могущественного. Вид худощавой оборванки со сломанным световым мечом должен был горько их разочаровать.       Рей поведала свою историю, умолчав лишь о приключениях на «Старкиллере» и на «Превосходстве» — обо всем, так или иначе связанным с Кайло Реном. Она видела, как дамы вокруг обменялись хмурыми, недоверчивыми взглядами прежде чем «Верховная Матерь» леди Шаин Фенн — невысокая человеческая женщина с пышной грудью и приметными ямочками на щеках, которые делали ее лицо чуть добрее, чем у других, — сообщила, что Совету необходимо время «чтобы обдумать услышанное».         Девушка ни капли не удивилась, услыхав вердикт, который означал не что иное как вежливый отказ. Удивление ожидало позднее, когда глава Совета лично разыскала ее и, ухватив за локоть, уволокла в сторону, чтобы с глазу на глаз высказать все, что лежало у нее на сердце. Девочка-джедай, видно, сошла с ума, если отважилась приземлиться посреди столичного космопорта на «Х-винге», который ей следовало бы утопить в ближайшей канаве, да еще с ворохом джедайских книг. Здесь не Джакку, не Такодана, не Кантоника. Центральные миры — самый лакомый кусок для Первого Ордена. Развитая экономика, высокий уровень жизни. У многих планет имеются собственные регулярные армии. Любой неверный шаг может спровоцировать противника напасть. Гибель одной из бывших членов Совета Эмилин Холдо стала последней каплей; Великие Матери решили разорвать все связи с Сопротивлением — ради безопасности своего народа. Они ничем не могут помочь Последнему джедаю. У каждой из них крепко связаны руки…       Наконец леди Фенн замолчала, покусывая губы и неловко перебирая пальцами свободно драпирующуюся ткань туники. На ее лицо лег отпечаток глубокой задумчивости.        — Будешь жить у меня, — неожиданно сказала она еще более сердито чем прежде. — Так мне будет легче проследить, чтобы ты не наделала глупостей. Я попытаюсь сделать для тебя все, что в моих силах. Как частное лицо.       Рей не ведала, что и думать. Только что ее прогнали с порога, а сейчас почему-то зовут обратно. В полной растерянности она спросила «Почему?», но в ответ услышала лишь какое-то недовольное фырканье.        По счастью, директор голобиблиотеки оказался давним знакомым леди Фенн, с которого, по ее словам, ей давно пора было спросить небольшой должок. «Он обеспечит тебе доступ к архивам, — уверила Верховная Матерь. — А уж я постараюсь, чтобы он держал язык за зубами». Но прежде она заставила Рей выбрать через голонет несколько новых костюмов и даже пообещала, что не выбросит ее прежние обноски, если девушка даст слово больше не смущаться, принимая от нее подарки.       Позднее леди Фенн призналась, что, будь ее воля, она сделала бы больше, гораздо больше…       — Я знала Люка, — сказала она. И сморгнула — как на секунду показалось Рей, чтобы удержать слезы. — Прошло тридцать лет, а я все еще помню, словно это было вчера. Он точно так же стоял перед Советом. Обычный глазастый паренек, каких повсюду пруд пруди. Но я-то сразу поняла: есть в нем что-то особенное. Что-то непостижимое. Вроде внутреннего сияния... Я тогда не понимала этого; не понимаю и сейчас. Зато ясно вижу, что ты такая же как и он. Стоило тебе переступить порог, я так и села: «Ба, как похожа-то!» Грешным делом подумалось, уж не дочь ли ты ему родная...         Рей взволнованно прикусила губу. Если бы госпожа только знала, как ошибается! Сколько раз с тех пор, как она здесь, Рей с Джакку задумывалась, правильный ли выбор сделала.       Чем больше она читала, тем больше убеждалась, что в последние годы существования Орден джедаев действительно отдалился от изначального учения. На заре своей веры адепты Силы представляли равновесие как цикличную и непрерывную смену Тьмы и Света. Так из чередования дня и ночи складывается время. Так за приливами следуют отливы. Но позднее Орден начал искоренять любые проявления Темной стороны. Почему-то это казалось ей неправильным, несправедливым.       Что если прошлое джедаев в самом деле не стоит того, чтобы за него цепляться? Что если и вправду пришло время разрушить старое, чтобы дать родиться чему-то новому?       Что если Бен был прав?        Как могла, Рей гнала от себя эти мысли. Они были слишком болезненными. Они вносили сумятицу в ее душу. Они дразнили ее, сбивали с толку. Но иногда ее сил не хватало, чтобы побороть предательские сомнения. Она хотела спасти Бена Соло? Но возможно, единственное, что она могла для него сделать, — это примкнуть к нему. Не помочь сбросить с плеч бремя Темной стороны, а разделить с ним этот груз. Кто знает, возможно, того-то и хотела Сила?        Рей пыталась представить, что было бы с нею, с ними обоими, если бы в тот роковой день Тьма и Свет все же соединили руки над телом павшего Верховного лидера. В бреду запретных желаний она видела себя на троне рядом с Кайло — в облаке изысканного шелкового наряда, увенчанная золотом. Надменная, могущественная и ослепительно прекрасная...       Однако когда слабость проходила, Рей оставалось только горько смеяться над собой. Верховный лидер Кайло Рен не принял бы ее иначе как послушной марионеткой, бессловесным и безропотным украшением своей царственности. И как скоро он бы пресытился ею? Через год? Через неделю? Неважно. Рано или поздно все его чувства свелись бы к равнодушию с оттенком презрения. Такова природа Темной стороны — эгоистичная, ненасытная.       Необычные звуки оторвали ее от размышлений. Рей вскинула голову и прищурилась, сосредоточенно вглядываясь в сторону ближайшего перекрестка, где под унылыми и озлобленными взглядами прохожих рабочие снимали с узорчатых стен праздничные гирлянды. Это зрелище заставило ее тяжело нахмурить брови. То же самое происходило и через дорогу, и на каждом углу…       Близилась тридцатая годовщина окончания войны. На планетах Западного Предела многие даже не слышали о таком празднике, но здесь это был один из самых знаменательных и светлых дней. Каждый год обитатели Центральных миров отдавали дань памяти героям, погибшим во имя свободы.       Но Гаталента не войдет в их число. Это было очевидно. Видимо, власти столицы приняли окончательное решение свернуть подготовку к торжествам, и даже угроза волнения среди горожан не перевесила угрозы военного вторжения. В свете последних событий праздновать капитуляцию имперского флота — не лучшая мысль. Это все равно что намеренно дразнить бешеного ранкора. Звездные системы, которые не откажутся от устоявшейся традиции, бросают вызов Первому Ордену. И самому Верховному лидеру Кайло Рену...       У Рей как будто выбили почву из-под ног. С каменным лицом она наблюдала, как столица сбрасывает с себя праздничный наряд, и ее сердце тоскливо сжималось. Город стал похож на старого солдата, у которого отобрали все его ордена и велели забыть о былых заслугах. Угнетающее зрелище.       Лея говорила, что так и будет: те, кто еще недавно громче всех восхваляли демократию, первыми от нее отрекутся. В отличие от оборванцев из нищих систем Внешнего кольца, жителям благополучных, процветающих планет есть, что терять. Предоставленные сами себе, местные правительства изо всех сил держались за привычный жизненный уклад в надежде, что ураган войны не затронет их соотечественников, их соседей и друзей.       Но что делать Сопротивлению? Если вернейшие союзники предали их, выходит, у генерала Органы и ее товарищей и впрямь нет ни единого шанса.        Пустая квартира встретила гостью глухой тишиной. Рей направилась прямиком в освежитель, на ходу сбрасывая одежду и разминая ноющие мышцы. Ей нравилось подолгу нежиться под прохладными струйками. Чувствовать влагу на коже, зная, что больше не нужно считать каждую пролитую каплю. Это должно было помочь взбодриться, прогнать из тела мучительную тяжесть.        Прошло, должно быть, не меньше получаса прежде чем она наконец выключила воду и приоткрыла полупрозрачную акриловую дверцу кабинки, чтобы дотянуться до полотенца. И вдруг заметила боковым зрением широкоплечий силуэт. Всего на мгновение он показался в дверях и тут же исчез.       Усталость как рукой сняло. Мысленно перебирая все самые крепкие словечки, какие только были в ходу среди мусорщиков в ее родных местах к югу от Гоазоана, Рей во мгновение ока завернулась в полотенце и выскочила вон.        Первое, что бросилось в глаза, — как ее собственная спальня, залитая ярким полуденным солнцем, странным образом перетекает в другую — окутанную мягким сумраком. Как будто две картинки согнули и наложили друг на друга. Ей уже приходилось видеть эту чужую комнату без единой двери, отделенную от ванной, гардеробной и других смежных помещений лишь широкими проемами в обрамлении неоновой подсветки. По каким-то причинам Кайло терпеть не мог закрытых дверей. Приходил в ярость от одного их вида.        Внутри похолодело. Дыхание стало таким частым, словно Рей пробежала без остановки от дальних границ Кладбища кораблей до своей «Адской гончей-2»***. Она уже позабыла о том, что на ней нет одежды. Единственное, о чем она могла думать, так это о том, что здесь ее враг и что он способен наброситься вновь. В любой момент...        — Ты шпионила за мной, — донеслось из полумрака.       Рей обернулась на звук. Кайло стоял совсем рядом и пожирал ее глазами. Выглядел он еще хуже, чем в прошлый раз. В тот день, когда он поверг Сноука, Кайло Рен был охвачен огнем решимости изменить мир. Тяжелое дыхание, горящий взгляд, полный готовности бросить вызов всем и вся. Его плечи были горделиво расправлены; теперь же они обреченно поникли, как будто на них взвалили непосильную ношу.       — Шпионила? — отозвалась она с неожиданным возмущением. Нет, только послушайте! И это говорит парень, который две минуты назад подглядывал, как она моется.        — Да. Ты слышала, о чем я говорил с Хаксом.        — Я не специально, — она постаралась придать своему голосу максимальную строгость, даже отчужденность. Чтобы не сорваться, как в прошлый раз. Не открыть ему своих чувств. — Ты же знаешь, не я выбираю, когда это происходит.        Кайло не ответил. В два прыжка преодолев расстояние между ними, он оказался рядом — на тонкой, смазанной границе света и полутьмы. Его пальцы крепко впились в ее худенькие предплечья. Прикосновение кожа к коже было сродни волшебству. Рей тут же ощутила знакомый импульс — совсем как тогда. Его тепло, его огонь. Огонь, который тек по ладони и расходился дальше, вызывая волну мурашек...       — Что ты слышала? — требовательно спросил он.        — Мне больно, — коротко сказала Рей, ни на секунду не отводя взор. Ее глаза глядели твердо и открыто — только так и следует смотреть на хищного зверя, чтобы сбить его с толку.        Но странное дело, в его растерянном, глубоко взволнованном взгляде больше не было злобы или ожесточенности. «Это не Кайло», — робко, как бы украдкой сказала Рей сама себе. Она уже достаточно узнала обе ипостаси этого человека, чтобы отличить одну от другой — по крайней мере, ей самой так казалось.        Из темницы забвения на нее взирал Бен.       Бен Соло, который скрашивал ее одиночество на Ач-То. Бен Соло, который утешал ее холодной штормовой ночью. Бен Соло, ставший ее тайной и ее откровением.        Что-то в ней затрепетало, заставляя кровь прихлынуть к щекам. «Бе-ен, Бе-ен, Бее-ен…» — барабанной дробью пронеслось в ушах. Хотелось ей того или нет, это имя было выжжено на ее сердце, будто каленым железом. Стоило произнести его, пусть даже только в мыслях, как роковые письмена загорались огнем.         Ее слова, похоже, подействовали. Поджав губы, он разомкнул хватку.       — Почему ты не сказала мне? — его голос прозвучал тихо. С надломом.        — Не сказала — чего?       — Не прикидывайся! — вскричал он. — Ты знала, что она жива. Знала! Но предпочла делать из меня дурака. — С этими словами Бен резко опустился на край кровати и закрыл лицо ладонями.        Рей стояла, как вкопанная, не смея шелохнуться. Никогда еще она не видела его таким. Обескураженным. Раздавленным. Поневоле девушка вновь подумала о том, как бы все обернулось, знай он, что Лея выжила и что она находилась на борту одного из треклятых транспортников, обстрел которых он с такой легкостью отказался прекратить. Наверняка Бен задавал себе тот же вопрос.       — Прости, но я... я не знала, что для тебя это будет неожиданностью... — Должно быть, это самое глупое объяснение из всех. Однако Рей сейчас все равно не смогла бы измыслить что-нибудь более правдоподобное. — Я и подумать не могла, что ты считаешь ее погибшей...       Остальное произошло как будто без ее участия. Глаза заволокло неведомой пеленой, и опомнилась Рей, лишь ощутив под своей ладонью его напряженное плечо.        — Все еще хочешь убить меня? — она с трудом подавила в себе желание улыбнуться. Когда-то он задал ей тот же вопрос — теперь настал ее черед.        Поначалу он не отозвался. Но вот, уже в следующее мгновение в нем заговорило что-то, до сих пор молчавшее. Бен ухватил ее руку и, притянув к себе, припал губами к тыльной стороне ладони.       — Не уходи, Рей. Просто не уходи. Будь со мной...       Потрясенная, та с трудом держалась на ногах. Остатки благоразумия призывали ее опомниться. «Стоит тебе дать слабину — и он захватит твой разум в паутину, из которой тебе не удастся освободиться».       Но разве она могла отвернуться от него?       Нет, только сейчас Рей, кажется, готова была дать ответ на собственный вопрос — почему они по-прежнему чувствуют друг друга. Она была безнадежно и бесповоротно заражена Беном Соло. Связана им. Ни с кем другим она не чувствовала себя такой живой. Такой нужной. Никто не цеплялся за нее так яростно, как он. Ни перед кем она не обнажала своей души с такой нежной и волнительной готовностью.       Свободной рукой она привлекла к себе его голову, пропуская между пальцами жесткие спутанные кудреватые пряди.        — Расскажи мне, что произошло.        Он приник к ней, как напуганный мальчишка, который ищет спасения в материнских объятиях. Паршивый трус! Это он должен был выстрелить. Самостоятельно завершить начатое. Или прекратить атаку. Спасти ее... Однако не сделал ни того, ни другого. Все, на что его хватило, — просто смотреть, как его мать сметает свирепой волной. Проклятье, за это время он успел сотни раз мысленно похоронить ее и оплакать! А она... она даже не держала на него злобы. Ее сердце слепо простило все, что он совершил и, быть может, еще совершит. Но что значит это прощение? Видит Сила, он не просил о нем и никогда не попросит!       Он продолжал говорить — короткими, сбивчивыми фразами. Не умолкая даже для того чтобы перевести дух. Ему нужно было выговориться. Дать выход скопившемуся в груди болезненному сгустку.       Рад ли он открывшейся правде? Он и сам не знал. Встреча с генералом Леей открыла ему глаза. Воочию показала, какая огромная, непреодолимая пропасть отныне разделяет их. Было бы глупо отрицать, что в тот миг, когда вспышка протонной торпеды пронеслась мимо него, самым ярким чувством, что он испытал, было дикое, нездоровое облегчение. Кто-то другой, сам того не зная, положил конец его сомнениям. Жизнь избавила его от еще одного жестокого экзамена. Отныне не было больше необходимости вновь ломать себя...       А теперь что же? Он — Верховный лидер Первого Ордена. Она — глава Сопротивления. Выходит, рано или поздно ему все равно придется сделать это. Убить родную мать.         Рей не прерывала его, хотя порой от того, что он говорил, ей становилось дурно. Перед нею человек с безнадежно отравленной душой и искаженными представлениями о мире, от которых у любого волосы встанут дыбом. Однако ее руки продолжали обнимать его голову, лаская и успокаивая.       В потоке его горячей исповеди потерялся момент, когда ее губы коснулись взмокшего лба, потом виска, щеки, ловя кристаллы слез невинными поцелуями, нежными и трогательными, как танец бабочки. Бен не противился, свободно купаясь в ее исцеляющей доброте. Его глаза закатились.       — Будь со мной, Рей... — подобно заклинанию продолжал шептать он. — Пожалуйста...Ты одна можешь удержать меня...        Безо всяких объяснений Рей поняла, что означают его странные слова.       — Я держу тебя, Бен. И не отпущу никогда, только не отталкивай меня…       Она почти не заметила, как полотенце сползло вниз, задержавшись толстыми складками на бедрах, и как горячий шепот Бена у ее обнаженной груди приобрел какой-то новый смысл. Неведомая доселе жажда завладела ею без остатка. Опьяненная, она позволяла его рукам свободно гулять по своей спине, касаться лопаток, чертить обжигающую дорожку вдоль позвоночника, и совсем не чувствовала стыда. Собственное тело вдруг показалось ей раскаленной пустыней. Сердце колотилось с бешеной силой.       Девушка смежила веки, всецело отдаваясь во власть ощущений. Мелодия души Бена Соло сливалась с ее собственной, и его равные, тревожные ноты сменялись чем-то новым — слаженным и мощным. Она хотела, чтобы он трогал ее еще. Так, как никто до него. Почему-то это казалось естественным и не вызывало страха. Как же она устала держать свои чувства под замком! Как устала убегать и прятаться от того, к кому втайне по-прежнему тянулась всей душой. Цветок, который прячется от солнечных лучей. Птица, которая боится подняться в небо...         — Пожалуйста... — жалобно вторила она ему. — Пожалуйста, Бен, возвращайся к нам... пожалуйста... Останови войну. Ради своей матери. Ради меня. Ведь это тебе по силам. Оставь прошлое прошлому, к чему тебе сводить с ним счеты? Перестать гоняться за Сопротивлением. Дай нам всем свободно вздохнуть...       Все изменилось в одно мгновение. В гармонию их мелодий вклинилась, беспощадно нарушая строй, другая — суровая, властная. Рей не успела толком понять, что происходит, прежде чем ее слуха коснулось сухое: «Нет».       Она приоткрыла глаза. Лицо Бена, осененное страшной, безумной улыбкой, взирало на нее снизу вверх.       По спине пробежал холодок. Рей простерла руки в безотчетной попытке вновь привлечь его к себе, но тот оттолкнул ее и резко поднялся. На долю секунды показалось, что он вот-вот ударит ее. Однако этого не произошло. Бен просто навис над нею темной, угрожающей тенью.       — Ты — продажная дрянь, — выдавил он с отвращением.        Рей не могла поверить ушам. Если бы он вонзил меч ей в грудь, и то, казалось, было бы не так больно. Она оторопело попятилась и выставила вперед руку, как бы защищаясь.       — Ты считаешь, что сильнее меня, только потому что у меня есть к тебе чувства? Считаешь, что можешь делать со мной все, что тебе угодно? — Его грудь переполняло нервное прерывистое дыхание. — Помойная девка! Навозница! Что ты о себе возомнила? Я переступил через все семейные привязанности. Я прошел по острым шипам, рассекая ноги в кровь. А ты… ты решила приманить меня назад, разок сверкнув обнаженным телом?       С трудом преодолевая головокружение, Рей сглотнула внезапную горечь и пробормотала чуть слышно:       — Что ты говоришь, Бен?       Он коротко рассмеялся и указал на небольшое зеркало позади нее.        — Посмотри на себя, Рей с Джакку. Посмотри, до чего ты докатилась...        Она резко обернулась и... о Сила! Ее разум прояснился. Только сейчас, увидав себя со стороны, она осознала, что стоит посреди комнаты почти голая, с непотребно раскрасневшимися щеками и приоткрытым ртом. Она не могла видеть в зеркальной глади отражения Кайло — его тут не было, — но по-прежнему чувствовала яростную дрожь за спиной.       — Все это блажь, — безжалостно продолжал он, и Рей угадала, что в нем говорит не просто обида, а уязвленная мужская гордость. — Ты мне не нужна. Не такой ценой. Эта любовь — никакое не откровение Силы. Неужели ты сама еще не поняла? Все, что произошло между нами, фальшиво от начала до конца. Иллюзия, навеянная Сноуком. Мы оба клюнули на сладкую приманку, только и всего. Но больше я не желаю тебя видеть. И никогда тебя не коснусь. Подумать только, ведь я считал, что ты… другая. Чище и лучше всех, кого я когда-либо знал. А теперь вижу: ты не стоишь даже этих глупых, обреченных чувств…       Рей молчала. Ее глаза набухли слезами, к горлу подкатила тошнота, плечи опустились. В страхе она закрыла лицо руками. Ее тело вновь и вновь содрогалось, словно под ударами кнута. Никогда еще она не казалась самой себе такой грязной, порочной. Бен не просил ни о чем, кроме поддержки, сочувствия, близости. Поток Силы прибил его, словно щепку, к ее очагу. К единственному светочу посреди мрака. Со дна бездны он взывал к ней как к последнему своему спасению. А она обманула его чувства. Она предложила ему… себя. Как последняя потаскуха! Разумеется, только если он покается и возвратится к Свету. Могла ли она унизить его сильнее?..       Когда она наконец оторвала ладони от лица и огляделась, боязливо щурясь, Кайло уже не было рядом. Его образ растаял, как кошмарный сон, оставив лишь нестерпимый стыд. Не в силах больше думать ни о чем, нагая и задыхающаяся от сухих рыданий, Рей осела на пол и беззвучно оборонила: «Прости меня…»