Даже звездам свой час сгорать

      Зрение мало-помалу прояснялось, и мерцающие пятна над головой приобретали резкость, становясь кнопками, отвечающим за систему жизнеобеспечения в медицинских капсулах интенсивной терапии. Кайло поднял руку и коснулся внутренней поверхности пластикового саркофага. Его пальцы исхудали настолько, что теперь напоминали уродливо изогнутые ветки засохшего дерева. Кожа казалась совсем прозрачной, и сквозь нее виднелись вздутые синюшные вены.       Кнопки замигали чуть быстрее. Где-то рядом раздался тревожный писк меддроида, констатирующего учащение пульса.       Звук шагов над самым ухом возвестил о чьем-то торопливом приближении.       — Пожалуйста, не волнуйтесь! — В следующий миг еще расплывчатый взгляд Кайло различил лицо пожилого мужчины, сосредоточенно глядящее поверх его головы на сверкающую и переливающуюся консоль.       Он узнал врача — одного из тех, кто еще недавно выхаживал его и других после аварии.       Со сдавленным шипением прозрачная крышка откинулась, освободив пациента. Кайло рывком сел.       — Что… что со мной? — не будь он уверен, что этот хриплый срывающийся голос и вправду принадлежит ему, решил бы, что слышит столетнего старика.       — Вы провели больше суток в искусственной коме, мой Лидер. Мы надеялись, что это может замедлить течение болезни…       Кайло попытался восстановить в памяти последние события. Довольно смутно он вспоминал собственную свадьбу и то, что было после.       Он поспешил оглядеться. Обстановка казалась знакомой. Ну конечно! Он вновь на борту «Доверителя». Естественно, что его привезли сюда. В замке, в отличие от дредноута, не было условий для оказания необходимой медпомощи — ни персонала, ни оборудования. Разве что устаревшие резервуары с бактой, которые Вани по старой привычке называл «покоями восстановления».       Вместе с воспоминаниями в нем постепенно воскресал мучительный холод страха. Выходит, его недруги наверняка уже прослышали о внезапном приступе, постигшем Верховного лидера прямо перед первой брачной ночью.       — Кто доставил меня сюда? — в конце концов спросил он напрямую.       — Генерал Хакс и ваши рыцари. В строжайшей тайне.       Только теперь собеседник взглянул ему в глаза. Спокойный и открытый взгляд, в котором виднелись — на удивление — не трепет перед несдержанным, непредсказуемым рыцарем Рен, а сострадание, тоска и бессильная горечь.       У Кайло похолодело на сердце. Врач глядел на него так, будто перед ним был обычный бестолковый юнец, еще не знающий, к каким ужасным, непоправимым последствиям привела его самоуверенность. На самом деле Кайло все было давно ясно — ведь когда как не теперь наконец признать правду? — но если прежде в его душе еще было место для глупой бессознательной надежды, то одного этого взгляда хватило, чтобы погасить ее раз и навсегда.       Дальнейшие объяснения пожилого медика если и пробудили в нем что-то, то только глухое раздражение. Доза облучения оказалась куда сильнее, чем предполагали поначалу. Те или иные признаки лучевой болезни проявились у всех пассажиров злополучного шаттла, но Верховный лидер принял на себя главный удар. Радиация мгновенно поразила основные системы организма — прежде всего, костный мозг, лишив кровеносную систему возможности восстановиться самостоятельно. Какое-то время организм держался, как на остатках топлива, благодаря уже имеющимся клеткам крови. Но долго это продолжаться не могло.       Кайло молчал, блуждая вокруг пустым, безучастным взглядом. Ведь его предупреждали!.. Хотя если все и вправду так, как описывал врач, выходит, с самого начала было поздно. Болезнь, как убийца, подобралась незаметно и сразила его одним метким выстрелом. Когда он покинул этот медицинский отсек в прошлый раз, он не чувствовал никаких настораживающих симптомов. Ни язв на теле, ни выпадающих волос, ни тяжелых головных болей — они начались лишь позднее. Ничего, кроме разве что небольшой слабости, которую легко списать на длительную бессонницу. И все же, по сути, он был уже мертв.       Мертв он и сейчас.       По словам врача, ему необходимо как можно скорее начать принимать препараты вроде сыворотки хадейры, которая помогает при целом ряде тяжелых заболеваний крови. Еще нужно что-то для поддержания пищеварительной системы, головного мозга, иммунитета... Если повезет, эти вещества помогут ему продержаться… сколько? Год? Два года? Десять лет? Кажется, столько живут люди, обреченные сидеть на токсичной дряни, которая убивает их так же неизбежно, как и сама болезнь. Разве что медленнее и незаметнее.       — Сколько… сколько еще?.. — бросил Кайло с болезненной сухостью в голосе.       Он так и не заставил себя окончить фразу: «Сколько мне осталось?», хотя смысл и так был очевиден.       — Без необходимых медикаментов? — Врач растерянно потер руки. — Недолго...       — А точнее?       — Невозможно предсказать, мой Лидер. Все зависит от вашего организма. Может, двадцать или тридцать дней. А может, и гораздо меньше.       — Но в любом случае будет больно? — Кайло усмехнулся, осознав, как по-детски глупо прозвучал его вопрос.       — Как правило, на последнем этапе организм впадает в кому и не чувствует боли. Как бы то ни было, в вашем распоряжении любые болеутоляющие препараты.       Неожиданно бледное лицо Верховного лидера просияло улыбкой, полной темной, безумной радости. Все правильно, хатт подери! Он хотел прекратить войну, хотел изменить мир — и не смог. Не сумел исполнить великий долг, возложенный на его плечи вселенским замыслом. Он подвел всех. Подвел славную память деда. Подвел своих братьев в ордене — свидетелей его давней клятвы. И вот какова цена! Сила не прощает ошибок Избранным. Те, кому дано больше, чем другим, не имеют права оступиться.       Остается только одно — позволить слабому умереть.       … Он не успел понять, в какой момент горечь и гнев застлали ему глаза, без остатка овладев рассудком. И опомнился, лишь услыхав отчаянный хрип ни в чем не повинного медика.       В искреннем недоумении он разжал хватку. Бесчувственное тело сломанной куклой повалилось на пол — жертва потеряла сознание.       Лишь секунду спустя Кайло наконец осознал, что наделал.       Именно тогда произошло то, чего он — известный безумец, которому еще недавно ничего не стоило отнять чужую жизнь в припадке ярости, — никак от себя не ожидал. Внезапно его сердце наполнилось всепоглощающим стыдом. Как в ту кровавую ночь, когда по его вине новый орден джедаев погиб еще в зародыше. Впервые с той поры все его естество так решительно воспротивилось бессмысленному убийству.       Что это? Что с ним такое?       Он еще не понимал. Казалось, до сих пор он находился во власти дурного сна — и теперь, пробудившись, пришел в ужас. Его глаза расширились, горло исторгло больной стон. Словно в бреду, он попятился и, ухватившись рукой за стену, принялся судорожно раскрывать и закрывать рот, как будто ему не хватало дыхания.       Он и вправду уже мертв. Но не болезнь тому виной — его душа была мертва задолго до аварии. Годами он слепо лелеял свои амбиции, даже не догадываясь, что его нет. Что он — мертвец, чей прах навеки остался там, на обломках храма вместе с останками тех, кого убил он и остальные.

***

      Так, в смятении, он вернулся на Мустафар, под страхом смерти приказав медперсоналу дредноута молчать о том, что им известно. Благо, его мрачная слава давала основания надеяться, что они и вправду будут держать язык за зубами.       Присутствующий в замке офицерский состав во главе с Хаксом приветствовал его, поздравляя с возвращением и громогласно скандируя: «Да здравствует Верховный лидер!», что сейчас звучало дурацкой насмешкой. Кайло, весь закутанный в свободные черные одежды, скрывающие видимые следы болезни, торопливо прошествовал мимо, удостоив собравшихся на платформе лишь сухим кивком. Он ни секунды не сомневался, чего на самом деле стоит это показательное радушие. Наверняка рыжий генерал мысленно уже воображал себя единоличным главой Ордена, пока Верховный лидер отлеживается в медицинском отсеке.       Но Кайло Рен еще жив. И Сила по-прежнему с ним — значит, он способен сделать так, чтобы другие обломали об него зубы.       Вани следовал за ним до самых дверей его покоев с трогательной стариковской преданностью на лице. У порога Кайло остановился.       — До завтра я не хочу, чтобы меня беспокоили, — холодно распорядился он.       — А как же ваши братья? — осторожно поинтересовался Вани. — Они спрашивали о вас…       Кайло раздраженно отмахнулся.       — Я встречусь с ними позже.       — А госпожа-супруга?       — Где она сейчас?       — В тех комнатах, что вы отвели ей.       — Пусть и остается там.       Втайне Кайло опасался, что может навредить ей. Сейчас он был расположен к хладнокровию еще меньше, чем обычно. По счастью, Дерри вряд ли станет спорить. Если за что-то ему и следует быть ей благодарным, так это за то, что она, в отличие от прочих подхалимов, никогда и не пыталась делать вид, будто бы ей на него не плевать.       — Но вы же… — начал было Вани, однако стыдливость помешала ему продолжить. Он лишь вопросительно оглядел молодого хозяина, и Кайло не составило труда угадать, в чем причина его замешательства. Похоже, всем уже известно, что брак Верховного лидера так и не был должным образом узаконен.       — Не впускай ее ко мне ни под каким предлогом, — на этот раз в его голосе послышалось что-то почти угрожающее.       Слуга был вынужден подчиниться.       — Конечно, господин, — пролепетал он растерянно, но покорно. Как бы то ни было, этот смешной старик прожил бок о бок с ситхом достаточно долго, чтобы знать, какое наказание может последовать за излишнюю назойливость.       Когда двери наконец сомкнулись у него за спиной, Кайло выдохнул с облегчением. Одиночество давно стало для него привычным состоянием. Теперь же, после всего услышанного и пережитого, оно и вовсе было необходимо ему, как лекарство. В странном волнении он торопился поскорее остаться наедине с собой, чтобы попытаться привести мысли в порядок.       Сделав еще шага два, он как подкошенный рухнул на постель и зарылся лицом в подушки. К тому времени обезболивающие, которыми его обкололи, начали терять силу, и прежние головная боль и ломота в теле вновь давали о себе знать, но сейчас вовсе не это пугало его больше всего. Ощущение, что он отныне не способен на то, что еще недавно совершал с такой легкостью, отозвалось в нем смятением едва ли не большим, чем известие о поразившем его смертельном недуге.       Что-то бесповоротно надломилось у него внутри.       Теперь он видел, что его решение отпустить Рей и впрямь не было случайным порывом великодушия. Свет, проклятый Свет еще сильнее в нем, чем он думал! Он избрал Тьму, когда убедился в лицемерии и вероломстве джедаев, и с той поры неумолимо гасил в себе любой проблеск совести. Но никогда еще он не сознавал с такой ясностью, что все это время гнался за иллюзией. Пока он слепо убеждал себя, что способен совладать с муками двойственности, в каком-то тайном уголке его души, за закрытыми дверями, продолжало скапливаться нечто такое, что можно было одновременно назвать и слабостью, и силой. Стоило ему единственный раз уступить — и его прорвало. Все прежние усилия в одночасье сошли на нет. Единственный хороший поступок перекрыл годы кровавых преступлений. Вспышка безумства там, на «Доверителе», — это не более чем последняя бессмысленная потуга темной воли, долгое время тяготевшей над ним.       Видно, в последние дни, проведенные почти в изоляции, в компании Рей, он настолько привык к роли «Бена Соло», что теперь, как бы он того ни желал, уже не мог, не способен был, оставаться невозмутимым палачом.       Прежде он полагал, что давно достиг дна, миновав все мыслимые точки невозврата. Но теперь, перед лицом смерти, внезапно почувствовал, что свободен от кандалов, которые он сам же и нацепил себе на ноги, и его неуклонно выталкивает назад, на поверхность.