Даже звездам свой час сгорать

      Спустя неделю после возвращения в замок «монстр» выбрался из укрытия. Исхудавший, бледный, молчаливо-собранный, с гордо поднятой головой и потрескавшимися губами он прошел мимо охраны и направился в брифинг-зал, где велел собраться офицерам Первого Ордена и магистрам Рен, все еще ожидавшим от него дальнейших приказов.       Наконец он примирился с мыслью о своей болезни. Было бы неправдой сказать, что отныне он не боялся смерти, но по крайней мере, больше не думал о ней каждую секунду. Вероятно, это один из естественных этапов — этап принятия. Хотя у него не было будущего, настоящее все еще оставалось в его власти. Его собственные силы таяли, но Сила по-прежнему поддерживала его. Что бы дальше ни случилось, он был уверен в одном — что не позволит себе вновь превратиться в запуганного щенка. Мучивший его призрак сгинул — навсегда или только на время, этого Кайло не знал, но теперь мысль о самоубийстве вызывала у него лишь естественное отвращение. Он вспоминал себя той ночью: слабый, дрожащий, почти безумный — и это Верховный лидер галактики? Тот самый Сын Тьмы, вершитель судеб? Тот самый Кайло Рен? Нет, все это нелепо! Казалось, то был не он вовсе — настоящий Кайло Рен никогда бы не позволил себе дойти до такого. И все же, он ясно понимал, как мало отделяло его от того, чтобы рухнуть на постель с прожженной в груди дырой.       Со Сноуком или без Сноука, это не должно было повториться.       По тяжести молчания, воцарившегося, стоило ему появиться в дверях, Кайло тотчас угадал, что слухи о его крайнем нездоровье и впрямь ходили по замку все это время и до сих пор не стали достоянием общественности лишь благодаря удаленности Мустафара. И, возможно, стараниями Хакса, который прекрасно сознавал, чем они все сейчас рискуют.       Прежде чем заговорить, Кайло зашелся навязчивым кашлем. Судорога овладела его горлом и не отпускала до тех пор, пока кожу перчатки не оросило каплями кровавой слизи. Он поторопился сжать кулак.       И опять ни слова о болезни. Только о том, что война еще отнюдь не кончилась — теперь-то командованию как никогда необходимо держать ухо востро. Сопротивление затаилось наглухо. Это может быть признаком их отчаяния, но может означать и совсем другое — возможно, они хотят, чтобы враги поверили в свою победу и расслабились. Тогда они смогут нанести удар. Их сил хватит разве что на укол иголкой — но если угодить в самое сердце, даже этого будет достаточно.       Сердце Первого Ордена — это «Превосходство». Лучшее, что осталось от старого имперского флота.       Они уже потеряли «Старкиллер». Нового промаха быть не должно.       Именно поэтому их будут сопровождать главы ордена Рен. Одаренные способны предвидеть угрозу, а их мечи, которые большинство присутствующих здесь считают архаичным оружием, на деле могут сослужить лучшую службу, чем самые современные бластеры.       Скорее всего, присутствие темных рыцарей еще больше накалит обстановку. Но так или иначе, его друзья должны были продолжить то, ради чего он позвал их, — выяснить, кто подменил обычное топливо в баке его шаттла на радиоактивный газ.       Кто стал его убийцей.       Кайло был настроен докопаться до истины. Вероятно, это — его последняя прихоть. К тому же, что бы он ни сказал, как бы ни решил поступить, эти люди все равно додумают его мотивы самостоятельно.       Он покинул зал, стараясь не замечать на себе раздражающего злого взгляда. Кажется, Хакс догадывался, по каким причинам Верховный лидер оставляет его не у дел, и был уязвлен больше, чем когда-либо. К побоям и унижениям он привык еще при Сноуке, но до сих пор ни один Лидер не ставил под сомнение его честность, профессионализм и, в конце концов, преданность делу возрождения Империи. Тем более что это он первым высказался о необходимости скорейшего возвращения на борт флагмана.       Мысленно Кайло спрашивал себя, правильно ли поступает. Не мудрее ли было бы постоянно держать одного из главных недругов у себя на глазах? Однако выбор был невелик. Тащить Хакса за собой на «Превосходство», где каждый штурмовик — его потенциальный союзник, — все равно что самому вложить ему в руку силовой топор, да еще и подставить шею для удара. Больше никто из членов командования не пользуется таким авторитетом, как рыжий генерал. И если до сих пор страх удерживал от бунта и его, и всех остальных, то внезапная болезнь Верховного лидера способна сыграть роль зажженной спички над скопившимся газом.       Нет, этого Кайло не мог допустить. Он был главой Первого Ордена. Правителем галактики, хатт подери! И намеревался оставаться им до последнего вздоха.       Следующей ночью сон вновь отказывался идти к нему, но в этот раз не по вине кошмаров — просто Кайло никак не мог выкинуть из головы, что видит это место в последний раз. Обидно. Замок его деда полон загадок прошлого. Нужна целая жизнь, чтобы разгадать хотя бы некоторые из них.       Жизнь, которой у него больше не было.       Устав впустую крутиться с боку на бок, он поднялся, наскоро накинул штаны и первую подвернувшуюся рубаху и вышел в полутемный коридор, на ходу просовывая пуговицы в петли. В тишине огромного замкнутого пространства его собственные шаги звучали оглушительным грохотом. У дверей он сделал рыцарям знак оставаться на местах, а сам двинулся привычным целеустремленным шагом, толком не зная, куда и зачем.       Охрана постепенно осталась за цепью галерей, и Кайло почувствовал себя, как в вакууме, отрезанным от всего живого. Но теперь это чувство его не пугало. Он настолько привык к тому, что Тьма скрывает призраков, каждую секунду готовых причинить ему вред, что сейчас, безжизненная, она вызывала только облегчение. За очередным поворотом он остановился, развернулся лицом к стене и смежил веки. Странная, легкая улыбка медленно легла на его губы. Кончики пальцев осторожно коснулись камня — стена, постоянно подогреваемая раскаленным воздухом планеты, была теплой, почти горячей. Он не погружался в Силу, лишь играючи прислушивался к голосам прошлого, которые, возможно, уловил бы и обычный человек, если бы его сознание могло хоть немного выйти за границы привычного.       Сколько ему осталось?       Врач говорил, двадцать или тридцать дней. Шли уже пятнадцатые сутки после аварии — значит, времени у него было совсем немного. Неделя. Быть может дней десять — на большее Кайло не рассчитывал. Но по какой-то причине сейчас он чувствовал себя даже бодрее, чем прежде. Еще недавно он сам себе казался догорающей свечкой — теперь же его сердце было вновь охвачено пламенем, пусть и с не прежней здоровой силой. Говорят, так бывает. В последние дни или даже часы неизлечимо больные часто выглядят и чувствуют себя лучше. Порой настолько, что сами начинают верить в возможность выздоровления. Но это лишь обманчивое затишье, позволяющее организму собрать остатки сил перед концом.       Такое же унылое дождливое утро, как и всю минувшую неделю. Осеняя пора в этих местах всегда сопровождается холодом и штормовыми ливнями. Ночи ощутимо удлиняются, а рассвет наступает лишь к концу седьмого стандартного часа. Дождавшись, когда клинья дождевых капель перестанут ударять в оконце хижины, Бен на цыпочках выходит наружу. Пробирается мимо таких же крохотных жилищ еще спящих учеников и идет к лесу. Ему нравится медитировать здесь, на краю одинокой поляны, а не у себя в четырех стенах.       Шумиха вокруг недавнего скандала в сенате начала понемногу утихать, но Бен Соло по-прежнему не находит себе места. В тот день, когда мастер Скайуокер, бледный, как стена, мрачно посоветовал ему не читать голоновости, чтобы не портить себе аппетит, в его душе что-то оборвалось.       Сам того не сознавая, Бен до сих пор хранил надежду освободиться.       Однако теперь путь к прежней жизни отрезан для него навсегда — Рансольм Кастерфо, главный политический противник Леи Органы, разыграл свою последнюю карту. Лея посвятила возрождению Республики всю жизнь, все свои силы, весь ум и все упорство, но кому какое дело?       Дочь Дарта Вейдера.       Внук Вейдера.       Вот оно, то, от чего мать пыталась его уберечь — стоит ему вернуться, и клеймо врага Республики падет и на него. А если однажды он не сможет сдержать свою Силу, если вновь даст окружающим повод счесть его опасным…       Странный шепот неподалеку отрывает Бена от невеселых мыслей. Похоже, его насиженное место в этот раз занято.       — Помоги мне, Бен… — упоминание его имени заставляет машинально напрячь слух.       Бен узнает Скайуокера. И в первое мгновение думает, что ему не избежать очередной взбучки за то, что оставил территорию храма в неурочный час, но вскоре становится ясно: учитель обращается вовсе не к нему. Сила выдает присутствие кого-то еще. Это не человек, скорее сущность, происхождение которой Бен еще не понимает. Лишь чувствует веяние смерти. Беспроглядной, пугающей вечности.       — Как мне быть? Я теряю его, Бен. Лея все еще верит в меня, но этот парень мне не по зубам. Каждый день я открываю для себя новые грани способностей Бена Соло. То, чему другие учатся годами, он схватывает на лету, за одно-два занятия. Он сам не догадывается, на что способен, но я вижу… и то, что я вижу, приводит меня в ужас. Его Сила слишком велика. Моего опыта не хватит, чтобы обуздать ее. Чем настойчивей я пытаюсь направить его к Свету, научить подавлять гнев, тем сильнее он от меня отдаляется. — Скорбный голос прорезает нотка злой иронии. — Сдается мне, из нас обоих получились никудышные учители. Ты не заметил, как Тьма окутала разум твоего ученика, но мой… мой уходит у меня на глазах, а я бессилен помешать.       По-прежнему стараясь не шуметь, Бен отступает на шаг, потом еще на один, а после бросается бежать без оглядки. Неважно куда, только бы подальше отсюда. Слезы душат его, мешают думать. В смятении Бен теребит виски, пытаясь удержать хоть какие-то обрывки беспорядочных мыслей. Крифф! Он приехал сюда, похоронив двадцать лет предыдущей жизни, ради одной цели — научиться тому, чему, как он думал, ему необходимо научиться. Выходит, напрасно? Люк Скайуокер, проклятый Люк Скайуокер, уже поставил на нем крест!       С отчаянной злобой он клянется самыми страшными клятвами, что отныне не даст учителю ни малейшего повода усомниться в себе. Видит Сила, он станет образцовым падаваном! Больше не будет обращаться к Темной стороне. Не будет внимать ядовитым нашептываниям, доносящимся из мрака. Если все дело в хаттовом самоконтроле, он научится и этому!       … До конца дня он так и не успевает понять, догадался ли Люк, что его ночная исповедь была подслушана.       Следующей ночью учитель тайно приходит к нему. Чтобы убить…       — Да-а… старый Бен Кеноби. Я помню… однажды они стояли передо мной втроем: Бен с самодовольной улыбкой, магистр Йода, глядящий куда-то вверх…       — А третий? — суховато спросил Кайло, не оборачиваясь и не открывая глаз.       — Ты и сам знаешь.       Это правда, он прекрасно знал. Но сейчас просто хотел услышать прямой ответ на прямой вопрос, без обычных джедайских уверток.       — Скажи это, — почти потребовал он.       — Третьим был Энакин Скайуокер.       — Дарт Вейдер.       — Нет! Ты узнал о нем все, что только мог. Ты нацепил маску и превратил себя в его подобие. Так неужели не способен понять разницу?       Уязвленный, Кайло сглотнул неприятный комок и наконец несмело повернул голову.       Перед ним, окутанный сумерками, стоял Вани.       Кайло горько усмехнулся, не желая верить глазам, хотя внутри у него уже все кипело. Каким-то непостижимым образом старый слуга, который на протяжении двух последних недель проводил с ним больше времени, чем кто-либо, вдруг превратился в его бывшего учителя. Но самое странное, что он был нисколько не удивлен.       — Я… я не чувствовал тебя…       — Чувствовал, — возразил Люк с тем же каменным бесстрастием, что и при жизни. — Но был слишком занят собой — своими страхами, своими сомнениями, своей силой и вседозволенностью, — чтобы заметить очевидное. Настоящий Вани давно умер — ни один человек не может прожить столько. Как и большинство поборников Империи, слишком старых, чтобы менять взгляды, он скончался в одиночестве и безвестности, не пережив своего господина и на год. То, что ты видишь, всего лишь наваждение. — Он указал на свое фальшивое лицо, на котором так и не ожил ни один мускул. — Мне следовало бы извиниться за этот обман, но иначе к тебе было не подобраться. Явись я в своем прежнем обличье, ты бы принял это в штыки.       — Но почему ты не открылся мне раньше? К чему тебе понадобилось разыгрывать эту глупую комедию целых две недели? — Сероватые губы Кайло отразили усмешку. — Боялся? Или… нет, ты просто хотел приглядеться ко мне, чтобы понять, насколько я изменился с нашей последней встречи, не так ли?       Зная характер Скайуокера, последнее казалось наиболее вероятным.       Люк, однако, покачал головой.       — У каждого старика есть свои маленькие прихоти, — ответил он уклончиво. — Считай это одной из них.       — И зачем ты здесь? Ради примирения? Чтобы спасти мою душу?       — Нет. Я здесь, чтобы учить тебя.       На сей раз, не выдержав, Кайло горько расхохотался. Чему может научить его мертвый джедай?       — Ступай лучше к Рей! Она, по крайней мере, еще верит тебе, — грубо отозвался он. — Посмотрим, может, скоро ты захочешь и ее разрубить надвое, пока она спит. Или, обманув ее, разбив ей жизнь, позорно сбежишь, растворишься среди звезд неуловимым лучом света. Ведь это так по-джедайски!       Люк оставил насмешку без внимания.       — Я сбежал не от тебя, малыш, а от ужаса своего поступка. — Он сделал шаг навстречу, и сквозь полумглу Кайло без труда различил в глазах мертвеца болезненный блеск сожаления, как раньше он различал разочарование, боль и растерянность. — Мне жаль, я уже говорил тебе. В том, что случилось, только моя вина. Я самоуверенно решил, что смогу исцелить тебя, как исцелил отца, но ошибся. Нет, не в том был долг учителя. Тогда мне не хватило чуткости этого понять. В своих попытках искоренить в тебе Тьму я сам не заметил, как первым перешел грань. Я стал подавлять тебя…       — Какая теперь разница?       С удивлением Кайло осознал, что и впрямь не испытывает ни малейшего желания впустую перемалывать прошлое. Ему уже не нужна была месть, и уж тем более не нужны были запоздалые извинения.       Он долго цеплялся всей душой за ненависть к Скайуокеру, это верно. Но так же верно, что сейчас, глядя в лицо тому, кого считал злейшим врагом, он искал, отчаянно искал хотя бы искру былой ярости — и не находил. Оказалось, на деле ненависть в нем давно выгорела, оставив только пепел. Только горькую усталость. Только одиночество.       — Все равно уже ничего не изменишь. Ты — прах. И я скоро стану прахом.       — Что ж… — Люк кивнул с задумчивым видом. — Похоже, ты прав. Ты умрешь и довольно скоро. Этого не избежать. Но погляди-ка на меня. Я уже мертв, и это не мешает мне стоять сейчас перед тобой. Сноук — тоже мертвец, но все равно сосет из тебя силы. Так что такое смерть? Существует ли она?       — «Смерть есть бесповоротное слияние с Силой». Не ты ли сам учил нас этому?       — Именно так! Смерть — единственный истинный путь к бессмертию через энергию Вселенной. Ведь в Силе ничего не исчезает. Отрадно, что Верховный лидер Первого Ордена еще помнит уроки старого джедая. В этом главное отличие между нами и ситхами. На протяжении веков ситхи пытались подчинить себе Силу с ее законами. Мы же только изучаем то, что нам дано, не искажая вселенского порядка. Пока ситхи искали способ сохранить оболочку, мастера нашего ордена учились сохранять сознание после расставания с телом. И многие добились в этом выдающихся успехов.       — Но что мне-то с того? — Кайло досадливо всплеснул руками.       Сомнительная выгода возвращаться к изучению ветхих джедайских техник только для того, чтобы после смерти иметь возможность становиться Призраком Силы. Стоять на берегу и год за годом наблюдать, как время протекает мимо, не касаясь тебя.       Люк словно угадал его мысли.       — Вот, — он протянул вперед обе руки. — Дотронься до меня и скажи, что чувствуешь.       Кайло промедлил с мгновение, потом, робея, все же коснулся обнаженной кисти. Ужас и восхищение овладели им. То был не убогий сгусток энергии, а настоящая живая плоть!       В испуге он одернул руку.       — Иллюзия…       — Отнюдь. Именно это ты почувствовал на Крэйте, верно? Ни ты, ни Рей, ни твои люди, ни Сопротивление — никто кроме, кажется, твоей матери не понял, что меня там не было. Ты не задумывался, почему?       Кайло молчал, слишком изумленный, чтобы произнести хоть слово. Все это напоминало странный сон.       — Потому что я на самом деле был там. До определенного момента.       Догадка, как луч солнца, ворвалась в сердце, моментально заполнив собой каждый его уголок. То, о чем говорил Скайуокер, казалось невозможным, немыслимым, невероятным. Но другого объяснения быть не могло. Обычная джедайская байка, уходившая корнями в непроглядную древность, — об адептах Старого ордена, умевших находиться одновременно в нескольких местах, свободно менять обличье, исчезать и появляться по своему желанию и… одна Сила знает, что еще. Не просто сохранять сознание после смерти, и даже не переносить его в другое тело, как это мог, по слухам, Дарт Плэгас, а преображать материальное в нематериальное и наоборот, стирая всякую грань между жизнью и смертью. Такая же туманная, не подкрепленная никакими фактами история, как и пророчество об Избранном.       Но неужели Люк сумел овладеть этой техникой?       Если так, то он продвинулся в изучении Силы куда дальше, чем те, кто обучал его, и даже те, кто обучал его учителей. Быть может, дальше, чем весь орден за последнюю тысячу лет.       — Когда-то ты был уверен, что именно гнев лучше всего помогает тебе раскрыться, — продолжал Люк вкрадчиво и спокойно. — Но то, что делает нас сильными, однажды может обернуться роковой слабостью. Гнев обнажает душу, делает тебя легкой добычей для врагов. Ты уже видел это на примере Рей. Когда мы встретились с ней, она ненавидела тебя. Ей казалась отвратительной сама мысль, что сын способен убить отца, протянувшего ему руку, готового помочь. Но вот, Сила подшутила над вами обоими, соединив ваши мысли, — и мало-помалу ты начал понимать, что у тебя появился удобный случай отомстить за унижение на «Старкиллере». Изменить ее по собственному образу и подобию. Смешать с грязью Свет, который помог ей тебя одолеть. Тем более что на поверку это оказалось не такой уж сложной задачей. Девушка молода и простодушна. Она отдается любому чувству с легкостью и без остатка. Пока она кричала на тебя и безнаказанно щеголяла своей победой, ты стоически молчал, прожигая ее взглядом. И вот, наступил момент, когда удары ее ненависти сошли на нет, а на дне ее глаз появилось кое-что новое. То, что ты уже видел однажды в допросной, когда впервые открыл ей свое лицо, и теперь, сам о том не догадываясь, дорого бы отдал, чтобы увидеть снова. Смущение, растерянность. Симпатия… Ты знаешь, что я прав. Когда она назвала тебя «монстром» и услышала в ответ: «Согласен», ее ошеломленное лицо здорово потешило твое тщеславие.       Кайло измученно закатил глаза, не желая, чтобы Люк видел, каким жарким, мучительным стыдом отзывается в нем каждое слово.       Все было правдой.       Он пытался манипулировать Рей, втайне рассчитывая приручить ее, отплатить ей за обиду. Сноук, будь он проклят, наверняка предвидел у него это желание, когда создавал между ними невидимый мост. Он расставил капкан — и сам же угодил в него. Ему некого винить, кроме себя.       — А тебе не приходило в голову, что нечто похожее провернул Сноук и с тобой? Ты позволил ему посадить себя на короткий поводок. Ты упрямо сопротивлялся любому сомнению. Не потому ли, что боялся признать истину, которую в глубине души осознал уже давно? Много лет назад ты сам, порядком накрученный Сноуком, придумал себе врага, как дети придумывают монстров в шкафу. Задолго до того ночного происшествия ты бессознательно ждал от меня удара. Ты почти хотел этого, цепляясь за образ жертвы, способный оправдать твои собственные мысли и поступки, — и в роковой час легко принял желаемое за действительное. — Люк напряженно прищурился, как будто вглядывался в мутную воду. — О да, приходило. И много раз. Вот только с Рей этот фокус не сработал, верно? В последний момент она сорвалась с крючка, вызвав в тебе очередную вспышку ярости… или все было не так? Что-то заставило тебя предложить ей разделить власть. Остаться с тобой. Без капли притворства и безо всякого расчета на выгоду. Почему? Возможно, как раз тогда, стоя перед трупом Сноука, ты раз и навсегда осознал, что вас с Рей объединяет нечто большее, чем манипуляции сознания?       — Но она все равно ушла. Бросила меня…       — Да. И тогда ваша связь должна была оборваться, но этого не случилось.       — Зачем сейчас вспоминать об этом? — не выдержал Кайло.       — Вы полюбили друг друга, не отрицай. Это Рей, ее бесхитростное чувство жалости, пробудило в тебе человечность. Вот почему ты так страстно и безотчетно желал, чтобы она осталась с тобой. Вот почему ваша связь лишь окрепла после Крэйта. И вот почему ты отпустил ее, когда она уже была готова подчиниться. Ты не хотел, чтобы она повторила твою судьбу.       Любовь… до сих пор Кайло не был уверен, что еще способен на такого рода чувства, просто дорожить другим человеком, не думая о будущем и не требуя взаимности. Наверняка он знал только одно — что давно ни к кому не привязывался настолько. И никогда в жизни не желал ни одну женщину с такой страстной, неистовой силой, как Рей.       Потому-то, вероятно, и сохранил невинность до тридцати лет.       В его другой жизни вокруг сенаторского сынка Бена Соло крутилось немало столичных девиц, но ни одна из них так и не вызвала в нем мужского влечения. Даже поползли слухи, будто он — не то импотент, не то скрытый извращенец. Правда же заключалась в том, что ему всего-навсего было скучно с ними. Благодаря врожденным способностям он мог видеть каждую насквозь безо всякого труда. Кто-то из них был искренен, кого-то интересовали его деньги или положение в обществе — обладать и теми, и другими было до отвращения просто.       Рей — первая женщина, ставшая для него загадкой. Она одна ни в чем не уступала ему. Он видел в ней много такого, чего не было в нем самом — незнакомого, сильного, живого и таинственного. Вот что его поразило! Вот что так крепко привязало его к ней!       Если это помешательство и впрямь можно так назвать, то да, хатт подери, он полюбил, полюбил ее! Единственной любовью, доступной эгоистичному мерзавцу, вроде него.       Кайло сердито мотнул головой.       — Даже если так, что с того? Между нами все кончено. Да ничего и не могло быть…       — Ты в этом уверен? — Взгляд джедая стал пристальнее. — А если я скажу, что через меня Сила дает тебе еще один шанс? Не ради тебя — ради Рей. Вы с ней связаны слишком тесно. Умрешь ты — умрет и она. Вероятно, не сразу, но постепенно, год за годом, огонек ее жизни погаснет, утратив волю к борьбе. — Люк ненадолго умолк. — Сила пробуждается. Меняется. Ты тоже это чувствуешь, не так ли?       Кайло вздрогнул, услыхав знакомые слова.       — Разумеется, чувствуешь. И я почувствовал... куда раньше тебя. Но прежде был не готов к переменам. Ты оказался для меня первым тревожным звонком, Рей — вторым. Будут и другие. Те, кого обучите вы с ней.       — Что?       — Только не вздумай исказить мои слова, Бен Соло! Я говорю лишь о вероятном будущем. Ваши ученики принесут Силе исцеление. Конечно, это случится не сразу. Возможно, пройдут сотни лет прежде чем дело, которое невольно начал мой отец, будет завершено. Но мы углубились в детали. Будущее решается здесь и сейчас. И мне нужен твой ответ. — Наконец на лице Скайуокера появилось нечто, напоминающее улыбку. Он выставил вперед ладонь, и Кайло с недоумением узнал собственный жест тогда, в Красном зале. Собственную мольбу. — Так что ты скажешь, малыш. Тебе нужен учитель?