***
Несмотря на все старания ученых и охраны двадцать седьмая все же умудрилась извернуться и вырвавшись из крепкой хватки, заехала не удержавшему её охраннику пяткой в нос, судя по крикам последнего ему понадобится ринопластика. А уже в следующее мгновение девочку впечатало в стену мощным ударом. — Сдурел? — накинулся на ударившего охранника один из ученых. — Если мы провалим опыт, босс с нас шкуры спустит! — Николас, успокойся, этому чудищу не повредит поучиться хорошим манерам, да и удар был не достаточно сильным чтобы навредить. — второй ученый мгновенно остудил пыл своего коллеги, Аластор всегда был самым спокойным из них и это спокойствие всегда передавалось остальным. — Она потеряла сознание. — сообщил ещё один охранник и закинул бессознательную тушку двадцать седьмой на плечо.***
Время играло против них. Босс требовал результатов, а они не то что не начали основные эксперименты, они ещё подготовку не закончили. Шестьдесят девятого необходимо было ещё с неделю готовить к сложной операции на глазах, но время ждать не собиралось, как и босс Эстранэо. Из-за чего было решено провести все и в ближайшее время, желательно не сильно накосячив. Поэтому работа закипела сразу, как только троицу под конвоем доставили в одну из лабораторий на минус втором этаже. Никогда тут не было так оживленно. Пока одна группа готовила сорок девятого и технику к завершающему этапу подготовки, другая группа занимается Мукуро, Тсуну же бросают в углу у трубы, предварительно приковав малышку к ней наручниками, на всякий случай. Мукуро привязывают к операционному столу и вколов ещё не знакомый мальчишке препарат, проделывают все остальные процедуры, через которые шестьдесят девятый проходит ежедневно. только в этот раз все проходит в разы болезненнее, но он терпит стиснув зубы, в этот раз он остается в незамутненном сознании в течении всего процесса и это чертовски больно, но он терпит. Через несколько минут ему вкалывают ещё дозу препарата, тело изгибается и дергается в судороге. Крик отражается от когда-то белых стен и смех вторит ему в ответ. Ученый расплывается в безумной улыбке и продолжает свою работу. Тем временем, другая группа уже закончила с подготовкой и готова приступить к основной части. Чикуса понимает, что его ждет, но ничего не может сделать. А где-то вне зоны видимости ребят раздается скрежет и звон, Тсунаеши безрезультатно пытается вырваться, стирая запястье в кровь.***
Его усадили на электрический стул, убивать не собираются, мощность не смертельная. Это было уже не раз и не два. Вся его жизнь состояла из невероятно болезненных опытов и коротких перерывов между ними. Его жизнь — это боль, страх и отчаяние. Каждую ночь его забирали и сорок девятый проклинал момент, когда появился на этот свет. Свет, который не принял его, отверг, заточив в это место, обрекая на боль и страдания. Два его товарища, единственное, что не давало ему сойти с ума за все эти годы. К нему подключают аппаратуру. Это страшно, страшно испытывать боль. И каждый раз как в первые. Ему вводят какой-то препарат и сознание привычно начинает плыть. Как сквозь вату сорок девятый слышит слово которое предшествует боли. «Начинаем». Сильный заряд тока проходит через черепную коробку, вырывая первый за сегодня крик боли. Все тело бьется в судорогах. Препарат, для которого электричество является катализатором, начинает действовать, и легкие будто наполняются огнём. Трудно дышать, мышцы во всем теле непрерывно сокращаются. Ещё разряд. Сердце остановившись на несколько мгновений начинает биться сильнее прежнего, кажется ещё немного и его разорвёт на куски. Голова нестерпимо болит, мозг плавится. Ещё разряд, за ним ещё один. Подопытный закашлялся захлебываясь собственной кровью. Кажется, что легкие вылезают кусками через рот. Ещё разряд. Он не может больше кричать. Из глаз потекла кровь. Ещё немного, они почти закончили. Нужно подождать и тогда он вернётся к друзьям, к тем кого он посчитал семьёй. Когда его тело прошиб последний разряд тока, сознание провалилось во тьму.***
— Проклятье, — зло выплюнул Рик, выключая аппаратуру, — ублюдочный крысёныш, ещё бы немного… — Да ладно, не бесись ты так. Еще есть время, чуть позже повторим. Эй, Ник, что там по данным? Есть чего? — Угу, — промычал растрепанный брюнет, не отрываясь от экрана и не выпуская из зубов карандаш. — Прекращай, бесит! — мгновение и карандаш выдернут из зубов ученого, с дальнейшим отправлением в полет по неизвестной траектории. — Эй… — Николас уже хотел возмутиться, но одного взгляда со стороны Рика было достаточно, чтобы он заткнулся. — Так что с данными? — Ничего особо примечательного. Но думаю в следующий раз эксперимент удастся закончить. Надо признать, мальчишка живучий. На последнее заявление ученый лишь фыркнул, Ник всегда бесил его своей мягкостью к подопытным. Они всего лишь расходный материал, незачем с ними сюсюкаться. — Заткните её уже. — сегодня Рик был раздражительнее обычного и бесило его практически все, особенно двадцать седьмая, что сейчас безрезультатно пыталась вырваться, создавая лишь больше шуму. — Да ладно тебе. Пусть побесится, все равно скоро ею тоже займемся. — усмехается молодой лаборант подходя к девочке. Он стоит в непозволительной близости, но как бы она не старалась, все её попытки тщетны, до ублюдка в белом халате Тсуне не хватает каких-то сантиметров, если бы не это расстояние, он бы уже так не улыбался. — Майкл! — из дверного проема появляется взлохмаченная рыжая голова главного хирурга, — Кончай бездельничать и иди сюда, у нас рук не хватает. Лаборант не сразу понимает кто и откуда его зовет, но заметив мужчину в заляпанном кровью халате, бледнеет и спешит к нему, Освальд не любит ждать, а так же просто ненавидит, когда его игнорируют или не уделяют должного внимания. И в гневе он опасен. Стоит этим двоим убраться из лаборатории, как Рик заходится в безумном смехе, заставляя шарахнуться в стороны, мельтешащих по помещению, коллег. И только Николас не реагирует на очередной приступ брюнета, осторожно освобождая от пут бессознательное тело четырнадцатого. Ремни поддаются с трудом. Это раздражает. А ещё раздражает двадцать седьмая, что сейчас сверлит его взглядом. Похоже, сейчас он у неё номер один в списке «Убить в ближайшее время», но это место быстро занимает Рик, что уже успел подобраться к девочке в плотную, пока та отвлеклась. — Чё, крыска, интересно? — он запускает руку в волосы малышки, трепет их почти ласково и расплывается в ещё более широкой улыбке, когда в карамельных глазах на мгновение мелькает страх. Рик вцепляется в волосы подопытной и дергает её на себя, вырывая тихий вскрик. — Ничего, скоро мы и тебя развлечем, — усмехается ублюдок, а Тсуна внезапно замечает, что этот ублюдок отдаленно похожий на её отца. Это неприятно. Волосы отпускают и двадцать седьмая, не удержав равновесие, падает, больно ударяясь о холодный кафель. Сорвавшиеся с губ малышки проклятья в его сторону, вновь вызвали агрессию у Рика и мужчина опять вцепился в непослушные полосы девочки, притягивая её. Но не успел он сказать и слова, как Тсуна дернула головой в сторону, максимально изгибая шею и вцепилась зубами в его запястье, прокусывая кожу. Попытки вырвать руку сделали только хуже, казалось, что по силе челюсти малышка не уступает питбулю. Чтобы отодрать от себя двадцать седьмую ученому пришлось наклониться ниже, дабы второй рукой, схватив ребёнка за волосы оттянуть ее голову. Но это и стало роковой ошибкой мужчины. Погрызенный его коллегой карандаш, так неосторожно откинутый им же, как оказалось в сторону маленького бесёнка, мелькнул в руке девочки. Как-либо отреагировать Рик уже не успевал. Остро заточенный серый грифель встретился с суженным зрачком. Карандаш входил в глазное яблоко так же легко, как раскалённый нож в масло. Влажный, немного чавкающий звук сопровождал путь карандаша к стенке глазницы, намереваясь по возможности пробить ее. Но наконец, приложив титаническое усилие учёный сумел вырвать руку из зубов подопытной, отшатнуться и не удержавшись упасть. Из его правого глаза торчал карандаш, наполовину погрузившийся в упругий шарик именуемый глазом. Мужчина не знал что делать, руки дрожали, из пробитого органа текла кровь перемешиваясь со слезами и слюной возле рта, из которого все это время не переставая вырывался истошный вопль. Тсуна сплюнула кровь и расплылась в плотоядной улыбке, наблюдая как заметались ублюдки в белых халатах вокруг пострадавшего. Зуб за зуб, око за око.